..прохладная нежность пионов… свет солнца на лепестках… быть может, мы прежде знакомы в весенних и сказочных снах…
Лу Хань был ландшафтным и флористическим дизайнером, и он, как никто другой разбирался в цветах и их красоте. Каждый день уже на протяжении 5 лет своей жизни он был окружен этими поражающими своим великолепием созданиями природы. Но когда парня спрашивали, какой же цветок для него самый красивый, есть ли тот, что он любит больше всего и хотел бы получить в подарок, он терялся. — Все цветы по-своему прекрасны, — немного подумав, смущенно улыбался Лу Хань собеседнику. Парень действительно так считал, до тех пор, пока не повстречал самый прекрасный цветок в своей жизни.***
Когда долгожданная весна ворвалась в пыльный и серый город, наполняя его суетливые улицы новыми яркими красками, Лу Хань почувствовал, что дышать стало легче. За плечами остался дипломный проект, напряженный выпускной год и еще пять долгих лет обучения. Блондин ни сколько не жалел о приложенных усилиях или потраченном времени. Наверное, он был одним из немногих, кто не разочаровался в выбранном пути. Лу Хань любил свою работу. Более того, он даже чувствовал в ней свое призвание, как бы смешно это ни звучало. Вроде юноша и не мог принести обществу незаменимой пользы, не мог спасти человека, или совершить геройство, но он мог видеть красоту природы и дополнять, подчеркивать ее самыми обыденными вещами, а это приносило счастье ему и всем тем, кого эта красота окружала. А видеть восторг в уставших от пыли и бетона глазах городских жителей было для него лучшей наградой. Теперь же Лу был предоставлен самому себе и от витающего в воздухе запаха свободы немного кружилась голова. Ничто не могло помешать парню заниматься любимым делом, только вот он плохо представлял с чего начать. Поэтому, неожиданный звонок, раздавшийся одним ленивым утром, был словно знаком свыше. Некий Ким Чондэ предлагал создать проект нового сада. Хань подивился такому предложению от серьезного человека и тому, что тот готов взять еще вчерашнего студента для такой ответственной работы. К тому же, парень недоумевал, как этот человек нашел его. — Я видел ваш дипломный проект, — невозмутимо ответили на том конце телефона. — Он меня очень впечатлил. Поверьте, для этой работы мне подходите только вы. Удивление быстро сменилось радостью, и Хань, не раздумывая долго, собрал свои вещи. В душном городе ему всегда было не продохнуть. Дорога заняла несколько часов и изрядно вымотала юношу, но стоило только выйти на аккуратные зеленые улицы маленького городка, как Лу Хань почувствовал себя лучше и довольно быстро отыскал нужный адрес. Новым работодателем оказался сухонький и глуховатый старичок. Он опирался на трость, недоуменно разглядывая незваного гостя, который, активно жестикулируя, в сотый раз пытался объяснить, что пришел по объявлению. — Что за заявление, сынок? О какой заботе? Мне забот самому хватает, — недовольно отмахивался он от странного юноши, да только в уголках его глаз блестели довольные хитринки. Когда Лу Хань уже не представлял как можно изобразить все это руками, а начать говорить очень громко не позволяло воспитание, он взялся было за поиски ручки и листка в своей сумке, а старичок то ли сжалился, то ли наконец-то действительно понял что от него хотят. — Работа? Так что ж ты сразу не сказал? Проходи скорей! Парень стирал проступивший от приложенных усилий пот, а старичок, который представился как Сяотан, посмеиваясь, закрывал дверь и дивился молодостью своего нового работника. — Мои годы уже не те, — говорил он, провожая Ханя в его новую спальню. — Тяжело стало справляться в одиночку с таким большим садом вот и запустил его. Детей у меня нет, даже дело передать не кому. Он у нас из поколения в поколение передается, а теперь вот продавать придется. Помру же скоро. Сердце не на месте, как подумаю, что он в ненадежные руки попадет. Да и новый хозяин слишком молод. Весь такой в пиджачке, выглажен, уложен, мажор сеульский. Ким Чондэ его звать, ты ему свою работу показывай. Это он захотел старый сад переделать. Сад действительно поражал своим былым великолепием. Столько поколений людей поддерживали первозданную красоту этого места, но сейчас парень видел лишь ее печальное увядание. Деревья всех сортов, цветы, название которых он даже не знал жили своей, почти не потревоженной рукой человека жизнью. Было видно, что старик до последнего пытался поддерживать чистоту и аккуратность, потому что сорных трав практически не было видно, а цветы росли не ровным, но все же строем, да только уследить за всем он оказался уже не в силах. Старик вел его по заросшим тропинкам, рассказывая о некоторых растениях и кратко описывая обязанности. Хань глядел по сторонам, дышал полной грудью, наслаждаясь дивными ароматами цветов и старался внимательно слушать. Он уже мысленно вырисовывал в своей голове новый проект. Это была его первая серьезная работа, не хотелось ударить в грязь лицом. К тому же, этот сад его очень впечатлил. От него веяло чем-то волшебным, Хань чувствовал трепет, как будто держал с руках старинную книгу, чьи цветные картинки выгорели и выцвели со временем, но так и не утратили своего могущества и значимости. Когда они остановились у растущих несколько поодаль кустов пионов, Сяотан указал на один из них. — Скоро начнут цвести пионы, и этому кустику нужен особый уход. В последнее время он болеет, распускается не каждый год даже. Присматривай за ним как следует. Парень кивнул, принимая это к сведению. Сам бы он предпочел заменить мимолетную красоту этого растения на что-нибудь долгоцветущее, такое чтобы радовало глаз почти круглый год.***
