Дорога, ведущая в...

Казалось бы, Спасительнице не пристало испытывать страх. Как Эмма узнала теперь, она была рождена, чтобы стать героем и в свое время разрушить злое проклятие, принеся в город счастливый конец. Вот только сейчас девушке страшно так, как не было никогда в жизни. Страшно переступить порог мрачного, сливающегося с темнотой дома. Страшно нарушить тишину и позвать Голда. И еще страшнее - войти в предложенную дверь. Эмма знает, что там, за деревянными створками спрятано ее спасение, но все внутри дрожит и трясется, протестуя против сделанного выбора. За долгие годы одиночества девушка давно привыкла решать все проблемы сама, не дожидаясь чьей-то помощи и принимая любые проявления сочувствия в штыки, вот только сейчас былая уверенность растворяется без следа. По коже пробегает холодок и на Спасительницу накатывает отчаяние. Хочется превратиться в маленькую девочку и броситься к родителям, чтобы те обняли и пожалели, пообещав, что страшные монстры больше не вылезут из шкафа. Вот только родители даже не знают, где она. Эмма сама позаботилась об этом, тщательно запутав следы и на всякий случай подбросив ложную зацепку. Ребенком ее тоже сложно назвать, в приюте взрослеют рано. Единственный же монстр, находящийся поблизости, по странной шутке судьбы отожествляет собой спасение. - Голд... Скажите, а сами бы вы вошли в эту дверь? - вопрос срывается с губ сам собой. - Я? Нет, - не колеблясь, Румпель качает головой. Заметив отразившееся непонимание на лице девушки, поясняет, - Мисс Свон, мы с вами находимся по, так сказать, разные стороны баррикады. Для вас магия - это нечто чужеродное, незнакомое, пугающее. Вы с куда большей охотой примените пистолет, оружие, которое не заставит вас бороться с собой. Я же так давно использую магию, что она давно стала частью меня. В ней - моя сила и, лишившись ее, я вновь стану трусом, чего мне совсем не хочется. - Тогда какой же выбор мне принять? Как поступить? - порывисто выдыхает Эмма. - Как подскажет вам сердце, - Темный передергивает плечами. - Вы - Спасительница и любое ваше решение будет верным. Что бы вы ни сделали и как бы не поступили - ваши близкие поймут и поддержат вас. - Да, наверное… - растерянно кивает девушка. Обхватив себя руками за плечи, Эмма ощутимо дрожит. Сейчас, не накрашенная, с запутавшимися волосами, в тонком белом свитерке, она производит скорее жалкое впечатление и Голд совершенно не видит в ней Спасительницу, чье рождение предрек двадцать восемь лет назад. Уж скорее Эмма напоминает Румпельштильцхену его самого в далеком прошлом. В те годы, когда он еще не был Темным магом и видел единственную цель в том, чтобы защитить сына. Хромой, заклейменный клеймом труса и запутавшийся в собственных страхах, мужчина совершенно также цеплялся за любую соломинку, способную подарить шанс на счастье. - Хорошо, я согласна. Может быть, я и ошибаюсь, но, по-крайней мере, я перестану быть опасной для Генри и смогу обнять сына, не боясь причинить ему боль, - сжимая и разжимая кулаки, твердо произносит Спасительница. - Спасибо вам, Голд. - Дорогуша, благодарить надо не меня. Вы сделаете все сами, я лишь предоставил нужную возможность, - улыбка Эммы задевает что-то в душе Темного и, не желая дать волю эмоциям, он укрывается за привычными ехидными манерами. - Но вы могли бы и не делать этого. Особенно бесплатно, вы ведь с Белль собирались в медовый месяц, - веско замечает девушка. - В любом случае, мы одна семья и я знаю, что если что-то пойдет не так, Генри не останется один. До этого момента Голд считает свой план безупречным. Подсказанный Ингрид способ несет ему красивое и безупречное решение всех проблем, позволяя избавиться от власти кинжала, но при этом сохранить дарованное им могущество. Вот только вместо того, чтобы предвкушать настолько долгожданную свободу, Румпель невесть с чего вспоминает Генри. Магия сумеет подправить ему память, заставит поблекнуть ненужные картины и внушит другие чувства. Но, в отличие от внука, сам Голд будет знать, как все случилось на самом деле. Образ Генри смешивается, накладывается на образ Белфаера. Темный вновь видит перед собой портал, утягивающий его сына. Чувствует, как отчаянно мальчик цепляется за его ладонь, слышит его крик и замечает, как страх в его глазах сменяется обреченностью. И Румпель не хочет такой судьбы для Генри. - Мисс Свон, подождите. Вы должны знать кое-что еще. Но в этот самый момент Эмма решительно распахивает двери. Спасительница настроена серьезно, для страхов уже не осталось времени и девушка хочет как можно скорее освободиться от силы. Из комнаты вырывается ослепляющий фиолетовый свет. Безошибочно определяя «жертву», лучи пронзают грудь Эммы. Подобно пиявке, заклинание начинает стремительно поглощать магию. Неожиданно это причиняет настолько сильную боль, будто вместе с даром у нее вырывают часть души. Ни пошевелиться, ни закричать Эмма не может. Спасительницу приподнимает над полом, и она отчаянно пытается вдохнуть хоть немного воздуха. Все мысли о правильности или неправильности сделанного вылетают из головы. Сейчас девушка бьется, стараясь освободиться с помощью магии, но, чем больше Эмма взывает к дару, тем крепче обхватывает ее невидимые путы. Проникают глубоко под кожу, тянутся к самому сердцу и от них по всему телу расползается холод. С каждым мгновением сил, чтобы бороться, остается все меньше. У Спасительницы темнеет перед глазами, подступающий мрак кажется осязаемым. Почему-то он очень вязкий и обжигающе-горячий. Сопротивление усиливает боль. Но, когда Эмма уже практически сдается и позволяет тьме подхватить себя, тяжесть ослабевает. - Ну же, мисс Свон, где ваша хваленая стойкость? - голос долетает откуда-то издалека. Одной рукой сжимая кинжал, вторую Голд выкидывает вперед. Несмотря на то, что он выпустил магию шляпы, загнать ее обратно едва ли не оказывается непосильным бременем даже для Темного. По виску катится пот. В отличие от Эммы, Румпелю выплеснувшаяся магия напоминает бушующий океан. И, чтобы устоять, нужно иметь по-настоящему сильную волю. Впрочем, отступать ему некуда. Мужчина не отрывает взгляда от стремительно бледнеющего лица Спасительницы и это служит лучшим стимулом. Фиолетовый туман отступает, а в следующий момент вокруг Эммы вспыхивает белое сияние. Со стороны это выглядит