Avatar of Victory

      В его каюте царил полумрак. В отличие от окружавших его примитивов, протеанину не требовалось много света для того, чтобы видеть. Достаточно было и призрачного голубоватого сияния, которое выдыхал в темную комнату включенный экран под потолком. Полумрак всегда сопровождала тишина. Такая густая и плотная, что было слышно, как ток гудит по проводам, а вода плещется в резервуаре.       Последний из протеан застыл у края импровизированного бассейна, задумчиво вглядываясь в его спокойную воду, вслушиваясь в течение струй и шепот серебристых пузырьков, направляемых аэратором. Его громоздкая, закованная в броню фигура, мрачной тенью рисовалась посреди каюты. На стройном, сухопаром теле громоздкие многофигурные пластины смотрелись по меньшей мере странно, придавая Явику некоторую тяжеловесность, заставляя его казаться почти громоздким. Еще более странно было видеть, как темно-красный, в цвет пролитой крови, металл сочетался с синей чешуйчатой кожей.       Протеанин не двигался, пытаясь поймать на зыбкой колеблющейся поверхности воды собственное отражение, и в какой-то момент ему это удалось. Из резервуара на него глядели две пары желтых, чуть светящихся глаз со сдвоенными, соединенными в горизонтальной плоскости зрачками. Присмотревшись, Явик различил закругленную голову, покрытую панцирными пластинами, плоское невыразительное лицо, выделенные черными обводами длинные ноздри и тонкие губы, из-под которых виднелись острые клыки. Несколько секунд протеанин смотрел на свое отражение, а потом издал низкий вибрирующий смешок.       «Полезно время от времени смотреть на себя в зеркало, если вынужден жить на корабле, полном примитивов», – он не позволил этой мысли задержаться в сознании и погрузил руки в прохладную воду, давая ей смыть сенсорный мусор, налипший за минувший день. В иное время он, может быть, и не обращал бы на это внимания, но сейчас воспоминания, которые хранила «Нормандия», напоминали о том, что он последний из своего народа, что он потерялся во времени, оказавшись в чужом и чуждом ему Цикле. И это ужасно мешало, отвлекало от того, что было действительно важно – от миссии. А потому необходимость держать руки влажными и чистыми являлась досадной необходимостью.       Прикрыв пару бо´льших глаз, Явик медленно расслаблялся. Прохладные струи воды подхватывали фрагменты чужой памяти, оставшейся на ладонях, и уносили прочь, оставляя после себя лишь приятную свежесть. «Все же вода обладает удивительно полезным свойством сохранять информацию», – подумал протеанин. Вытащив ладони, он позволил каплям спокойно стекать с длинных, когтистых пальцев, стараясь не задумываться об информационном мусоре, бурлившем в резервуаре.       Полупрезрительная улыбка искривила его тонкие веревочки-губы. Примитивы. Он был окружен примитивами. Империя смеялась бы над ними. Империя отвергла бы их. А если бы и приняла, то изменила бы, сделала бы полезными. Но Империи не существовало уже больше пятидесяти тысяч лет, и он, последний из ее сыновей, теперь вынужден влачить существование в мире примитивов, которые даже не могли оценить его по достоинству. А если так, то почему его должен заботить хоть кто-то из них?       На этом судне лишь коммандер Шепард смогла заинтересовать его. Сильная, смелая, влиятельная, даже несмотря на принадлежность к столь слабому биологическому виду, как человечество. И хотя в распоряжении этой женщины даже не было биотики и она была вынуждена полагаться исключительно на силу оружия, Явик признавал, что ей удалось достичь весьма впечатляющих результатов. В отличие от протеан, которые сражались в течении нескольких поколений, теряя мир за миром, Шепард за довольно короткое время сумела сколотить союз, объединив разрозненные расы Галактики и отбросить Жнецов!       Такая стойкая, но вместе с тем все еще примитивная. Она недалеко ушла от своих предков, которые жили в пещерах и забивали зверей камнями. Хрупкая, мягкая, уязвимая. Явик не мог понять, как ей удавалось преуспевать там, где проигрывали даже протеане, но это делало ее еще... интереснее.       