Выписки из протоколов

В кабинет Ирины Сергеевны ввалилась Измайлова, даже не думая предварительно постучать. — Ир, там, там…! — Что? Что опять не так? И почему нужна именно я?! Сами не можете как-то разобраться? Зимина после очередного тяжелого разговора с начальством сама была готова сорваться в любую минуту. — Там… — Говори уже нормально, блин! Лена, испуганная, бледная, на членораздельный ответ была явно не способна. Губы дрожали, руки тряслись, самообладание на этот раз отказалось повиноваться, она была сейчас не сотрудником полиции, а обычной паникующей женщиной. — Лен, соберись, пожалуйста. Я ни черта не понимаю. Что-то случилось? С кем? — Там, в кладовке, прямо по коридору… — Измайлову на большее не хватило. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок или, впав в истерику, разрыдается. — Сиди здесь и никуда не уходи! — сунув Лене в руки стакан с водой, Ирина Сергеевна прикрыла дверь в свой кабинет и направилась к той самой кладовке. «Кого Ленка застала в кладовке? Савицкого? Или Фомина, что страшнее представить… Но тогда чего такая испуганная? Если бы Рому, то она орала бы и злилась…» — Зимина, машинально отметив, что поблизости никого нет, свернула к нужному закутку и дернула гладкую металлическую ручку двери на себя. — Твою мать… Никаких других мыслей не появилось, кроме этой. Плюс еще одна головная боль — прокурорская проверка, нервотрепка… Как будто не хватило палачей и других проблем, без которых не обходился ни один день в «Пятницком». «Ну что, довели впечатлительную Катеньку?!» — неожиданно злая мысль отрезвила и привела в чувство. Пульс проверять было бесполезно — Русакова однозначно была мертва. Но Ирина, переборов себя, на всякий случай взяла ее за запястье. Рука оказалась прохладной, с синюшными пальцами. Случайно опустив глаза ниже, Зимина заметила порванные на коленях колготки, ссадины, потом, все выше и выше, — помятую юбку, задравшийся форменный китель, растрепанные волосы, смазанная косметика на лице, подтеки туши, как если бы она долго плакала. От шеи к трубе, почти под потолок, тянулся длинный голубой шарф в каких-то то ли бабочках, то ли цветочках. Под форменными туфлями валялась непонятно откуда взятая деревянная табуретка. — Нашла выход… Зимина отступила обратно в коридор. Выдохнула, чувствуя, как внутри поднимается паника пополам с ужасом и отвращением. Да, она на службе не первый день, но и сотрудники отдела ни разу на ее памяти не уходили из жизни практически на рабочем месте. К тому же причастным мог быть кто-то из коллег, тех, кому она все еще доверяла. «Спокойно. Сейчас уже ничего не изменить, осталось разобраться и не наломать дров… Если сама, то записку бы хоть оставила. Идиотка! А если помогли, то как никто ничего не услышал?..» Прикрыв дверь, Зимина рявкнула замаячившему в коридоре горе-участковому. — Фомин, иди сюда! — Да, ИринСергевна… — Фомин, вместе со своим извечным перегаром, подошел к начальнице. — Стой здесь, никого не подпускай. У нас ЧП. — А что такое? — Загляни, если хочешь… — Ирина кивнула в сторону кладовки. Вместо дальнейших разговоров направилась к «будке» дежурного, мысли перескакивали с одного на другое, бестолково и путано. Она ожидала чего угодно, но только не этого. — Олег, у нас ЧП, быстро всех собери мне в зале! Быстро, я сказала! Нет, стоп, никого не собирай. — А… — Один из сотрудников отдела, по всей видимости, покончил с собой, прямо на рабочем месте. Олег, я со стенкой разговариваю? Выполняй! Растерявшийся дежурный хлопал глазами. — Скорую вызови! Бежавший по коридору Ткачев удивленно притормозил рядом с начальницей. — Что случилось…? — Собери всех наших в моем кабинете, живо. — А что… — Русакова покончила с собой, — произнесла тихо, хотя безусловно через несколько минут эту «потрясающую» новость узнают все без исключения. — Что?! Как вообще?.. — Это мы выясним. Паш, не тупи, собери всех, Ленку пока успокой, она ее нашла. — Зимина направилась к кабинету Русаковой. С момента обнаружения Кати прошло три с