Три цвета надежды

- Блядь, а хуйца ему не соснуть? – не выдержал Гук, оказавшись в туалете и ополоснув лицо водой из-под крана. Взятый дипломатический перерыв предназначался для обдумывания, и золотые и драконы разошлись в разные уборные. Опомнившись, что у Джиёна каким-либо образом может оказаться где-нибудь прослушка (кто его знает?), адвокат заговорил тише, повернувшись к Джину и Хоупу. - Я едва не сказал ему это в глаза, когда расшифровал его ребус, - хмыкнул Хосок. - Ну и сказал бы, хоть бы поржали, - пошутил Гук, оторвав бумажное полотенце и вытерев руки, после чего метко запустил его в металлическую урну с черным мусорным пакетом. Джиёну бы этот пакет на голову натянуть, задушить, снять вместе с головой и швырнуть требушетом* в океан. - Что ты намерен ответить на его ультиматум? – поинтересовался Джин. - Отвечать на его ультиматум? Да ему же именно это и нужно. Хер ему на палочке, а не ответ. Вообще-то, его «просьба» - ерунда, по сравнению с настоящей проблемой. – Молодые люди любознательно уставились на него. – Откуда он знает про наших гениев? Вот в чем вопрос. Никто, вообще никто не может о них знать, понимаете? Они, можно сказать, самые засекреченные наши бойцы. Однако информация утекла… - Ты думаешь, среди наших есть доносчик? – недоверчиво, но отдаленно покрываясь мурашками от этого неприятнейшего предположения, произнес Хоуп. - В тот день, когда я поверю, что золотой может предать – я повешусь. – Гуку снова захотелось покурить, но он не стал отвлекаться. Иногда никотин излишне расслабляет, и мозги барахлят. - Тогда что произошло? Шпионы? Слежка? Шерше ля фам? – перечислил Джин иные пути доступа к сведениям. Хоуп моментально стал перебирать всех женщин, которые знали об их сущности и при этом могли работать на кого-то. Жена Гука – сразу нет, жена Хима – тоже нет, их сестра – тем более нет. Остаются спутницы остальных, в которых лично у него никакой уверенности не было. Из его окружения о нем знала только Нури, но она работала на них же, под прикрытием Серина, а о Сольджуне, Ёндже или Лео знать никак не могла… Черт, ну зачем эти подозрения так лихо им овладели? Адвокат повернулся спиной к зеркалу над раковиной, прислонившись к ней задницей и скрестив руки на груди. Пошёл мыслительный процесс. - Джиён не знает имен и подробностей… - задумчиво нащупывал правильный вывод Ёнгук. – Он разыграл этот спектакль, чтобы мы подумали, что он не выдаёт нас перед триадой. На самом деле он сам ничего не знает. До него дошёл слушок – не более. Если бы были перебежчики, то у него имелись бы все данные. Но их нет – могу спорить. Однако откуда ползут слухи тоже интересно. Надо затыкать места, где протекает. - Но с его требованием-то как быть? – напомнил Хосок. - Если его уделать в мудрости и красноречии при гонконгцах, он сделает вид, что проглотил, но обозлится ещё больше, и поведет невидимую и весьма опасную войну, уже не предупреждая. Если же принять его условия, то потом некрасиво будет изворачиваться, ведь за исполнением следить будут сторонние искатели справедливости. – Гук оттолкнулся, поправив полы пиджака, после чего засунул ладони в задние карманы темных джинсов. – Но ему не нужен по-настоящему ни одних из тех, о ком он упомянул. Это нелепица. Сколько у него людей – и сколько у нас? Он самостоятельно справится с любыми проблемами. Скорее, он хочет конкретики. Ему хочется узнать, кто же это такие, прорисовать четче наметанные кем-то силуэты. Для чего? Просто обезопасить себя, чтобы никогда не получить неожиданного удара. Джиёну неинтересно насилие, к тому же. Дракон хочет побесить нас, или меня, разозлить, чтобы мы выставили себя не в лучшем свете, скомпрометировали себя перед кланами, напоролись на неприятности… Только вот зачем? – Адвокат принял официальный вид, застегнув две пуговицы