так, будто из тела Спасительницы бьет молния. Воздух начинает трещать, пахнет озоном. Голду не требуется много времени, чтобы сообразить, что случится дальше. Он хватает Эмму за руку, при этом свечение вспыхивает еще ярче и щелкает пальцами, применяя заклинание перемещения. Взрыв следует практически сразу. Ударная волна оказывается настолько сильной, что Голда и Эмму буквально швыряет во вспыхнувшую дымку. Магия переносит их в лес. Темный вообще-то желал очутиться в куда более уютном лесном домике, но последствия сорванного обряда оказываются слишком непредсказуемыми. Спасительница приходит в себя медленно. Морщась, открывает глаза и присаживается на земле. - Ненавижу магию, - с чувством произносит Эмма. - У нас ведь опять проблемы, да? - Скажем так, кое-что пошло не по плану, - уклоняется от прямого ответа Румпель. - И я догадываюсь, что именно, - Спасительница переводит взгляд на руки. Пальцы ощутимо покалывает, на землю то и дело срываются искры. - Что, черт побери, произошло? Я думала, что избавлюсь от дара, но вместо этого превратилась в ходячую электростанцию. - Не совсем верный пример, - в отличие от Эммы, Румпель сохраняет полное спокойствие. Можно подумать, будто он сейчас находится не в лесу, а у себя в лавке, где привычно дает консультацию героям. - Мисс Свон, я помню, что вы согласились на любой исход обряда, но ваша смерть все же являлась тем побочным эффектом, которого мне бы хотелось избежать. Ваш дар был нестабильным, и заклинание еще сильнее нарушило баланс. Поэтому сейчас вы чувствуете себя как… скажем, как взболтанная бутылка газировки. - Скорее уж перебродившим шампанским, - Спасительница недовольно морщится. Ужасно болит голова, все тело бьет мелкая дрожь. Пожалуй, если бы не страх по ошибке сжечь вес лес, Эмма сейчас с огромным удовольствием наколдовала себе стакан воды. Одной мысли о магии оказалось достаточным, чтобы покалывание в пальцах усилилось. - Что мне делать теперь? - стараясь не поддаться панике, девушка крепко сжимает ладони. - Вообще-то есть еще один способ, - помедлив, произносит Голд. Но, прежде чем Эмма успевает задать новый вопрос, начинает заваливаться на бок. Все происходит настолько неожиданно, что в первый момент Спасительница теряется и лишь в последний момент успевает подхватить мужчину. И сцена, когда Эмма пыталась поговорить с Генри, повторяется практически в точности. Разве что Голда отбрасывает с куда большей силой. - Черт. Черт! Черт!! - стиснув зубы, девушка цедит девушка. Даже ей, мало что смыслящей в магии, становится понятно - дар Спасительницы и Проклятие Темного, усиленные проведенным обрядом, совершенно не взаимодействуют между собой. Теперь на Эмму нападает нервный смех. Совершенно некстати девушка замечает, что Голд в своем обыкновении умудрился обыграть ее. Спасительница в любом случае не бросила бы того в лесу, но благодаря последнему замечанию у нее появляется кровный интерес в скорейшем спасении. - Голд? Голд, да очнитесь же вы! - не решаясь приблизиться, сердито окликает его девушка. Злость, по крайней мере, приглушает страх, и Эмма пытается мыслить рационально. Несмотря на то, что обычно Спасительница привыкла действовать в одиночку, сейчас без помощи ей не обойтись. Вот только, если с собственными принципами еще удается договориться, то следующая проблема оказывается куда серьезнее, а именно, кого именно позвать? Мэри Маргарет и Дэвид отпадают сразу. Не владея магией, из помощников они мгновенно превратятся в обузу. К тому же девушка прекрасно понимает - родители не станут стоять в стороне и смотреть на ее мучения, но, попытавшись вмешаться, попадут под удар. Реджина? Бывшая Злая королева и ученица самого Темного вряд ли испугается обряда, вот только кто даст гарантию, что та не разделит судьбу Голда. О Крюке Спасительница вспоминает мимоходом. Не то, что Эмма считает его не достойным доверия, просто, зная о не слишком теплых отношениях Киллиана и Румпеля, понимает, во что выльется откровенный разговор. Девушка же слишком измотана, чтобы тратить остатки сил на глупые споры. Все же решаясь, Эмма вытаскивает телефон и быстро набирает номер. Нажимает кнопку вызова, но вместо гудков вызова слышит лишь шипение и треск. - Просто отлично. Что ж, придется действовать как обычно, - Эмма убирает испорченную мобилку и морщит лоб. - И почему мне так «везет»? Хоть бы раз у меня просто заглохла машина или я бы банально забыла где-то сумку. - Потому что вы необычная девушка, мисс Свон. И вас ждет необычная судьба, - негромкое замечание заставляет девушку вздрогнуть. - Слава богу, вы очнулись. Я уже думала, что, кроме роли Спасительницы, мне придется экстренно изучать курсы скорой помощи, - за язвительным замечанием Эмма пытается скрыть собственный испуг. - Что с вами вообще случилось? - Это долгая история, - стараясь не морщиться, Голд поднимается на ноги. - Ничего, спешить нам некуда. К тому же я не сдвинуть с места, пока не узнаю все подробности, - то, каким тоном Спасительница произносит последнюю фразу, ясно дает понять - девушка помнит окрик Темного и больше не даст скрыть от себя правду. - Что ж, как пожелаете, - Румпель делает паузу и невольно прижимает руку к левой груди. - Магия всегда имеет свою цену. И пришла моя очередь платить по счетам. Долгое время пользуясь кинжалом, я не обращал внимания на то, что проклятие медленно отравляет мое сердце. Теперь оно почернело практически полностью. Совершенное зло, долгие годы, в течение которых я жил, забыв о своей человеческой сущности, почти превратили его в уголек. Чтобы этого не случилось, я защитил свое сердце заклинаниями, но эта мера лишь откладывала, но не решала проблему. Но из-за сорвавшегося обряда все чары сгорели и теперь тьму ничего не сдерживает. - А какое отношение к этой истории имею я? - поторапливает Эмма. Собственно, Спасительница уже понимает, что Голд по-прежнему не изменил своей привычке делать что-то, отталкиваясь в первую очередь от собственной выгоды, но хочет услышать это из уст самого мужчины. А еще Эмму отчего-то начинает интересовать, терял ли Румпель контроль над собой хоть когда-то. Даже сейчас, признаваясь в самом большом страхе, Темный скорее констатирует факт. В его голосе не слышно злости или надежды, только смирение и покорность судьбе. - Вы мисс Свон, должны были стать ключом, решающим