Загадочный Ким Чондэ так и не объявился, Лу Хань смог связаться в ним лишь по электронной почте. Кореец одобрил его наброски будущего проекта и велел немедленно приступать к выполнению, пообещав хорошую оплату, а блондин заверил, что управится уже за месяц. Лу Хань усердно трудился в саду каждый день с утра и до самого вечера. Ему нравилось это занятие, а Сяотан не мог нарадоваться трудолюбию своего нового работника. Идея полностью захватила юношу, даже придя в свою комнату вечером, когда освещение уже не давало возможности продолжить работу, Лу подолгу засиживался со включенной лампой, боролся с дремотой и рисовал возникающие в голове все новые и новые детали. Картинка в его воображении становилась все четче, блондин все яснее представлял великолепие сада. Казалось, что Лу Хань его уже видел где-то и когда-то, нужно просто было восстановить это в памяти, дополнить недостающие части разбросанной мозаики. Зачастую парень так и засыпал с карандашом в руках. Ребро его правой ладони было черным от грифеля, а одежда будто вся пропиталась неуловимыми ароматами всевозможных цветов. И снилось ему тогда что-то красочное, светлое, нежное, звонкий смех переливами колокольчиков, дивный аромат чего-то знакомого и хрупкие руки с аккуратными, словно фарфоровыми пальчиками в его ладонях. Лу просыпался переполненный какой-то щемящей тоской, но всегда отмахивался от этого странного чувства. Разве ему есть по кому тосковать? Две недели пролетели совершенно незаметно. Сад оживал прямо на глазах. Уже была закончена очаровательная маленькая беседка в его центре, а тропинки были аккуратно вымощены камнями. Но лучшей наградой для парня стало то, что тот самый куст пионов, за которым ему поручили следить особенно тщательно, выглядел уже намного лучше. И не смотря на страхи Сяотана, Лу был уверен — в этом году растение точно зацветет вместе с остальными. Хань уже отбросил мысли о замене этого растения. Воображая его яркие цветущие бутоны, парень понимал, что находятся они в самом выгодном месте и полностью дополняют новую картину. Сад без них попросту не оживет. — Скоро может приехать моя родственница погостить. Не надолго, — улыбался старик, любуясь его стараниями. Хань кивал и просто пожимал плечами в ответ. Родственница действительно приехала, только Лу Хань пропустил ее появление, потому что тем утром наконец зацвели пионы, и он восхищался красотой своего особого подопечного. Куст уже почти не выглядел больным, а его бутоны распустились великолепными пышными цветами, которые своим невероятным ароматом привлекали бабочек. Парень любовался этим зрелищем, вдыхая полной грудью, и ему казалось что этот цветок даже краше всех своих собратьев, а еще, что именно этот ненавязчивый запах снился ему каждую ночь. Хань спешил на кухню поделиться с Сяотаном этой прекрасной новостью. Он не собирался подслушивать, только уже в прихожей обрывки разговора все равно доносятся до его ушей. — У тебя опять новый садовник, — женский голос с нотками укора нарушался позвякиванием посуды. Хань решает, что это та самая родственница, о которой говорил старик. — Я в отличие от тебя надежды не теряю. Звонкий женский смех, перезвоном колокольчиков разнесся по комнате. — Сяотан, ты просто настоящая сваха! Пожалуй, самый деятельный родственник на моей памяти. — Я стар, Сюин. Что ты будешь делать, когда я умру? — Не знаю, — послышался усталый вдох. — Не думаю, что и сама протяну еще долго. Я устала. Бесконечно устала. Лу Хань остановился в дверях и тактично покашлял, привлекая к себе внимание. Сяотан сидел за столом и пил чай с маленькими кексами, а его собеседница у шкафчиков с посудой была увлечена выбором чашки, чтобы присоединиться к нему. — Доброе утро! — Парень поклонился, а потом широко улыбнулся, обращаясь к старику. — Пионы зацвели, дедушка. Сяотан довольно закивал, расхваливая старание парня, а девушка вздрогнула и резко обернулась к вошедшему. Встретившись взглядом с приветственно улыбающимся Ханем, который продолжал вежливо кивать неумолкающему старику, у нее перехватило дыхание. С губ сорвалось тихим потрясенным шепотом «Лу Вэй», а взятая мгновенье назад чашка выскользнула из рук и полетела на пол, зазвенев сотней осколков. Улыбка переросла в удивление на лице Лу Ханя, решившего что напугал своим внезапным появлением. Только вот в глазах стоящей напротив девушки не страх или удивление. Печаль сменялась недоверием, радостью с какой-то затаенной надежной и невероятным восторгом. Вихрь эмоций за долю секунды пронесся на ее красивом лице, заставив парня даже отступить на шаг. Но все равно задело, почувствовал, что и его сердце пропустило удар. — Простите, что напугал, — он снова поклонился. — Меня зовут Лу Хань, я новый работник вашего дедушки.***
