Snake Charmer

Артур наслаждался видом обескураженного Альфреда, который, не моргая, смотрел на него, не веря своим глазам. Да, видимо он совершенно не ожидал увидеть Артура в дорогой одежде, да ещё и так нагло поедающим фрукты. Но это было так, и Джонс думал, что Артур не упустит возможности показать своё превосходство и в дальнейшем. - Что происходило в последние дни с прислугой под твоим контролем, дорогой? – спросил Иван, наблюдая за мысленной баталией между Артуром и Альфредом. - Ничего из ряда вон выходящего, мой господин, – ответил Альфред, - а сломанная рука Кёркленда, это его вина. Обсуди это с Людвигом. - Разве ты забыл, что Людвиг не может разговаривать? – ухмыльнулся Артур, вперив взгляд в своего второго «господина». - В любом случае, меня не было там, – ловко оборонялся Альфред, - к тому же, Иван, ты дал мне полное право на владением им. А Людвиг просто преподал урок дисциплины. Глотнув водки, Иван на секунду задумался, сказав: - Да, я доверил тебе его, Альфред. Но всё вышло из-под контроля. - Всё вышло из-под контроля в тот момент, когда он оказался здесь, Иван! Сплошная неприятность, а не раб! - Напомню тебе, что это не моя проблема, меня сюда привезли, – напомнил Альфреду Артур, – я не просил об этом! - А ну-ка перестаньте! – скомандовал Иван, нахмурившись, – в любом случае, настало время кое-что поменять в укладе нашей жизни. Артур останется здесь, пока я не скажу, – подмигнул воин зеленоглазому парню, пока тот готов был удушить его, – ты же как обычно будешь моей правой рукой. - Ты вот серьезно сейчас?! Из всей прислуги ты взял себе это?! – челюсть Альфреда отвисла от такого заявления. Брагинский встал со своего места, подойдя к Артуру со спины, проведя дорожку пальцами до поясницы: - Почему нет? Он доказал мне, что принадлежит мне. Жаль, что ранее этого не случилось. Но сейчас всё в порядке, и я хочу, чтобы ты передал всем о том, как теперь подобает относится к Артуру, – перевел взгляд со спины на Альфреда Иван, – и даже ты. Кёркленд победно усмехнулся, не моргая смотря на Альфреда. Джонс смотрел на него в ответ, но губы его дрогнули в дикой усмешке неподчинения, и он вышел из комнат Ивана, громко хлопнув дверью. Повернувшись лицом к Ивану, он посмотрел совершенно невинным взглядом: - Он ведь не сделает мне гадостей? Иван пригубил водки, подумав вслух: - Не думаю, он ненавидел тебя и до этого, а теперь… Ты сравнялся с ним, ему не нравится это. Да и кому бы понравилось. Я предупреждаю тебя, Артур, – вдруг схватил зеленоглазого за руку Иван, – будь осторожнее и сохранней манеры. Не возвышай себя чем есть. У тебя в руках есть вся моя прислуга, но это не значит, что ты можешь издеваться над ними, понял? - Ты действительно думаешь, что я бы стал делать это, Иван? – усмехнулся Артур, выдернув руку. - Ты ударил Венициано. - Это было не из мести или насилия, он всегда был добр ко мне, и я совершил ошибку, над которой думаю и сожалею. На сей раз я не позволю себе такого, – мысленно добавив «теперь я просто намного выше их, незачем бить, можно показать превосходство». - Только не слишком увлекайся, мой змей. Можешь очаровать их своей добротой, но не отрави, – хмыкнул Иван. Артур спрыгнул со стола, сказав: - Змеи кусаются только тогда, когда есть нужда в этом. / Имея большой замок, Иван доставил много трудностей Артуру, у которого в распоряжении была теперь не только библиотека. И, не успокоив свою вездесущую, в хорошем смысле, натуру искателя знаний, он пустился исследовать величественные стены и тайные комнаты. И понял, что у Брагинского очень мало прислуги и стражников. Не было, чтобы кто-то случайно показался на глаза не из знакомых Артуру, что удивило его. Он предполагал, что в замке проживает большое количество пленных, но оказалось, что таковых было совершенно мало. Завернув за угол и поднявшись по крутой каменной винтовой лестнице вверх, он отварил дверь, единственную, что была в башне. Любопытство одолевало его, и он, повернув изогнутую золотую ручку, услышал громкий скрип старой двери, что не открывали, верно, годами. И, правда, на стенах, в углах комнаты и даже кое-где на потолке виднелись целые паучьи гнезда, что уже давно не плодились, а молча погибали. Заинтересовавшись ещё больше, зеленоглазый сунулся в комнату, выражая искреннюю надежду того, что Брагинскому