все вопросы. Если мое сердце почернеет, я потеряю способность любить, потеряю все, что мне дорого. Потеряю Белль, - на мгновение в глазах Голда отражается боль. - Чтобы этого избежать, я должен как можно скорее избавиться от проклятия. Шляпа Чародея могла уничтожить кинжал, но для этого ее нужно зарядить светлой магией. По настоящему сильной и яркой. Такой, как ваша. - Да уж, ваше умение решать проблемы не устает меня удивлять, - язвительно замечает Эмма. - А посоветоваться и поискать другой способ вы не пытались? - А разве кто-то стал бы добровольно помогать Темному? - вопросом на вопрос отвечает Голд. - Единственной, кто не видел во мне Чудовище, была Белль. Но я не хочу взваливать эту ношу на нее. И опять Спасительница узнает этот взгляд. Так говорят и так смотрят те, кто всегда держится в одиночестве и не привык полагаться на других. В приютах Эмма сама вела себя так же. Обжегшись один раз, специально держала дистанцию, прячась за маской холодности и невозмутимости. Так было проще. Получалось не опасаться того, что кто-то узнает твою слабость и сыграет на ней. Но если, приехав в Стобирук и обретя семью, Эмма оттаяла, то Голд продолжал прятаться в своей скорлупе. - Почему вы мне об этом рассказываете? Не боитесь, что я засажу вас за решетку за покушение на жизнь шерифа? - Для начала надо выбраться отсюда. Или магия уже не пугает вас? - Румпель красноречиво кивает на искрящиеся пальцы - а почему рассказываю…. Мой план все равно провалился и вы бы рано или поздно узнали. - Но у вас ведь есть запасной? - Спасительница выгибает бровь. - Вы уже обмолвились об этом перед тем, как потерять сознание. Только не вздумайте сказать, будто мне послышалось! - Нет, не послышалось. За пределами Сторибрука магия потеряет силу. Ваш дар перестанет нести опасность для окружающих, а, выпив одно зелье, вы сможете усмирить его. Я же стану обычным человеком, а кинжал превратиться в красивое оружие, - взмахнув рукой, произнес Голд. - Что-то слишком просто. Если все обстоит именно так, почему вы сразу не воспользовались им? - настораживается Эмма. Сейчас ее суперспособность практически не работает, но внутри что-то царапает, не позволяя радоваться раньше времени. И подвох не замедляет последовать. - Мы не сможем вернуться. Ингрид заколдовала барьер таким образом, что, перейдя границу, вы не найдете обратной дороги, - перспектива явно не кажется Голду заманчивой. - То есть у меня опять случится амнезия? А если я забью данные в навигатор? Заклинание не подействует и мы… - вспоминая, что с недавних пор техника противопоказана ее собственной магии, Эмма осекается на полуслове. - Вам придется навсегда попрощаться с родными. Вы никогда не увидите Генри. Готовы пойти на это? - Темный подается вперед. В темноте его глаза кажутся практически черными, а сухой голос вызывает мурашки. - Никогда не говорите никогда. Уж если я чему-то научилась от родителей, так это вере. Даже если сейчас мне придется уйти, они найдут способ найти меня, - Спасительница с деланно безразличным видом передергивает плечами. - Но если не выйдет…. Я предпочту, чтобы Генри был в безопасности, пусть даже меня не будет рядом. - Тогда вас ждет небольшая прогулка, - иронично замечает Голд. - Сесть за руль вы не сможете, а заклинание отбросило нас довольно далеко от барьера. - Нда, форму мне потерять точно не грозит, - хмыкает Эмма. Покосившись на усыпанное звездами небо, девушка медленно идет к тропинке, когда замечает, что Темный не следует за ней. - Предпочитаете заночевать здесь? - удивляется она. - Я… Вам нет смысла ждать меня, - Румпель невесть с чего отводит взгляд. - Ну уж нет, вы эту кашу заварили и разбираться с последствиями будем вместе, - твердо произносит Спасительница. - У меня почти не осталось времени. Я буду вас задерживать, - мужчине не хочется признаваться в собственной слабости, вот только обмануть Эмму все равно не удастся. Особенно теперь, когда он раскрыл Спасительнице слишком много карт. Голд пристально вглядывается лицо девушки, пытаясь понять, о чем она думает. Раньше, когда Эмма только приехала в Сторибрук, Темному удавалось манипулировать будущей Спасительницей, но сейчас та удивительным образом умудряется видеть суть вещей. - Значит, придется идти, не делая привалов, - как бы там ни было, а бросать Голда в одиночестве Эмма все равно не хочет. - Есть еще кое-что. По поводу ваших близких. Мисс Свон, вы зря тешите себя надеждой, что сумеете передать весточку. Дом Чародея разрушен и нас посчитают погибшими, - сочувственно добавляет Румпель. Это признание дается ему даже сложнее. Слишком уж хорошо Голду знакомо ощущение, когда почва уходит из-под ног и счастье, совсем недавно казавшееся таким близким, разбивается на мелкие осколки. - Тогда нам придется очень постараться, чтобы придумать способ обойти заклинание Ингрид, - севшим голосом произносит Эмма. А потом подставляет Голду плечо. - Идем. Передвигаться по лесу с полуживым Темным, когда девушка сама еле стоит на ногах, оказывается не самой легкой задачей. Немудрено, что разговор не клеится и тишину нарушает разве что хриплое дыхания и срывающиеся ругательства, когда ветки слишком сильно цепляют одежду или под ноги попадается очередной корень. Впрочем, силы стремительно возвращаются. С каждым шагом Эмма чувствует, как бурлящая магия разливается по телу, заряжает энергией каждую клеточку тела. Это и радует, но в то же время пугает Спасительницу. Ведь, с одной стороны, сейчас она не может проявить слабость, но с другой, слишком мощный дар кружит голову. Не будь рядом Голда - Эмма бы уже перенеслась к барьеру с помощью магии. Девушка еще не выучила это заклинание, но, неоднократно видев, как к нему прибегали Реджина, Зелена и Румпель, чувствует, что не ошибется. «А что если попытаться снять барьер? Пусть Ингрид опытная волшебница, но ее магия не может оказаться сильнее дара Спасительницы», - задумываясь, Эмма не замечает, что произносит свой вопрос вслух. Еще больше девушка удивляется, когда Голд отвечает на него. - У вас вряд ли что-то получится. Для того, чтобы использовать собственную магию, достаточно чувств, но, чтобы побороть чужую - требуется понимать ее природу. Больше всего Ингрид желала, чтобы вы и Эльза остались с ней в Сторибруке. И как следует позаботилась, чтобы ничего не разрушило ее