— Сяотан, как такое может быть? — Видимо сама судьба сжалилась над тобой и наконец послала того, кого ты ждешь все это время. Ведь ваша любовь была настоящей, судьба дает теперь второй шанс, чтобы исправить все ошибки. Не упусти его. — Прошло столько лет… Что если сердце его уже занято и для меня в нем нет места? Я не имею права вмешиваться в его новую жизнь. — Знаешь, я верю, что человек влюбляется лишь раз. И даже не важно сколько пройдет месяцев, лет, он все равно внутри будет хранить образ человека, который его раскрасил и помог расцвести маленькому саду в его душе. Цветы же в нем никогда не увянут, как и воспоминания. Ты ведь любишь его до сих пор. - Да, но ведь он даже не знает меня. Десять дней… Так мало времени, для чувств, тем более. — Я уверен, ты ошибаешься.***
Дождь за оконным стеклом постепенно набирал силу, грозясь в любое мгновенье перерасти в ливень. «Как вовремя я успел спрятаться», — думал Хань, удобно пристроившийся на большом мягком кресле в библиотеке с книгой в руках. «А настоящей грозы еще и не было в этом году, » — отстранено размышлял парень, лениво переворачивая страницы. Непогода сегодня заставила отложить его работу. Блондин едва успел спрятаться под козырьком веранды, даже промок немного, поспешно бросив в саду свои инструменты, когда дождь только начинал накрапывать. Переодевшийся в сухую одежду Лу Хань немного побродил по дому, ероша длинными пальцами еще влажные волосы, но так и не нашел занятия для себя. Обитателей дома не было видно, очевидно, Сяотан, приболевший еще пару дней назад, все еще был в постели, а Сюин привычно хлопотала рядом с ним. Поэтому парень не придумал ничего лучше, чем провести этот дождливый день в библиотеке. Комната эта была небольшой, а шкафы с книгами занимали две стены от самого пола до потолка. Даже Ханю, который никогда не жаловался на свой рост, с трудом удалось вытащить заинтересовавшую его книгу с верхней полки. Литература здесь была самая разнообразная, встречались книги многих языков, жанров, относящиеся к разным эпохам, однако большинство книг принадлежали древнекитайским поэтам и писателям. Блондин любовался грозовым небом украшенным россыпью подвижных капель за окном и размышлял о переменах, произошедших с ним за несколько дней. Теперь ежедневная безмолвная компания Ханя из деревьев, цветов, кустарников и трав скрасилась новым приятным собеседником в лице прибывшей дальней родственницы Сяотана. Она добровольно вызвалась в помощницы, и, казалось, работа должна была пойти быстрее, да только юноша стал ловить себя на мысли, что не хочет так быстро заканчивать это. Лу и сам не заметил, как его взгляд стал все чаще искать ее хрупкую фигурку в доме или среди цветов. Сюин только своим присутствием без труда украсила все вокруг, а ее звонкий смех, словно мелодия разносился ветром. Блондин ловил себя на мысли, что любуется ею. То, с каким достоинством она распрямляет плечи, как склоняет немного голову, увлеченная беседой, притягивало взгляд. Но вместе с этой неуловимой аристократичностью, изящностью, и воспитанием, какое кажется давали лишь в глубоко традиционных семьях, девушка обладала и неуемной энергией, озорными искорками вспыхивающей в ее глазах. Ей было интересно все, парню казалось, что он за всю жизнь столько не говорил, как за время проведенное с ней — так много ей хотелось узнать. Словно путник, прошедший пустыню, Сюин хваталась за каждое слово, будто за спасительную жидкость. Только вот о себе, девушка не рассказывала, сколько бы Лу Хань ни просил. Сюин как будто все время боялась что-то не успеть, не увидеть, не почувствовать или не узнать. Наверное, она была немного странной. Лу Хань мог сравнить ее с цветком, понимающим, что жизнь быстротечна, и поэтому стремящимся цвести так отчаянно и ярко. Они кажется успели обойти весь маленький городок, и Лу, проживающий в нем больше двух недель, даже и не подозревал, что тут столько всего интересного. Молодые люди даже едва не заблудились однажды вечером, Сюин объясняла свою растерянность тем, что гостит у дедушки Сяотана не часто, все в городке быстро меняется в ее отсутствие. Они бы так же блуждали до самой темноты, если бы старичок, который встретился им на пути, не указал бы дорогу. Он не сводил глаз с молодой девушки рядом с Лу Ханем, пока говорил, а она с досадой кусала губу и пряталась за спиной парня так, будто не хотела, чтобы ее увидели или узнали. — Мне знакомо твое лицо. Мы виделись