не придёт в голову посетить эту башню прямо сейчас. Что-то важное витало в комнате, и Артур срочно решил узнать, что именно. Подняв фонарь повыше, он прошёл в самую глубь и осмотрел появляющиеся из мрака предметы комнаты. Круглая, с большими тканями на стенах, которые несомненно что-то скрывали, комната предстала перед ним, и, не сдержавшись, Артур подошёл к одной атласной защите таинственного и нетерпеливо сдёрнул прочь. Картины, всё это были картины, закрытые от любопытных глаз. Массивные и расписанные лучшими художниками Северных Земель кадры жизни предстали перед ним. Артур сдёрнул с остальных полотен накидки и сдвинул их, приложив немало усилий, чтобы было удобнее лицезреть их. На первой смотрела с полотна на него непрезрительным, но холодным взглядом зрелая женщина со светлыми волосами, доходящими ей до плеча и заплетёнными в косу, едва ли могла быть младшей или старшей сестрой Ивана, о которых он рассказывал. Точно, это его мама. И для Южных Земель, откуда она была родом, она выглядела тоже необычно. Как и Артур. И она точно была дворянкой, судя по одежде, которая хоть и не была вышита золотом, но поражала лоском и красотой. На следующей была именно она и две молодые девушки. Вместе они сидели в саду и на сей раз из одежды были точно из драгоценных тканей. «Должно быть, это сестры» - подумал Артур, и задался вопросом, почему же Иван не повесит у себя эти картины. Почему же они в пыли и тени времени? «Он не говорил добрых слов о матери, может… они не ладили?» Переключив внимание на другую, он увидел маму Ивана уже беременной, с маленькой девочкой, что смело держала её за руку. Уже третье полотно, а Ивана самого нет. Неужели про него не писали? Или он спрятал их где-то ещё в замке, чтобы не видеть их? Впереди были ещё две картины, и вопросы всё прибавлялись. Маленький мальчик в колыбели едва научился сидеть самостоятельно, а сестрицы уже охотно были бок о бок, позируя художнику. Подумав, что Брагинский в детстве был очарователен, он залюбовался на щёки, что были немного пухловаты, кругленькие и, несомненно, розовые. На нос, что был словно кнопочка, не сравнить с нынешним, на глаза, что уже тогда светились фиолетовой дымкой и притягивали своей детской надеждой и лаской, что плескались в них. Коренастый малыш, но милый. И почему же Иван прячет все эти картины? На последней было много людей, что привлекло большой интерес. Все были дворянами, в центре композиции сидел неуклюжий человек с недружелюбным, суровым лицом и хмурился. Его волосы были покрыты сединой и закрывали часть лица длинной челкой. На лице была щетина, что переходила в бороду. Рядом стоял восьмилетний Иван, его сестры и мама и ещё человек четырнадцать. Семья? Если да, то такая большая… Союзники? То не поле битвы свело их? Враги? Теперь уже друзья? Кто? И почему Брагинский прячет их, неужели, семья для него тёмный и страшный секрет? - Бу. Артур вскрикнул, услышав голос, и выронил фонарь. Тот печально полетел вниз, и стекла разлетелись осколками по полу. Развернувшись, он уже знал, кто такой «шутник». И правда, в дверях стоял Иван, несомненно улыбался всё же удалось напугать Артура, держа свечу в руке. - Я-то думал тут только мыши ползают, а оказывается, ещё и змеи, – начал дразнить его Иван, – что ты тут делаешь, к слову. - Я изучал замок, увидел это место и, конечно же, захотел увидеть, что скрывают это ткани, – прочистив горло, сказал зеленоглазый, не отреагировав на его первую реплику, – надеюсь, тебя никак не задело это? - Нет, совершенно не задело, – спокойно ответил Иван, вставая рядом с ним, – тебе понравилось общее полотно? - Не сказал бы, что это любимая картина всей моей жизни, но любопытно знать, кто все эти люди. В замке так мало людей, а на картине так много, что не соответствует и царапает глаз. К тому же, если их запечатлели, значит, они были важны. Иван поднёс свечу ближе к полотну и сказал: - Это мой отец. - Я так и подумал. Ты похож больше на мать, но волосы отца. Он грубоват… да? Или такое лицо он сделал специально, чтобы нагнать страх на потомков? - Если бы. Он всегда носил эту маску севера и грубости. В бою и в семье. Его называли «Зимой», потому что только холод веял от него. Большинство нарисованных здесь есть мои родственники не по крови, а по союзу войн. И после смерти отца «семья» распалась, во многом из-за того, что не было больше страха, что отец мой сможет обойтись с ними сурово. Но они поддерживали его, а потом помогли мне… - посмотрел на картину Иван, и в газах его мелькнула тоска, - это было… очень счастливое время, когда мы все были вместе… Почувствовав угрызения совести за вопрос о его семье, Артур выслушал горечь одиночества Брагинского и понял, почему же он постоянно искал любви серди подданных. Хоть кого-то, кто мог бы любить его… Это было странным и совершенно невероятным, ведь чтобы Северный преследовал любовь… Но это так. Да и к тому же, не осталось даже близких сестёр и друзей семьи, просто ушли после смерти отца его. - Ушли, говоришь… - Да, забрав свои армии, богатства, немного земель, они ушли. - Не думаю, что моя мысль хорошая, но, – начал Артур, – почему бы тебе не вторгнутся к ним и не заявить право на союзничество? Твой отец так и завоевал много земель. Иван встал напротив Артура, и свеча теперь была напротив его сердца: - Я продолжаю надеяться, что они придут ко мне сами, прежде чем я смогу поднять на них свой топор. Удивившись его словам, Артур решил промолчать. - Во всяком случае, эта комната не предназначена для любопытных глаз, а для тебя тем более. Помоги мне лучше накрыть их снова. Помогая Ивану натянуть ткани на портреты, Артур не оставил попыток задать ему все вопросы, что запали в его разум. Иван отказывался отвечать сначала вежливо, потом с нарастающим гневом, но Артур и не думал останавливаться, и где-то на третьей попытке Брагинский уже обессилено вздохнул, закатив глаза. Сегодня он узнал немного больше об Иване и подумал вдруг, что будет заботиться о нём… Возможно варвар не такой уж и варвар… / Спустившись в комнаты прислуг, Артур старался быть дружелюбным, но каждое движение и поворот головы гласило о том, что теперь он намного выше их. Теперь он вровень Альфреду, и почти дышит ему в затылок, и конечно, ему доставляло удовольствие лицо последнего при напоминании об этом факте, но больше всего он хотел увидеть реакцию бывших союзников дела. И только отворилась дверь, как пленные повскакивали с мест, приветствуя молчанием. Ни одна пара глаз не поднялась, оглядеть вошедшего. Все знали, что с этого дня Артур теперь не часть рабочей системы. И, конечно, не трудно было догадаться, что зеленоглазый переспал с Иваном… - Добрый вечер, как ваши дела? - Хорошо, – не глядя, бросил Гилберт, все ещё буравя взглядом тарелку. - Всего-то «хорошо»? – поморщился словно от зубной боли Артур. - Что именно тебя интересует? – наконец посмотрел на него Гилберт, вскинув бровь, – мы убираем, стираем, готовим, метём конюшни, что именно хорошего должно у нас случится, м? И откуда столько интереса да заботы? - Я бы попросил тебя следить за языком, Гилберт. Я сейчас намного выше Альфреда, – сузил глаза на альбиноса Артур. - Да в курсе мы, как ты за одну ночь умудрился стать кем-то выше, – усмехнулся Гилберт, продолжив холодно, – мы можем закончить трапезу, сэр? Нам работать завтра ещё. В его интонации слышалось презрение, и Артур сжался внутри, хотя и ожидал подобного. - Что ещё мне следовало ожидать от злого языка? Надеюсь, Венициано не разочарует меня. Вени, подойди, – и брюнет послушно подошёл к нему, словно собачонка на зов хозяина, – у тебя всё хорошо? – спросил зеленоглазый с улыбкой. - Да, – быстро кивнул Венициано, - хорошо, очень даже. - Кику? Ваши руки в царапинах и ссадинах. Что это? – он перевёл взгляд с Вени на молчаливого Кику, который даже не посмотрел на него в ответ. - Это признак хорошей работы, – тихо ответил он, – я работал сегодня. Это всё, что я хочу сказать. Затем зелёный взор устремился на Мэтью, что словно лист осины в бурю дрожал и тоже смиренно смотрел в тарелку. То ли он боялся, то ли игнорировал, впрочем, так ничего и не ответил. И вспомнив, что на данный момент он тут господин, ему захотелось высечь любого за неповиновение, но… Не смог бы. Остановившись на Людвиге, Артур вспомнил боль руки, что навряд ли нормально заживет. Насупившись, он проговорил, буравя того взглядом: - У тебя есть, что сказать мне? Если нет, то проси прощение за руку и все рукоприкладства! Теперь, когда ты не можешь меня ударить, я могу сделать это. Так что, делай, что я сказал! Проси немедленно! А лучше, на колени! - Не делай этого, Людвиг – сказал своему младшему брату Гилберт, сжимая кулаки. - Людвиг! – щелкнул пальцами Артур, – делай как велено! Пока ярость бушевала внутри него, Артур действительно думал, что, увидев его на коленях, в его сердце наступит лишь гармония и отмщение, но всё, что сумел он почувствовать, так это горечь и ненависть к себе. Людвиг приклонился перед ним, и пусть позади слышался недовольный возглас Гилберта, он сделал это, окончательно раздавив в Артуре напыщенность. И чем он сейчас лучше Ивана? - Приятного аппетита, – сказал Артур, вылетая из комнат прислуги. *** Позже вечером, сидя в своей новой комнате близ покоев Ивана, Артур попивал свежезаваренный чай, расположившись в кресле у камина. Он так сильно погрузился в свои размышления о произошедшем у плененных, пытаясь вникнуть в книгу, что не услышал, как в комнату проник совершенно не Иван… - Наслышан я о твоём милосердии, Артур. - Альфред? Кто позволил тебе вломиться сюда? – отложил книгу на колени Артур, посмотрев на того, дотянувшись до чашки чая. - Я сам себе позволил, знаешь ли, я хранитель всех ключей этого замка, – продемонстрировал приличного размера связку ключей Альфред, усмехаясь. - Дверь вообще не была заперта, идиот, – закатил глаза Артур, и в следующее мгновение чашка была нагло выбита из рук Артура, а в глазах Альфреда читалась настоящая вспышка гнева. – Что ты творишь, чёрт возьми!? Убирайся немедленно! - Не думай себе, что, переспав с Брагинским, ты стал властителем его земель, Артур! – прошипел Альфред, скривившись. Артур со всей силы ударил его по рукам, сказав в ответ: - Завидовать крайне неприлично! Сжав губы, Альфред взял Артура за края одежды, толкнув к стене и становясь нос к носу: - Я не думал, что такой недомерок как ты станет моей угрозой, и сейчас так не думаю! - Замолчи! Я полностью могу контролировать тебя! - Это ты заткнись! Я знаю, что ты задумал, Артур! ТЫ пользуешься Иваном, чтобы получить свободу! В тебе нет ни капли любви! - А разве ты, когда попал сюда в первый раз, не этого ли желал?! – выкрикнул Артур, сжимая сильно руки Джонса, пытаясь отстранить его от себя, – и гляньте-ка, став личной подстилкой Ивана, ты получил то, что хотел! - Я сам хотел стать для него всем! – прорычал Альфред, вздернув подбородок, – Это мой выбор! А ты, чёртов недомерок, только и делаешь, что обеспечиваешь себе «светлое будущее»! Я люблю его! А ты - нет! - Я просто делаю это по-своему, Альфред! – выплюнул фразу Артур, отцепив его руки от себя, – тебе не дано понять, куда там! – На самом деле, Артуру не хотелось бы, чтобы любой из планов на Ивана провалился прямо здесь случайной догадкой Альфреда. Но тот лишь начал смеяться, запрокидывая голову, даже сделав несколько шагов назад. - Что смешного?! – грозно проговорил Артур, пока Джонс вытирал платком слёзы смеха, катившиеся из его глаз. - Настолько умён, что невообразимо глуп! Я просто поверить не могу, насколько ты глуп! – поднял ясно голубой взор Альфред, – так же как и ты, я вырвался из лап рабства, я спал с ним, я был прекрасным любовником, отличным господином для прислуги и держал в руках свободу! Но сейчас факел первенства у тебя, – ухмыльнулся зло Альфред, и сердце его забилось чаще, – пусть так, но знай, он будет дарить тебе одежду, украшения, говорить о любви, но в конечном итоге ты встанешь на моё место, когда Иван найдёт себе другого! Независимого, дерзкого и будоражащего сознание человека! А возможно, он поймет, что ты просто играешь с ним, а не любишь, как говоришь сейчас. И вспомнит обо мне. Потому что я люблю его искренне, и он знает, что я всегда буду на его стороне. - Любовь твоя - сплошная глупость. Иван знает о моих чувствах, и пусть в них сквозит холод, он всё равно рядом со мной, приглашает на ложе, и всё идет куда лучше. Но не ты. И видя нас, ты всё равно здесь, как похвально… Значит, действительно любишь, – прикрыл глаза Артур, отойдя от Альфреда на два шага. - Люблю, – скрестил руки на груди Альфред, вдруг сказав, – и ещё раз ты появишься в покоях прислуги, я убью тебя. Ты придавливаешь их своим статусом и, знаешь, мало комфорта, – закатил глаза блондин, выдохнув, – я ревновал тебя к Ивану, серьезно, яркая ненависть и ревность. Но сейчас, глядя на тебя, я понял, что испытываю только жалость. Наивный, тебе на смену придет другой, как пришёл ты. - Я