Пиджак

Офисное здание – раскаленные зноем крыши высоток, конторы с серыми рабочими… Женщины мечтают раздеться, мужчины, вопреки неистовой жаре и тугим душным галстукам на шее, тоже мечтают, чтобы разделись женщины. Этим движим мир – хлеб и зрелища. На хлеб ты, вроде как, зарабатываешь, сидя в конторе и стоически перенося льющийся градом пот и липкую одежду, ну а зрелищ хочется всегда, поэтому никто не будет против маленьких непристойностей. Кроме самих женщин, естественно (хотя, поверьте мне, в дамской комнатке они в подробностях обсудят, у кого какое нижнее белье, и кто хотел бы им похвастаться), и все-таки, мы с вами приличные люди. Никто не будет раздеваться, так как это не в стиле солидных фирм и серых людей. Самое главное – соблюдать правила и делать так, как положено, и совсем не важно, какие фантазии роятся у вас в голове. Среди сплошь серых пиджаков нас с вами привлек лишь один, да и пиджак, честно говоря, не был серым. Наш знакомый вообще не любил быть серым, каким угодно, но не серым, лишь бы не начать разлагаться в общей массе. Пиджак был очень горд тем, что регулярно ходил на занятия в художественную школу, и это, казалось, делало его особенным. Он верил, что пиджаки должны чем-то отличаться, быть неповторимыми, но на самом деле еще сотни, а может, тысячи пиджаков думали также и тоже ходили в художественные школы, чтобы, не дай Боже, не быть похожими на остальных. Но открою вам секрет, наш пиджак на самом деле был особенным, и мы даже знаем его имя. Его зовут Кай, и он любит мальчиков, но безответно. Еще со школы Кай знал, чувствовал, что мужские попки занимают его больше, чем оголенные коленки соседки по парте. Сначала это казалось ему безумием, он прятался, скромно отводил взгляды, когда ребята из класса звали его поиграть в футбол после школы, всем казалось, что он просто необщительный. Но он знал правду, он боялся и отчаянно надеялся, что на самом деле необщительный, но врать самому себе получалось из рук вон плохо. Он сходил с ума, невозможно было поделиться этим с кем-то, нельзя было раскрыть кому-либо свой секрет, и он молчал, делая вид, что страдает социопатией. Это случилось, когда он был в старшей школе. На вечеринке одного из его хороших друзей, к слову, одного из немногочисленных, он поцеловался с парнем. Кай перебрал, да так, что и сам не понял, как какой-то взрослый парень начал тискать его ниже пояса, закрывшись с ним в туалете. Поцелуй был страстным и настоящим, таким, от которого загорается все внутри, и в голове свистит вихрь эмоций. Партнер Кая был явно опытным, поэтому наш малыш даже не дергался, он просто позволил реке удовольствия унести его прочь из этого мира, в котором, казалось, только этот поцелуй был настоящим. После, прокручивая события того вечера, Кай наконец-то смог взглянуть правде в глаза. Пора бы уже признать, он западает на парней, на эти сильные мужские руки, на узкие бедра и упругие попки. Ни одна девчонка не способна дать ему такие чувства. С правдой в душе стало легче жить. В старшей школе все заметили, как переменился Кай, как он стал смелее и раскрепощенней, казалось, он всегда говорил мягко и красиво, странно, что никто раньше не слышал его голоса. Кай, сам того не желая, обзавелся поклонницами, отчего ужасно горевал. Раньше приходилось молчать, но говорить, как выяснилось, было еще тяжелее. Он был привлекательным, даже красивым, поэтому теперь, когда он начал открываться людям, он стал невыносимой обаяшкой. В институте он спал с наивными первокурсницами, он занимался сексом с девушками, и это не доставляло ему никакого удовольствия. Он верно держался курса натурала, лелея в душе мечту когда-нибудь встретить того единственного, ради кого он бросит эти опостылевшие игры. И вот, когда этот час настал, Кай понял, что не может. Притворятся было почти невозможно, он злился на себя и на этого мальчонку, но каждый раз запираясь в кабинке туалета, он мысленно раздевал и жадно трахал только одного человека. Сехун был взвинчен, он плохо сдал вступительные экзамены, и