Задание прежде всего

      Тусклый свет от ихоровой лампы еле-еле разгонял сумрак в маленькой комнатушке, которую Танцор снимал на окраине деревни Иральсига. Впрочем, Полуночному, с его великолепным зрением, свет был не особо нужен — он и без него разбирал мелкие буквы на бумагах, в изобилии лежащих на столе и полу.       Сам убийца валялся поперёк постели, привычно задрав ноги на стену, и, откинув голову назад, вчитывался в строчки.       Деревенские мальчишки, которых он нанял для сбора информации, сработали на славу. Они собрали не только данные о местоположении повстанцев Ривара, но и отметили количество патрулей и направления их движения. Танцор пробегал глазами текст их неумелых докладов, написанных корявыми буквами, и криво улыбался сам себе.       Он называл их «моя незаметная армия». Куда бы он ни пришёл, какое бы дело ни было ему поручено, первым делом он шёл искать уличных мальчишек. Сбор информации с их помощью был бесценным подспорьем в его работе.       Его работа… Нет, его деятельность — назвать это работой было бы кощунством — стала для него не просто образом жизни. Быть наёмным убийцей не так уж сложно — узнал имя цели, нашёл, подкараулил, убил. А вот стать агентом элитного разведкорпуса Пандемониума — на грани невозможного. Полуночному это удалось. Каким образом, он не желал и думать, но коварные воспоминания лезли в голову, лишая его душевного равновесия.       Длинные рыжие пряди и бордовые капли крови, взметнувшиеся в воздух и разом опавшие на белый мрамор. Запах рейдама, крови и горячего металла. Тошнота, подкатившая к горлу мокрым комком. Солёный привкус на языке. Застывший взгляд ярко-зелёных глаз.       Танцор зарычал, кувырком слетел с кровати и шарахнул кулаком в стену. Боль всегда помогала отвлечься от воспоминаний, помогла и сейчас. Убийца машинально облизал сочащиеся кровью ссадины на костяшках — через несколько минут от них не останется и следа, регенерация у даэвов, слава Богам, отменная. Вкус крови отрезвил его.       Полуночный просидел за бумагами ещё час и встал, когда за окном стало совсем темно. Он глянул на небо, расчерченное пополам энергетическим каналом, соединяющим Асмодею и Элиос, и чуть улыбнулся — пришло его время.       Он не зря получил такое прозвище — свои «дела» он любил проводить в полночь. До неё оставалось немного, и больше медлить было нельзя. Танцор, словно тень, заметался по комнате, облачаясь в экипировку.       Кожаная броня, нарочно выкрашенная в тёмные камуфляжные цвета, плотно охватила поджарое тело, гибкое, как лоза. Тканевая повязка полностью закрыла серебристые, словно седые, волосы — он уже не раз грозился покрасить их в более незаметный цвет, но не хватало то денег, то времени. Кинжалы и дротики с ядом удобно легли в кармашки и ножны, закреплённые на теле таким образом, чтобы не создавать ни единого звука и звона. Матерчатые следки охватили кожаные сапоги.       Перед тем, как выйти из комнатки, Танцор швырнул в небольшую печку все бумаги и проследил, чтобы они, все до единой, превратились в пепел.       Скользящими, танцующими шагами Полуночный за несколько минут добрался до горячих источников. Именно поэтому его вторым прозвищем стало «Танцор» — манера боя, походка, поведение его были словно у профессионального танцора, и те его партнёры, с кем приходилось работать в самом начале карьеры разведчика, не могли не отметить это.       Пропустив мимо себя патруль повстанцев, убийца скользил мимо многочисленных палаток, которые разбили повстанцы вокруг двух больших источников. В источниках отдыхали раненые — видимо, днём над ними хорошо поработали даэвы-наёмники, которых Танцор заметил в деревне. Они значительно поубавили количество повстанцев в патрулях, и это сыграло на руку Полуночному.       Без особого труда он пересёк местность, поднялся в горы, проскочил мимо заставы асмодиан к логову ньютов и здесь на время затаился в кустах.       