знаю, чего хочу. А теперь уходи прочь! Иначе змей может нанести тебе смертельный укус! - Артуру не нравилось это неприкрытое ненавистью сострадание, не нравился сам Альфред, но тот совсем не боялся его гнева, а, наоборот, после последней фразы странно ухмыльнулся. - Хм, как интересно, – сказал Альфред, с улыбкой на губах. – Я и предположить не мог, что змей будет угрожать мангусту. Артур побледнел. «Как он узнал про мангуста? Это ведь мой сон! Никому не было известно, и никто кроме меня не смог бы расшифровать всех животных! Это скверный знак…» - Убирайся вон, я хочу, чтобы ты убрался вон! – выкрикнул Артур, выпихивая скалившегося Альфреда прочь. И только дикий смех был слышен из пустых коридоров. Этот ублюдок перевернул ему всё с ног на голову. Совершенно скверный тип! Все мысли смешались в кучу, и Артур понял, что Альфред знает. Знает, что зеленоглазый совершенно не любит Ивана, знает, что ему не нужен замок, знает, что тот может уйти теперь в любой момент… Как много он знает! Знает об очаровании Брагинского, знает об удовольствии, получаемом от подчинения Ивана, знает! Непоправимое знание, ужасное и такое опасное. Впрочем, успокоив себя, Артур снова взялся за книгу, и пальцы его всё продолжали дрожать. Вдруг его пробрал сначала тихий, потом всё нарастающий и нарастающий хохот и вскоре дикий смех. «Он ничего не знает, он не знает меня! Он думает, что всё подвластно ему и что есть правда, его мысли! Но ему никогда не суждено знать о моих истинных намерениях!» - выдохнув, Артур блеснул в темноте зеленью глаз, продолжая чтение. *** В ту ночь он согревался в объятьях Ивана, нежась в крепких руках. И запах ароматических масел кружил ему голову, напоминая о вечернем купании. Мягкий храп раздавался на все комнаты, и Артур, вдыхая запах лаванды, наконец уснул, не предвещая, что духи придут к нему во сне с предупреждением… «Наконец-то он уходит! Альфред, твоё время вышло! - говорил Артур, заливаясь смехом, – для тебя нет места больше среди нас! Молодец, Иван. Давно было пора! Брагинский поклонился ему, улыбнувшись: - Я сделал так, как ты велел мне, дорогой, – подошел к нему Иван, положив руку на талию, обнимая сзади, – он более не в моём сердце, я не приглашу его на моё ложе, он в прошлом. Ты, только ты мой фаворит, моя любовь, – шептал Северный, словно змей-искуситель, непременно соблазняя. - Давно пора было. Чуть отстранившись, Артур подошёл к большому окну, наблюдая, как мерно падает хлопьями снег и готовят сани для Альфреда. Собачья упряжка уже была полностью прицеплена, и собаки нетерпеливо дожидались морозного бега, пока Альфред тащился через снега, одетый в лучшие накидки. Мангуст уходит, змей победил его! И Альфред повержено поднял глаза вверх, глядя прямо на Артура, и тут же победоносная улыбка меркнет на губах последнего. Что-то тут не так… И словно гром в ясный день, Джонс оказывается позади него, быстро схватив и шепча: - Ты встанешь на мою дорожку, ты станешь тенью прошлого, тебе не избежать этого! – шептал он в бреду, оглушая Артура и, вырвавшись от него он вцепился в створки окон, посмотрев в вниз. Альфред… Его больше нет у саней! Теперь его близнец, точная копия, сейчас садится в сани, и в глазах того плещутся тонны горя и утраты. Не веря, он снова и снова видел, как удаляются вперёд собаки ездовые, как исчезает он сам в снегах… - Иван, - и снова голос Альфреда, – я не хочу говорить тебе, но Артур… - и нет ревности, нет никаких злых чувств, только холодность. В голове всё смешалось и, словно бы в сгустке тумана, Артур увидел, как разграблена упряжка… Как все вещи валяются, и несколько собак в крови. А сам близнец его убегает в лес, и следом за ним мчится всадник. Одетый во всё чёрное он размахивает мечом и нагоняет Артура, но тот ловко прячется в сугробах и за толстыми стволами деревьев, но… Это мало ему помогает. Не выдержав, Артур ринулся вслед за двойником, пытаясь помочь ему спастись от убийцы. Но его копия словно бы не слышала его и, обернувшись на бегу, напоролась на меч всадника… С острия меча стекает кровь, лезвие всё ещё внутри, и копия смотрит на своего убийцу, словно зная, кто пришёл за ним. Хотя лица из-за чёрного балахона не было видно. Выдернув из тела копии меч, убийца оставил его умирать в лесу, среди мёртвых собак и всё такого же мерно падающего наземь