пиджака задействовав для этого всего по два пальца от каждой руки. Жест получился утонченным и аристократичным, не вяжущимся с общей концепцией поведения господина Бана. – Разве что он нас боится? Никогда бы не поверил. Возможно, он боится того, что рано или поздно мы станем опасны. Разобраться всё-таки надо. – Он пошёл на выход из туалета, открыв дверь и обернувшись к друзьям на пороге. – Займите какими-нибудь разговорами остальных, я позову его на тет-а-тет. Джиён беседовал с Джеджуном и Сынхёном, ожидая, когда золотые вернутся к их мирной конференции. Ючон говорил с третьим спутником Дракона, Шиа висел на телефоне. Создавалось впечатление торговой биржи, а не съезда глав преступных группировок. Пользуясь тем, что никто не заторопился к столу переговоров, Ёнгук подошёл к Джиёну и любезно взял его за локоть. - Можно с тобой потолковать с глазу на глаз? - Это не опасно? – улыбнулся сингапурец. – Ты пугаешь меня неожиданным желанием интимного уединения, а что, если оно имеет своей целью свернуть мне шею? - Что поделать? Я после буду пристрелен твоими людьми. Падём, так все. – Джиён внимательно посмотрел в лицо тянувшего его в сторону. Решившись, он изволил согласиться, и они двинулись подальше от остальных для частного диалога. Из ресторанного зала путь вёл на ресепшен, где бронировали столики, но, не доходя до него, из коридора можно было свернуть в зоны отдыха, куда и направились главари банд. Сновавшей поблизости официантке было велено убраться подальше, после чего мужчины сели на мягкие диваны, чья обивка слабо источала впитавшиеся за долгое время запахи кальянного дыма. - Итак, что же такого тайного ты хотел мне сказать? – Сплетя пальцы перед собой, Джиён подался корпусом вперед. Взор рептилии сузился, перестав бегать. – Учти, что всё сказанное здесь никакого значения для переговоров иметь не будет. Только то, что мы сообщим при триаде. - Это мне и нужно. – Гук тоже наклонился к собеседнику. – Я хотел сказать, что тебе осталось только упасть на пол и заколотить ножками, как маленькому мальчику, крича и плача «он сломал мои игрушки» или «хочу таких же солдатиков, как у него». Джиён, мы два взрослых урода, давай вести себя по-взрослому? – Лицо Дракона замерло, не меняя выражения. – Оставим всю эту льстивую и гнусную ботву для показухи за дверями. Ты хитрожопый, я хитрожопый. Мы можем ебать друг другу каждую извилину, пока не состаримся. Вопрос – зачем? У тебя времени свободного - ковшом черпай? У меня нет, и если я захочу, чтоб мне проедали плешь, я найду для этого более милую персону, с которой можно совмещать траханье мозга с траханьем всего остального. А тебе нравится канифолиться со мной? Тем более, мы оба с тобой всегда будем понимать, что второй врёт и оставляет за собой право последнего хода. Поэтому я предлагаю начать говорить прямо и без обиняков сейчас же. – Джиён плавно выпрямил спину, откинувшись назад и раскинув руки влево и вправо, положенными на спинку дивана. - Бан Ёнгук, от тебя всегда было много шума и слов… к чему ты всё это? Пытаешься меня устыдить? - Я не настолько простодушен, чтобы верить в наличие у тебя чувства стыда. Закурим? – Они опять вытащили по сигарете и прикурили, на этот раз от зажигалки Дракона под черный мрамор, с красным мифическим ящером на боку. – Я искренне считаю созданную тобой ситуацию глупой. У тебя около тысячи человек – у меня пятьдесят. Требовать у меня каких-то долгов, всё равно что чемпиону мира по борьбе предъявлять претензии дворовому сопляку за то, что тот его нечаянно задел. Я не надеюсь пробудить в тебе совесть или достучаться своей, не самой красивой, но попадающей в цель аллегорией, однако то, что ты развел при триаде – смешно. - Не принижай своих людей, Ёнгук, - хмыкнул Джиён. – Ваша банда – не дворовый сопляк. Все знают, что каждый