теперь ему приходилось подрабатывать рассыльным в душной фирме. Еще эта дурацкая униформа офиса, черт их разберет, кто из них кто, они все серые! Сехун шел по направлению к метро и громко выругался, шедшая рядом великовозрастная особа зло шикнула на него и крикнула вдогонку о его плохом воспитании. Сехун лишь отмахнулся, его уже поглотил душный и неприятный запах метро. В вагоне он все еще думал о том, как ему теперь быть с поступлением в институт. Мать не потянет, от воображаемого папаши помощи и не жди, а ждать целый год он не мог. Придется работать. Он снова мысленно выругался и набрал в легкие побольше воздуха, это успокаивало. Сехун почувствовал на себе пристальный взгляд и поднял голову. Перед ним стоял офисный служащий, в СЕРОМ чертовом костюме, но лицо человека показалось ему знакомым. Незнакомец смотрел на Сехуна выжидающе, совершенно не стесняясь, отчего стало даже неловко, и тут серый пиджак тихо проговорил: - Привет, ты ведь Сехун, да? – Незнакомец вопросительно вскинул бровь. Он знает его имя, откуда он знает имя?! Сехун кивнул в ответ, мама учила его «не разговаривать с незнакомыми дядечками», хотя Сехун даже не мог объяснить, почему язык отнимается от одного только взгляда этого человека. - Я Ким Джонин, работаю в офисе, в котором ты недавно устроился, кажется, ты разносишь почту? – Потом он, не дожидаясь ответа, продолжил. - Приятно познакомиться, – Он одарил Сехуна такой обворожительной улыбкой, что тот мог поклясться, что перед ним стоит кинозвезда. От смущения Сехун почувствовал, как щеки его начали пылать, и он только буркнул в ответ: - Спасибо, и мне. До офиса они ехали в тишине, только иногда Сехун осмеливался поднять голову, тогда он снова ловил на себе взгляды Кая и, смущенно краснея, поспешно отворачивался. Кай заметил, как Сехун зашел в вагон, и чуть не задохнулся. Не может быть, чтобы ему так не везло, не может быть, чтобы единственный человек, с которым бы он НЕ хотел оказаться в такой близости, сейчас зашел в тот же вагон метро. Самообладание начало покидать Кая, этот мальчик, нет, этот красивый юноша сводил его с ума. Сводил с ума с того самого момента, как появился в офисе. Пришлось навести справки, но в итоге Джонин узнал его имя, каждую ночь он засыпал с этим именем на губах. Видимо, Сехун был занят какими-то очень тревожными мыслями, поэтому невидящим взглядом он уставился в постер на стене прямо перед собой. Но Кай готов был сгореть в аду, потому что этот чертов малыш ужасно эротично кусал нижнюю губу. Кай мечтал немедленно оказаться рядом и высвободить нижнюю губу из плена, одарив ее после этого влажным поцелуем. Сехуна и Кая разделяло пару человек. В голове у Джонина что-то сильно треснуло – это лопнул, как пузырик, его самоконтроль. Он начал незаметно пробираться поближе к Сехуну, не отрывая от мальчика взгляда. Малыш Сехуни, видимо, заметил это и оторвался от своих мыслей именно в тот момент, когда Кай предельно близко подобрался к нему, между ними оставалось пара десятков сантиметров, не больше. Каю стало не по себе от того, с каким любопытством и недоверием смотрел на него Сехун, поэтому он решил завязать диалог. Мы должны только пожалеть наш серенький пиджак, ведь после того, как Сехун снова закрылся в себе, он начал краснеть и изредка вопросительно смотреть в сторону Кая. Нежные щечки юноши так невообразимо сладко наливались румянцем, когда он смущался, Джонин еле сдерживался, чтобы не укусить эту пухленькую, почти детскую щечку. Бестелесный женский голос возвестил о том, что они добрались до нужной станции и пора выходить. На выходе Кай, как бы случайно, задел рукой пальчики Сехуна, отчего по всему телу пробежал холодок, все мышцы напряглись, и волосы на затылке зашевелились. Всего лишь мимолетное прикосновение к нежной коже юноши, которое пробудило в голове Кая смелые фантазии. Сехун кивнул незнакомцу и скрылся в ближайшем магазинчике, продолжая краснеть. До офиса Джонин шел в одиночестве и твердо решил не мыть сегодня эту руку. Сехуна пробирала дрожь, он еще