снега, что так красиво окрашивается в алый… Крича и плача, Артур в беспамятстве упал в снег рядом с самим собой, не веря происходящему. Но последнее трепыхание тела и кровоподтек на подбородке вызывал очередной приступ истерики, заставляя сжимать колючий и холодный снег в руках…» Дернувшись, Артур проснулся, смахивая слёзы. Его тело было влажным от пота, а дыхание быстрым и непрерывным. Видение духов ушло, и только лежащий рядом Иван вернул его наверняка в реальность. Полностью проснувшись, он резко сел, комкая простынь, как снег во сне, руками, пытаясь успокоиться. Но сломанная рука, что так медленно шла на поправку, пульсировала болью от кошмара, и Артур простонал сквозь зубы, подрываясь с кровати. - Артур? - Что? – откликнулся он, никак не желавший пробудить Брагинского. - Ты в порядке? Я слышал сейчас твой стон и… - проморгавшись, Иван увидел всего мокрого от пота Артура и вставал, – что с тобой? Артур только посмотрел на него, держась за руку. Помня, что зеленоглазый может видеть напутствие духов через сны, Брагинский весь подобрался, подойдя к нему: - Артур, это оно? Видение? Что тебя испугало? – схватил сжатый кулак здоровой руки Иван, пытаясь успокоить Артура. - Я… я… это плохой сон, просто плохой сон, – и сам не мог объяснить своё видение Артур, заикаясь. - О чём? - Я… мне нужно время, чтобы понять… Духи мне показали, я не уверен… - словно в бреду начал Артур, отходя от Ивана в купальню, окатив пылающее лицо ледяной водой. Северный так и остался стоять сам не свой, решив расспросить о видении позже, раз сейчас Артуру плохо. Но… что же такое он увидел, что его настолько сильно колотит? - Иван, – вдруг заявил Артур, появившись рядом. - Да? – сразу ответил воин, ловя его взгляд. Но Артур упорно не смотрел на него, и его взгляд путешествовал с предмета на предмет: - Скажи, кто самый опасный враг змея? Удивлённый внезапным вопросом, Иван на секунду задумался. И ему даже в голову не пришло спросить, отчего Артур вообще задал такой вопрос: - Хищные птицы? Человек? – на самом деле он мало знал, кто настоящие враги змей. - А мангусты? – проговорил Артур, не моргая. - Мангусты? Они не обитают здесь, слишком холодно для тёплых созданий природы. Ты умер от рук мангуста, Артур? Да и они вообще могут съесть тебя? - Не смейся надо мной, Иван. Духи показали мне… - посмотрел через плечо Артур, смолкнув. - Что именно? Я могу знать? – спросил Брагиснкий. - Нет, не важно. Я не должен думать об этом, – сказал вслух Артур, мысленно добавив: «Несмотря на то, что всё было слишком очевидно и ясно». - Тогда не думай. Успокой свои нервы бокалом вина, я буду ждать тебя в кровати. Артур последовал совету, делая большие глотки горьковатой жидкости. Вдруг краем глаза он заметил то самое окно, через которое он видел самые ужасные кадры своего сна. Бесстрашно он подошёл к нему, вперив взгляд вниз, где должны были стоять сани. Но ничего, кроме тьмы и снега, он не обнаружил. Потерев переносицу, он опрокинул в себя остатки вина, оставив кубок на подоконнике. «Альфред - мангуст, я - змея, – сказал себе Артур, - я полностью в его логове… он знает, как меня найти, и где я всё время… Подождите-ка! Слова его, он не договорил! «Иван, я не хочу говорить, но Артур…» Но что? Что со мной? Что он сказал ему?! ЧТО?! Может, о моих чувствах, которые холодны во многом? Так Иван знает и так… Что он мог сказать ещё? Может… О том, где лежит моё тело?» - глаза Артура расширились, когда в голове чётко появился образ умирающего его самого на снегу в лесу. – «Этот всадник… Что он сказал ему…» - Артур медленно повернул голову в сторону Ивана, чтобы убедиться своей догадке, что ярко поразила его голову. Северный смотрел на него с беспокойством, и озабоченностью… - «Это Иван… ТОТ ВСАДНИК - ИВАН! Альфред наврал ему обо мне, поселил в его сердце недоверие, и тот ответил…» - Что происходит, Артур?! – на его глазах светловолосого пробила крупная дрожь и он, не удержавшись на ногах, скатился по стенке вниз, бредя вслух. Сорвавшись с кровати, Иван накинул на дрожащее тело плащ, заговорив быстро: - Что с тобой? Ты белее простыни! - Он убьет меня, он имеет власть надо мной, он сделает всё, что надо, лишь бы меня не стало. Он убьет меня, он убьет меня, он убьет меня… А я стану тенью, стану тенью, стану тенью, я НАДОЕМ ИВАНУ! Альфред соврёт