Наблюдая за перемещением повстанцев по ту сторону импровизированных ворот, чью роль выполняли две башни, он отметил странность — малое количество охраны. Двое стражей охраняли башни, лениво перекидываясь скабрезными шуточками и непрерывно зевая, да одинокий патрульный иногда появлялся в воротах (при этом стражники замолкали и вытягивались во фрунт), зорко осматривал окрестности и уходил обратно.       Это значило, что двоих нужно было уничтожить прежде, чем их хватится патруль.       Позади Танцора раздалось шипение. Это пара ньютов-рабочих медленно семенила к выходу из логова.       В голове Полуночного стал складываться простой до неприличия план.       Убийца привычно расслабил тело, сконцентрировав своё внимание на темноте перед закрытыми глазами, дождался предела и нырнул во тьму. Всё это заняло не больше секунды. Но, прежде чем стать невидимым для чужих глаз, Танцор умело пнул концом сапога пару камешков, которые попали точно по головам ньютов.       Разъярённо шипящие восьмилапые твари поползли вслед за убийцей, своим шестым чувством угадывая, куда он движется. А Полуночный нагло скользил прямиком к стражам.       Повстанцы увидели лишь, как два ньюта, воинственно задрав передние лапы, несутся на них с целью атаковать. Бросившись на ньютов, они даже не поняли, как умерли — кинжалы Танцора были очень остры, а умением перерезать глотки он владел в совершенстве.       Разделавшись со стражами, он вышел из состояния невидимости и тут же бросился в кусты — к воротам приближался патрульный. Увидев лакомящихся свежатиной ньютов, он бросился к своим в попытке отогнать тварей от тел своих бывших товарищей, и… упал на них сверху, сражённый ядовитым дротиком.       Танцор протянул руку, и, повинуясь простейшей магии, дротик скользнул в ладонь убийцы. Незачем оставлять следы.       Так, обходными путями, медленно расчищая дорогу, он добрался до лаборатории.              Двоих мародёров убийца заприметил сразу же, намётанным глазом — воздух вокруг них, также прибегших к невидимости, искажал пространство. Можно было бы их убить, но рядом мерно долбили кирками скалу рабы повстанцев во главе со смотрителем, а свидетели Полуночному были не нужны. Поэтому он предпочёл снова стать невидимым и аккуратно, двигаясь совершенно бесшумно, прокрался к входу.       Прижавшись к стене, Танцор дождался, когда патрульный лаборатории спустится вниз по короткой узкой лестнице, и короткой перебежкой нагнал его. Росчерк кинжала по шее застал повстанца врасплох, он хотел вскрикнуть, но ладонь Полуночного крепко прижимала его челюсть. Патрульный упал на руки своего убийцы, не издав ни звука.       Танцор аккуратно затащил тело в небольшую нишу в стене и быстро огляделся.       Он находился в комнатке, из которой две лестницы спускались в одну и ту же залу — довольно большую, с клетками на противоположной стене. Залу охраняли несколько повстанцев, но в их перемещении по периметру был ритм, уловить который Танцору не составило труда. Он трижды обошёл зал в одном круге с патрульными, прежде чем решил, куда направится сначала.       Убить или найти?       Убить было проще, найти — интереснее. Любопытство пересиливало, но убийца был не из тех, кто поддаётся собственным слабостям.       «Задание прежде всего», — зазвучала в голове любимая фраза Видара. Полуночный чуть поморщился — всё-таки военачальник Пандемониума был параноиком. Он не прощал провалов, тренировал свою элитразведку до крайней усталости, но щедро награждал за блестяще выполненное задание. Правда, только в тех случаях, когда задание относилось к «особо сложным». Нынешнее «убить главу лаборатории и найти пропавшего агента» к таковым не относилось, а, значит, и награды особой убийца не ждал. Но провал грозил потерей места в разведкорпусе, а, значит, было ради чего стараться.       «Это не просто задание, Танцор», — вспомнились ему слова Видара. — «У нас не бывает простых заданий. Повстанцы затевают что-то страшное, и твоя задача — не просто уничтожить их главаря. Ты должен найти Фагимки́на и узнать, что с ним случилось. Потому что без его данных мы не сможем даже предположить, что они там делают, над чем работают, какие опыты проводят. Выйди оттуда живым и принеси мне доказательства. Ты понял?»       На очередном круге Полуночный нырнул в левую дверь.       