Заинтересованность. Даже самому себе Явик не мог четко ответить на вопрос, когда именно возникла эта заинтересованность. Наверное в тот момент, когда Шепард открыла его стазис-капсулу. Она уже тогда показалась ему необычной. Любопытная, но осторожная, эта женщина не была удивлена, когда он внезапно очнулся и попытался поразить их биотической атакой. Она спокойно стояла возле его индивидуального саркофага, ожидая, пока он разберется в ситуации, и только потом пригласила на борт.       Явик был удивлен, когда Шепард воспротивилась решению своей команды задержать его, и вынудила оставить в покое. Он был удивлен настолько, что решил изучить ее. О! Джейн оказалось достойна этого – не вздрогнула и не отдернулась, когда он медленно приблизился к ней, а затем внезапно схватил за руки. Прочитав человеческую женщину, протеанин увидел ее страх, гнев и напряжение. Но вместе с тем увидел и еще кое-что. Он увидел Предназначение. В своей душе Шепард поклялась, что уничтожит Жнецов, и Явик решил, что защитит ее. А она пообещала, что позволит ему быть там, когда это произойдет.       После того, как он справился с шоком после пробуждения от пятидесятитысячелетнего сна в стазисе, Шепард начала приходить в его каюту и разговаривать с ним. Если это можно было назвать разговором. Поначалу человеческая женщина игнорировала его оскорбления и язвительные комментарии в свой адрес, а когда ее терпение иссякло, она ответила ему на протеанском, его родном языке. Сердце Явика едва не выпрыгнуло из груди, когда он понял, что видит человека, способного говорить на мертвом языке. И пусть это было всего лишь влияние одного из Маяков его народа, разбросанных по всей Галактике, в тот момент это не имело значения. Он был счастлив вновь услышать забытые слова.       С тех пор все их личные разговоры велись исключительно на протеанском, и постепенно Явик начал испытывать к Шепард сдержанное уважение. Он наблюдал за тем, как она боролась и побеждала. Он был рядом с нею и видел, что огонь, горевший в ее сердце, был таким же ярким, как и ее волосы. Он видел боль, которую она чувствовала, и вскоре начал захаживать в ее каюту, чтобы успокоить ее. И пусть его попытки были в лучшем случае неловкими, даже неуклюжими, но Шепард все равно была тронута.       Возникшая между ними романтическая напряженность развивалась и достигла кульминации во время краткого отпуска на Цитадели. Тогда Явик, наверное, впервые в жизни оказался на вечеринке и наблюдал, как команда «Нормандии» веселится и танцует. Но он почти не обращал на них внимания: они были всего лишь фоновым шумом. Его вниманием завладела Шепард. Она тоже смеялась и пила алкоголь, причем в весьма больших количествах. В какой-то момент она оказалась слишком близко к нему и принялась убеждать попробовать крепкий алкоголь. Явик попробовал... ради эксперимента, разумеется.       И это привело к неожиданным последствиям. Протеанин был удивлен эффекту, который выпивка оказала на них обоих. Но еще больше он был удивлен, когда на следующее утро проснулся с нею в одной постели. Хотя что-то подобное, наверное, должно было произойти, ведь его тело должно было когда-то восстановить свои функции после пятидесяти тысяч лет стазиса. К тому же, они с Шепард оба сильно напились. Случившееся было простым удовлетворением физиологической потребности и считалось вполне нормальным в его Цикле... если, конечно, не брать в расчет межвидовую разницу. Хотя, кто станет обращать внимание на такие мелочи в самый разгар войны со Жнецами?       Ему стоило бы забыть о произосшедшем, но вскоре протеанин поймал себя на мысли о том,что не может выбросить огневласую женщину из головы. И вскоре все повторилось. Потом еще раз. И еще. Не прошло и недели, как эти встречи превратились в привычку, почти в... зависимость. Явику было нелегко признаться в этом даже себе. Ведь любая привязанность – слабость, а слабость – значит смерть. Этому его научила война. В это он верил... но, несмотря на свою веру, все равно продолжал ждать очередного визита Шепард. Она была нужна ему, он хотел снова почувствовать себя живым, и только эта женщина могла ему это дать. Только она, по крайней мере, была близка к идеальному образу достойной кандидатуры. И она приходила. Каждую ночь. Ей это было столь же необходимо, как и ему. К тому же, Шепард была хорошим капитаном, а хороший капитан заботится о нуждах подчиненных. В разумных пределах, разумеется.       