Ревность

Рамлоу всегда знал, что Тони Старк – человек со своими странностями. Причем очень большими и настолько заковыристыми, что черти рискуют переломать ноги всей братией, пытаясь разобраться в них. Однако он и подумать не мог, что его скромной персоне будет предоставлена честь лицезреть в первых рядах самый настоящий концерт в несколько действий, который случался, когда его новое начальство начинало ревновать. Старк ревновал свои игрушки. Трогать костюмы запрещалось под страхом немедленной кары в лице лишения миссий, любимых ножей и секса. Для каждого желающего нарушить запрет на приближение к заветным Mark кара была своя, причем Старк умудрялся никогда не повторяться, а потому желание добраться до костюмов и у Клинта, и у Сокола увяло крайне скоро. Еще Старк ревновал к своей компании. Он крайне мало занимался ей, если вообще вспоминал, но если вдруг Пепер звонила и сообщала, что какой-то не очень-то миловидный дяденька с хреновой тучей зеленых бумажечек за душой решил посягнуть на детище Старков, на Тони это действовало сродни красной тряпки на быка. Уже через неделю от компании и вообще бизнеса не очень умного человека оставались рожки да ножки, а сам Старк благополучно забывал о компании до нового звонка. Потс старалась нечасто пользоваться этой ревностью, еще хоть немного жалея людей и помня, что слишком частое применение препарата ведет к привыканию. Однако апогеем ревности Старка были отнюдь ни его изобретения, ни компания и даже не башня или мастерская. Венцом была ревность, которую Старк проявлял в отношении Клинта. Рамлоу долго не обращал на это внимания, привыкнув игнорировать закидоны начальства, тем более непосредственного, еще так, будучи в подмастерье Гидры, и с годами укрепив это умение. И не обращал бы и дальше, пропустив чудное представление, если бы в очередной вечер, когда он вышел из душа, не обнаружил бы Баки, сидящего за столом и собирающего-разбирающего его пистолет. Вообще-то, у Солдата была уже фактически коллекция самого разнообразного оружия, но, чтобы успокоиться, он всегда терроризировал только оружие Рамлоу. Впрочем, командир был не против, зная, что оружию нужны уход и забота. – Что случилось? – с новым щелчком вставленной обоймы спросил Брок, натягивая на себя домашние штаны, подходя к столу. – Старк себя странно ведет, – отложив пистолет и потеревшись о руку, запущенную в волосы, отозвался Солдат. – Все время сверлит меня взглядом. Когда я с Клинтом. – Надеюсь, ты не подрезал птенчику Старка крылышки, или нас ждет пиздец, – не выпуская руки из волос, Брок заставил откинуть голову, покусывая кожу на шее. – Нет. Я помню твой приказ, – хрипловато отзывается Солдат, сглатывая, закрывая глаза. – Тогда не обращай внимания, – просто бросает Рамлоу, поднимая Зимнего и утаскивая на постель. За день командир извел курсантов до состояния тряпичных кукол, и сейчас те едва ли в состоянии стоять на ногах, ненавидя его. Такая работа как раз по его душе и приносит удовольствия еще больше чем та, что была в ЩИТе или Гидре. – Хорошо, – охнув, отзывается Солдат, покорно выгибаясь под сильными руками, забывая обо всех косых взглядах Старка. -- Баки забывает, а вот Рамлоу нет. Брок оставляет курсантов на пару дней, выдав им выходной, пригрозив, что сравняет с землей, если те что-нибудь натворят, и со спокойной душой уезжает вместе с Баки в Башню Старка. Миллиардер и впрямь бесится. Солдат и Клинт неразлучны и все время проводят вместе. Тренируются, обедают, возятся с оружием, просто сидят, разговаривая. За все время службы Брок не может припомнить такой гипер-общительности Зимнего и, пожалуй, мог бы ревновать, если бы не знал, что с кем бы ни чесался языком его щенок, вечером он