планы. - Разве первое исключает второе? Сейчас у меня достаточно эмоций, чтобы разрушить десять проклятий. Я, черт побери, устала становиться объектом внимания магов и хочу обычной спокойной жизни. Иногда я даже думаю, что тот год, который я провела с Генри в Нью-Йорке, считая выдуманную реальность настоящей, был самым счастливым моим воспоминанием, - Эмма говорит раздраженно, но под конец в ее голосе слышатся тоскливые нотки. - Мисс Свон, я бы советовал вам все же взять под контроль ваши чувства. Магия в чем-то похожа на дорогое вино и способно так же дурманить голову. Вначале вам кажется, что несколько глотков не принесут вреда, определить меру сложнее с каждым бокалом. Выпьете же слишком много и окончательно потеряете голову. - Вы говорите это, потому что сами сейчас столкнулись с «похмельем»? - саркастически уточняет Спасительница. - Скорее, делюсь опытом. Вы не привыкли пользоваться магией, и сейчас эта ноша слишком тяжела. Если не найдете способ усмирить дар - он выжжет вас изнутри, - Румпель сбрасывает руку Эммы с плеча и останавливается. - Я дам вам нужный адрес, в Нью-Йорке вы куда скорее справитесь сами. Лишившись опоры, Темный с трудом держится на ногах, и облокачивается о ствол дерева. Поднимает взгляд и смотрит на небо. До рассвета всего несколько часов и оно практически черное. Рассыпанные звезды напоминают ему о Шляпе. В ней каждая новая звезда символизировала силу заключенного мага. - Не могу понять, почему вы так целенаправленно стремились избавиться от меня, а теперь еще отчаяннее пытаетесь спасти? - Эмма вглядывается в лицо Голда с искренним недоумением. И, казалось бы, Спасительница давно привыкла, что Румпель всегда ведет свою игру, но сейчас у мужчины совершенно нет никаких шансов извлечь выгоду. - Мною не всегда движет любовь к сделкам, - словно подслушав мысли девушки, произносит Голд, - Иногда куда сильнее оказывается страх. - И чего же боится всемогущественный Темный? - с губ Спасительницы срывается смешок, но вопреки всему, глаза у нее остаются серьезными. - Того же, чего и все остальные, - Голд сплетает и расплетает пальцы вместе. - Правды. Вопросов, на которых у тебя нет ответов. Откровения. Я сумел бы увезти Генри из Сторибрука и спасти от заклинания Ингрид. Подправил бы ему воспоминания, заставив забыть о моем участии, но даже мне не дано заставить его перестать быть собой. У Генри сердце истинного верующего и рано или поздно он почувствовал бы в моем рассказе фальшь. И тогда обязательно спросил бы, что случилось с его мамой. - То есть вы испугались того, что не сумете придумать достоверную ложь, и тринадцатилетний пацан выведет вас на чистую воду, - резюмирует Эмма. Девушка некоторое время молчит и задумчиво смотрит по сторонам. Даже проходит вдаль по дорожке, но, не впечатлившись увиденным, возвращается, и садится на мягкую траву. - Хорошая версия, только не правдоподобная. Я ведь тоже замечаю, когда люди пытаются водить меня за нос. Больше всего вы боитесь, что Генри посчитает вас чудовищем. Он ведь один из немногих знает вас как Темного, но продолжает считать дедушкой. И вам не хочется разрывать эту связь. Обычно Голду без труда удается поддержать разговор. Более того, Темный привык играть словами, причудливо нанизывать их на нить, сплетая нужный ему узор, но сейчас мужчина теряется. - Что вы делаете? - заметив, как Эмма выбрасывает камушки, спрашивает он. - Устраиваюсь на ночлег, - Спасительница обхватывает себя руками за плечи. - Идти всю ночь напролет мы все равно не сможем, а значит, короткий отдых не помешает. - И вы серьезно собираетесь спать здесь? - не может взять в толк Темный. - Ну, не пятизвездочный отель, конечно, но бывало и похуже, - воспоминание о бурной молодости вызывает у Спасительницы улыбку. - Советую вам тоже подремать. И не пытайтесь придумать ответную речь, я ведь знаю, что оказалась права. Чтобы лишить возможности Голда продолжить спор, Эмма закрывает глаза. Спать ей не хочется, да и девушка боится, что, слишком расслабившись, может потерять над собой контроль. Вопреки всему, Спасительница не слишком рада, что сумела докопаться до истинной сущности мага. Как ни крути, а она привыкла воспринимать Голда как хитрого ростовщика или эксцентричного Темного, вот только понятия не имеет, что делать с запутавшимся в себе Румпелем. Ненавидеть его за обман уже не получается. Да и слишком хорошо Эмма помнит изматывающее чувство одиночества, заставляющее отчаянно цепляться за близких людей. В памяти сам собой встает Неверленд. Путешествие на остров потерянных мальчиков сильно изменило Спасительницу, заставив как по новому взглянуть на окружающих ее людей, так и прислушаться к своему сердцу. «Я Эмма Свон. Дочь Белоснежки и Прекрасного Принца. Дитя Истинной Любви. Спасительница. И… сирота», - вспоминает девушка свою короткую исповедь-признание. Сейчас мучавшие ее страхи кажутся глупыми, ведь рядом всегда есть родные. И даже теперь, в лесу, Эмма чувствует их любовь. Это знание разливается теплом в животе и на какое-то мгновение дарит долгожданное умиротворение, ослабляет натянутые до предела нервы. А вот Голду явно приходится хуже. Спасительница слышит его сбивчивое дыхание и понимает - мужчина также не спит. «Интересно, есть ли у него воспоминания, дарящие покой?» - задумывается Эмма. Неверленд позволил ей начать все с чистого листа, открыто взглянуть на мир, но едва не разбил на мелкие кусочки душу Голда. Никто из них не обмолвился ни словом о том, кем оказался Питэр Пен. Да и новое проклятие как-то не располагало к задушевным разговорам, но это не значило, что Спасительница выкинула услышанное из головы. Эмма рисует в голове образ Голда, представляет его то в образе ростовщика, то Темного, а потом отматывает время назад. Старается увидеть уже не опасного мага, а брошенного ребенка, чей отец посчитал собственное благополучие дороже счастья сына. А вслед за прошлым новое воспоминание. На этот раз - сцена на городской площади. Питер Пэн оказался хитрее их всех. Эмма помнит распирающую ее злость из-за собственного бессилия и неспособности защитить выход. Казалось, выхода нет, когда к действующим лицам неожиданно присоединился Голд. Спасительница не знает, что должно быть страшнее для него - погибнуть самому или убить собственного отца. Что им двигало? Желание отомстить бросившему его