Сегодня она пришла в то же время, что и обычно. Коммандер достаточно изучила его распорядок, чтобы появиться после того, как он закончил ритуал омовения. В тишине каюты урчание и шелест пневматической двери прозвучали почти оглушительно, перекрывая гудение экрана и плеск воды. Тихо переступая по палубе мягкими подошвами туфель, Джейн прошла внутрь и остановилась у него за спиной, ожидая, когда он обратит на нее внимание. Она стояла так близко. Слишком близко. Явик стиснул зубы, ощущая горячую волну, прокатившуюся по его телу. За все время знакомства ему так и не удалось привить этой женщине даже простейшего уважения к его личному пространству.       Некоторое время он молчал, дожидаясь, пока успокоится рябь на поверхности воды и уляжется смятение в его мыслях, вызванное феромонами Шепард. Ее аромат был приятен и говорил о легком, пока еще, возбуждении. Он окутывал Явика подобно густому сладкому облаку, мешая сконцентрироваться, очистить разум. Наконец, вода в резервуаре стала настолько спокойной, что ему вновь удалось увидеть отражение, и протеанин, наконец, обернулся к человеческой женщине.       Как всегда в перерывах между заданиями, она была одета в черную кофту с красно-белыми полосами на правом плече и свободные черные штаны. Простая и удобная одежда подчеркивала ее спортивную фигуру с в меру накачанными мышцами, и Явик пару секунд любовался ею. Покатыми женственными бедрами, небольшой высокой грудью и чуть-чуть широковатыми плечами. Шепард выглядела крепкой, ладной и удивительно пропорциональной, но сильные руки легко выдавали в ней тренированного бойца.       Лицо женщины казалось протеанину чуждым, но не лишенным привлекательности. Узкое, с четко выделяющимися скулами, острым подбородком, прямым носом и средней пухлости губами, на которых играла легкая ухмылка. Из-за резких черт Шепард нельзя было назвать милой, а сведенные к переносице брови придавали ей резкий, почти суровый вид. Лишь яркие нефритово-зеленые глаза задорно сияли в обрамлении густых черных ресниц, красиво контрастируя со спутанными темно-рыжими волосами, спадавшими чуть выше плеч. Белую кожу перечерчивала сеточка затянувшихся шрамов.       Она по-прежнему стояла так близко, что он мог коснуться ее, просто протянув руку, но сдерживал себя. Боролся с желанием схватить за плечи и сорвать с нее одежду. Ощутить под пальцами прикосновение такой гладкой человеческой кожи. Впрочем, умение сдерживать себя никогда не было сильной стороной Явика, а потому он все же протянул к ней когтистую трехпалую ладонь.       Но Джейн ускользнула от него прежде, чем ему удалось коснуться ее. Оказалась за пределами его досягаемости с легкостью и грацией, достойной лучших танцовщиц азари, и на ее розовых губах играла приводящая в бешенство ухмылка. Эта женщина заигрывала с ним, она любила заигрывать с опасностью, а он был сейчас самым опасным из всех напарников. Наверное, поэтому ее так неодолимо влекло к нему.       Но протеанин просто не был бы протеанином, если бы позволил кому-либо так обращаться с собой. Оскалив острые зубы, он решительно приблизился к женщине, но был остановлен ее властной рукой.       — Не так быстро, Явик, – пропела Шепард и улыбнулась ему, сделав шаг навстречу. – В этом Цикле у нас есть обычай выяснять, желает ли он или она близости, перед тем, как предпринять что-нибудь, – она прижалась мягким телом к его броне, и протеанин ощутил, как трепещут его ноздри, втягивая ее меняющийся запах. Он становился все более диким, животным и до безумия сексуальным.       — Тебе стоит отойти, – спокойным голосом произнес Явик, стараясь не выдать охватившей его тело горячей и сладостной дрожи. – Иначе... я не смогу гарантировать тебе дальнейшую безопасность.       — В самом деле? – Шепард деланно-удивленно вскинула тонкую красновато-рыжую бровь.       — Если останешься, я возьму тебя, – почти угрожающе ответил Явик, искренне возмущенный той несерьезностью, с которой она отнеслась к его словам. Он был протеанином, и ей следовало бы проявить больше уважения. – Желание становится слишком сильным, а ты весьма... соблазнительная женщина.       — Возможно, дорогой, ты просто не знаешь, сколь соблазнительной я могу быть, – промурлыкала рыжеволосая и вновь потерлась своим мягким телом о его броню, вызвав еще одну волну дикого жара.       — Не делайте так, коммандер. Я протеанин, а вы... – пытаясь воззвать к разуму женщины, он даже перешел на сухой официальный тон, но все было тщетно. Джейн было уже не остановить.       — Это ты не смей считать меня слабой, – ее голос сделался более глубоким и грубым, а к запаху возбуждения прибавилась нотка агрессии. – Просто попроси, Явик.       Протеанин глухо зарычал в ответ. Это было уже чересчур. Она хотела, чтобы он просил ее, фактически подчинялся ей. Эта женщина переходила все мыслимые границы. Она заявлялась в его каюту, не спрашивая разрешения, вторгалась в его личное пространство и выдвигала немыслимые требования. Явику пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не швырнуть Шепард об стену биотикой и не требовать, чтобы она склонилась перед ним и признала его превосходство. И когда она сделала бы это, он разорвал бы на ней одежду, чтобы получить доступ к обнаженной коже, которую можно расцарапать до крови...       Инстинкты, питаемые растущим желанием, заставили протеанина действовать. Шагнув вперед, он резко схватил женщину за плечи. В отличие от него, Джейн не носила броню и чувствовала власть его рук. Ее глаза сузились в возмущении его поведением, но она не отстранилась, вызывающе глядя ему в лицо.       — Попроси меня, – ее голос по прежнему звучал вызывающе. Ни нотки страха или сомнений.       — Проведи эту ночь со мной, Шепард... пожалуйста... – недовольно прорычал протеанин. Он знал, что эта женщина пыталась сделать. Она пыталась показать, кто здесь главный, но... вожделение усиливалось, первыми всполохами биотики вспыхнув на коже, и он предпочел... уступить ей. С неохотой.       Шепард усмехнулась и отступила от него. Его рычание сделалось еще громче, а костяшки пальцев хрустнули – так сильно он сжал свои кулаки. Явик боролся с желанием схватить ее за горло и заставить подчиниться. Как она смела отвергать его после того, как они зашли так далеко?       Но через мгновение терпение было вознаграждено. Шепард сняла кофту, оставшись в черной армейской майке. Не в силах ждать больше, Явик последовал ее примеру, уверенными движениями отстегивая детали брони и позволяя им падать на пол. Когда настала очередь облегающего защитного костюма, который он носил под броней, терпение окончательно покинуло его. Шипя слова на древнем языке своего народа, он схватил Джейн за плечи и притянул к себе. Прижал, чтобы не дергалась.       — Ты проведешь эту ночь со мной? – на остатках здравомыслия повторил он свой вопрос низким рычащим голосом. Сладкий аромат, исходящий от гладкой белой кожи, сделался почти невыносимым.       — Да, – Шепард придвинулась к нему так близко, что Явик ощутил ее горячее дыхание на своем лице. Мысли исчезли, уступив место примитивным животным инстинктам. С призывным рычанием, которого женщина не могла понять, он накинулся на нее, разрывая майку и штаны когтями. Он припечатал ее к стенке всем своим весом, с наслаждением ощущая тепло мягкого тела и тугие мышцы, перекатывающиеся под его руками. Она сопротивлялась. Она боролась. Она пыталась оттолкнуть его!       Зеленоватое сияние биотики, подобное потустороннему призрачному огню, вспыхнуло по всей поверхности кожи Явика. Может быть, Шепард и была быстрой и проворной в сравнении с ним, но явно уступала в силе. А потому он плотно стиснул плечи молодой женщины, не давая вырваться, еще сильнее вжимая в стену. Он думал, что она сдастся. Наивный! Ее рука внезапно оказалась прямо на его достоинстве, поглаживая и сжимая пульсирующую от бешеного возбуждения чувствительную плоть.       