один хрен придет к нему, завалится по бок, уткнувшись носом в плечо, и беззаботно будет спать, с той же беззаботностью распоров глотку любому, кто рискнут полезть к Рамлоу. Однако Старк не Брок, и он продолжает беситься. Командиру до жути забавно наблюдать, как он сверлит взглядом парочку, не замечая ничего вокруг. Как практически рычит, сжимая кулаки, когда Клинт закидывает руку на плечо Зимнего, притягивая к себе, и что-то, смеясь, рассказывает, вызывая улыбку солдата. Как рискует оторвать к чертям запонки вместе с куском рукава дорогущего пиджака, когда на очередной частной встрече, на которой его хотели подставить, Солдат снимает снайпера, а Соколиный глаз, отстреливаясь параллельно от практически десятка охранников, широко улыбнувшись, кричит ему: «Спасибо, отмороженный, буду должен». Это все до смешного забавно, и оставалось бы таким, если бы в очередной вечер Старк сам не приехал на базу, находя Рамлоу на тренировочной площадке. – Надо поговорить, – коротко бросает он, подходя, почти нелепо смотрясь в своем деловом костюме на фоне сорока отжимающихся, потных и грязных солдат и Рамлоу, сурово следящим за точным выполнением его указаний. – По поводу? – на несколько мгновений повернувшись, бросает он, после снова возвращая взгляд к курсантам. Те смотрят на Старка исподлобья, буквально умоляющим взглядом, что тот, само собой, не замечает. – По поводу Солдата, – осматривая отстраненным взглядом местность, отзывается Старк, и Брок дает отмашку будущим солдатам, которые практически разом валятся на землю, вытягиваясь. Твердая и сухая земля для них сейчас сродни королевского ложа. – Что с щенком? – спрашивает Брок, когда они отходят на несколько метров. Тони хмурится, смотря на дорожку, и, цокнув языком, видимо, собственным мыслям, смотрит на него пронзительным взглядом. – Пусть он отстанет от Хоукая. – Прости? – Рамлоу кажется, что он ослышался, но нет, звуковые галлюцинации не приходят, и он действительно слышал это. – Он должен отвалить от Клинта, – зло щурясь на командира, негромко произносит миллиардер, и Брок должен признать, это выглядит более устрашающе, чем взгляд капитана. – Меня заебало, что он вертится вокруг него и не отходит. – Старк, не принимай близко к сердцу, но открой глаза, – фыркает Брок, улыбаясь. – Клинт немногим лучше. Если тебе так приспичило, я поговорю с щенком, но учти, держать его на привязи я не буду. Успокаивай свою ревность и займись делом, – он разворачивается, направляясь обратно к курсантам, и те с тяжелым вздохом поднимаются. Пока они выполняют новое упражнение, командир думает о том, что ревнующий Тони Старк личность, конечно, забавная, но оттого не менее опасная, а потому следует хорошенько подумать, стоит ли оно того – оставлять своего щенка без присмотра. -- Вызов на миссию неожиданный, как и предложение Соколиного Глаза после выпить в баре. Солдат остался на базе и с не самым большим энтузиазмом, но с самой верной точностью выполняет поручения Брока: присмотреть за курсантами и не давать им слишком расслабляться. Помещение бара довольно малопривлекательное, и спасает его, видимо, только хорошая выпивка, после которой уже плевать – насколько потертый стол и как криво висит картина на стене. – Поговори со своим, – допивая первую пинту пива и делая знак повторить, произносит Рамлоу. Клинт выразительно вскидывает брови, слизывая пенные усы. – Насчет? – он выстраивает из квадратных сухариков пирамидку, которая в очередной раз рассыпается. – Он ревнует, – усмехается Брок, подпирая щеку кулаком. – Тебя к Зимнему. Просил отвалить щенка, – это чем-то напоминает командиру сплетни женщин, но после того как они вымотаны и расслаблены, в принципе, плевать. К тому же, кто