отцу? Стремление защитить Генри? Попытка стать героем для Белль? Эмме кажется, что она знает ответ, но одновременно нужный вариант неуловимо ускользает. Каково это? Жить столько лет, тащить на себе такой груз в одиночку? Понимать, что тебе подвластен сильнейший дар, но исполнить самое заветное желание он все равно не поможет? Подушечки пальцев начинает жечь. Девушка открывает глаза и начинает дуть на руки, пытаясь хоть таким детским способом избавиться от боли. - Как же вы живете с этим? Как справляетесь, зная, что совершенного не исправить и магия не даст ответов? - поймав взгляд Голда, шепчет она. - Стараюсь внушить себе, что принимал верные решения. Но иногда мне кажется, что вся моя жизнь была сплошной ошибкой, и в какой-то момент я запутался в темноте и с тех пор брожу, пытаясь вновь отыскать дорогу, - Румпель устало трет переносицу. - Может быть, нам просто нужно зажечь свет и оглядеться, - забывшись, Эмма ободряюще сжимает руку Голда. Тут же испуганно отдергивает ладонь, но ничего не происходит. На этот раз магия не причиняет мужчине вреда, хотя на траву и сыплются искры. Почему-то сейчас это зрелище не пугает Эмму, а напротив, убаюкивает. Вопреки всему, сам Румпель не спешит следовать совету девушки. И вместо того, чтобы подремать, вглядывается в ее лицо. Маска обычной невозмутимости спадает, и спящая Эмма выглядит беззащитной и трогательной. Выглядит той, кем она является на самом деле. Не отважной Спасительницей и народной героиней, а потеряшкой. Девушкой, которая больше всего мечтает найти свое место в жизни и наконец перестать скрываться за выстроенной стеной отчужденности. Перевернувшись на бок, Эмма забавно морщит нос, будто ей снится что-то смешное. По губам Голда скользит многозначительная улыбка. Дар Эммы чувствовать ложь очень силен, но даже такую магию можно обмануть. И Темный не собирается признаваться, что настоящая причина его поступка кроется в самой Спасительнице. Это сложно объяснить и Румпель до сих пор не понимает, пожалел ли он Эмму потому, что видит в ней себя - также брошенную всеми и отчаянно цепляющуюся за призрачный шанс спастись. «Отчаявшую душу видно сразу». А может быть, потому, что это как раз она прекрасно понимает его и, пройдя сквозь предательство, одиночество и разлуку, научилась понимать настоящую ценность вещей. «Не чувствовать совсем ничего — это заманчиво, когда чувствуешь себя отстойно» В любом случае, Голд не признается даже самому себе, что не хочет потерять Эмму Свон. Интуитивно он чувствует - с приездом этой девушки в городе проснулась жизнь, но с ее смертью Сторибрук вновь накроет беспросветность. В какой-то момент усталость берет свое, и Румпель закрывает глаза. Всего на мгновение, но которое растягивается на несколько часов. Эмма просыпается от того, что ей на плечо запрыгивает сверчок. Насекомое начинает пищать и девушка резко вздрагивает. В ближайшее дерево врезаются сразу три молнии. Спохватываясь, Спасительница прижимает руки к груди и морщится. После короткого сна голова кажется тяжелой, и мысли путаются. - Что случилось? - Голд выглядит не лучше. Рубашка окончательно измялась, в волосах запуталось несколько листиков. И вроде бы мужчина должен выглядеть жалко, но на девушку накатывает смех. - Неудачный «будильник». - Эмма кивает на траву, где скрылся сверчок. - Хотя со своей миссией он справился. Можем продолжать идти. Потянувшись и пригладив волосы, Спасительница переводит взгляд на небо. Звезды исчезли и сейчас оно грязно-серого цвета. Где-то вдалеке виднеется розовая полоска. - Голд, а вы любите рассветы? - интересуется она. - Рассветы? Наверное, да, они ведь символизируют новый день, - вопрос застает Темного врасплох и он говорит то, что первое приходит в голову. - Я с детства люблю рассветы. Мне нравилось наблюдать, как медленно меняется все вокруг и как просыпается город. Пусть у меня не было семьи, но в такие моменты я ощущала себя частью мира, - в голосе Эммы слышится грусть. Румпель машинально начинает крутить между пальцами сорванную травинку. В признании Спасительницы вроде бы нет ничего такого, но одновременно с этим мужчина чувствует себя так, будто ему доверили важную тайну. И это выводит его из равновесия. Они продолжают идти в тишине. Голд опирается на плечо Эммы, девушка же придерживает его за талию. Боль в сердце становится почти привычной и, задумавшись, мужчина уже не обращает на нее внимания. Когда наконец становится видна граница, небо уже светло-голубое, в розовых разводах. Смотрится это очень красиво и можно сказать, символично, но Румпелю сейчас не до таких нюансов. При виде ярко-красной черты во рту все пересыхает. Голд понимает, что их спасение находится за барьером, но заставить себя сделать последний шаг никак не получается. - И все таки судьба любит повторяться. Не так давно мы уже ездили в Нью-Йорк, - как ни в чем не бывало замечает Эмма. Сама она не испытывает страха. Уж скорее Спасительнице хочется, чтобы все скорее оказалось позади. Об оставленных родных Эмма старается не думать. «Мы всегда находим друг друга», - девиз ее родителей сейчас становится волшебной фразой для девушки. Эмма мысленно твердит ее себе и тоска отступает. Мир за чертой кардинально отличается. Девушка с наслаждением вдыхает прохладный воздух, ощущая, как тот тушит пожар в груди. Поднимает руки вперед, пытаясь позвать магию и, столкнувшись с неудачей, довольно улыбается. - Итак, нам все удалось, - поворачиваясь к Голду, довольно произносит она. - Никогда не стоит недооценивать Спасительницу. - Мисс Свон, я обязательно учту это в будущем, - обещает Темный. - Эмма. Называйте меня по имени, - просьба срывается с губ неожиданно даже для самой девушки. Впрочем, Спасительница не спешит брать свои слова обратно. Ей кажется естественным, что здесь, по другую сторону барьера, все должно быть по-другому. - Кстати, как вы себя чувствуете? - Живым, - лаконично отзывается Голд. Сердце перестает сжигать жар, но взамен этого приходит пустота. Привыкнув полагаться на магию, мужчина сейчас чувствует себя беспомощным и жалким. Раздирающие его чувства находят внешнее проявление в хромоте. Приходится прилагать усилия, чтобы удержать равновесие и это ощущение возвращает Румпеля в прошлое. - А что у нас с наличкой? Я как-то не прихватила с собой кошелек, бесплатно нас вряд ли