раньше? — Я внучка Сяотана, возможно вы виделись с моей мамой, мы с ней очень похожи, — спешила объяснить она, утягивая Лу за собой и заявляя что вспомнила дорогу. В тот момент парень вновь подумал о том, что Сюин, наверное, немного странная. Возникали новые вопросы, но Хань их уже не задавал, знал — не ответит. Парень вздрогнул, отвлекаясь от своих размышлений, когда скрипнула дверь, и обернулся. — Не помешаю? — робко поинтересовалась девушка, занимающая его мысли. В последнее время Сюин все чаще приходилось проводить время со стариком, от чего блондин редко виделся с ней. - Нет, что ты, — тепло улыбнулся Лу. — Проходи. Как Сяотан? — Уснул, — устало вздохнула Сюин. — Но ему кажется немного лучше. Прикрыв за собой дверь, двушка направилась к шкафу с книгами, намереваясь выбрать одну из них. Та, что завладела ее вниманием, находилась довольно высоко, отчего Сюин пришлось привстать на носочки. Лу Хань мягко подошел сзади, без труда доставая нужную книгу. Девушка замерла, почувствовав спиной его тепло и легкое дыхание на своих волосах. — Любишь поэтов династии Ли? — поинтересовался блондин, мимолетно взглянув на ее выбор, и протянул книгу обернувшейся девушке. — Очень, — слабо кивнула Сюин, завороженно вглядываясь в глаза напротив, и взяла ее дрожащими пальчиками. — А ты что предпочитаешь? — Я люблю все историческое. Древний Китай — моя слабость, — ответил парень, все еще находясь в паре сантиметров от нее. Она вздрогнула, выпуская из рук свою книгу. Лу Хань поспешно наклонился, и Сюин наконец смогла перевести дыханье. В полете книга раскрылась на страничке со стихотворениями, блондин успел прочитать вслух наиболее привлекшее его внимание, прежде, чем вернуть владелице.«Невыносимой нежности свечение — пион обратно не вернешь. Откроешь мне все таинства — исчезнешь, поведаешь секреты — и умрёшь. Нет, я умру. А ты к себе вернёшься. Верней, — в себя. В старинный свой Китай. До сумерек, до сладкой полуночи, до первых петухов — не от-цве-тай…»
— Красивое, — улыбнулся он. — Дивное время, но довольно несправедливое. А высокие прически были просто ужасны, — поспешно беря и себя, и книгу в руки улыбнулась девушка в ответ. — Говоришь так, будто испытала это сама. — Глупости, просто много читала на эту тему, — вспыхнула Сюин и поспешила отойти к маленькому диванчику у окна. Парень улыбнулся, покачал головой на такую горячность, и тоже занял свое насиженное место, раздумывая, что Сюин, наверное, действительно немного странная девушка.***
— Дедушка, может вам лучше лежать? — обеспокоенно спросил Лу Хань. — Успею еще належаться, — с улыбкой отмахнулся Сяотан. — Я хочу и воздухом подышать, сынок. Парень вздохнул и присел рядом. Прошло не так много времени с тех пор, как старик начал вновь сам спускать в сад, почувствовав себя лучше. Сюин выдохнула с облегчением, видя его состояние, однако все равно уговаривала не перетруждаться, только ее мало слушались. — Спасибо, что возвращаешь к жизни мой сад. Приятно напоследок увидеть его в былом великолепии. Столько сил было потрачено моими предками, а я не справился, подвел всех. Ты знаешь, в нашей семье особенно чтут и заботятся о пионах, а у меня даже они едва не завяли. Хань растерянно моргнул, когда старик потянулся к своей щеке стереть непрошеную влагу. — Дедушка, ваш сад будет продолжать цвести и радовать глаз! А ваши пионы по-прежнему поражают своей красотой. — Надеюсь так и будет, — печально улыбнулся он. — Почему вы их так любите? — За пионами ухаживают год, а любуются всего лишь десять дней. Прекрасна, но очень коротка их жизнь, — устало выдохнул старик, удобнее устраивать на деревянном крыльце. — Много в Китае легенд и сказок о пионе. Я расскажу тебе одну из них. Мне ее еще мой дедушка рассказывал. У старика Хо Чи был очень прекрасный сад. Цветы были всех окрасок, с лепестками гладкими, завитыми и пушистыми. Он всю свою жизнь посвятил их выращиванию, и когда в начале лета зацветали они, еще более изумительным становился сад. Все соседи восхищались, называя его садом «ста цветов». Но настоящей радостью и украшением жизни старика была его прелестная дочка Сюин. Когда выходила она на прогулку, своей красотой ничуть не уступала всем великолепным растениям. Однажды мимо проходил сын уважаемого мандарина, и увидев восхитительную Сюин, гуляющую среди цветов, влюбился без памяти. Направился тогда он к старику Хо Чи просить отдать за него дочь. Да только отказал ему тот. Доверила уже прекрасная дева свое сердце простому садовнику Лу Вэю. Старик лишь беспомощно пожал плечами перед молодым господином, ведь брак их уже был заверен небесами. Озлобился тогда сын мандарина, привыкший получать желаемое по одному только своему слову и намерился всеми силами расторгнуть нежелательный союз. Повелел тогда он направить подданного своего Лу Вэя на войну, родину и господина своего защищать. Долго плакала красавица Сюин, провожая своего возлюбленного. Чувствовало сердце трепетное, что