10 раз, что она соврала ему

Первый Грей всегда особо остро чувствовал, как ему кто-то лгал. Была ли это интуиция, или же Фуллбастер был просто наблюдательным, но факт оставался фактом — обмануть ледяного мага было почти невозможно, а те единственные редкие способные это проделать друзья никогда бы не опустились до того, чтобы врать ему. К сожалению Хартфилии и радости Грея, Люси, увы, в список избранных не входила, хотя и маскировала свою ложь настолько искусно, что ее почти никто не мог различить. Только вот Грей, внимательно наблюдая за девушкой, всегда точно мог сказать, насколько искренна она и говорит ли правду. К слову, ее ложь маг созидания чувствовал острее любой другой лжи, но причин не понимал, лишь бессильно злился, сжимая кулаки. Но знать о факте наличия лжи и пытаться осознать ее причины — дело разное и часто трудоемкое. Хотя с Люси можно было предугадать все наперед, описывая всегда ее поведение двумя причинами: «защита своего личного пространства и душевного устоя» и «забота о друзьях, что умели волноваться сверх меры». И, хотя Грей подозревал, что все не так просто, как кажется, но эти причины прикладывались к любым ее поступкам, особенно, как и в этот раз. Снова поругавшись с Нацу, Люси была обижена. Не сказать, что Хартфелия обижалась после каждой ссоры с этим поедателем горящих углей, но в этот раз все было немножечко по-другому, особенно обидно и больно. Драгнила в очередной раз занесло, и тот в запале сказал то, что совершенно про Люси не думал. А девушка приняла все слишком близко к сердцу, незаметно смахивая с ясных глаз обидные слезы и закусывая губу, чтобы не разреветься в голос. Ведь всегда обидно, когда друзья называют тебя неумехой, ни на что не способной.  — Ты как? — Грей присаживается рядом за стойку, украдкой кивая Мире в знак благодарности: официантка совсем незаметно капнула в чай Люси немного успокоительного, стараясь таким образом помочь своему другу, так как девушка отмалчивалась, скрываясь за улыбками. Нацу на заднем плане притих, виновато поглядывая в сторону своей напарницы, но подойти боялся, не зная, что и сказать. Все-таки молнии Лаксуса имели хороший отрезвительный эффект, хотя, опять же, Люси о воспитательных замашках Дреера-младшего не знала, иначе бы тут всем было бы несладко.  — Все хорошо, — Люси улыбается, благодарно разворачиваясь к Фуллбастеру корпусом и понимающе рассматривая собеседника напротив. Грей же, увидев натянутую искусственную улыбку Люси, только зубами скрипнул, матеря на все лады эту огненную головешку. Он чувствовал, что боль глубоко в ее душе оседает мутным осадком на сердце, чуть изменяя выражение ее глаз: оно из задорного и веселого превращается в понимающее и горькое, словно бы девушка соглашается с каждым словом Нацу.  — Не слушай этого идиота, он просто совсем себе мозги спалил, — делает робкую попытку подбодрить друга Грей, не зная, как пробиться сквозь лживую завесу ее защиты и заботы об окружающих. Ведь она не плакала, потому что знала, что все будут волноваться, он чувствовал это в ее взгляде и движениях.  — Это же Нацу! — смеется Люси задорно, смахивая проступившую слезу и делая вид, что стряхивает ресничку с щеки. — Я знаю, что он никогда на самом деле так не думает, — а Драгнил совсем опускает плечи, вслушиваясь в разговор: слух убийцы дракона был определенно хорошим настолько, что парень мог различить среди общего шума тихий разговор Грея и Люси.  — Слышь, Головешка, иди-ка сюда! — внезапно срывается с места Грей, разом скидывая с себя рубашку и штаны. Люси, сидевшая рядом и на кого, собственно, посыпались эти предметы одежды удивленно моргнула, пытаясь понять причину такого резкого перемена настроения своего друга.  — Ну чего тебе? — угрюмо отзывается Нацу, поднимаясь с лавки и неприлично серьезным взглядом рассматривая друга в трусах.  — Мне твоя морда внезапно надоела, бить буду! — почти в акульей усмешке отзывается Грей, размахивая рукой для разминки. Нацу принимает его условия, так же разминая руки и широко ухмыляясь.  — Отлично, а то я уже заскучал, Отмороженный! — и снова по накатанной дорожке начинается драка двух закадычных друзей, почти не разлей вода. Люси весело, действительно весело и искренне смеется над ребятами, все одобрительно смотрят потасовку, а Нацу слишком часто для обычного боя пропускает удары, которые Грей делает несколько сильнее. В конце концов, так ведь тоже можно расквитаться? Да и обидчик все поймет быстрее подобным способом. А затем, когда вечером девушка будет собираться домой, прощаясь со всеми, Нацу попросит прощение у Люси, склоняя побитую голову и обещая так больше не делать. Та только рассмеется, громко так, весело, и согласно кивнет, все же смахивая слезу со щеки, а Грей, довольный проделанным трудом, отлепится от стены у стойки, откуда он внимательно наблюдал за происходящим, и тоже начнет собираться домой. Второй. Хартфелия, ко всем своим имеющимся недостаткам, была еще слишком упрямой и упертой. Нет, Грей совсем не считал, что это тоже недостатки, только вот в некоторых ситуациях стоило чаще слушаться своих старших товарищей, чем проявлять характер и благородство. Грей, что получил подлый удар со спины, не особо надеялся на то, что его кто-то кинется спасать: в конце концов, каждый был занят своим врагом, и времени ни у кого не было. Да и рассматривая довольно-таки большую высоту башни, на которой сражались хвостатые, Грей с опозданием отмечает, выбивая перила и вылетая за площадку, что после падения с такой высоты вряд ли он отделается одним синяком. Тут перелом как минимум будет. И вот, падая спиной вперед и судорожно придумывая, как бы смягчить падение, Грей слышит совершенно не характерный для данной ситуации крик Хартфилии, что прямо-таки кидается за другом в пропасть, не заботясь о своей сохранности:  — Грей! То, что парень летит вниз уже с Люси в обнимку, становится куда больше причиной для беспокойств, ведь если Фуллбастеру было все равно на перелом, на нем все как на собаке заживало, то уж девушка точно недели две будет обездвижена. По его вине. Перегруппировавшись в воздухе и колдуя лед, чтобы смягчить падение, маг созидания в мыслях на всякий лад костерит испуганную девушку, которая явно не ожидала, что не удержится на площадке. Вот, наконец, и долгожданное падение, основную часть от удара которого на себя принимает Фуллбастер, силясь защитить товарища. Но, как тут не старайся, а больно все равно будет, тем более, что девушка выскользнула из объятия, как только маг грузно врезался в ледяные постройки, что тормозили его падение, и со всего маху ударилась об стену, болезненно зашипев. Пока все упавшие собираются с мыслями, пытаясь вспомнить, как это — дышать, сверху летит Титания, уже победившая своего противника.  — Все целы? — кричит Эрза, быстро осматривая друзей. Грей в ответ что-то простонал нечленораздельно, надеясь таким образом показать, что живой, Люси же приветливо махнула рукой, опираясь на стену. — Ну, вы и даете, — цокает Скарлет и возвращается на поле боя, материализуя мечи для атаки. Грей, сипло кашляя, поднимается на локтях и внимательно смотрит на Люси. Та в ответ лишь вымученно улыбается, принося свое безмолвное извинение за предоставленные неудобства.  — У тебя рана на плече, — глухо отзывается Грей, принимая положение сидя, со стоном осматривая свои повреждения: ребро одно точно треснуло, но выдержать было можно, и не такие раны переживали. Хартфилия несколько удивленно смотрит на разодранную ткань кофты, на собственную кровь, что тонкой струйкой бежит из открытой раны, и затем совершенно не логично, улыбаясь, произносит, зажмуривая глаза и пожимая плечами:  — Мне не больно, правда! — а руки дрожат мелкой дрожью, стоило только девушке шевельнуть плечом. Фуллбастер только устало вздохнул, не зная, что и делать с этой упрямицей: ведь до последнего не признается. Что ей действительно больно.  — Да-да, я вижу, — устало откликается парень, поднимаясь на свои две и пошатываясь после удара об твердую землю и лед. — Ты только в обморок не падай, я нас двоих не унесу, — подкалывает Фуллбастер, протягивая руку девушке, и помогая ей подняться. Та только благодарно улыбнулась и вздохнула, понимая, что ее раскрыли. Хотя вслух она так и не признается, что ей действительно было чертовски больно. Третий.  — Что это? — дрожащим голосом интересуется, как оказалось, не всеядный Нацу, осматривая угольки на тарелке, что дымились и шипели, как мокрые коты. Фуллбастер воздержался от слов, но весь его вид всецело говорил о том, что есть подобное он не будет даже под страхом смерти.  — Это печенье, — угрожающе-ласково улыбается кулинарка, осматривая труды своих трехчасовых пыток. Большой белый колпак съезжает на бок, сбивая ярко-алые волосы, но Эрзе определенно не до этого: она неотрывно наблюдает за ошарашенной троицей, ожидая, когда кто-нибудь возьмет пробу ее мучений. Нацу, изойдясь потом раз на седьмой, с мольбой смотрит на Грея, глазами предлагая свалить в неизвестном направлении. Грей прикидывает перспективы быть убитым кухонным ножом, смотрит на горелые кругляшки и печально качает головой: тут беги — не беги, все одно, мертвым останешься. Неожиданно, набравшись храбрости, Люси протягивает руку к одной печеньке, берет ее и, глубоко вздохнув, словно ныряя под воду, забросила себе ее в рот, хрустя угольком. Все замирают, выжидательно рассматривая заклинательницу: парни ждут, на какой секунде покинет мир Люси, а Эрза ожидает похвалы в свой адрес, на самом деле очень боясь, что ее стряпня не удалась.  — Ну как? — не выдерживает Грей, нетерпеливо встряхивая задумчивую Люси. Та внимательно смотрит на полную тарелку сладостей, затем на Эрзу, застывшую, как памятник самой себе, затем печально на Фуллбастера и произносит, улыбнувшись:  — Мне понравилось, вкусно! — и девушка в подтверждение своих слов берет еще одну печеньку и закидывает ее в рот, шумно хрустя и запивая ее чаем. Скарлет благодарно улыбается, подливая еще кипяточку в кружку девушки, и с некоторым ожиданием смотрит на парней, намекая на аналогичность действий. А Грей совершенно не хочет брать эти угольки в рот, зная, что Хартфилия соврала, не желая обидеть подругу.  — Знаешь, Эрза, я не особо люблю сладости, — протягивает Фуллбастер, качая головой и закидывая одну из печенек в рот. На вкус они были действительно ужасны, к тому же были слишком твердыми и подгорелыми. Драгнил смотрит на друга, как на героя, не решаясь снять пробу этих кулинарных изысков.  — Только давай, Эрза, в следующий раз я буду тебе помогать готовить? — неожиданно произносит Люси, благодарно моргнув зардевшейся Титании и ласково улыбаясь. — И тогда ты станешь готовить еще лучше, верно? — Грей сглатывает, представляя себе решительную Скарлет на кухне, но молчит, боясь летальных последствий. Эрза только благодарно кивает, радуясь внезапному союзнику в своем начинании, и все в комнате понимают, что Люси — действительно добрый человек. Четвертый. Пронизывающий ветер вырывал из-под одежды последние остатки тепла, заставляя кутаться и дрожать от холода даже непробиваемую Эрзу, что гордо шла впереди, утаптывая тропинку по снегу. Следом за ней шел неунывающий Драгнил, не мерзнущий ни при каких погодных условиях. Грей даже в страшном сне не мог представить, какая погода должна стоять за окном, чтобы эта огненная головешка смогла оценить все прелести прохлады. Это же печка ходячая! Следом за Нацу шла Хартфелия, а за ней замыкал процессию Грей, с недовольством вглядывающийся в легкую курточку Люси и почти голые ноги, не считая ее длинных сапог, осенних, судя по виду, и совершенно не предназначенных для зимних морозов и пушистого снега. Девушка шла молча, обхватив себя руками, изредка причитая о том, что заказчик расположился в несусветной глухомани, но не словом не обмолвилась о том, что ей холодно и неприятно.  — Хей, держи, — Фуллбастер кидает на заклинательницу свой плащ, расстегивая рубашку — по такой погоде ему всегда было приятней ходить, так как жара не раздражала своим удушающим объятьем.  — Мне не холодно, — буркает в ответ девушка, обиженно надувая щеки и сжимая губы. Грей только улыбается кончиками губ на такую странную благодарность, скрытую под отрицанием — она снова ему врет, надеясь так оградить друзей от беспокойств.  — Да я не поэтому отдал его тебе, — на ходу придумывает оправдание Фуллбастер, вышагивая за заклинательницей и рассматривая ее точеный профиль, и особенно красный замерший нос, совсем, как у Каны в состоянии перепоя. — Я же раздеваюсь, когда сражаюсь. А плащ мне понравился. Не хочу потом такой же искать по всему городу. У тебя всяко сохранней будет, — и пожимает плечами, разводя руки в сторону. Раз она так старательно скрывает свою заботу за ложью, почему и ему нельзя подобного?  — Ладно, так уж и быть, пригляжу за твоим плащом, — девушка краснеет, крепче стискивая нагретую Греем одежду и улыбается, качая головой. А потом, когда Грей незаметно обойдет Люси, оставляя замыкать цепочку, девушка наденет его плащ, но совсем ненадолго, буквально, пока они не дойдут до заказчика. Но ведь наденет, так ведь?.. Пятый.  — Как ты умудрилась? — восторженно восклицает Нацу, потирая кулаки и раздраженно рассматривая флегматичную Эрзу. Девушка на такие взгляды реагировала как и всегда с милой улыбочкой, отчего Грею хотелось самому тонким слоем растечься по стене, дабы не приносить неудобств своей знакомой. — Этого даже Эрза не смогла!  — Это было легко, правда! Просто вы все устали, вот и не увидели ответа, — Люси крепче стискивает свою руку, скрывая там порезы и сломанные ногти. Грей всегда был внимателен к мелочам, и подобное не осталось незамеченным. То, что было по словам Люси «легким», на деле оказалось чертовски сложной и запутанной загадкой, на решение которой было всего ничего времени. И если бы не девушка, скорее всего, команда бы провалила это задание.  — Хорошо, что у нас в команде Люси, — согласно кивнула Эрза, так же украдкой смотря на красные полумесяцы под ногтями девушки. Затем, подчиняясь какому-то минутному порыву, Скарлет достает из подпространства мягкие перчатки и протягивает их Люси. — У тебя ведь замерзли руки? Хартфелия благодарно принимает спасительные предмет гардероба, как можно независимей натягивая на болящие пальцы ткань, протягивает руку к большой сумке с книгами, которую она старательно тащила весь путь до руин и… успевает схватить только воздух на месте, где еще недавно лежала сумка.  — Грей? — удивленно протягивает она, как бы намекая на странность поведения. Парень пожимает плечами, не зная, что и ответить, но на помощь приходит уже понявшая замысел друга Скарлет, похлопывая по плечу мага созидания и подмигивая краснеющей девушке:  — Дай ему себя джентльменом почувствовать хоть раз в жизни! — Грей на такое заявление что-то гневно вскрикивает, возмущаясь, но послушно тащит тяжелую сумку, удивляясь, как Люси не упала с ней в первую половину пути: там было добрых двадцать кило, если не больше общего веса. И ведь Грей совершенно не хотел признаваться, так же как и Люси в сложности поставленной задачи, в том, что ему совсем не хотелось, чтобы девушка мучила и без того уставшие руки. Ее пальцы почти не сгибались от холода и боли, но опять же, она бы в этом никогда не созналась бы сама. Шестой. Попивая хмельной эль у костра, Грей мутно-ускользающим сознанием понял, что был чертовски пьян, но поделать с собой уже ничего не мог. Драгнил уже дрых без задних ног, крепко обхватив спящего Хеппи, иногда дергая конечностями и что-то произнося, но на него никто не обращал внимания. Эрза была занята чтением прихваченной книги, специально отойдя при этом в ближайшие кустики. Если верить словам Леви, книга была несколько сомнительного