золотой способен нейтрализовать в десять раз превосходящие его силы. Сколько вас было в Нью-Йорке? А скольких вы там угробили? Не ссы мне в уши, Гук. И то, что вас всего пятьдесят – под большим вопросом. Кто вас знает? Кто вас сможет посчитать? - Так, зачем тебе один из моих людей? - Я же сказал – у меня есть одно дело. В нем очень пригодятся способности одного из тех троих, любого. - Всего одно дело? То есть ты хочешь взять его в аренду на один раз и вернуть? - Нет, это он пригодится мне для начала в этом деле, а дальше – посмотрим. – Ёнгук не стал докуривать. Вкус пепла заскрипел на зубах, словно прах убиенных. Потушив окурок в пепельнице, он отодвинул её к Джиёну. Кто же ему нужен сильнее остальных? Сильнейший из живущих воин? Человек, создающий такие изобретения, что перед ними безоружны современные технологии? Или гипнотизер, который обладает властью над разумом людей? Странно, что он не упомянул Химчана. Неужели взломы компьютеров вышли из моды? - Давай лично я тебе помогу, - хохотнул Ёнгук. – Я умею пригождаться, что ж я, хуже других? - Ну что ты… я не могу и мечтать, что такая личность станет выполнять мои задания. - Я не гордый, я и прибраться могу, и ботинки почистить… - Так ты намерен отказать мне? Ты хочешь войны? – прекратил его кривляния Джиён. - Я? Это ты мне её навязываешь, а я, что уж делать, если вынуждают, могу её принять. - Я ждал от тебя большей заботы о своих людях… тебе не жалко положить всех из чувства противоречия? - Положить их всех? – Улыбка исчезла с губ, превратившись в лютый оскал, каких на Ёнгуке давно никто не видел. Его глаза затянуло инеем полного равнодушия. – Валяй, Джиён, начинай войну. С кем будешь драться? С собственной тенью? Ты из нас всех знаешь человек десять, не больше. Мои парни храбрецы, среди них есть не разбирающиеся в волчьих законах, но, благо, ими пока командую я. А я подожму хвост и провалюсь сквозь землю. Вместе с ними. Найти десяток ребят на планете Земля тебе, быть может, кажется легким. Кажется, пока ты не попробовал их найти. Ты думаешь, что я буду воевать, лишь бы не выглядеть трусом? Видимо, это ты где-то подхватил наивность, раз считаешь, что меня устыдить возможно. Я лучше буду трусом, чем дураком. Живым трусом, а не мертвым дураком. И разве зазорно им быть перед человеком, который никогда в жизни не сразится со мной один на один в поединке чести? – Ёнгук замолчал. Они посмотрели с Джиёном в глаза друг другу, продолжительно, переливаясь то ненавистью, то уважением, то яростью, то терпением. Дракон натянул на рот косую ухмылку, бросив бычок в пепельницу. - Я же не самоубийца, чтобы схватываться с человеком, который, я знаю, в боевых искусствах превосходит меня на две-три головы. - А я не самоубийца, чтобы схватываться с человеком, чья гвардия превосходит мою в двадцать-тридцать раз. – Они улыбнулись друг другу. - Значит, ты утверждаешь, что войну мне вести будет не с кем? - Это факт. - Если вести поиск вслепую, то будет трудно, но когда имеешь датчики… - Джиён коварно щерился. – Бегущие с корабля крысы укажут дорогу, как нить Ариадны. - В золотых нет крыс, Джи, не пытайся ввести меня в заблуждение, - скрывая напряжение и закрадывающееся сомнение, махнул рукой Ёнгук. – Ты хочешь, чтобы я начал проводить чистки и трясти своих людей? Чтобы у нас начался разлад? Бесполезно. Я знаю все твои номера, Дракон, и заслуга тут уже не Наташи или каких-то Джессик… - юрист опять подался чуть вперед, понизив свой басистый голос: - Это твои люди покупаются и продаются. Кроме денег их ничего не волнует. Отсюда и все твои потаённые страхи, которые есть, как ни крути. Иначе зачем тебе пытаться нас ослабить? А золотыми, к счастью или огорчению, рождаются, а не становятся, поэтому пробудить в них алчность невозможно. Разве реально заставить золото стать