не свидятся они боле. Так и случилось. Погиб храбрый муж ее в бою, не потеряв своей чести. И вновь появился тогда сын мандарина в доме Хо Чи, и вновь просил его дочь женою своей стать. Да только вновь отказ он получил от безутешной девы. В ярость пришел молодой господин, стражу созвал свою, силой намереваясь деву под венец вести. И в сад вбежал и палкой начал цветы сбивать, кусты топтать ногами. Хотел он уничтожить красоту, что ему не подчинялась и перечить посмела. Напрасно умолял старик Хо Чи сына мандарина пощадить дочь свою и растения, тот остался непреклонен. Лишь выбившись из сил, злобно глянул на старика и велел вести свою новую невесту в комнаты свои. Горько плакала Сюин, руки хрупкие тянула к отцу. Упал тогда Хо Чи в ноги господину, принялся молить о милости. А мимо путник проходил в то время. Он шел своей дорогой, на посох тяжко опираясь, а завидев старца на коленях и девушку в слезах, не смог пройти мимо и спросил по что господин так гневается на них. Поведала Сюин свою печальную историю и тот решил помочь, ведь сильнейшим колдуном был этот странник. «Твой чуден облачный наряд, цветку подобен образ твой, что на весеннем ветерке блестит алмазною росой. Коли не мил сей знатный господин сердцу твоему, ты не достанешься ему. Лишь 10 дней в году тебе быть в облике прекрасной девы, пока цветут пионы в дивном сем саду. А снять заклятье сможет тот, кто искренность докажет и заветных четыре слова от всего сердца скажет». Промолвил колдун эти волшебные слова и превратил Сюин в цветок, прекрасный куст пионов, что не успел в порыве гнева затоптать сын мандарина, и что гордо высился теперь среди разрушенного сада. От злости побелел тогда тот господин, старик Хо Чи не знал смеяться или плакать, а странник лишь в ладони хлопнул и пропал. Не досталась молодая Сюин избалованному господину, но приходил он каждый год пока цвели пионы, говорил красивые и сладостные речи, но ни одни из них не были заветными. Время шло и много пылких слов слышала прелестная пион о чувствах и своей красоте, но никто так и не смог подобрать нужных и развеять наложенные чары. Старик замолчал, откидываясь назад, и закурил сигарету. — Всего четыре, а никто их угадать не мог. Какие же слова были нужны, дедушка? — спросил его затаивший дыхание Лу Хань. — Никто не знает, — он выпустил облачко дыма. — Наверное они должны быть самыми настоящими, от самого сердца. — А что было потом? Дождалась Сюин этих слов? — Согласно этой легенде, молодая и по-прежнему прекрасная Сюин все еще ждет своего настоящего возлюбленного, чьи чувства будут истинными, и который произнесет заветные слова, разрушив колдовство. Раз в год, когда цветут пионы, лишь на десять дней приходит она в наш мир и ищет его. Говорят, что ее печальную фигуру можно увидеть гуляющей по цветущему саду в красивом кимоно, расшитым пионами. — Это очень печальная история. Почему у нее нет счастливого конца? — Я уверен, он еще будет. Всякая история пишется на наших глазах. — Так вы верите в нее? — Любая сказка может стать явью, — улыбнулся старик. Сумерки плотно укрыли сад своим серым покрывалом, а воздух стал еще прохладнее. Старик выкурил свою сигарету и поднялся. Лишь у самой двери, он на минуту остановился, как будто вспомнив что-то. — Лу Хань, — бросил Сяотан через плечо. — Когда за новым поворотом сталкиваешься с тем, что не можешь объяснить доводами разума, нужно просто довериться своему сердцу. Оно не обманет. Парень неуверенно кивнул, пытаясь понять это наставление. Он еще долго не мог заснуть, всматривался в круглый диск луны за окном, бесцельно перебирал ворох бумаг на своем столе, но его внимание привлек один рисунок. Хань замер и недоверчиво прищурился, когда на глаза попались знакомы черты лица, приблизил портрет поближе к свету настольной лампы. Четкие штрихи, мягкие тени, это определенно была его рука, он узнавал свою манеру написания, но совершенно не помнил, когда этот портрет был создан. Последнюю неделю он совсем не брал в руки карандаши, а раньше это просто не могло случиться. Он не знал этого человека еще две недели назад. Он не мог написать этот портрет. Однако в верхнем левом углу бумаги была четко выведена дата, подчеркнутая его любимыми завитушками. Блондин вспомнил то время, ведь он засыпал тогда прямо за столом, не расставаясь с карандашом. Мог ли на грани сна и реальности написать это? Ответа Лу не знал. Не отвечала на немой вопрос и Сюин, молчаливо улыбающаяся с портрета.***
