Desiderium (Желание)

Моё судно тонет, но это нормально, и я могу пойти ко дну

#1. Я во власти этого животного, что заперто внутри Мадаре всегда нравился клан Хьюга: гордый, хранящий традиции предков и оберегающий техники, доступные лишь Хьюга, как и драгоценные глаза, кое в чём превосходящие, а в кое в чём уступающие шарингану — бьякуган. Словом, они походили на Учиха, хоть и предпочитали не ввязываться в сражения с Сенджу. Хьюга бились тогда, когда дипломатический подход был невозможен и/или когда что-то угрожало хоть одному носителю «коронного» додзюцу. Мадаре нравился бьякуган, хотя он и не мог объяснить, почему. Казалось, что это было бы удивительно, положить кончики пальцев рядом с глазами одного из Хьюга и почувствовать, как вены под воздействием чакры набухали и рельефно проступали на тонкой коже витиеватыми дорожками. Тактильные ощущения были бы невероятными, он был уверен. Они бы отпечатались в сознании на всю оставшуюся жизнь, и Мадара вспоминал это со странным удовлетворением. Желание было непреодолимым. Поэтому при виде любого из Хьюга пальцы начинали подрагивать в предвкушении, а шаринган вспыхивал инстинктивно, словно на опасной, будоражащей естество миссии. Мадара чувствовал, что становится одержимым необычными побуждениями, поэтому решил не тревожить звериные позывы, обходя территорию союзного клана десятой дорогой, что не мешало продолжать мечтать о несбыточном. Вряд ли встретился бы настолько покладистый Хьюга, который бы не врезал Джуукеном по лицу из-за такой просьбы. Для Хьюга это было всё равно, что раздеться и предоставить художнику-натурщику изгибы тела для срисовки. Учиха не был извращенцем. Так хотелось думать, но в клане носителей бьякугана были весьма симпатичные девушки, словно назло. Зверь внутри метался, хищно раздувал ноздри, жаждал девушку-Хьюга, но Мадара ухмылялся, даря окружающим обворожительные улыбки. И думал, что если понравиться кто-то из этого клана, он сбежит на край света, если понадобится, хотя бы ради того, чтобы почувствовать, как пьяняще будет смотреть бьякуган в упор, когда он будет целовать девушку. #2. Вымогательство — игра, в которую можно играть вдвоём Когда в лесу при возвращении с очередной миссии один из сильнейших Учиха в одиночку (потому что напарники отстали) возвращался домой через леса клана Хьюга, с которым они давно договорились о том, что будут сотрудничать, он зацепился скользящим взглядом за тонкую, изящную женскую фигуру в кимоно. Любопытство заставило остановиться и проследить за действиями статной, красивой со спины девушки, у которой по шёлку нежно-сиреневого цвета струились длинные прямые чёрные волосы с прекрасным синим отливом. Обладательница шикарных волос тянула хрупкие ручки к висящему высоко яблоку, до которого было не достать. Мадара не мог понять, почему она не сбила фрукт палкой или кунаем, или потрясла бы деревце, чтобы яблоко упало само. Был ещё вариант подпрыгнуть, но, кинув ещё один взгляд на рост незнакомки, Учиха понял, что будь она даже трижды шиноби, не допрыгнула бы, сколько бы ни старалась. Дикое деревце было гибкое, под стать девушке: на ветру колыхалось, как пушинка, отчего тяжёлые плоды оттягивали тонкие ветви, но даже под тяжестью они не склонялись настолько низко, чтобы незнакомка достала. Яблоки были небольшими, зелёно-жёлтыми; Мадара не знал названия. Он был больше заинтересован в девушке, которая была из Хьюга. — Выходи уже, — позвала она, не удосужившись обернуться. Парень с трудом сдержал желание чертыхнуться сперва от неожиданности, а после от осознания, от кого попытался скрыться: бьякуган Хьюга позволял носителям отлично видеть всё и позади. — Ты шиноби. Почему же не попыталась достать их другими методами? — начал было он, спрыгивая с ветви могучего дерева, с которого и наблюдал за поляной за интересующим действом, не поздоровавшись. Но девушка продолжала гипнотизировать приглянувшееся яблоко, не заметив бестактности, а после непродолжительной паузы ответила: — Не хочу повредить кожицу, она у этого сорта очень нежная. Мадара подошёл ближе, почти вплотную к спине незнакомки, очарованный звенящим в тишине голосом, чуть ли не прижимаясь к спине, немного потянулся вверх и без особо труда кунаем перерезал черенок, бережно поймав плод так, чтобы он не сильно ударился о ладонь. А после аккуратно вложил в узенькие ладошки. — Не за что, — тихо фыркнул он на ухо, глядя на то, как она зачарованно сжимает дар пальчиками, и попутно отступая в сторону, почувствав чакру других Учиха, которые догнали. Раньше он бы обрадовался такой расторопности, но сейчас появилось лишь глухое раздражение