Он вышел на деревянную платформу. С неё вниз, на каменный пол вела лестница — небольшая, в три ступени. Слева от лестницы пол был выше, там стояли столы с бумагами, инструментами, оружием и пробирками разных размеров. Здесь не было почти никого, лишь темноволосая фигуристая женщина со шрамом на бывшем некогда красивом лице методично кромсала ножом тушку слизневика.       Полуночный скривился — в своих исследованиях повстанцы всегда заходили слишком далеко.       Он заприметил впереди ещё одну дверь. Её охраняли странные твари, не похожие ни на один вид животных, что топтали поверхность Атреи. Они были по пояс обычному человеку, с лапами, как у тару, с блестящей жёлто-зелёной кожей и совершенно тупым взглядом рыбьих глаз.       Танцор не стал ждать и терзаться сомнениями — коротким прыжком махнул к столам, зажал женщине рот, полоснул кинжалом. И медленно проявился — удерживать невидимость уже не было смысла. Твари, заметив его, бросились в атаку, но Полуночный умело уклонился от когтей одного, удачно пнул другого, и не прошло и пяти минут, как обе твари испустили дух.       Убийца отряхнулся, поправил платок, из-под которого в разгаре боя выбились серебристые пряди. Шагнул за порог открытой двери и медленно ухмыльнулся.       Он уже ждал его. Знал, что он придёт. И был готов.       Глава лаборатории Во́нсикус широко ухмыльнулся в ответ. Он стоял рядом с наполненными жидкостью стеклянными клетками, в которых плавали всё те же твари.       — Привет-привееет, — он нарочно растягивал слова, а голос его был резким и пронзительным. — Так вот кого отправили по мою душу, элитного разведчика — мне гордиться собой?       Вонсикус обнял ладонями одну из клеток, прижался к ней щекой.       — Мои детки, — его голос был нарочито жалобным. — Мои милые фрелы… Сейчас вы увидите, как умрёт этот неудачник! Как жаль, что мне приходится показывать вам страшные картинки…       «Сумасшедший», — понял Танцор, и эта мысль стала для него отправной точкой. Оттолкнувшись плечом от косяка, он прыгнул вперёд, и его кинжалы встретились с мечом повстанца. Оказавшийся неожиданно сильным, тот двинул меч вперёд, отталкивая от себя убийцу, и внезапно широко рубанул мечом по стеклу клеток. Стекло осыпалось осколками, вода разлилась, а находящиеся в клетках фрелы, будто очнувшись от сна, выскочили из каскада воды и стекла и направились к Полуночному.       Они были крупнее, массивнее тех особей, с которыми Танцор разделался ранее. И… они были умнее. Один встал перед Вонсикусом, защищая его, а ещё двое стали окружать Полуночного.       «Хорошая тактика», — мелькнула у него мысль.       А потом стало некогда думать: вихрь боя захватил его. Убийца кружился в ритме своего танца, уклоняясь от атак фрелов. Подпрыгнул, точным ударом в лоб свалил одного на землю, опутал другого по ногам магией. Тут вскочил первый фрел, размахнулся, и огромный кулачище пролетел в нескольких сантиметрах от лица Полуночного, обдав его ветерком. Короткая подножка снова уронила первого на землю, и, зная, что у него ещё есть две секунды, прежде чем силки отпустят второго фрела, Танцор вонзил упавшему в грудь оба кинжала. Судя по тому, что туша твари обмякла, до сердца достал.       И получил оглушающий удар справа от второго фрела, который, как оказалось, уже освободился от оков магии. Отлетел, ударился в стену, мотая головой — в ухе нещадно звенело. Но лежать не было времени, и Полуночный снова бросился в атаку, ощущая, как из уха вытекает горячая струйка крови.       Не позволяя себе разозлиться, Танцор теперь просчитывал каждую мелочь. Против него снова были двое — тот фрел, что защищал Вонсикуса, тоже двинулся в атаку. Убийца метался между врагами, уворачиваясь от атак и нанося короткие режущие удары по телам противников. Он изматывал их, путался под ногами и, наконец, уронил на землю одного. Короткий взмах кинжала должен был отослать тварь в мир иной, но в этот момент в спину убийцы врезался сгусток магии, и кинжал скользнул по коже, не причинив фрелу вреда.       Танцор бросил короткий взгляд на главу лаборатории. Тот формировал в руках новый сгусток и довольно ухмылялся.       «Ты сам напросился, куресий сын».       Дальнейший бой слился для него в сплошную полосу цветов и звуков. Очнулся он, когда оба фрела лежали, бездыханные, на земле, а Вонсикус медленно пятился назад от разъярённого убийцы, панически оглядываясь.       — Зря пятишься, — Полуночный лениво вогнал кинжалы в ножны. — Ты уже мёртв.       И демонстративно похлопал себя по плечу.       В том же самом месте из тела повстанца торчал отравленный дротик. Яд уже успел распространиться по телу, и Вонсикус, захрипев, упал на колени.       — Твааарь…       — Сам тварь.       Последнее, что сделал Танцор, прежде чем уйти — отрезал от одежды бывшего главы лаборатории именную нашивку.       Но на этом его задание не заканчивалось, и Полуночный устремился назад. Его шатало — сказывались последствия ударов, которые он, несмотря на свои навыки, всё же пропустил. Танцор добрался до столов, за которыми работала темноволосая, постоял, облокотившись о столешницу. Краем глаза заметил несколько записей об исследованиях, свернул их и положил в подсумок.       Повязка на голове пропиталась кровью из уха и ссадины на виске, и Танцор содрал её с головы. Ему уже было всё равно, заметят его или нет. Раны уже не кровоточили, но головная боль осталась.       Он привычно ушёл в невидимку, пусть это и далось ему теперь чуть сложнее. Аккуратно пересёк зал с повстанцами и шагнул за порог правой двери.       Здесь было такое же возвышение с лестницей, что и на противоположной стороне. Внизу — ящики, закрытые и открытые, в последних Танцор разглядел кристаллы стигм. По бокам комнаты — клетки с непонятными тварями, загон со слизневиками. В центре комнаты стояла стеклянная клетка, внутри которой в потоках энергии медленно кружился крупный кристалл стигмы.       И здесь не было никого из повстанцев.       Что-то глухо ударилось об пол справа от Полуночного. Он повернулся.       Справа на возвышении стояла ещё одна клетка, а в ней…       Длинные рыжие пряди, испачканные в грязи и крови, ниспадающие вниз из высокого хвоста. Знакомая, привычная и родная манера сидеть, скрестив ноги. Запах рейдама — это были её любимые духи. Сосредоточенный взгляд ярко-зелёных глаз…       Тошнота подкатила к горлу Танцора. Солёный привкус крови из прокушенной губы отрезвил, но не заставил поверить до конца.       Женщина, сидящая в клетке, взяла ещё один череп из тех, что в изобилии валялись у неё под ногами, и прицельно зашвырнула его в слизневика. Попала и презрительно ухмыльнулась.       Полуночный разлепил губы:       — Айше́…       Она обернулась, недоумённо вглядываясь в пустоту перед клеткой, и отпрянула, когда из воздуха медленно соткался его облик.       — Ты!       Женщина, запертая в клетке, рванулась вперёд, прижимаясь к прутьям. Тряхнула клетку, яростно зарычав.       — Выпусти меня!       — Как ты выжила? — он медленно прислонился к стене. — Я же… убил тебя тогда, на посвящении… Я не мог допустить ошибку.       Перед глазами Полуночного замелькали воспоминания: первые годы обучения в разведотряде, рыжеволосая девушка с пронзительными зелёными глазами, которая стала для него бо́льшим, чем просто напарница. Долгие часы в рейде. Бесконечные дуэли. Испытания.       И последний шаг. Бойня между учениками за право стать лучшим и войти в число агентов.       Кто же знал, что последней между ним и разведкой станет Айше? Нанося последний удар, он чувствовал, как теряет часть души.       Так как, как ей удалось выжить, если рассечённая сонная артерия уже не даёт права на жизнь?       Айше оскалилась.       — Я просто очень хотела жить, Закира́ль.       Как ни странно, но, услышав это имя, данное ему при рождении матерью, Танцор пришёл в себя.       Он вспомнил, кем он был и кем стал. Вспомнил, какой путь преодолел, чтобы стать агентом элитразведки Пандемониума. А для элитразведчика нет ничего важнее задания.       А рыжая продолжала говорить:       — Я хотела жить. Поэтому нарушила правила. Я заякорила душу на нике. Смешно, но спрятала я её на чердаке. На нашем месте.       