— Спасибо, что ухаживал за ними. — Дедушка их очень любит. Сюин печально улыбнулась и кивнула, не поднимая глаз. Вечер нежно набросил изысканную вуаль на ее хрупкие плечи, сделав кожу еще более бледной. Они сидели в маленькой беседке, провожая этот день, а цветы вокруг сверкали прозрачной россыпью недавнего дождя на своих лепестках. — Он рассказал мне про них одну легенду. Девушка вздрогнула, но взглядом не удостоила. — И как тебе? — Она очень печальная. — Да уж, веселого мало. Дед любит такие сказки, видишь, даже меня в ее честь назвать велел, — невесело усмехнулась она. Девушка молчала, раздумывая о чем-то своем, а Лу Хань смотрел на нее и не знал как выразить все то, что мучило его на протяжении нескольких последних дней. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, оставляя после себя мокрую дорожку. — Знаешь, Сяотан, наверное, самый лучший сказочник, — всхлипнула Сюин. — Он всегда развлекал меня выдуманными историями. — Он обязательно поправится, — ободряюще сжал Лу ее маленькую ладошку с своих руках. — Почему смерть так жестока? Я так устала терять близких. — Я знаю… знаю, — шептал юноша, прижимая ее к себе. Что-то в его голосе заставило девушку поднять голову с его груди и удивленно, немного недоверчиво, заглянуть в глаза напротив. Сюин всматривалась в такие родные-чужие карие глаза и видела в них прежнее чувство. Он понимает. Все верно. Но как? Было так глупо надеяться, что он поверит в детскую сказку, рассказанную Сяотаном, но… Ей так хотелось. Внезапно Сюин решает, что достаточно. Ее молчаливость и бережное хранение своих секретов ей совсем не нужны. Слишком долго она держала все в себе. — Поговори со мной, — словно прочитав ее мысли, тихо просит Лу. — Я очень устала. Я была вынуждена смотреть, как медленно угасал мой отец, не имея ни единой возможности помочь ему. Даже простой уход мне был не по силам, когда в распоряжении всегда было меньше недели. Он даже умер, когда меня не было рядом. И сейчас, я совсем ничем не могу помочь Сяотану. Ни у меня, ни у него больше никого нет. А время продолжает идти. Вечная молодость, неувядающая красота — все это превращается в ничто, пустое, по сравнению с грузом, что сдавливает плечи из года в год, увеличиваясь из столетия в столетие. Ожидание и бессилие. Я всегда ждала, но никто не приходил. Он рассказал тебе красивую сказку, но это настоящее проклятье. Я исчезаю каждый день, по маленьким крупицам вместе с опадающими на сырую землю нежными лепестками. И нет конца этому замкнутому кругу. Только сад из года в год, едва зарождающееся лето и чуть больше недели, чтобы все это увидеть в сотый раз. Мир меняется, только для меня время остановилось. — Давай уедем вместе. Куда ты хочешь? Я покажу тебе мир. Время же еще есть. — Сяотан болен, я не могу его оставить в одиночестве. — Тогда через год? Я вернусь и мы вместе… — Не нужно. У тебя здесь своя жизнь. Новая. Лу Хань внимательно посмотрел на нее. — Почему ты так говоришь? Но Сюин не ответила. — Когда ты в первый раз меня увидела, то назвала Лу Вэйем. И у меня такое чувство, что я тебя знаю. Как будто видел во сне. Я… действительно похож на него? — Невероятно, — тихо кивает Сюин. Не известно как переплетаются невидимые нити судьбы во времени и пространстве. И может ли помнить человек свои предыдущие жизни. Быть может и правда в одну из них Лу Хань точно так же сидел в этом саду и прижимал к своей груди эту прекрасную девушку. — У меня нет воспоминаний на этот счет. Но… я бы хотел создать новые. Вместе с тобой. И сейчас, держась за руки с ним, Сюин понимает, что ожидания длиною в пять сотен лет не были напрасными. Она бы стойко вынесла еще столько же срока томительного ожидания, если бы точно знала, что он придет.***
Новое утро встретило страшной новостью. Сяотан скончался перед рассветом в своей постели. Хань успокаивал убитую горем Сюин, которая доверчиво искала тепла и поддержки в его сильных руках. Роскошные некогда бутоны пионов в саду уже осыпались сухими сморщенными лепестками, а время безжалостно отсчитывало оставшиеся мгновенья.***
А на следующий день Сюин исчезла. Хань отыскал лишь бывшую жену Сяотана, которая приехала организовывать похороны. Он долго расспрашивал ее, но та никак не могла понять о какой девушке говорит парень и только пожимала плечами: «Нет у него родственников, один совсем старик оставался». Растерянный блондин долго бродил по саду, остановившись лишь у кустов пионов. Пышные бутоны отцвели, оставив после себя лишь желтые и лишенные всякой жизни лепестки на земле. И хоть остальные цветы продолжали радовать глаз полнотой своей свежести, его время было окончено. Сейчас все произошедшее казалось сном, игрой воображения. Красавица исчезла вместе с первыми лучами нового дня, не оставив ничего что бы подтверждало ее существование. Лу Хань чувствует себя полным идиотом. Она покинула его, а он стоит, смотрит ей в след и ничего не может сделать. Он опускается на колени, подбирает аккуратно сухие листочки в ладонь и оставляет невесомый поцелуй. Они рассыпаются пылью в его руках. — Лучше сказать, даже, если поздно, — слышится у него над головой и блондин вздрагивает от неожиданности. Ветер подхватывает всколыхнувшуюся пыльцу с ладоней, бесследно растворяя в воздухе. — Высказать то что беспокоит и то, что не успел. Блондин поднимается с колен, удивленно глядя на нового собеседника. Тот в дорогом костюме снисходительно улыбается странным действиям парня. — Даже