из-за того, что бесцеремонно прервали. Мадара отстранился и бесшумно растворился в шелестящей из-за ветра листве с помощью шуншина, как только Хьюга стала оборачиваться, чтобы поблагодарить или ещё что-то сказать. Владелец шарингана бежал со всех ног, совсем забыв о других напарниках из клана, думая о том, что было бы, обернись незнакомка. Об одном он мог с уверенностью сказать: будь у девушки активированный бьякуган, он бы не удержался. Довольная улыбка скользнула по губам, чёрные глаза заблестели, когда он вспомнил, что она успела одними губами проговорить на прощание, зная — шаринган позволит понять, что произнесла девушка: — Я буду тебе обязана. В конце концов, вымогательство — забавная штука. #3. Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах Несмотря на то, что он был невероятно сильным и выносливым шиноби, даже Мадаре требовался время от времени небольшой отдых, который он любил делить сам с собой. Одиночество было привычным и родным, ведь было тяжело сходиться с людьми, в отличие от Хаширамы, который лучился доброжелательностью. Начищенная до зеркального блеска тренировочная катана была прислонена к деревцу, под которым Учиха и решил прикорнуть. Он не знал толком, почему взял именно это оружие, а не обычные кунаи, куда более компактные, чем меч. Это был необъяснимый порыв души, которому парень решил сегодня последовать, раз никто не помешал. Юноша спал в тени дерева, полулёжа-полусидя, скрестив руки на груди. Тихий мерный шелест зелёных листьев успокаивал вечно напряжённого Учиха, готового к нападению в любой неудобный момент, будь даже ночь. Но в этот раз что-то пошло не так, и он окунулся в мягкую, манящую дрёму, постепенно погружаясь в блаженный и приятный сон, которого ранее не ведал, а если и знал, то это было в далёком детстве. Когда он открыл чарующие глубиной чёрные глаза, то обнаружил приятную, согревающую тяжесть на коленях. Не до конца проснувшееся сознание отметило, что вряд ли в родном клане найдётся хоть одна девушка-самоубийца, которая решиться приблизиться настолько близко. Нет, дело было не во внешности — конечно же, ведь все Учиха от природы весьма привлекательны, —, а в слегка безумном, можно было сказать, что в психованном характере обладателя шарингана, за которым он без особого труда маскировал истинные чувства. Многие не догадывались о том, что парень чувствует на самом деле, видя полные страха взгляды соклановцев или что-то более неприятное. А таких проницательных людей, как Хаширама Сенджу, которые могли понять, наверное, не сыскалось бы и на всём белом свете, так что Учиха был спокоен. — Я принесла яблоки, — тихо пробормотала темноволосая девушка куда-то в ногу, не поднимая взора; Мадара понял, что это та самая Хьюга по необычному отливу волос и тонкому голосу, переливающемуся, словно юркий ручеёк. Ленивый взгляд правее внезапно возникнувшей в непосредственной макушки доказал, что она говорила правду: рядом лежал небольшой развёрнутый кулёк, из которого выглядывали зелёно-жёлтые бока привлекательных плодов. Тех самых. — Ты скажешь мне, как тебя зовут? — Мадара, — отозвался он, медленно поглаживая по голове, словно успокаивая плачущего ребёнка. На самом деле Учиха нравилось, как лёгкие, воздушные пряди послушно огибают пальцы при каждом ритмичном движении, будто самый дорогой шёлк. — Как ты меня меня нашла? А, бьякуган, — Мадара фыркнул, медленно вдыхая запах яблок, тонко исходящий от девушки. — А как зовут моё солнце? — Так и зовут: Хината[1], — отозвалась она, повернувшись лицом. Миловидные черты лица, пухлые губки, бледная, словно фарфоровая кожа — и бьякуган, порой пугающий, особенно ни разу не видевших такие глаза. Мадара иронично усмехнулся, склонившись ниже и прислонившись губами к девичьим устам. Это не было похоже на полноценный поцелуй, скорее ласковое прикосновение, жест высшей степени доверия, хоть они и виделись толком только второй раз. Но времена были неспокойные. Да и Учиха всегда предпочитали действия словам. Пусть выбор жизни сами догадываются, чего они хотят, несмотря ни на что. Растрачиваться на слова казалось мелочным. Гордецы, что сказать. #4. Расслабься и прыгай вместе со мной Мадара не утруждался словами, отлично зная, что Хината поймёт и без глупых предложений, безмолвно позволяя делать всё, что вздумается. Парень полулежал рядом, а девушка — на мужской груди, приобнятая, отчего пару длинных чёрных прядок щекотали нежную кожу. Но Хьюга не смеялась, завороженная глубиной угольно-чёрных глаз, в упор смотрящих на девушку. Если бы отец и глава клана, Хиаши Хьюга, увидел бы то, как обычно скромная и тихая дочурка