медяком? - Прежде верили в существование философского камня, способного обращать один металл в другой… - Но для этого нужен хороший алхимик, да? – Ёнгук бросил одноименную карту буквально из рукава. Джиён нахмурил брови. Он не успел заметить, когда эти ловкие руки прибрали карту к себе. - Есть и другие способы выманивать ваше доблестное рыцарство, если ты не веришь в двуличных товарищей. - Наши близкие? – Ёнгук пожал плечами. – Большая половина из нас сироты, у которых никого нет. А те, у кого кто-то есть… тронь мою семью, Джи, попробуй, - мужчина продолжал улыбаться, как ни в чем не бывало. – Я не из тех, кто ломается. Я могу остаться совершенно один, но я порву на маленькие кусочки всю твою многосотенную свору, потом расщеплю тебя на сочащиеся кровью и болью атомы. Мы с тобой в этом похожи. До конца будем делать то, что считаем правильным, что бы ни случилось. К слову, в твою браваду, что тебе наплевать на Дами, я не поверил ни разу. Теперь и я знаю, кто твои родители, а они, так сложилось, на нашей территории. И прежде, чем ты успеешь предпринять что-то серьёзное, я успею нанести удар. Тебе этого хочется? - Как ловко ты чешешь языком… я ни слова не сказал о том, что собираюсь кому-то причинять зло. - В отличие от тебя, меня не затрудняет озвучивать свои мысли. - Ладно уж прикидываться простачком, Бан. Чего ты сам добиваешься? Вы устроили осенью такое побоище в Нью-Йорке, что о нем даже здесь говорили. И ты притворяешься миролюбивым? - Они первыми начали… - состроив обиженную мордочку, сообщил адвокат. - Я и этому должен поверить? Ты столько лет сотрудничал с Тэяном, что я о тебе тоже кое-что знаю. Ты та ещё сволочь, Ёнгук. Ты убиваешь, продаёшься, работаешь на того, кого выберет твоё чувство выгоды… в какой из всех моментов своей биографии ты стал золотым? Когда участвовал в изнасилованиях? Или когда под лицемерной дружбой сдавал криминальных авторитетов органам? Или когда сдавал неугодных чиновников и полицейских бандитам? Или когда пытал и убивал, чтобы добыть нужные сведения? Среди этого всего ты нашёл себя, как пацифиста? - Там ещё взломы и грабежи были… - расплылся Ёнгук. – Но я только организатор! Лично не участвовал особо… - И почему же ты пытаешься создать видимость какого-то доброго и нужного человека, борца за справедливость? - Ну хуй его знает, я так вижу, - развел он руками. – Со стороны виднее, конечно. – Джиён вздохнул, устало, но без надменности взглянув на оппонента. Проведя рукой по столешнице, он опустил её вниз, но не успела она упасть до конца, как взметнулась обратно с пистолетом. Ёнгук недоумевающее округлил глаза. Их обоих обыскали на наличие оружия гангстеры из Гонконга! Неужели они продались Джиёну и переметнулись на его сторону? Дракон улыбнулся. - Как видишь, у тебя бы не получилось со мной разделаться, даже если бы ты попытался. Дерусь я хуже тебя, но реакция у меня достаточная, чтобы достать этот прелестный ствол, который заранее сюда принесли польстившиеся на деньги типы. Деньги не стоит недооценивать, Гук. Они более вездесущи, чем горстка верных людей. Я вижу удивление на твоём лице. Нет, триада не попрала принципы честного судейства, и пятизвездные тут ни при чем. Дело в том, что «Венецию» и «Марину Бей» - мою родную золотую жилу в Сингапуре, строила одна и та же американская организация, связанная с американской мафией**. У меня там множество хороших знакомых, поэтому мне не составило труда подстраховаться, зная каждый закуток и тайные входы и выходы, которыми можно воспользоваться без разрешения, и даже без осведомления Александра и его свиты… - засмеявшись, он опустил дуло. – Но я не собираюсь тебя убивать, Гук. Ты мне нравишься. - От этого заявления моё очко сжалось ещё сильнее, - заметил тот, расслабившись немного. – А вот я тебя не люблю, Джи. Но