видит? Хоукай внимательно смотрит на него, пытаясь понять, не прикол ли это, после широко усмехается. – Засранец, – выдыхает он, допивая свое пиво и бросая на стол пару купюр, с лихвой покрывающих весь заказ. Рамлоу поднимается, надевая косуху. – Поверь, ты не открыл Америку, – они расходятся, после того как, пройдя почти квартал, Брок сворачивает в сторону стоянки, где припаркован его байк, а Хоукай скрывается в сторону Башни. Ему очень уж хочется убедиться в правдивости слов сослуживца. -- Старк сидит в гостиной, методично мучая свой пад. Все, в общем-то, как всегда, но от взгляда снайпера не ускальзывает ни резковатые движения пальцев, ни злость в мимике лица, ни плотно сжатые губы и блеск карих глаз. – Ревнуешь? – Клинт щурится, улыбаясь. Расслабленность, настигнувшая его после миссии и разговора с Рамлоу, мешается с ощущением того, что он дома, и подводит к состоянию веселой легкости. – С чего взял? – Тони прикидывается, почти убедительно вскидывая брови и усмехаясь, откидывая несчастный пад на диван, подхватывая со столика стакан с виски, направляясь в сторону спальни. Клинт смеется, настигая его, ловко забирая стакан из рук, оставляя его на подлокотнике кресла, обнимая возмущающегося гения поперек груди, кусая за загривок. – Сорока на хвосте принесла сплетню, – фыркает Хоукай, направляясь по намеченному маршруту, не выпуская все еще дующегося, но уже не брыкающегося любовника. – У нас не водятся эти птицы, – закатив глаза, фыркает Тони, позволяя толкнуть себя на кровать, переворачиваясь и садясь, подминая под себя одну ногу. Клинт стягивает куртку и ботинки, а за ней и оставшуюся одежду, направляясь в ванную, отгороженную от спальни стеклянной дверью. – Ну да, зато одна вредная, со слишком длинным языком, по имени Тони Старк, как раз обитает здесь, – отзывается, включая воду, Клинт. – Она врет, что полетела на собрание акционеров, а после случайно залетает на Базу, на другом конце штата, чтобы обсудить мое общение с неким Зимним Солдатом. Не припоминаешь? – стрелок намыливает тело, откидывая голову, чтобы вода попала на лицо, и Тони слишком отчетливо это видит. – Лишу Рамлоу премии в следующем квартале, – ворчит он, наблюдая за тем, как, быстро закончив водные процедуры, Клинт выходит к нему, вытирая волосы полотенцем, второе повязав на бедра. – Поверь, он не расстроится. С его счетами можно ближайшие лет пять кутить, как ты, не заботясь о том, чтобы остаться без средств, – мягкое полотенце летит на кресло, а Клинт подходит к кровати, смотря на Старка сверху вниз. Тот привычно опускает руки на крепкие бедра, утыкаясь носом в живот, чувствуя, как в подернутые кое-где нитками седины волосы вплетается твердая рука, мягко массируя кожу головы. Сложно поверить, что свободолюбивый, гулящий и сволочной Тони Старк чертовски зависим от всего одного единственного человека. Что ревность к нему зачастую перекрывает гениальный разум, как и все окружающее, в принципе. Что бы ни произносилось в стенах их спальни, Клинту чертовски льстит эта ревность и любовь миллиардера. – Тогда лишу его Солдата, – фыркает гений, прикусывая кожу перед своим носом, откидываясь на спину, когда получает ощутимый толчок в плечи. – И Зимний сделает так, что ты взвоешь от собственной затеи, – усаживаясь на бедра мужчины, опираясь на кровать по обе стороны от его головы, фыркает Клинт, ловя губы миллиардера поцелуем. – Ты снова о нем, – рычит Старк, и Клинт смеется. – Господи, Старк, ты не исправим, – усмехается он, переворачиваясь, позволяя подмять себя. В голубых глазах пляшут черти, и Тони только сильнее бесится, скорее кусаясь, нежели целуясь, откидывая чертово влажное полотенце в сторону и помогая стащить с себя домашнюю