Попытавшись дернуться, протеанин хрипло застонал, сломленный охватившим его замечательным чувством. Странно тонкие пальцы Шепард увеличивали давление, пока он не зарычал, а затем снова начали ласкать. Потихоньку, легкими, словно перышко, движениями она сводила его с ума. Явик не знал, что делать. Он не мог больше выносить эту сладостную пытку. А ощутив, что тонкие женские пальчики вновь увеличивают давление, понял, что сейчас разрядится прямо ей в руку.       Это было бы не правильно. После пятидесяти тысяч лет ожидания он просто не мог позволить себе тратить семя впустую. Поэтому Явик оторвал руку Шепард от самой сокровенной своей части и, игнорируя ее сердитый взгляд, снова прижал к стене. На этот раз так, чтоб не сбежала. Сграбастав ее руки когтистой лапищей, он удерживал их на правильной высоте, а сам приник к шее коммандера, с шипением покусывая повлажневшую от пота кожу. Шепард дергалась еще некоторое время, но вскоре прекратила, подчиняясь ему. Признавая его право сильного. И это было прекрасно.       Оторвавшись от искусанной, покрытой красными отметинами шеи женщины, он встретил ее пристальный взгляд, в котором не было ни тени страха или колебания. Она усмехнулась, когда он оставил в покое ее руки и приподнял за бедра, царапая когтями. Явик наклонился вперед, прижавшись гладким, покатым лбом, закрытым мощной хитиновой пластиной, ко лбу женщины. Две пары горящих желтых глаз неотрывно вглядывались в пару зеленых, на дне которых горел точно такой же пожар.       Чуть подвинув бедра женщины, протеанин вошел в нее. Он старался делать это медленно, чтобы не причинить боли, но Шепард качнулась навстречу, принимая его одним коротким быстрым толчком. Даже слишком быстрым. Ее голова откинулась назад, взметнув пожар красно-рыжих локонов, с припухших губ сорвался глухой стон. Явик вторил ей низким рычанием. Несмотря на то, что они так соединялись не впервые, он все никак не мог поверить, что может быть так хорошо со столь примитивным существом.       — Ты что, уже все... протеанин? – сладко промурлыкала Шепард, склонившись к его мясистой шее, и лизнула горячим языком чувствительную кожу. Она дразнила его. Она... высмеивала его!       Процедив сквозь зубы древнее проклятье, Явик вошел в рыжую нахалку со всей силой, на которую был способен. Наполнил ее подобно тому, как клинок наполняет собою ножны. Женщина в его руках выгнулась и закричала, но это был крик удовольствия, заставивший его лишиться остатков здравомыслия. Явик загонял себя в нее в каком-то сумасшедшем, диком ритме, каждое мгновение ожидая, что Шепард остановит его. Но она этого не делала. Она лишь цеплялась за его плечи. Ее мягкая грудь прижималась к его торсу, елозя по жесткой коже упругими сосками. И каждый раз проталкиваясь внутрь, Явик ощущал силу ее мышц. А она каждый раз кричала на выдохе, запах ее возбуждения стал еще более сильным.       Задыхающиеся стоны женщины подстегивали протеанина, и ему приходилось бороться, чтобы оттянуть финал. Биотика разгорелась с новой силой, охватывая их сплетенные стонущие тела вихрями зеленого пламени. Призрачные протуберанцы танцевали по синей и белой коже, заполняя комнату зеленоватым свечением, напоминавшем о таинственном сиянии недостижимых морских глубин.       Шепард теперь держала голову ровно и смотрела ему прямо в глаза. Она была удивительно красива со сбившимися, прилипшими ко лбу разлохмаченными волосами, которые как никогда напоминали факел, и потемневшими от страсти зелеными глазами. Белые зубки чуть прикусили полную нижнюю губу, придавая лицу женщины небывалый эротизм. Залюбовавшись Шепард, Явик чуть ослабил хватку на исцарапанных бедрах, позволяя ей двигаться вокруг него, качая бедрами в танце дикой страсти.       Они оба были на финишной прямой, и он продвигался в ней, вкладывая в каждое движение всю страсть, что сжигала его тело и лоскутами прозрачного пламени плясала на поверхности кожи. А она принимала и давала в ответ еще больше. Каждый толчок его бедер был встречен ответным, еще более сильным. С каждой секундой Явик двигался все быстрее и наконец разрядился каскадом фантастических ощущений. И на несколько бесконечных, сверкающих мгновений он потерялся в них. Потерялся в этой удивительной женщине. Он называл ее примитивом, но он был не прав. Она была чем-то гораздо большим.       