уважаю, - признал он от всего сердца. Дракон поднялся, смело отложив пистолет. Более того – в пределы досягаемости юриста. - Пойдём, а то нас потеряют и начнут переживать. Я так понимаю, мы разобрались, что каждый из нас ответит прилюдно по поводу поднятого вопроса? - Ищущий чужого губит своё, - вместо точного ответа процитировал афоризм Ёнгук. - Да-да, не помню, в какой легенде, но эту фразу написали на чаше, сделанной из черепа погибшего правителя. - Никто не бессмертен. Погибают и самые богатейшие, и самые знатные, и самые праведные. – Оба бандита встали у выхода. – Ради чего ты живешь, Джиён? - Ради чего? Ради чего… не знаю, Гук. Живу и живу. Не ставлю перед собой глобальных целей, не забиваю себе голову лишним. Бывает когда тянет порассуждать о смысле и поискать что-то особое, значимое, но в результате это наскучивает, надоедает, и никак не меняет жизнь. Есть люди, которые считают, что главное – это любовь, и при этом никогда не были любимы и не любили по-настоящему. Есть люди, которые считают, что важнее всего – деньги, но при этом до смерти влачат жалкое существование с минимальным заработком. А я не возвожу на трон ничего, и имею всё. Что толку ставить цели и создавать идеалы? Смыслом является то, что я имею сейчас. То, чем я живу – это и есть то, ради чего я живу. - Понимаю… когда-то и я так жил. - Что же изменило порядок вещей? - Смысл нашёл меня сам, - Ёнгук пропустил Дракона вперед. Они вышли в коридор, по которому навстречу шла та официантка, которую они прогнали прочь для уединенной беседы. Покосившись на эту малазийскую девушку, Гук поймал её взгляд и нашёл там то, о чем и подумал. Не дав ей пройти мимо, он резко схватил её за руку. Та испугано пискнула. Мужчина дернул её за юбку, которая подалась вверх и обнажила плотно сидящую на бедре повязку, прижимающую к коже небольшой нож. Выхватив его, поскольку не имел при себе никакого оружия, Ёнгук поднял захваченное оружие и поднёс его к лицу официантки. Девушка вылупилась на лезвие, задрожав, как тростник. Её округлившиеся, выпученные глазища метнулись к Джиёну. Тот и не шевельнулся, чтобы предпринять что-либо. – Я не в состоянии запоминать лица всех продажных людей, - произнес Ёнгук и, прижав нож к щеке официантки, вдавил его. Та заскулила от боли, но громче издавать звуки боялась – лезвие могло впиться ещё глубже. Нож рассёк щеку от внешнего уголка глаза до подбородка. Гук отшвырнул его и отпустил свою жертву, которая тут же приложила ладони к кровоточащему надрезу. – А вот так я никогда не ошибусь, кто ты, если попадёшься вновь. Плохо продавать людей, девочка, очень плохо, - сурово погрозил он ей пальцем и пошёл дальше. Улыбаясь, Джиён тоже продолжил путь. Пешки никогда не имели ценности в больших играх. Все вновь расселись по трем сторонам от стола. Ючон подождал, когда все шепотки прекратятся, и взял слово: - Джиён, мы обсудили вашу ситуацию со всех сторон и приняли такое решение: золотые могут откупиться от тебя деньгами, взамен дарения тебе своего человека. Ты можешь назвать любую сумму, и если они её не потянут, то вынуждены будут выполнить твоё первичное условие. - Разумеется, я бы назвал в таком случае такую сумму, которую бы они не потянули, - засмеялся Дракон, якобы шутя. Его третий спутник что-то зашептал ему на ухо. Ючон повернулся к золотым. - Итак, а что отвечаете вы? Согласны пойти навстречу Джиёну и выполнить его требование? – Гук открыл рот, чтобы произнести решительное «нет», но король Сингапура, когда его спутник перестал что-то наговаривать ему в ухо, успел заговорить вперед: - Не надо ничего отвечать, - он приподнял ладонь, утверждая тишину. – Мне ничего не нужно. – Все с удивлением воззрились на него. – Вы не ослышались. Я решил простить золотым их оплошность, - улыбаясь, Джиён поклонился головой триаде. – Прошу