ему, Альфред соврёт ему! И в отместку, в полной ярости, он убьет меня в лесу. Иван убьет меня. Альфред убьет меня даже с помощью Ивана! – бредил Артур, цепляясь за плечи Ивана, совершенно не видя его перед собой. - Артур! – ударил его Иван не больно, стараясь привести в сознание, избавить от транса. Не обращая внимания на пощёчину, Артур продолжал бредить, заикаться и трястись под плащом, смотря в заботливую фиолетовую пропасть глаз Ивана, не видя его: - Иван… - шептал он, - я… Иван… убьет… Иван, я имею в виду… это... - Что ты пытаешься мне сказать, Артур? – погладил его по голове Иван, отмечая, что даже голова его стала невыносимо мокрой. - Это займет время… много времени, чтобы полностью полюбить тебя, – сказал Артур, сморгнув скатившуюся со лба капельку пота, – я не могу любить, я могу быть грубым, циничным, жестоким и холодным, – проигнорировал понимающую усмешку Ивана Артур, – я хладнокровный змей. Моя температура тела схожа с температурой за окном… - Я знаю это, – сказал мягко Иван, держа его. - Пожалуйста, выслушай меня! – схватился он за спальную тунику Ивана, сжимая ткань, – я слаб, я сейчас замерзаю от холода сердца! Прямо сейчас. Я покрываюсь льдом не физически, а эмоционально. Я бессердечный человек, но мне необходимо, слышишь, необходимо чувствовать себя тёплым! Мне нужно твоё тепло! Мне необходима твоя помощь, я не хочу быть больше хладнокровным, я хочу быть теплокровным! Иван разбирал торопливую речь Артура, прижимая его к себе: - Почему ты живешь жизнью змеи? Ты человек, а не рептилия. Да, у тебя ледяное сердце, но внутри полыхает пожар! Ты не замечаешь этого, но ты тёплый, ты рядом, сейчас ты здесь, со мной, – взял того за руку Иван, подарив мягкую улыбку, – словно вечный ледяной человек ты нуждаешься в тепле, но Боги не дают его тебе, и ты ищешь его, пока не находишь внутри себя… Успокой свои нервы, – проговорил он, погладив того по мокрой спине, к которой неприятно липла ночная туника, – я есть твой огонь, я внутри тебя, пока ты не заметил. - Но я… ты не обеспокоен, что я не влюблён? - Ничуть. - Но ведь, ты ищешь её во мне… в общении, – не понимая, моргнул Артур. - Да, я верую в любовь, но общение это менее сложное, чем любовь, Артур. Ты бредил сейчас, и говорил об Альфреде… Он что-то сказал тебе? Он пытается отравить тебя, убить? - Нет, он любит тебя, – ответил Артур – он говорил, что любит и это правда… Почему ты не любишь его? Иван облизнул пересохшие губы, отвечая: - Альфред для меня как старый приятель, в бывшем, любовник. Он думает, что любит меня, но я провёл слишком много времени с ним и могу сказать, что это не так. Он не пришёл к согласию с самим с собой, понимаешь? Я поговорю с ним, и пусть не тревожит тебя пустым, ему хочется любить меня, но вот… Не думаю, что это любовь. Это слепая влюбленность. К тому же… - поднял на руки Артура Иван, продолжив, – если бы я любил его, то поднял бы на самый высокий уровень, на пьедестал рядом с собой, а так… это место занимаешь только ты. - Ты серьёзно? – глаза Артура округлились, ему и в голову не могло такое прийти, – я думал, ты ставил его рядом, а не на ступень выше. Иван улыбнулся: - Кто тебе сказал? Ничуть. А что твои духи? Что они сказали тебе? – Артур молчал, смотря на него, – Потом скажешь точно… Я испугался, ты буквально сходил с ума… - Теперь ты убьешь меня? Из-за таких припадков? – решительно и неожиданно спросил Артур. - Зачем мне делать это? Я с первой встречи понял, что в тебе есть нечто особенное, волшебное… Я люблю тебя, я честен с тобой и полностью твой. Я хочу, чтобы ты был на моей стороне, покуда разум твой остр и красота твоя ослепляет меня. И храбрость. Ты смотришь в глаза смерти, и когда я буду поднимать окропленную кровью секиру, занося смерть в чуждые пределы, мне нужен кто-то сильный рядом, кто поддержит и прикроет мне спину. Я хочу, чтобы этот кто-то был только ты, Артур. - Я?! Но я и армией командовать не умею! - Кто сказал, что я повешу на тебя армию. Стратегия. Мне нужна светлая голова, чтобы отлично завоёвывать соседские земли, чтобы уберечь моих солдат от смерти, и… - Иван уткнулся носом в светлые волосы Артура, – мне нужен тот, кто будет ждать меня дома, здесь. Почувствовав, как сердце пропустило удар от столь сладких и тёплых речей Ивана, Артур успокоился. И не проявил сомнения