повезут, - уперев руки в бока, Эмма морщит лоб. - Конечно, при необходимости можно и украсть, но это потребует времени. - В этом нет необходимости, - Голд выуживает из кармана тонкий бумажник. - Здесь я не умею прясть золото из соломы, но на первое время нам хватит. - Обожаю тратить чужие деньги, - проказливо улыбнувшись, Спасительница выхватывает кошелек. Открывает его, собираясь достать карточку, и с удивлением замечает вложенные фотокарточки. На первом снимке - улыбающая Белль в развевающемся на ветру платье, а на втором Нил, Генри и она сама. Эмма отлично помнит, когда было сделано фото. Тогда Нил повел семью в кафе, есть самую вкусную в мире пиццу. На какой-то момент забыв обо всех проблемах, они весело смеялись и спорили, что лучше - нью-йоркская пицца, бабушкины пирожки или яблочные турноверы. Именно в этот момент их сфотографировал официант. Вот только проявить пленку так и не вышло. Потом на них напал Крюк, и все мысли Спасительницы закрутились исключительно вокруг того, как доставить свое семейство домой в целостности и сохранности. - А я то думала, камера Генри разбилась, - возвращая бумажник, нарочито небрежно замечает Эмма. - Разбилась, - подтверждает Голд. - Но с помощью магии мне удалось восстановить несколько снимков. Надеюсь, вы не против? Спасительница собирается потребовать фото обратно, но, заменив неуверенность в глазах Румпеля, меняет мнение. В конце концов, ей также знакома привычка окружать себя собранными вещами. Не обязательно дорогими, но напоминающими о том или ином важном моменте. - Да, пожалуйста. Все-таки Нил ведь ваш сын, - пожимает плечами Эмма. Добраться до Нью-Йорка оказывается относительно не сложно. Стоит лишь поймать такси, а там Спасительница быстро улаживает все практические вопросы. Заминается девушка, лишь когда пожилой водитель спрашивает, куда именно их доставить. Впрочем, практически сразу Эмма называет адрес Нила. Может быть, это не очень правильно, но снимать номер в гостинице, где они сразу окажутся у всех на виду, девушке не хочется. Ехать предстоит несколько часов, и дорога быстро убаюкивает измученную переживаниями Спасительницу. Сначала она пытается держать глаза открытыми, но вскоре проигрывает битву с собой и кладет голову на сиденье, а оттуда - на плечо Голду. Этот жест скорее бессознательный. Дремлющая Эмма просто облокачивается на ту опору, которая оказывается ближе, но Румпель все равно чувствует себя застигнутым врасплох. И вроде бы у Спасительницы есть все причины, чтобы ненавидеть Чудовище, но вместо этого на доверчиво спит на его плече. Осознание этого заставляет Румпеля испытывать смущение. Внутри все дрожит и Темный, стараясь не спугнуть в первую очередь себя, осторожно приобнимает девушку. Эмма улыбается во сне и окончательно утыкается носом ему в грудь. А Голд неожиданно ловит себя на мысли, что хочет, чтобы дорога не кончалась никогда. Но таксист спешит скорее получить деньги и они на месте ровно в полдень. Проснувшаяся Эмма обналичивает карточку, отсчитывает мужчине купюры, после чего тот уезжает искать следующий заказ. У порога дома Эмма и Голд неосознанно замирают. У каждого из них связаны с этим местом разные воспоминания и вновь столкнуться с прошлым нелегко. - У меня нет ключей. Впрочем, не думаю, что это станет для вас проблемой, - когда они поднимаются на лестничную площадку, замечает Румпель. - Да, уроки Нила оказались куда полезнее тех глупостей, что мне пытались втолковать в приютах, - подобрав с пола скрепку, Спасительница оглядывается по сторонам и сосредоточенно склоняется над замком. - Когда-то Нил казался мне ожившим Суперменом, его совершенно невозможно было застать врасплох, и из каждой ситуации он умел находить выход. - Это качество у нас общее, - как всегда, при упоминании о сыне, взгляд Румпеля теплеет. - Боюсь, вы ошибаетесь. Не обижайтесь, но вас заставляет действовать безысходность. Только будучи загнанным в угол, когда отступать уже некуда, вы начнете вести свою игру. А Нил предпочитал оставлять право первого хода за собой. Он никогда не ждал каких-то подарков у судьбы и стремился взять от жизни все. Именно такой по характеру Киллиан, - говоря, Эмма не отвлекается от работы и сосредоточенно пытается нащупать «сухарики». - Что же, это неудивительно, - вспоминая, что в Неверленде Белфаер столкнулся с Крюком, Голд мрачнеет. Эта тема неприятна ему, поскольку вновь бредит старые раны и оживляет чувство вины. К горлу подкатывает комок, во рту чувствуется горький привкус. - Готово, - Спасительница как ни в чем не бывало распахивает дверь. В квартире Нила царил полумрак. Спертый воздух пахнет пылью. Сняв обувь, Эмма проходит по коридору. С последнего ее визита здесь мало что изменилось. На столе и полу валяются коробки из-под пиццы и пластиковые стаканчики. Полки практически пусты. Нет никаких фотографий, картин, сувениров. Разве что над окном висит ловец снов. Из-за этого создается довольно странная атмосфера. С одной стороны, квартира выглядит жилой, но с другой, пустота сквозит из каждого угла и кажется, будто живущий здесь человек никогда не считал это место своим настоящим домом. Спасительница открывает шторки и распахивает окна, впуская в комнату свежий воздух. Взгляд девушки натыкается на лежащую открытку. На ней изображена башня с часами, а внизу рукой Августа написано короткое послание. Всего одна строка. «Проклятие снято». - Не представляю, насколько крепкой должна была быть их вера. Столько лет надеяться… Ждать…. Даже тогда, когда я сама считала все сказки ничем иным, как вымыслом и даже не подозревала, что сама окажусь ключевой фигурой истории, - крутя в руках открытку, задумчиво произносит Эмма. - Умение видеть истинную природу вещей у вас в крови, - сам Темный, прихрамывая, медленно проходит мимо ящиков и наконец опускается на диван. - Эмма, ваши родители были образцовыми героями и вы унаследовали лучшие их качества. - Поэтому сейчас я верю, что мы найдем способ вернуться в Сторибрук, - убежденно заявляет Спасительница. Конечно, эта тема уже обсуждалась ими и Эмма подозревает, что в ответ Голд отпустит какое-то язвительное замечание, но просто не может молчать. Раньше, до того, как Генри постучался в ее дверь, девушка бы действительно не стала вмешиваться, но теперь сущность Спасительницы заставляет бросаться на помощь