прощения за причиненные неудобства и трату времени. Но, думаю, конфликт можно считать исчерпанным. Я не хочу продолжать эту тяжбу. Хосок уставился на Гука, гадая, о чем таком тот поговорил с Драконом, что тот передумал? Ёнгуку и самому хотелось бы знать, что повлияло на того. Он до последнего был уверен, что тот станет настаивать на передаче ему одного из затребованных бойцов. - Ты уверен? – уточнил Джеджун. Джиён загадочно пожал плечами, опустив взгляд. Вместо него заговорил неизвестный адвокату компаньон врага: - Дракон щедр, благороден и благосклонен сегодня. Он прощает долг и положенное ему по праву. – «С какой стати?» рвалось с языка Ёнгука. Возникла неловкая заминка. - Может, выпьем вечером за удачное решение проблемы? – внес предложение Сынхён. – Раз уж мы все здесь собрались… - Я за, - моментально согласился Гук. После всего этого напряжения ужасно хотелось злоупотребить алкоголем. Хоуп кивнул в поддержку. Пить не хотелось, но поприсутствовать в той компании, которая образовалась – нужно. - Что ж, кажется, это самые быстрые и бескровные переговоры, которые я видел, - хохотнул Ючон, подводя итоги. Ещё раз повторив, что всех всё устроило и никаких претензий нет, мужчины стали расходиться. Номера у триады были на этаж выше, чем у драконов и золотых, поэтому шестеро мужчин вышли раньше. Джин исподволь посмотрел на того, который нашептал что-то своему боссу в самом финале. С его глазами встретились родные по крови, но такие непохожие узкие глаза. Продолжая делать вид, что ему неизвестен этот человек, он попрощался со всеми, не собираясь участвовать в вечерней попойке. Его ждала Дами, которой следовало сообщить, что к брату ей возвращаться не нужно. Джин открыл апартаменты и вошёл. Слишком наблюдательный для того, чтобы задаваться ненужными вопросами, он тотчас выхватил взором отсутствие вещей жены. Ни сумки, ни чемодана, ни кофты, которую она бросила, когда они вышли отсюда вдвоём. - Дами? – крикнул он. Молчание взмыло до потолка и вернулось бумерангом. – Дами?! – Джин прошёл в глубину. Куда она могла пойти? В бар «Флориан»? За покупками? Вряд ли ей пришло бы в голову отдохнуть и расслабиться до окончания переговоров. Они ведь касались и её и не могли быть ей неинтересны! На нетронутой подушке, насчет которой у Джина было много планов этой ночью, лежал листок. Не предвещая ничего хорошего, он пестрел каллиграфическим почерком. Мужчина поднес его к глазам. «Прости, Джин, что втянула тебя во всё это, - гласили строки. – Мне жаль, что из-за моего глупого желания независимости закрутилась вся эта чехарда. Но я рада, что познакомилась с тобой. Лучшие воспоминания в моей жизни будут о нашем знакомстве. Надеюсь, ты меня тоже будешь вспоминать без обид. Прощай!». Коротко, непонятно, невнятно… Что вообще произошло?! Куда она делась? Почему? Из-за чего? Джин сжал листок в руке, начиная соображать. Пока они ждали Ёнгука и Джиёна, его брат куда-то отлучался. Его не было минут пятнадцать. Потом он что-то сообщил Дракону, и тот изменил планы. А Дами пропала. Черт! Джин вынесся из номера. В коридоре ещё стоял Ёнгук, набирая в телефоне смс-ку. - Где остановились драконы?! – подбежал к нему друг. Адвокат поднял лицо и указал дальше. - Через три двери от моей. Вон туда, - Джин сорвался с места. – А что случилось?! - Дами исчезла! – Гук отложил мобильный, поспешив за ним, а дантист, направляясь к Джиёну, напротив, взялся за свою трубку и стал набирать девушку. Гудки шли, но никто не поднимал. Он держал, не отключаясь, пока оператор не сбрасывал звонок сам. - Как это исчезла? Может, отошла куда-нибудь? - Нет. – Джин постучал кулаком в указанную дверь. Её отворила горничная. За ней виднелась тележка с сервизом. Дракону прикатили обед. Пытаясь культурнее обойти женщину, золотой ворвался внутрь, где Джиён, веселясь, болтал