небольшим минуты, тянуть с такими новостями было опасно. «Надо собраться… А то потом обвинят, что улики в это время прятала или показания с сообщниками сверяла… Хотя, в любом случае найдут, в чем обвинить. Я же начальник.», — усмехнувшись, вошла в незапертый кабинет, огляделась. Набрала номер Захарова, догадываясь, сколько хорошего услышит о себе через считанные секунды. На столе Русаковой царил идеальный порядок, сложенный вдвое лист бумаги Ирина заметила сразу, взяла в руки и развернула, пока слушала гудки. «В моей смерти прошу никого не винить. Я так больше не могу» — Захаров, слушаю. — Валерий Андреевич, у меня в отделе ЧП. — Вот умеешь ты настроение поднять, Зимина. Что на этот раз? — Сотрудница покончила с собой, прямо в отделе. Записку оставила, просит никого не винить… — Твою ж мать, Ира! Ладно, оповести всех по инструкции, скоро приеду. — Как будто я сама в диком восторге, — раздраженно ответила Зимина уже отключившемуся генералу. Буквально пару минут заняли необходимые звонки. «Очень надеюсь, что она это сделала сама. А не помог кто-нибудь… Ткачев или Терещенко… За языком Русакова не следила, могла что-то сболтнуть, ее и убрали… Господи, вот только этого не хватало сейчас. И о чем я думаю? Надо ее матери как-то сообщить… Но сначала поговорить со всеми. Может кто-то что-то знает… — Ирина, мысленно подбирая слова, которые скажет коллегам, заранее себя настраивала на то, что среди них вполне может оказаться убийца. Которого ей, по всей видимости, придется вычислить. О том, что будет дальше, она не думала, еще не зная, захочет ли «прикрывать». — Лучше бы это было просто самоубийство. Нервный срыв. Как же надоело копаться во всей этой грязи…» От мрачного лицезрения кабинета Русаковой Ирину Сергеевну отвлек дежурный. — Я там это, скорую вызывал, сказали, минут пятнадцать… — Хорошо, — Зимина кивнула в ответ, сама не понимая, что имела ввиду. В данной ситуации ничего «хорошего» по определению быть не могло. Надо было выйти из кабинета, вернуться к собравшимся «своим» и начать что-то делать. Совершенно дурацкая мысль «хоть бы Ткачев оказался не при делах…» мелькнула и исчезла, стоило распахнуть дверь собственного кабинета. Собравшиеся говорили все, разом, перебивая друг друга, больше всех надрывался Ткачев, демонстративно не смотря на Олега, тот в свою очередь что-то искал в телефоне, беззвучно матерясь. Плачущую Лену успокаивал Савицкий, Исаев с мрачным видом рассматривал что-то за окном. Не хватало Щукина, Климова, отъехавшего по делам, и Фомина, оставшегося у злополучной кладовки. — Кто-то что-то знает? — Ирина Сергеевна, она не могла сама! Просто не могла. Здесь что-то не так, — Паша тут же оказался рядом с начальницей, не понимая, почему все отреагировали настолько спокойно и не видят очевидного. — Откуда ты знаешь, что она могла, а что нет? Во всяком случае, будем разбираться. — Да как вы не понимаете? Кто-то видел уже? Ирина Сергеевна, у Кати рост был небольшой, как она могла петлю так высоко закинуть? — Со стула. Подставила что-то… Ящик какой-нибудь. Подпрыгнула, — с мрачной усмешкой отозвался Терещенко. — Паш, не стоит искать двойное дно там, где его нет. — А ты вообще заткнись! — Успокоились оба! Если кто-то что-то видел или знает, предлагаю сказать сейчас, пока не началась официальная проверка, допросы и все прочее. — Предлагаете показания сверить, Ирина Сергеевна? — в кабинет, как-то странно ухмыляясь, заглянул Щукин. — А что, идея хорошая. — Заткнись, а! — Ткачев рванул к нему, и если бы не Рома, придержавший его за плечо, то явно началась бы драка. — Паш, возьми себя в руки! Отношения выясните потом. Повторяю — кто что знает? — Ир, я с ней разговаривала на прошлой неделе, она жаловалась, что надоело все, что устала. Больше я ничего не знаю. Вне работы мы не общались, — Измайлова всхлипнула последний раз и вытерла тыльной стороной ладони мокрое лицо. Снова повисла пауза, неуютная и колючая. Казалось, все старательно подбирали слова, никто не решался что-то сказать первым.