каждому, кто нуждается в помощи. - Даже если и так, не уверен, что захочу вернуться, - поколебавшись, признается Румпель. - Почему? - откладывая открытку, девушка вопросительно изгибает бровь. - Для всех мы ведь умерли. Неужели не хотите сказать Белль, что это не правда? Один раз ей уже пришлось видеть вашу смерть, а по собственному опыту могу сказать, что это далеко не самая приятная вещь. - Пусть лучше считает меня мертвым, чем предавшим ее доверие. Я обещал Белль, что больше не вернуть к прежней жизни. Что стал сильнее и сумею справиться. Если она узнает о моих планах, это разобьет ей сердце, - Голд сжимает пальцы. Каждое слово дается мужчине с усилием. Он редко делится с кем-то своими мыслями. Подобное кажется Темному проявлением слабости, но Эмма и без того знает слишком много. - Никто не может справиться в одиночку. Уж это я хорошо усвоила, - Спасительница садится рядом и накрывает ладони Голда своей рукой. - Все-таки я ошиблась. Вы с Нилом очень похожи. Оба, чтобы защитить близких людей, стараетесь держаться от них подальше. И думаете, будто таким образом те, кто вам дорог, скорее обретут свой конец? - Вы с этим не согласны? - в голосе Румпеля звучит неподдельный интерес. - Я считаю, что любить человека - значит принимать его любого. Не стоит позволять страхам разрушить ваше счастье, - уходя от прямого ответа, Спасительница качает головой. - А что есть счастье? Это зыбкая материя, вещество, которое невозможно заключить в пузырек. Я в течение долгих лет пытался изготовить его, думал, будто найду формулу, но каждый раз она ускользала от меня. Обстоятельства отняли у меня Нила. Счастье с Белль разрушила моя ложь. Наверное, злодеям просто не положен счастливый конец, - изгибая губы в подобие улыбки, произносит Румпель. - Все может измениться, если злодей сам станет счастливым концом героя, - задумчиво говорит Эмма. И, прежде чем Голд успевает отреагировать, продолжает. - Где мне найти тот эликсир? Не хочу терять время зря. - Вы знаете, где работал Уолш? - одного упоминания о делах оказывается достаточно, чтобы Румпель вновь превратился в невозмутимого и бесстрастного ростовщика. - Он держал лавку, где торговал магическими амулетами и зельями. Но эликсир, лечащий разбитые сердца, будет где-то спрятан. Такие снадобья не продаются за обычные деньги. - А я то думала, что Уолш шутит, говоря, что работает со всякими троллями, - усмехается Спасительница. - Поняла. И как оно выглядит? - Ярко-розовое. Если его встряхнуть, появятся золотые крапления, - принимается объяснять Голд. Слушая инструктаж, Эмма вновь улыбается. Слишком уж ситуация напоминает времена ее приезда в Сторибрук, когда ростовщик точно также обучал ее, что делать, чтобы выиграть выборы и отобрать у Реджины сына. - Что ж, постараюсь вернуться к обеду, - выяснив все необходимые моменты, девушка поднимается на ноги. - Так скоро? Уверены, что готовы? - во взгляде Румпеля сквозит беспокойство. - Я заскочу в магазин, прикуплю кое-чего, - отмахивается Спасительница. Сборы не занимают много времени, и через пять минут Эмма выходит из квартиры. Вопреки заверениям Голду, на душе у девушки паршиво. Необходимость вновь бороться с очередными неприятностями выводит Эмму из себя. На сидящую на скамейке влюбленную парочку Спасительница косится с завистью. Нет, девушка рада тому, что попала в Сторибрук и обрела семью, но Эмме хочется также беззаботно проводить время с родными. Не бояться, что в любой момент зыбкий покой может разрушиться и ей придется вновь выстраивать свою жизнь из кусочков. Именно такая жизнь была у Эммы с Нилом. Новые города, новые проблемы, им никогда не удавалось надолго задержаться в одном месте. Стоило девушке привыкнуть к одной квартире, как вернувшиеся хозяева вынуждали воров искать новое пристанище. Да и самого Нила словно тянуло с места на места. Сейчас Эмма понимала, что тот старался укрыться от отца и детский страх заставлял Нила постоянно двигаться вперед. Запутавшийся в себе, Нил так и не сумел найти свой путь. И подобные отношения неминуемо ждут ее с Киллианом. Только теперь девушка вспоминает об оставленном возлюбленном. Удивительно, но в груди ничего не екает, будто все ее чувства остались там, за барьером. За всеми этими размышлениями «ограбление» проходит как-то буднично. Эмма вскрывает замок, отключает сигнализацию, берет зелье и уходит. А в квартире ее уже ждет Голд. Мужчина все так же сидит на диване, но сбивчивое дыхание выдает - ранее он метался от окна к двери, напряженно прислушиваясь и выглядывая Спасительницу. - Принесли? - порывисто спрашивает Румпель. - Да, - Эмма идет на кухню, откуда возвращается с двумя стопками. Вытаскивает флакон и разливает пополам содержимое. - До дна? - шуточно предлагает девушка. Они чокаются и быстро пьют зелье. Вытерев губы, Спасительница прислушивается к себе. Никаких изменений она не чувствует, но надеется, что все сработало, как надо. Голд же вытаскивает из кармана пиджака кинжал. Задумчиво крутит оружие перед собой, водя пальцем по выведенному имени. В глубине души Румпель надеется, что зелье не только вылечит его сердце, но и изгонит тьму, уничтожив Проклятие. Сейчас Темный даже не жалеет о силе, которую неизменно потеряет в этом случае. В конце концов, что ему магия, когда даже она не способна вернуть любовь. - Кажется, вы сказали мне не все, - у Эммы вспыхивают глаза. - Мне больше ничего не известно об этом эликсире, - качает головой Голд. - Ну, это универсальное средство. Магия ведь должна чем-то активироваться, верно? И нам обоим известно об одном универсальном способе, - как ни в чем не бывало объясняет Спасительница. А потом быстро наклоняется и целует Румпеля. Тот вздрагивает и в первый момент теряется, не отвечая на поцелуй, но и не отталкивая Эмму. - Вот уж не думал, что у зелья окажется настолько любопытный побочный эффект, - когда девушка отстраняется, задумчиво комментирует Голд. - Побочный эффект? - Спасительница недовольно морщит нос. - Поцелуй истинной любви нравится мне гораздо больше, Эмма вновь целует Голда и на этот раз он привлекает девушку к себе. Осторожно. еще до конца не веря в происходящее, но чувствуя, как внутри разливается умиротворение. Между тем, самой Спасительнице хочется большего. И в то время, как Голд лишь пытается осознать происходящее, ее закручивает в бурлящем