о чем-то со своими людьми. Джин поднял листок, слегка вытянув его вперед, когда на него обратились вопрошающие и изумленные взгляды. – Что это значит? - А что это? – спокойно поинтересовался Джиён. - Прощальное письмо от Дами. Куда ты её дел? - Я? – ровный ряд белоснежных зубов оголился из-под хитрых губ. – Если она оставила письмо, то вряд ли её кто-то похитил или принудил к чему-то. Уважаемый недосостоявшийся родственник, умей мыслить логически. - Как будто нельзя принудить написать что угодно! – цедил сдержано Джин, хотя гнев карабкался наружу, рвя душу когтями. Кулаки чесались задать жару этим мордам. - Как бы я это сделал? Я не видел её с того же момента, что и ты. – Какой он был артист! Ему невозможно не поверить, если не знать, что каждое его слово – ложь, ложь, ложь! Ёнгук встал по правое плечо, сзади Джина, следя за обстановкой и внимательно слушая. Джин перевел глаза на брата, силясь не закричать «это ты сделал!». Тот поджал губы, угрожающе, едва заметно покачав головой, как бы не рекомендуя заявлять о какой-либо связи между ними. Стоматолог сдержался. - Кого ты обманываешь? Это ты заставил её уехать! Где она? - Понятия не имею, - отвернулся Джиён. – С вашего позволения, я хотел бы перекусить… - Пошли, Джин, - позвал его Гук. Молодой человек не поддался, а когда друг взял его за запястье, то стряхнул с себя его руку. – Джин, прекрати… - Я провожу гостей, - улыбнулся его брат и, дождавшись позволяющего жеста Дракона, направился в их сторону. Извинившись за беспокойство, Ёнгук попятился. Едва избежав войны, стоило ли её развязывать из-за девушки, которая принадлежала, всё-таки, Джиёну? Она была его сестрой, а Джин всего лишь спасал сеульских золотых, связавшись с ней. Можно было бы пойти к триаде и предъявить нарушение, но ведь оставлено письмо, которое четко говорит, что Дами уходит по своему желанию. Пока Джин тряс запиской, Гук перенял её и прочел. В почерке не было следов насилия или страха. Рука дрожала лишь чуть-чуть, и по каким-то другим причинам. Как юрист, он понимал, что без документального оформления брака Джин и не имеет права подавать в розыск. Он ей никто, а её настоящая семья в набат не бьёт о пропаже. Под давлением неизвестного для Ёнгука мужчины, им пришлось быстрее ретироваться. Вернее, он бы ушел и сам, а вот Джина пришлось выдавить из номера. – Что ты устраиваешь? – зашептал неслышно для адвоката брат Джина, отведя его в сторону, к стене в коридоре. - Это ты сделал… - прошипел Джин. - Кажется, я спас ваши задницы, имел бы совесть и поблагодарил. - Каким образом? - Я сказал Дами, что из-за неё вас всех могут порешить. Она же не знала, как продвигаются переговоры, и подумала, что вся склока из-за вашего венчания. Намек, что всё будет улажено, если она вернётся к брату, пришелся впору. Она предпочла быть послушной сестрой, а не виновницей перестрелок. Я сообщил об этом Джиёну, и он решил то, что решил. - Куда она направилась? – схватил его за отворот пиджака Джин. Хоть и старший, но брат всегда был слабее него, поэтому не дернулся, решив переждать этот эмоциональный взрыв. - Понятия не имею. – Отпихнув от себя брата, стоматолог развернулся и бросил на ходу Гуку: - Я в аэропорт. - Не дури, где ты её найдешь? – попытался остановить его адвокат, а когда поймал и притянул к себе, то шепнул на ухо: - У нас в «Венеции» и Макао есть люди, они скажут, если видели, куда она подевалась. – Хотя Гук тут же вспомнил о признании Джиёна, что он знает каждый закуток этой огромной гостиницы, и, стало быть, мог вывести сестру так незаметно, что никто не сумел бы это увидеть. Замерев, обдумывая, чувствуя, как внутри нарастает пустота, непреодолимая, горькая, Джин сжал кулаки и обернулся к брату. Нарисовав на лице улыбку, он промолвил с сарказмом: - Благодарю, Дэсон. Спасибо.