если человек ушел и не услышит. Легче станет, — Хань слушает и пытается вспомнить лицо, которое кажется смутно знакомым. — А слова всегда может подхватить ветер и доставить адресату. Если попросить, — хитро улыбается он, игриво приподнятыми уголками губ напоминая кота и блондин наконец вспоминает — Ким Чондэ, заказчик его первого серьезного проекта. Он видел его фото, когда отправлял письмо. — Слова раскроют чувства и не исчезнут бесследно, — невозмутимо продолжает тот, глядя на недоумевающего блондина. — Ты хорошо постарался. Мне нравится новый сад. Лу Хань лишь кивает на похвалу и обдумывает его слова. Брюнет, видя что парень погружен в свои мысли снисходительно улыбается и разворачивается, чтобы вновь уйти в дом. В роли нового хозяина этого места у него теперь много забот. Хань не смотрит ему в след. Он разглядывает носки своих ботинок, а потом медлено наклоняется, подбирая с земли зеленую веточку с продолговатыми заостренными листьями. Бережно кладет на ладонь и шепчет: «Я не позволю тебе исчезнуть», осторожно убирает в карман, чтобы не помять и спешит догнать Чондэ. — Позвольте мне работать в вашем саду. Тот замирает на полпути к дому и оборачивается. — За ним же нужно ухаживать, а вы наверняка занятой человек. Я буду садовником. Брюнет кивает вмиг посветлевшему парню. Тот уносится освобождать свою комнату, потому что жить здесь новый хозяин больше не разрешает, и не видит как за спиной медленно осыпаясь серым пеплом умирают кусты пионов, а Ким Чондэ довольно улыбается своей кошачьей улыбкой.***
Чондэ нетерпеливо мерил широкими шагами просторную гостиную, нервно перебирая в длинных пальцах листок бумаги. От манипуляций парня тот был уже порядком измят, а края свисали безвольными и мягкими лоскутками. Ни на секунду не останавливая своего движения, брюнет неосознанно отрывал от многострадальной бумажки маленькие кусочки, скатывал в шарики и рассеянно отбрасывал в сторону. Он умудрялся ловко маневрировать между расставленных на полу запакованных коробок, практически не глядя под ноги, ведь все его внимание было устремлено на спокойный пейзаж за окном. Минсок, удобно пристроившийся с ногами на большом кресле в углу комнаты, лениво наблюдал за перемещениями парня. Рыжик расслаблено пил ароматный чай из большой пузатой кружки и представлял всем своим видом полную противоположность заведенному брюнету. Тот так погрузился в свои раздумья, что не заметил как крохотные искорки появились и тут же весело заплясали по краям бумажки. — Чондэ, — обеспокоенно окликнул Мин. Брюнет подскочил от неожиданности, замечая розовое пламя в своих руках, и судорожно замахал руками в нелепой попытке потушить огонь. — Успокойся. У тебя уже мозги кипят, — хихикнул рыжик. Чондэ справился с маленьким пожаром и раздраженно выдохнул: — Я спокоен! Что не так, Мин?! Почему ничего не происходит? Где я облажался? — Ты все правильно сделал, — успокаивающе протянул тот в ответ. — Теперь нам нужно только ждать. — Мне кажется, ничего не получилось. — Ты же видел пепел, заклятье пало. — Тогда где результат?! — Ты как хотел? Столбы света, ветер, кружащий листья и потом БАХ и она перед тобой?! Все случится, в свое время. Сядь и успокойся. Не надо крушить тут все. Хуже Лу Ханя прямо! Тот хотя бы просто сбежал, подгоняемый своим горем, а ты все тут мечешься. Чондэ остановился, прикрыл глаза и медленно вздохнул, беря себя в руки. Кстати… Он вопросительно посмотрел на многострадальную бумажку в своих ладонях, как будто спрашивая как та оказалась здесь. С мятой поверхности ему улыбалась Сюин. Портрет, написанный мягкими штрихами простого карандаша, который его загребущие ручонки стянули из кармана Лу Ханя вместе с записной книжкой, был уже довольно потрепан. Парень вздохнул и отложил листок на столик, а сам опустился на соседнее кресло. — Можно мы оставим этот дом себе, если не получится? — хихикнул Минсок, глядя на в миг побелевшего брюнета. - Нет, не можно, — прошипел тот. — Я не для того его покупал. — Ну конечно. Ты же хотел искупить ошибки молодости! Просто забрал бы свои слова обратно и проблем нет, но мы же не ищем легких путей! Нам хочется в фею крестную поиграть. Знаешь, странно что твоя совесть проснулась через пять сотен лет. Не находишь? — Я по-прежнему считаю, что поступил благородно и спас человека от участи господского раба. Я же хотел, как лучше, — жалобно протянул Чондэ. — А получилось как всегда, — фыркнул рыжик и громко отхлебнул еще чаю. — Я тоже чай хочу, — укоризненно покосился брюнет на него. — Сходи и налей, — невозмутимо отозвался тот. — Но ты же… Карие глаза прищурились, сверкнув опасным зеленым огнем, а верхняя губа приподнялась, обнажив ряд белоснежных, маленьких, но от того не менее опасных хищных клыков. — Я твой дух-хранитель, а не прислуга! — прошипел он. Чондэ примирительно вскинул руки, в попытке утихомирить разъяренного духа, а тот, только фыркнув неподдельному испугу в глазах собеседника, отвернулся