Оргазм Шепард, по видимому, был столь же ярок. Ее сильные, тренированные ноги сжались вокруг его талии так, что это почти причинило боль. Ее голова, с протяжным стоном, склонилась ему на плечо, а зубки вцепились в не защищенную плотной кожей ребристую мышечную связку, что тоже было довольно пикантно. По телу женщины пробегали конвульсии, заставлявшие изгибаться и елозить грудью по его животу. Последняя волна прокатилась сквозь него, и Явик потерял власть даже над своими мыслями. Его разум слился с разумом Джейн, открывая безграничный доступ к ее чувствам и мыслям.       Когда-то Явик считал, что подобное слияние окажется бесполезным. По идее, Шепард не могла даже самостоятельно прочитать его воспоминания, ему приходилось показывать ей. Так примитивно. Да и что он мог бы получить от нее? Воспоминания о еде и сне? О том, где и с кем она была, что делала и как сражалась? О да, протеанин считал, что соединяться с человеком бесполезно... пока не попробовал.       Неостанавливаемый каскад мыслей, эмоций и воспоминаний женщины врезался в него, заставляя ощутить волны экстаза, медленно отступающие от нее. В один краткий миг Явик ощутил все: ее борьбу, скорбь по товарищам, что погибли в сражениях, счастье, которое она чувствовала среди друзей, и отчаяние, когда кто-нибудь из них умирал. Он услышал песни, которые она пела в одиночестве; красивые и печальные песни истории человечества... и они были так же красивы, как музыка его народа.       В какой-то миг их связь стала еще теснее, еще глубже. Зрачки Шепард расширились, затопив красивые зеленые радужки бездонной обморочной чернотой, и окружающий мир утонул во тьме безмолвного крика. И Явик увидел поле будущей битвы со Жнецами, зависшими в огневеющем небе...       ...Над руинами неназванного города на Земле светилось багровое зарево, вставали столбы дыма. Внизу багрово-красные, они темнели к середине и сливались наверху в черную тучу, что тяжким сводом нависала над истерзанным ландшафтом. Среди мрачных каньонов улиц полыхали исполинские пожары и разверзались огромные трещины, поглощавшие целые комплексы зданий. В небесах медленно разгорелся красный свет. Быть может, еще одно кровавое утро восходило над разрушенным городом, а может быть, Жнецы яростнее прежнего терзали огнем беззащитную землю, выжигая остатки жизни на ней.       Жнецы... их исполинские, кальмарообразные силуэты были такими большими, что заслоняли собой небо, сочившееся красным светом. И Явик стоял в гибельной тени одного из них, окруженный телами павших людей, и под ногами его был лишь черный песок, впитывающий кровь. Пламя бесчисленных пожаров окрашивало все вокруг в багрово-темные тона, наполняя темноту отсветами. Он снова был один. Последний протеанин, который так и не смог завершить миссию, даже несмотря на невозможный шанс, подаренный судьбой. И теперь не оставалось ничего другого, кроме как умереть с честью.       Оскалившись, Явик крепко сжал рукоять протеанского излучателя и вскинул взгляд к небесам, среди которых величаво проплывали черные силуэты Жнецов, казавшиеся окровавленными из-за разлитого вокруг зарева. Достаточно выйти из укрытия – и все будет кончено. Смерти он не боялся. Из чувств осталась лишь горечь от невыполненных обещаний и перехлестывающая через край ненависть.       Но в последний миг между ним и неминуемой смертью встала она. Джейн Шепард. Непобедимая, сильная, величественная. Облаченная в роскошное церемониальное платье, какие носили женщины в Империи. Белоснежная, прочерченная золотыми нитями ткань плотно обтягивала ее фигуру, придавая человеческой женщине изящество и стать истинно протеанской леди. Высокий воротник из узких пластин соединялся с широкими наплечниками, создававшими ощущение некой монументальности. Роскошный наряд не стеснял движений и был прочнее любой брони, созданной примитивами.       