Полуночный вздрогнул. Немногие решались привязывать души, зная, что воскреснуть смогут только ценой невероятной боли и потерей нескольких лет жизни. И чем больше раз даэв воскресал, тем выше становился болевой порог, и тем старее он выглядел.       — И я смогла воскреснуть, Закираль. Выдержала боль, стала взрослее. Вот только шрам… — она откинула голову назад, демонстрируя белую нить на горле — остался. Как воспоминание. Как упрёк. Тебе.       Он встретился с ней глазами, а затем опустился на одно колено перед дверью её клетки. Решётка была заперта на обычный замок, и взломать его Полуночному не составило труда. Дверь распахнулась, и женщина оказалась рядом в мгновение ока, и запасная пара кинжалов тут же перекочевала в её ладони.       — Не боишься, что убью?       — Нет.       В этом коротком «нет» было многое: уверенность, доверие, признание. И Айше это поняла.       Она кивнула на кристалл в центре комнаты.       — Они вытягивают энергию из даэвов и направляют её в стигму. Это единственная стабильная стигма, которая у них получилась. С остальными не срослось, — она коротко, зло ухмыльнулась. — Видишь труп около кристалла? Это последний испытуемый. Фагимкином при жизни звался.       — Фагимкином?! — Полуночный обернулся к Айше. — Проклятие! Он был одним из разведчиков.       — Ты бы не успел, его убили сразу же, как обнаружили. Часов десять уже прошло. И отдали на «съедение» стигме.       — Почему он не сопротивлялся?       — Не мог. Его вырубили.       — Как стигма питается людьми?       — Не людьми. Даэвами, — поправила Айше. — Не знаю. По принципу энергетического канала, может быть. Я тоже должна была стать её жертвой.       — У Фагимкина должна быть тетрадь, он записывал данные исследований, — произнёс Танцор, спускаясь по лестнице. Он медленно подходил к кристаллу.       — Стой, самоубийца! — женщина вцепилась в его руку. — Она и тебя сожрёт!       — Не сожрёт. Стой здесь. Я справлюсь.       Видимо, только потому, что Айше привыкла доверять ему, она осталась стоять на лестнице. Она наблюдала, как убийца медленно подходил к кристаллу, и невольно сравнивала его с тем, кого знала много лет назад.       Отчаянный молодой даэв с блеском в синих глазах превратился в опасного профессионального убийцу. И рыжая не понимала, как она сама к этому относится.       То, как Закираль пошатнулся, подойдя к трупу, не укрылось от её глаз. Он присел на одно колено, достал тетрадь из сапога бывшего разведчика, спрятал её на груди и… упал рядом.       Стигма завертелась быстрее, и Айше поняла, что нужно действовать. Но что сделать? Взгляд её упал на слизневиков.       Самый крупный череп, который она берегла напоследок, чтобы прибить самого толстого слизня, просвистел в воздухе и врезался в стеклянную колбу, окружающую стигму. Осколки, звеня, посыпались на землю, и вместе с ними на пол упал и сам кристалл.       И разлетелся на мелкие кусочки. Ритуал был прерван.       Полуночный взметнулся с пола, как чёрная тень, к нему скользнула Айше. Звон стекла не мог не привлечь повстанцев, и целая орда воинов устремилась к Айше и Танцору, чтобы навсегда прервать их жизни.       — Спиной к спине, как в старые добрые времена? — весело спросила рыжая, принимая нижнюю стойку.       Полуночный молча оскалился. Битва началась.              Узкая лестница была тесной для двоих, но они всё равно шли плечом к плечу.       Утреннее солнце внезапно ударило в глаза, заставляя Полуночного зажмуриться, и в тот же момент кулак Айше зарядил ему в челюсть.       — Я должна была это сделать, — сказала она, переступая порог. — Всё это время мечтала.       Танцор потёр ладонью место удара:       — По-твоему, я мало получил за сегодня?       — Я бы ещё дала, — отозвалась женщина, — да совесть надо иметь. Мне пора.       — Не уходи, — попросил Танцор, глядя на отсвет солнца на рыжей гриве. — Я…       Но она медленно растворилась в воздухе, оставляя его наедине с собой.       Танцор поправил за пазухой тетрадь, ухмыльнулся и развернул перед собой свиток с формулой телепорта в Пандемониум. Видар будет доволен своим разведчиком. И выполненным заданием.       Которое важнее всего.       Да?