характера, но на дальнейшие расспросы отвечала вяло и невнятно: рядом бродившая Эрза не внушала никакого доверия в сохранности ее жизни. Люси сидела напротив, так же потягивая эль и о чем-то задумчиво морщила лоб, на котором кстати были бинты. Задание, что выбрал Нацу, как и всегда, оказалось в привычном ключе «найди-поймай», а страдала всегда при этом Люси, убегая от особо ретивых и странных бандитов. В этот раз каменная кладка стены оказалась прочнее светлой головы заклинательницы, и теперь та была перебинтована Греем. До врачевания девушки Эрзу Фуллбастер не допустил, вспоминая то, как его перебинтовала на Священном острове Скарлет: парень тогда разве что мумию не напоминал, не способный передвигаться и даже дышать. Нацу же в первые минуты борьбы с бинтом запутался в нем, а затем спалил от злости и негодования. Таким образом, лечить был поставлен маг созидания, который, к слову, и не был особо против такой перспективы. Теперь же, распивая прихваченный Эрзой эль, Грей понимал, что его впервые так хорошо разнесло от трех кружек: усталость, насыщенный день и чистый воздух дополнительно хмелили юношу, отчего ему хватило половины своей нормы, дабы захмелеть до состояния заплетания языка. Но, стоило отметить, что ясность ума сохранялась идеально, хотя почему так получилось, юноша не мог сказать. Люси поежилась, больше сжимаясь в калачик и придвигаясь чуть ли не к самому костру, как неожиданно Грею в голову приходит совершенно бредовая мысль, которую тот не думая, озвучивает:  — Тебе помочь согреться? — Хартфилия удивленно вскидывает взгляд на Фуллбастера, недоуменно сводя брови к переносице: подобные фразочки были больше по части Нацу, но никак не Грея. — Сюда, — юноша прихлопывает рукой по месту рядом с собой, призывая девушку сесть рядом. Та внимательно рассматривает пьяного мага, прикидывая степень его опасности, а затем, вздохнув, поднимается со своего места, направляясь к другу. Грей, как только девушка приземляется на землю, регулирует температуру вокруг костра таким образом, что все тепло теперь шло только на сидящих почти впритык магов. Девушка благодарно устраивается рядом и, закимарив от теплоты и выпитого алкоголя, склоняет голову к голому плечу Фуллбастера. В голове у Грея абсолютно пусто, мозг словно бы ушел спать, а теплое дыхание, мягкие волосы и пьянящее чувство свободы определенно делают что-то не то с привычным и спокойным Греем. Когда девушка чуть приоткрывает сонно глаза, не совсем понимая, отчего проснулась, она с опозданием понимает, что заглядывает в неприлично близкое лицо Грея. Кто первый сделал рывок до губ — тайна из тайн, но им это не особо-то и важно. Волна невероятного жара, захлестывающего желания и щемящей сердце нежности заполнила все сознание Грея, но тот, как культурный и порядочный юноша, позволил себе только один поцелуй, длившийся куда больше, чем положено по классике жанра… … Утром у Грея сильно болела голова. Вспоминая особо яркое и запоминающиеся событие прошлого вечера, Грей все надеялся поговорить с девушкой по этому поводу, прекрасно помня, что его инициативы в том поцелуе было ровно наполовину. Но как назло вокруг Люси вечно крутился либо Драгнил, что-то выведывающий у нее на счет мяса на ужин, либо в зоне слышимости была Эрза, странно косящаяся на Люси. Видимо, книжка и правда сомнительная, раз Титания поминутно краснела и бледнела. Когда же, наконец, Грей смог перекинуться парой слов с девушкой, мягко намекая на вчерашние события, ссылаясь на свое пьяное состояние и отсутствие памяти, девушка, ласково улыбнувшись так, что Фуллбастеру захотелось плюнуть на всех и вся и уволочь эту девушку от чужих глаз подальше, произнесла, поправляя выбившуюся прядь волос и заметно краснея:  — Вчера? Вчера ничего не было, ты просто уснул у костра, — А Грей удивленно и ошарашено смотрит на то, как она с волнением запаковывает палатку, тяжело вздыхает и грустно смеется над