океане. Девушка порывисто выдыхает, а в груди зажигается настоящий пожар. И непонятно, кружится голова от выпитого зелья или так пьянит ее близость мужчины. Обычно Эмма редко позволяет себе отдаться на волю чувств. Напротив, тщательно душит любые всплески эмоций, все, что могло бы выбить ее из привычного равновесия, ведь, подпустив кого-то слишком быстро, она бы открылась для удара. Но сегодня, здесь и сейчас, все совершенно по-другому. И пусть Голд пытался упрятать ее в Шляпу, Спасительница знает, что эти ошибки навсегда останутся в прошлом. Возможно, все заранее было предрешено судьбой и должно было случиться именно так и никак иначе, чтобы позволить им увидеть, понять друг друга. - Почему? - отстраняясь, Румпель заглядывает ей в глаза. - Уверены, что я тот, кто вам нужен? - Потому что я тебе доверяю, - улыбается Эмма. - И знаю, что буду в безопасности рядом с тобой. Ты никогда не предашь меня. - Ты так в этом уверена? - на этот раз Голд принимается накручивать прядь ее волос на палец. - Тот, кто сам пережил предательство, неспособен причинить боль другому, - просто отвечает девушка. - То есть ты выбираешь меня, поскольку не видишь во мне угрозы? - голос Румпеля звучит напряженно. Непонятно, задевает ли мужчину замечание Эммы или же он просто не знает, как ответить ей. - Не только это, - сообразив, что Темный по обыкновению опасается подвоха, Спасительница усмехается. - Мы похожи. Я вижу в тебе себя, а ты понимаешь меня, как никто другой. Мне нет нужды притворяться перед тобой ,и я разделяю твою мечту о покое. Продолжать дальше? - Думаю, в этом нет необходимости. На этот раз инициативу проявляет Голд. Улыбаясь лукавой, так идущей ему улыбкой, медленно склоняется над Эммой. Проводит ладонью по спине, а потом целует. Жадно, страстно, так, что у Спасительницы перехватывает дыхание, но одновременно с этим поцелуй остается нежным. И в объятиях Румпеля Эмма чувствует себя необычайно уютно. Девушка тянет Темного на себя, и они падают на диван. - Почему на тебе всегда столько одежды? Будто панцирь, - пытаясь развязать галстук Румпеля, недовольно замечает Эмма. - Я ведь ростовщик и должен выглядеть представительно, - откровенно наслаждается Голд. - Думаю, тебе найдется, чем поразить меня и без этого, - справившись с галстуком, Спасительница стягивает с мужчины пиджак. Голд открывает рот, собираясь ответить, но слова почему-то застревают в горле. Впрочем, это как раз и не удивительно. Несмотря на долгую жизнь, весь опыт общения Румпеля с женщинами до прискорбного мал и каждая, кому он рискнул довериться, так или иначе предала его. Темному не составит труда резким замечанием поставить на место слишком требовательных клиентов. Он давно научился справляться с насмешками Крюка и не реагирует на замечания Реджины. Вот только, когда речь заходит о любви, Румпель вновь чувствует себя тем неуверенным ткачом, не способным поверить в свое счастье. Усилием воли Голд заставляет показавшийся страх убраться подальше и сосредотачивает мнение на одежде Эммы. На свитере расположены мелкие пуговицы в два ряда, и мужчина принимается расстегивать их Пальцы Темного обжигающе горячие, будто его бьет лихорадка. И каждое прикосновение сравнимо с ударом тока. Эмма закрывает глаза и откидывает голову назад. Спасительница даже не подозревала, что это бывает так и теперь оказывается на грани болезненного наслаждения, когда нервы накалены до предела и любой жест вызывает целый вихрь чувств. - А ведь когда-то я предсказывал, что ты разрушишь насланное Проклятие. Тебе удалось справиться с моим заклинанием, но в итоге ты все равно проиграла Тьме, - щекоча обнаженную шею горячим дыханием, замечает Румпель. - Это кто кому еще проиграл, - Эмма принимает вызов. И, сверкнув глазами, обнимает мужчину и перекатывается с ним по дивану так, чтобы оказаться сверху. - Кто теперь главный? - провокационно улыбается она. Чувствовать себя в плену, пусть даже таком очаровательном, Голду явно не нравится. Он пытается изменить позу, но Спасительница, как и положено настоящему шерифу, строго контролирует своего «узника». - И мне это определенно нравится, - Эмма быстро пробегает пальцами по пуговицам и распахивает на мужчине рубашку, после чего прокладывает дорожку из легких поцелуев. Одновременно с этим Спасительница внимательно следит за реакцией Румпеля, замечая, как его дыхание становится более хриплым, а пульс учащается. Но, как выясняется, Темный всегда остается Темным. И коварство давно стало его натурой, научив отлично притворяться и играть на чужих слабостях. Поэтому, когда Эмма начинает считать, что полностью контролирует ситуацию, когда Голд повторяет ее прием. Теперь уже девушка оказывается прижатой к дивану, Этот поцелуй Румпеля куда жарче предыдущего. Будто внутри Темного наконец лопается пружина, заставляющего мужчину сдерживать свои чувства. Одна его рука властно скользит по бедру, вторая обнимает за талию. Какие-то несколько мгновений Спасительница пытается возмутиться подобным самоуправством, но практически тут же решает подчиниться. И ничуть не жалеет о сделанном выборе. Тело кажется сделанным из желе. Она плавится от каждого прикосновения, каждого поцелуя. Перед глазами все плывет и Эмма опускает ресницы, полностью отдаваясь ощущениям. Наверное, больше всего это похоже ураган. Неукротимый, буйный и совершенно непредсказуемый. Подхватывающий в свои сети и уносящий куда-то в облака. Перехватывающий дыхание и заставляющий судорожно впиваться в плечи мужчины. А затем медленно отпускающий обратно на землю. Полностью измотанную, выжатую до капли, но одновременно чувствующую себя умиротворенной и… счастливой. Потом они лежат на диване в обнимку и говорят ни о чем, наслаждаясь близостью друг друга. Пасторальную картину прерывает телефонный звонок. Эмма чувствует вибрацию, а, вытащив мобильник, видит, что тот светится фиолетовым светом. - Что? Но как? - Эмма, мы тебя любим. И обязательно найдем, - раздаются голоса Белоснежки и Прекрасного Принца. - Чтобы ни случилось, не теряй надежды. Мы поможем тебе справиться с даром, не бойся. На этом сообщение обрывается и телефон гаснет. - И все таки иногда я предпочитаю справляться без родителей. Не уверена, что они одобрят мой счастливый конец, но меня он вполне устраивает, - рассмеявшись, Эмма выбрасывает телефон за спину.