Сияя нездешним белым светом, она двинулась навстречу легкой и грациозной походкой. Расстояние стремительно сокращалось, и вот они оба застыли среди мертвых развалин и жгучего огня, задыхаясь от горького дыма. Их ладони соприкоснулись. Синие и белые пальцы переплелись, и уже невозможно было разжать рук – они вместе стояли посреди разрушенного Жнецами города, вдыхая жгучий пепел, курившийся в воздухе, и раскаленное багровое небо было готово обрушиться на них.       — Не надо так, Явик, все будет хорошо, – мягко улыбнулась Шепард и вскинула свободную руку, окутанную чистым белым светом, разнося Жнецов в клочья! Он не мог поверить в то, что видели две пары его древних глаз, но своим обожженным войной, зачерствевшим, но не утратившим способности переживать сердцем чувствовал, что это правда. Жнецы действительно взрывались. Их несокрушимая черная броня раскалывалась, выплескивая наружу снопы пламени. Ненавистные машины, уничтожившие его народ, подобно кометам низвергались с небес на землю, обращаясь грудами искореженного металла.       — Ты видишь? – Шепард плавно поводила рукой из стороны в сторону, словно пытаясь очистить багровеющие небеса, и тяжкие тучи пепла, поднятые Жнецами в смертном падении, начали рассеиваться. Поднебесье постепенно очищалось от заполонившего дыма, а тревожное алое зарево медленно уступало сияющей голубизне. И вместе с остатками угасающего в небесах огня начала истаивать и сама Шепард.       — Ты видишь? В конце концов мы обязательно победим, – со своей привычной, ласковой улыбкой произнесла она и медленно, как в кошмарном сне, коих он видел тысячи во время бесконечного стазиса, повернулась, чтобы уйти. Но прежде чем исчезла совсем, разлетевшись дождем красных искр, рассыпавшись багрово-алыми бликами, Явик успел что есть силы стиснуть ее тонкую ладонь...       — Не вздумай умереть, Шепард, – прорычал он, даже не осознавая, что видение уже рассеялось, и он снова стоит посреди каюты, изо всех сил стискивая пальцы той, кого сам же и прижимает к стене. И даже когда этот ужас отхлынул, а раскаленная пелена кошмара рассеялась, они долго еще стояли, не в силах осознать, что все кончено. Не в силах разжать пальцев, не в силах понять даже, что смотрят друг другу в глаза, не понимая, что именно видят. Такие видения во время слияния разумов повторялись с пугающей регулярностью и с каждым разом становились все ярче и ярче. И иногда это немного пугало.       — Не вздумай там умереть, – глухо повторил Явик, ткнувшись лбом в лоб Шепард и пытаясь в ответном взгляде прочесть чувства, ища в их ворохе крохотную, сокровенную искру понимания.       — Не думала, что ты так беспокоишься обо мне, – усмехнулась Джейн, переводя дыхание.       — Ты – Аватар своего Цикла. Аватар Победы. Для всех живущих. За тобой наблюдают души всех, кто жил прежде. Ты справишься, ты приведешь нас к Победе... – почти с благоговением ответил Явик.       —...и неважно, какова будет цена, – невесело закончила Шепард, припомнив одну из его фраз, сказанных ранее. Протеанин ничего не ответил, лишь мягко опустил на пол и поставил на ноги.       — Ты не надеешься выжить в этой войне, – скорее констатировал, чем спросил, он наконец.       — Я реалистка, Явик, – неопределенно пожала обнаженными плечами рыжеволосая, – я знаю, насколько малы наши шансы так или иначе. Мое выживание кажется еще более маловероятным.       — Не зови смерть, прежде чем она найдет тебя, Шепард. Ты жива сейчас, и ты станешь нашим Аватаром Победы. Моим Аватаром, – Явик дотронулся рукой до ее подбородка, чтобы заставить смотреть в его глаза. Человеческая женщина как всегда открыто и прямо встретила взгляд протеанина.       — Может быть, ты и прав, – лицо Шепард озарила мягкая улыбка. – И знаешь... мне стало легче... немного, – с этими словами она накрыла его губы своим ртом. Он ответил на поцелуй, обнимая эту хрупкую, но такую сильную женщину, прижимая ее к себе. Щиты, ограждавшие его разум, опустились. Через мгновение они вновь соединились телами и душами, но это было уже не простое удовлетворение физиологической потребности. Это была жизнь, надежда и, может быть, любовь.