без зазрений совести и страха лежала на потенциальном враге в доверчивой позе, он бы без сомнений расторгнул договор и запер бы под домашним арестом, прочитав лекцию на тему недопустимого поведения. Но Хиаши был далеко, за несколько десятков километров, и был занят делами, в попытке заключить очередной мир — на этот раз, с кланом Нара. Наследница не была против нового союза, ведь этот клан нравился: умеющий ценить природу, которую она любила, и всё, что прилагалось, гении и великолепные стратеги, скрывающиеся в тенях. Порой она жалела, что не родилась в клане Нара, который импонировал. Но потом Хината возвращалась из страны сладких грёз и ласково смотрела на человека, которого с радостью полюбила, несмотря на репутацию отъявленного, но искусного головореза-шиноби, преданного чудаковатой семейке, который сейчас внимательно рассматривал необычные глаза. Он медленно водил большим пальцем по щеке, придерживая голову широкой ладонью, изредка касаясь нижнего века, отчего девушка чуть щурилась. Мадара был в восхищении, потому что бьякуган превзошёл все ожидания, вблизи оказавшись более привлекательным. Может быть, всё дело было в той, кому он принадлежал, или ещё в чём-то, но он был не в силах отвести будто прилипший взгляд. Ранее казалось, что нет глаз совершеннее, чем шаринган, но судьба показала, насколько можно было ошибаться, не будучи влюблённым. Но Учиха не решался попросить девушку активировать глаза, внезапно оробев. Так бывало со всеми людьми, которые смогли дотянуться до мечты и понять, что она достижима. Это была слабость, а юноша привык побеждать все страхи с самых малых лет. Одно плавное движение, ловкий перекат — и он с привычной усмешкой смотрел, как безвольно она раскинулась под ладным станом, облачённым в простое чёрное вафуку, расшитое красными нитями. Хината не думала сопротивляться, ведь Хьюга нравилось то, как собственнически Мадара показывает искреннюю привязанность, полностью доминируя в этот миг. Он навис над наследницей клана, отчего длинные волосы частично упали на женскую грудь, скрытую под бежево-голубым кимоно с чёрными оби, и снова прикоснулся к бархатистой, удивительно нежной коже. Бережно Мадара провёл ладонью по шее, сожалея, что от многочисленных тренировок и кровавых боёв кожа на руках сильно загрубела и сейчас царапала, как наждачка. Но девушка никак не выразила неудобство, если оно и было, лишь тихо выдохнула, приоткрыв блестящие от того, что она судорожно облизала их, губы. На мгновение Учиха замер, проследив, как маленький язычок скользнул по устам, а потом неожиданно кротко поцеловал в шею. Хьюга вздрогнула, когда жадные чёрные глаза, лихорадочно блестящие из-под свисающих волос, потемнели от тщательно сдерживаемого желания. Нет, это было не физическое влечение, хотя и оно присутствовало, но пока понять, чего он хочет, было невозможно. Она, словно почувствовав внутренние колебания, положила тонкую и хрупкую ручку, не предназначенную для того, чтобы держать оружие, поверх мужской, и потянула Мадару на себя. #5. Ещё один ни к чёрту день, нет больше сил — Никто на этом свете не сможет мне ответить: зачем мне мой самоконтроль? — прошептал на ухо Мадара, пристально посмотрев в широко распахнутые глаза, после того, как он осторожно поцеловал запястье с внутренней стороны. Это казалось настолько милым, что в исполнении одного из Учиха казалось невозможным и нереальным. Хината знала, что обладатели шарингана весьма жестоки и часто следуют отнюдь не положительным эмоциям созидания, и понимала, на что идёт, соглашаясь встречаться с кем-то из этого клана и любить. Но предугадать то, что парень будет обращаться с девушкой, будто с самой великой драгоценностью в жизни, было сложно даже Учиха. Хьюга ласково улыбнулась на трогательный жест, мгновенно поняв, ради чего прелюдия, когда он тихо попросил сделать кое-что, что он давно хотел увидеть. Она не стала ни складывать печати, ни произносить нужную формулу — только пропустила чакру через глаза, активируя бьякуган. Учиха мгновенно замер и весь напрягся, будто перед атакой, внимательно всматриваясь в изменившиеся глаза. Словно во сне он провёл пальцами по вздувшимся венам вокруг глаз, чувствуя, как лёгкими электрическими импульсами откликается чужая чакра, передавая волнение и ожидании «вердикта». Но Мадара лишь наклонился ближе и, прежде чем жарко поцеловать, выдохнул, опалив мягкие губы раскалённым, будто после техники огня дыханием: — Спасибо. Хоть Учиха и были сложными для понимания людьми, но даже они умели произносить слова благодарности искренне, когда чувствовали, что действительно стоит сказать это.