Несказанное

Убеждения и верования разделяют людей, и только кошмары объединяют. (с) Эжен Йонеско

После любви Идрис лежит молча, глубоко дышит, приходя в себя после ощущения удовольствия, похожего на волну, что сметает все на своем пути. По телу пробегает дрожь. Он смотрит в потолок - привычка, над которой Аджиман иногда шутит, вспоминая древние-древние анекдоты. Но эти шутки привычны. Сейчас любовник лежит рядом и курит, задумчиво глядя на кольца дыма. И Идрис думает о том, как хорошо, что можно помолчать. Он не хочет разговоров, тем более о чем-то личном. Как бы их ни тянуло друг к другу, Идрис многого не скажет. Он не говорит, какие кошмары заставляют его просыпаться ночью. Просто, если засыпает с Аджиманом, прижимается к сильному телу, обнимает, цепляясь, будто за последнее спасение. А если ночует дома - наливает себе бокал вина или виски. Незачем кому-то еще знать об этих повторяющихся снах, в которых титул переходит в чужие руки, а семья остается без средств. Идрис не хочет рассказывать о том, что до сих пор (а скоро будет почти год!) он просыпается в одни и те же промежутки времени, и идет в комнату отца, проверить, не пора ли снова дать обезболивающее. Час ночи, три часа, пять утра. Он просыпается, идет, и только у двери вспоминает, что уже ничего не нужно. И кутается в халат, чувствуя ледяной холод. Аджиману незачем об этом знать. Идрис смотрит в потолок, пока не засыпает. Еще есть время... Проснуться. Подняться. Накинуть халат и выйти из комнаты, и только в коридоре вспомнить... "Да я даже не дома...". Три часа ночи, хоть часы сверяй. Он возвращается в постель. Аджиман обнимает его. - Что с тобой? Ты плохо спишь... и иногда говоришь во сне. Голос вкрадчивый, и в вопросе звучит искренняя тревога, но это не дает забыть, насколько лорд силен и опасен, и чем может обернуться неосторожное слово. - Я... я не... - Идрис лихорадочно соображает, не мог ли о чем-то проболтаться. - Ты зовешь отца, - тихо продолжает мужчина. - Обещаешь, что сохранишь честь семьи любыми средствами. Кстати, не видишь в этом внутреннее противоречие? Ради чести в средствах наоборот, разбираются. - Мало ли что я говорю, когда мне что-то снится! Я не помню. Идрис возмущен. Не для того он спит с Безземельным Лордом, чтобы после секса выслушивать монологи, более уместные для кабинета психоаналитика. - Кошмары видят все, Идрис. Даже я. Доверительный тон может быть привычкой дипломата, но сейчас так хочется поверить в правдивость этих слов. Хочется прижаться, перебирать седые пряди волос любовника, вдыхать знакомый, привычный запах одеколона и дыма. - Мне снится друг, с которым я вместе служил, - продолжает Аджиман. - В бою я не смог его спасти. Не успел. Я говорил себе всё время, что даже если бы он выжил, такого доброго и порядочного человека в Уранибурге все равно уничтожили бы. Но толку от таких аргументов! - Я понимаю, - шепчет Идрис и закрывает глаза, снова пытаясь заснуть. Даже тому, кого он любит, он никогда не откроет душу.