в словах его, ибо не было основания для лжи. Никто и никогда не говорил с ним там открыто, как он. Никто и никогда не любил его так, как он. - Он может забрать меня у тебя в любой момент, чтобы быть рядом с тобой Иван. - Я понимаю. Альфред слишком быстро влюбился и не смог увидеть, как так же быстро потерял эту любовь. И это не кончится хорошо. Но с тобой я знаю всю правду, знаю, что пока в твоём сердце только расцветает новое чувство, и что у нас есть своё время. Которое обязательно придёт. К тому же, какая настоящая страсть без погони чувств, Артур Кёркленд? Это будет жарко! - Так тебе нравится играть со мной, да? – неожиданно для себя Артур обнаружил, что улыбается и не может ничего поделать с этим. Брагинский подмигнул ему: - О да, я очень люблю играть с тобой, Артур. Ты жаждешь вить из меня веревки, видеть меня у твоих ног, что ж! Позволь мне сказать кое-что, мой маленький змей! – заметив живой интерес в глазах Артура, Иван продолжил, – я уверен, что сначала ты влюбишься в меня по уши и будешь молить меня, и будешь отказываться покидать место рядом со мной, не видя отступлений от любви! - Это вызов, да? – спросил Артур с усмешкой на губах и хитрым блеском в глазах, тут же выбираясь с рук Ивана. - Возможно, – проговорил он, – но запомни, я не причиню тебе зла. Что бы не говорили твои души, я не буду слушать Альфреда, не буду. Я не подниму руку, буду рядом, и любовь будет топить моё сердце, выбивая ритм твоего. Запомни это. Ну а теперь… - прошептал тихо Иван, чуть погрустнев, – если ты хочешь быть свободным, ты можешь уйти сейчас… если нет, то проследуй в кровать, у нас назрел давний спор. Выбор только за тобой. - Свободу… - повторил Артур, – свобода. «Это точно трюк», - подумал Артур. Иван наконец предоставил то, что желал всё это время Артур? Невозможно поверить! Северный сказал, что он свободен! Свободный человек, как и был до… Так, почему же он чувствует себя так пусто… Ведь, если бы ему сказали о волшебном слове «свобода» ранее, он бы пустился в бега, а теперь… Не мог уйти. Его честность, его слова, он сам… Он привязал его к себе, и далее Артур не видит жизнь без Ивана. Её просто нет. Кёркленд не подумал бы тогда, забирая Иван его из монастыря, что тот делает ему подарок судьбы. Что без него он бы продолжал жизнь книжного червя, что не познал бы бури страсти, не познал бы эмоций. Так и молился бы, чтил книги и сгинул бы без следа в истории своей жизни. Артур знал, что если сейчас уйдёт, то его жизнь потеряет всякие краски. Что смысл останется здесь, и что всякий интерес к жизни тоже. Он, живой, останется здесь. А мёртвый в душе уйдет в снега Северных Земель. Но остаться с ним, это так сладко. Так вкусно и несомненно сердце снова пропускает удар, стоит посмотреть на него сейчас… И как до этого дошло? А впрочем, неважно. Сейчас ни Альфред, ни другая прислуга, ни даже начавшаяся буря за окном не беспокоили его. Есть только он и Иван, это их мир. И Артур понимал, что уединённый, тесный и скучный мир без него будет полон тоски и скупой на события жизнью… Ни к чему это. «Я прожил часть жизни один, в тёмном подвале монастыря, корпя над пергаментами, – сказал себе Артур, - но сейчас настало время прочувствовать, выбрать и найти себя самого здесь. Рядом с ним. Рядом с Иваном». Иван терпеливо ждал решающих слов их жизней от Артура. Да, он решил, что если тот уйдет, то не последует атак, не будет пролива крови, потому что хоть и с болью в сердце, он не сможет убить его. Не сможет, потому что восхищается им слишком много, потому что любит сейчас. И в глубине души он надеялся искренне, что Артур останется с ним, но он сам развязал ему руки. И выбор исключительно за змеем, что так хочет быть нужным и тёплым. Очень. И сколько бы тот ни говорил, насколько циничен, самовлюблен и жесток, он такой же живой, как и Иван сам. И ему нужна любовь. И безопасность. Иван готов отдать свою жизнь, лишь бы Артур навсегда был защищён, чтобы даже холодные ветра не смогли унести его во время прогулки, чтобы никто не посмел даже думать о том, как бы нанести увечья, чтобы Артур всегда был рядом и цел. Минута, две… И, следуя своему зову сердца, Артур послушно проследовал на кровать к Ивану, ухмыляясь. Он не сдастся на милость Ивану, он будет отстаивать свою стойкость... Постепенно потопляясь в его любви.