к окну. Брюнет страдальческий вздохнул и поплелся на кухню. Через минуту тишины и покоя послышался звон разбившейся посуды, Минсок только устало закатил глаза, а потом до него донесся восторженный возглас. - Мин!!! Скорей сюда! Ты был прав! Все получилось! Минсок устало потер глаза, медленно поставил опустевшею чашку на столик и не спеша поднялся. Почему он, древнейший, многоуважаемый и сильнейший кумихо, должен служить этому бродяжке-магу, вопрошал он небеса, пока послушно пробирался через расставленные повсюду коробки. С другой стороны, это было даже весело. Хронический неудачник Чондэ со своими безумными идеями и их закономерными последствиями за все эти годы не переставал Минсока удивлять. А насмотрелся тот за свою многовековую жизнь не мало, так что этот факт был очень даже кстати. И конечно же самым долгожданным призом за все это была печень. Такая вкусная и долгожданная плата, когда истечет срок договора. Мин действительно считал Чондэ хроническим неудачником, хотя бы потому, что тот, особо не думая, согласился на такие условия. Впрочем, это будет еще не скоро. Сейчас ему предполагалось выполнить благородную миссию — свести двух возлюбленных, которых разделило время и расстояние, а не думать о питательной ценности некоторых частей колдунов. Вроде бы все просто. Чондэ несколько лет наблюдал за обитателями этого дома, прежде чем решил вмешаться. Как оказалось, во время. Потомки Хо Чи с трепетом оберегали тайну, виновником которой стал молодой, тогда еще неопытный маг, заботливо хранили сад, почитали пионы и из года в год с теплом встречали Сюин, помогая пережить в стремительно меняющемся и новом мире отведенное ей время. Такие деятельные родственники, как Сяотан, стремились еще и помочь прекрасной девушке отыскать свою истинную любовь, приводя своих друзей, нанимая новых садовников. Сюин мило общалась со всеми своими новыми знакомыми, понимая искренность намерений своих потомков, однако это ни к чему не приводило. Накладывая это заклятие Чондэ и подумать не мог, что оно продержится так долго, а девушка практически обретет бессмертие, проживая в одиночестве одну сотню лет за другой. Поэтому он решил вмешаться и хоть как-то искупить свою вину. К тому же выяснилось, что Сяотан остался последним представителем древнего рода и после его смерти некому было бы заботиться о Сюин и саде. Брюнет выкупил землю у ничего неподозревающего родственника, а благодаря своему духу-хранителю, смог отыскать Лу Ханя. Эти поиски заняли почти столетие, ведь маг не знал когда и где ее возлюбленный родится вновь в своей следующей жизни. Отправив Ханя к Сяотану, Чондэ оставалось только ждать. С невероятным облегчением, уже теряющий последнюю надежду после очередного закономерного исчезновения Сюин, маг услышал заветные слова, которые блондин прошептал увядающим лепесткам. Чары пали, а вместе с ними рассыпались пеплом и многовековые кусты пионов, которые черпали свою жизненную силу из них. Сюин была свободна. Но Лу, напуганный смертью растения, уехал решив, что так скончалась его возлюбленная и его больше здесь ничего не держит. Минсок был прав, нужно было лишь немного подождать, пока девушка обретет свой человеческий облик. Тогда, согласно их плану, они передадут ей выкупленный дом, как полноправной владелице, и помогут вновь отыскать убитого горем Лу Ханя. И судя по шуму, творящемуся сейчас на кухне, финальный пункт уже можно было воплощать в жизнь. Чондэ продолжал что-то восторженно вопить, переходя на пламенные извинения в соседней комнате. Минсок только укоризненно покачал головой на такую несдержанность и порылся в своей сумке, которая валялась бесформенным комом у двери, прежде чем прийти на помощь растерянному и наверняка испуганному собеседнику брюнета. Рыжик выудил из ее недр немного денег, документы (не фальшивые, а наколдованные, как подняв указательный палец вверх деловито много раз заявлял непутевый маг), записную книжку, предварительно отобранную у рассеянного мага, и пакетик с женской одеждой. Соорудив из всего этого аккуратный сверток, древний дух соизволил наконец пойти спасать Чондэ от переизбытка эмоций, а непутевых влюбленных — от разлуки.***
Лу Хань — ландшафтный и флористический дизайнер, и он, как никто другой разбирается в цветах и их красоте. Каждый день уже на протяжении 5 лет своей жизни он окружен этими поражающими своим великолепием созданиями природы. Но когда парня спрашивают, какой же цветок для него самый красивый, есть ли тот, что он любит больше всего и хотел бы получить в подарок, он не раздумывает над ответом. — Моя жена Сюин — самый красивый цветок, который я когда-либо встречал в своей жизни, — лучезарно улыбается Лу Хань собеседнику.Когда пион цветет в июне, сиянье нежных лепестков напоминает мне о чуде, что в этом мире есть Любовь.
_______________________________________ Примечание: Сюин (кит.) — прекрасный цветок Четверостишия взяты из стихов Светланы Магницкой и Старушки Х