футболку. Обычно они выбирают свои позиции, ориентируясь на ситуацию и то, кто победит в небольшом сражении поцелуев и ласк, но сейчас Хоукай буквально нутром чует, что следует поддаться. Пусть Старк насытит свой голод собственничества и успокоится. Тогда можно будет взять свое. -- Вечеринка, устроенная Старком в честь какого-то, несомненно, важного и очень выгодного союза с небольшой, но быстро развивающейся корпорацией, состоявшаяся, скорее, из-за слишком большого бюста секретаря нового компаньона, нежели из-за перспектив развития совместного бизнеса, напоминает Рамлоу этакий каламбур. Сам он на этом представлении только потому, что, несмотря ни на что, Старк предпочитает обезопасить себя достаточно хорошо. Слишком многим хочется снять его голову с плеч, а в толпе из нескольких сотен человек, как минимум половина из которых замешана в не совсем легальных делах, что еще доказать надо, но является фактом, это сделать крайне легко. Приходится облачиться в неудобный костюм и почти вежливо улыбаться, поддерживая дурацкие и ничего не значащие разговоры. Усладу для глаз составляет только щенок, который тоже одет в парадный костюм, слишком облегающий его, на взгляд Рамлоу, что вкупе с убранными назад волосами и почти ничего не выражающим лицом выглядит слишком по-блядски. Немалое число молодежи ошивается рядом, бросая на Солдата от самых невинных до откровенно пошлых взглядов, и есть желание прострелить каждому из них башку. Брок начинает понимать Старка. Последний, надо сказать, выглядит просто блистательно. Находится в самом центре событий, успевая везде и всюду, начиная от фотографий с министром и заканчивая бильярдным столом. Клинт, почти послушно следующий за любовником, уже готов, видимо, удалиться, но послушно улыбается в камеру и опрокидывает в себя новую порцию скотча, заботливо поставленную ему молоденьким мальчиком-официантом, на удивление сообразительным и слишком юрким. – Хочу домой, – отвлекаясь на излишне привлекающего к себе внимание прислуги, Рамлоу почти не замечает, как щенок подходит к нему, утыкаясь лбом в плечо, прижимаясь со спины. – Пятнадцать минут, и мы уходим, – поймав одну из рук Солдата, переплетает пальцы Брок, после чуть поворачивает голову, нажимая на кнопку связи в наушнике. – Эй, страдалец, слышишь меня? – Чего тебе? – Клинт вяло отвечает, лениво рассматривая панораму за окном, то и дело поглядывая в стакан. – Мальчишка-официант, что тебя спаивает уже полвечера, вероятно, нацелен на Старка, – фыркнув, отзывается Рамлоу. – Сам разберешься, или мы еще нужны? – ответа Брок так и не получает. Руку неудавшегося киллера со шприцом перехватывают еще до того, как он успеет занести её над шеей Старка. Клинт слишком довольно улыбается и, скручивая мальчишку, утаскивает его из зала. Кажется, Соколиный Глаз нашел на ком выместить неудавшееся настроение из-за скверного времяпровождения. Брок усмехается, уводя несопротивляющегося Солдата из зала, спускаясь к стоянке и направляясь к неприметному джипу. Он еще не забыл, какие взгляды кидали на его щенка во время вечера, а раскрасневшийся из-за духоты, с блестящими глазами и растрепавшимися волосами Зимний выглядит еще более блядски. -- Рамлоу откидывается на кровать после очередного оргазма. Ни у него, ни у Баки уже нет сил ни на что, кроме как подползти друг к другу, чтобы переплестись конечностями и, несмотря на удушающую жару, уснуть в такой позе. – Еще раз будешь привлекать столько внимания всяких сучек – накажу, – ворчит Рамлоу уже сквозь сон. Солдат фыркает, и Брок чувствует, как его губы расползаются в усмешке. Мелкий паршивец. Он еще получит. А пока можно спать. Самый жестокий и неуловимый убийца в истории принадлежит ему.