подначками Хеппи и Нацу. Фуллбастер злится, готовый разорвать всех на тысячи маленьких клочков: она снова соврала ему, снова спряталась за улыбкой, в которой не было никаких чувств. Вернее, они были, но не те, что ему были нужны. Грей злорадно щурится, наблюдая за судорожными сборами Хартфилии и сам себе обещает, что выведет девушку на чистую воду и добьется от нее чистосердечного признания. Седьмой. Праздник тогда в гильдии удался на славу, под конец дня некоторые уже и не помнили, что собственно и праздновали-то. Общая атмосфера веселья и жизнерадостности витала в воздухе, покоряя сердца мимо проходящих, заставляя завистливо смотреть на массивную дверь и вслушиваться в дружные тосты, громкий смех и приятную музыку. Люси сидела рядом с Венди, о чем-то тихо разговаривая. Девушка была непривычно бледной, и Марвелл иногда с беспокойством всматривалась в толпу, пытаясь выцепить кого-нибудь взглядом, но все были слишком заняты, чтобы увидеть немую просьбу в карих глазах убийцы дракона о помощи. Появление Грея из ниоткуда, было по радости для Венди сравнимо разве что с появлением деда Мороза с новогодними подарками, — девочка, усиленно косясь в сторону хмурой Хартфелии, пыталась что-то рассказать магу созидания.  — Эй, ты чего такая бледная? — ероша волосы и отрывая заклинательницу от безмерно важного созерцания собственных сапог, Фуллбастер присел рядом, протягивая Люси кружку с какой-то жидкостью. Девушка машинально взялась за ручку, тяжело вздыхая и кашляя, после чего покраснела и поперхнулась под серьезным взглядом Грея. — Заболела что ли? — обеспокоенно спрашивает Грей, чуть ближе придвигаясь к девушке и сощуривая левый глаз для более полного создания образа подозрительности.  — Нет, кха-кха, я не болею! — девушка не вовремя начинает кашлять, стараясь скрыть этот приступ за смехом. — Честно-честно! — лопочет девушка, но прохладная рука все же ложится на лоб заклинательницы, отчего та испускает вздох облегчения: ей было невыносимо жарко, а руки у Фуллбастера были холодными. Грей от досады чуть ли не воет, понимая, что Люси бессовестно ему врет, снова врет, ведь у нее температура явно под тридцать девять, а та все равно сидит в гильдии. Венди умоляюще смотрит на Грея, словно бы о чем-то его прося. Маг льда вздыхает, качая головой, и произносит жестко, словно бы припечатывая на клей обоину:  — Венди. Можешь помочь Люси? У нее жар. Я сейчас вернусь, только найду свою одежду и провожу ее до дома, — и Грей растворяется в толпе, прежде, чем успевает услышать возмущенный и жалостливый голос Хартфелии:  — Но я хотела послушать песню Миры! В итоге, проводив заклинательницу до дому, сделав ей компресс изо льда, Грей остается в квартире Хартфилии, так как та начинает лихорадить, утомленная шумным днем. Через час ему на смену приходит Марвелл, и они вдвоем, пока в гильдии поет Мира, отхаживают больную Люси, ругаясь на нее, на чем свет стоит. Восьмой. Пестрая толпа людей, смеющихся и гуляющих, привлекала Люси, но лезть в самую толкучку она не собиралась, помня печальный опыт прошлой ярмарки — ей тогда оттоптали все ноги, она потом только и могла, что в шлепках дня два ходить. Наблюдая за танцующей под заводную музыку толпой, девушка с некоторой тоской отмечает, что и сама бы не прочь пуститься в пляс, да вот только не с кем, да и опять же, ноги оттопчут. Внимательно оглядываясь в поисках достойной альтернативы Люси упускает тот момент, когда из танцующей массы выныривает Грей, как ледокол целенаправленно направляющийся к заклинательнице.  — Йо, Люси! — Грей почти в ухо кричит приветствие, так как толпа потонула в торжествующем крике: включили очень известную песню, которую в Магнолии любили все без исключения. Девушка вздрогнула, скорее не услышав голоса, а почувствовав, как кто-то дунул ей в ушко, привлекая внимание. Удивленно рассматривая Грея, Хартфилия улыбается, сама не зная почему. Ей было приятно, что маг созидания подошел к ней в этой толпе, словно бы только ее и искал.  — Что ты тут встала, пошли танцевать, — совсем обезумев от общей радости заявляет Грей, хватая девушку за локоть и просто буксируя к небольшому пяточку пространства, еще никем не занятого на площади танцующих.  — Стой, Грей! — отчаянно сопротивляясь, девушка пытается спастись от надвигающегося исполнения желания, но получается плохо, так как хватка у Фуллбастера крепкая. Где-то недалеко слышится задорный смех Леона, что таким же макаром затащил Джувию на танцпол, требуя от своей возлюбленной хоть капельку сострадания к мучащемуся парню. Грей только хмыкает, продолжая свой путь вперед. — Грей, я не умею танцевать! — смущенно возмущается Люси, почти повиснув на руке у не сдающегося мага льда. Тот только усмехается, не веря в подобные сказки. Ведь снова врет, правда краснеет все же! Чтобы аристократку Люси и не учили в детстве танцевать? Ха!  — Это просто, посмотри на всех вокруг: все движутся так, как хотят! — Грей доходит до положенного места, отпуская, наконец, сопротивляющуюся Хартфилию. Та пытается вернуться на прежнее место, но проход, по которому уверенно шел Грей уже смазался и исчез в движущейся толпе. — Давай, просто попробуй! — Уговаривает парень, улыбаясь неожиданно задорно и весело. И Люси, рискнув попробовать, совершенно теряет счет времени, танцуя в пестрой толпе на ярмарке с Греем, а затем и друзьями из гильдии, что случайно столкнулись с парочкой. Ей было весело настолько, что она позволяет себе благодарно откинуться на грудь Грея всего на мгновение, чтобы отдохнуть, млея в его объятьях, чувствуя угрожающий взгляд Джувии на себе. И, что самое главное, она совершенно не чувствует угрызений совести. Девятый. Прижатая к стенке без возможности спастись, Люси чувствовал себя как мышка перед кошкой, а нависающий над ней Грей только усиливал это впечатление, особенно, если учесть тот факт, что лицо у Грея было отнюдь не спокойное.  — Итак, — ласково протянул Фуллбастер, ставя руки по обе стороны от заклинательницы и лишая ее последних шансов избежать важного разговора, который девушка успешно пропускала мимо ушей уже вторую неделю. Грей, отчаявшийся и разозлившийся, попросил посильной помощи у Миры, обещая, что не съест живьем Люси и в целостности и сохранности вернет после разговора. Та согласилась, обещая Грею в случае невыполнения обещания самую страшную смерть. Угроза была внушительной, поэтому Грей придерживался определенного плана, стараясь особо не импровизировать. — Может, ты наконец признаешься уже мне, а? Такого голоса у Грея Люси еще не слышала, слишком мягким и бархатным он был. Без крикливых ноток, которые появлялись в драках с Нацу, без дрожащего тембра при встрече с разъяренной Эрзой. Это было что-то особенное, что он мог позволить себе только с Люси, и от этого осознания девушке стало внезапно очень жарко и стыдно.  — Признаться в чем? — девушка смущенно отводит взгляд, силясь найти в тесной комнатке что-нибудь, что ей не напоминало бы Грея, что сейчас просто сатанел от придуманного непонимания Люси.  — Действительно, в чем же? — Фуллбастер вплотную приближается к девушке, перехватывая ее руки и прижимая к стене над головой своей рукой, обдавая шею девушки горячим дыханием. Хартфилия дернулась, но вырваться из крепкой хватки Грея не смогла, лишь больше открываясь и подставляя шею для пытки. К слову сказать, Фуллбастер свое слово держал, не делая ничего сверх положенного: он просто был максимально близко к ней, не касаясь кожи, вдыхая ее аромат и обдавая кожу Люси своим дыханием. Но для девушки это было тоже пыткой, так как от его прохладного выдоха по всему телу разбегались мурашки, ноги подкашивались, и крепло желание поддаться вперед, чтобы Грей, наконец, коснулся ее своими чуть грубыми обветренными губами.  — Я не… знаю… — девушка теряет связь с реальностью, пытаясь хоть как-то сохранить остатки разума, но Грей продолжает настойчиво требовать ответа, не прикасаясь к Люси нигде, кроме рук. Она злится от этого, желая большего, но ничего не произносит.  — Признайся уже, что я тебе нравлюсь, — самодовольно шепчет в ухо Грей, выбивая окончательно почву из-под ног девушки, которая бы сползла по стенке на пол, если бы Грей не поддержал ее вовремя.  — Ты мне… не нравишься, — сквозь силу произносит Люси, крепче прижимаясь к Грею, обхватывая его шею и запуская руки в его волосы, сильнее притягивая его к себе и ощущая только дыхание на своей шее и щеках, не больше. — Грей, — умоляюще шепчет Люси, пытаясь найти хоть капельку понимания в темных от желания глазах юноши. Тот только ухмыляется, с усилием воли не разрешая себе коснуться ее белоснежной кожи, позволяя только держать в объятьях, слышать, как быстро бьется ее сердце, чувствовать каждое ее прикосновение и отчаянно злиться, так как даже в такой ситуации она продолжала лгать ему.  — Тогда нужно это прекратить, — Грей пытается отстраниться, но Хартфилия притягивает отстранившегося парня за шею, ухмыляясь ему в губы и тихо-тихо произнося, прикрывая глаза от наслаждения:  — Ты ведь понимаешь, что я тебе лгу, верно? — и смешно так морщит нос, ощущая, как смеется Грей, все еще не прикасающийся к заветной мечте, что имела дурную особенность врать и притворяться.  — Конечно, знаю, — Самодовольно отзывается парень, все же отстраняясь и делая шаг к выходу. За дверью уже слышатся шаги Миры, что идет спасать несчастную Люси из «лап развратного животного», что поймал бедную девушку в свои сети. — Знал с самого начала, — еще самодовольней произносит Грей, как только Мира открыла двери и увидела одетых, по разные стороны в комнате молодых людей, что хоть и были покрасневшими, но относительно вменяемыми.  — Ну как, удачно поговорил? — Мира ласково улыбается, в душе облегченно вздыхая и радуясь, что все обошлось благополучно и без жертв с обеих сторон.  — Я думаю, мы все выясн… — Фуллбастер неожиданно замолкает, удивленно глядя на то, как его прервала Люси, крепко поцеловав в губы. Мира смущенно хихикает, закрывая обратно дверь, и уходит в зал, довольная напевая песенку. В конце концов все обошлось, а значит, все хорошо, верно? Десятый. Люси сидела перед официанткой, о чем-то размышляя и гоняя по бокалу несколько кусочков льда, что остались после лимонада. Мира о чем-то вдохновлено рассказывала Люси, иногда показывая рукой, а девушка в ответ только улыбалась да кивала, не произнося никаких слов.  — Люси, ты чего такая молчаливая сегодня? Не выспалась? — озадаченно произносит Мира, сочувственно поправляя светлую челку подруги. Та в ответ только улыбается, чуточку счастливо, качая отрицательно головой и произнося первые за весь день слова сорванным голосом, забавно хрипя и косо поглядывая на сидевшего через два стула Фуллбастера:  — Выспалась, все хорошо. Просто голос потеряла, — и разводит руки в стороны, как бы извиняясь за такое. Штраус только усмехается, готовя Хартфелии теплое молоко с медом, А Грей лишь печально качает головой, думая, что некоторые привычки не так уж и просто искоренить — ведь Люси снова соврала, пусть не ему, но соврала.  — И не стыдно? — Грей подходит ближе, усаживаясь рядом и задорно подмигивает в миг покрасневшей девушке. Мира с улыбкой замечает, что тонального крема сегодня на Люси чуточку больше под глазами, чем обычно, значит, она все же не выспалась.  — Грей, я тебя ненавижу, — Хартфилия ударяет кулачком по плечу Фуллбастера, смущенно вдыхая аромат его одеколона и тем самым вспоминая прошлую ночь.  — И снова врешь, — улыбается Грей, сокрушенно вздыхая. Хотя, какая разница, что она говорит, ведь он же всегда может распознать ее ложь. А значит, и способен слышать правду от нее.  — Вру, — Люси счастливо жмурится, на мгновение задерживаясь на широкой мужской груди, совсем, как с утра, а затем отдаляется, задорно подмигивая. — Но ведь ты меня отучишь от этого, правда?