никогда не чувствовал себя так неловко рядом со взрослым мужчиной. На протяжении всей поездки он хотел еще раз взглянуть на того незнакомца, но пылающие щеки так предательски выдавали все его чувства, что он сбежал. Но прикосновение... почувствовал ли его этот мужчина? Оно было таким коротким, что Сехун и сам бы его не заметил, если бы не дрожь по всему телу. Он посмотрел на свою руку, ему казалось, что место, которое коснулось чужой теплой кожи, горело огнем, но никаких отметин на руке он не заметил. Он зашел в магазин и перевел дух, краснота на щеках все еще бушевала, но пошла на спад, а сердце забилось ровнее. Он искренне надеялся, что тот незнакомец ошибся, и Сехун никогда его больше не увидит, но что-то в самом дальнем углу подсознания шептало, что Сехун хочет, чтобы тот мужчина еще раз прикоснулся к нему. Дрожащей рукой он пригладил волосы и заплатил за купленную воду. Бутылка была ледяной, и он приложил ее к щеке, которая еще чуть-чуть розовела. Набрав воздуха в легкие, он толкнул дверь и отправился по направлению к офису, к серым и душным зданиям. Кай открыл дверь офиса, возле стойки администратора громко захихикала девушка, она была одета в серую офисную юбку чуть выше колен и белоснежную блузку, высокие каблуки дополняли образ сексуальной секретарши. На секунду Кай задумался, смогла бы привлечь его вот такая вот красотка? В голове снова всплыл образ юноши с прекрасной кожей и запахом, Кай сдержал стон и закрыл глаза. Секретарша обернулась и, увидев на лице Кая сладкую истому, приняла это на свой счет, она подмигнула коллеге и продолжила болтать по телефону с еще большим воодушевлением. В последующие недели, работы навалилось столько, что образ Сехуна на какое-то время исчез из сознания Кая. Встречи, подписи, звонки и бесконечные кипы документов выжимали из пиджачков все соки. Офисное пространство представляло собой огромную комнату с бесчисленными перегородками и мини-комнатками, в которых располагались рабочие столы отдельных людей. За одним из таких сидел Джонин. Из-за соседней перегородки послышалось громкое бряканье и грохот, а потом голова одного из коллег появилась поверх перегородки. - Хэй, Кай, как насчет перекура? – Уставшее выражение лица Бэкхена умоляло согласиться, но Кай желал закончить все как можно раньше и отправиться домой, в свое прохладное гнездышко. - Ты уж извини, Бэки, но я пас, только посмотри на мою кучу документов, я их к завтрашнему утру не разберу, – Бэк состроил кислую гримасу, но потом пожал плечами и, буркнув что-то вроде «ну, как хочешь», исчез за перегородкой. Еще несколько громких звуков возвестили о том, что Бэкхен удалился на перекур, и снова стало относительно тихо, рядом слышался стук клавиш, чей-то смех в дальнем углу офиса, приглушенные разговоры и недовольные вздохи, проносившиеся по всему офису. Кай снова погрузился в работу, но краем глаза он уловил какое-то движение рядом с собой. Чья-то хрупкая и изящная рука легла на стол Джонина, секунду он не мог оторваться от этой красоты. Вены вздувались и синели на бледной коже, заставляя Кая сглотнуть. Чей-то осторожный голос прозвучал над ним: - Простите, не могли бы вы передать это Бён Бэкхену? – Голос казался Каю до боли знакомым, и страх, что он знает, кому именно принадлежит этот голос, сковал все его тело, ему было страшно за себя, его самообладание могло подвести его в любой момент. Кай поднял голову и охнул. Сехун смотрел на него сверху, протягивая Джонину какой-то конверт. Выражение удивления и смущения медленно проявлялось на лице мальчика вместе с румянцем, который стал постепенно заливать его щечки. Через несколько секунд оба обрели дар речи, и Сехун, прочитав надпись на бейджике, смущенно прошептал: - Вы – Ким Джонин? – Порывшись в своей сумке, он достал еще один конверт. - Вам тоже есть почта, – дрожащей рукой он протягивал теперь два конверта, дожидаясь, когда Джонин отреагирует и заберет почту. Кай, взяв себя в руки, решил еще немного посмущать Сехуна, хотя у самого сердце уже грохотало, как безумное. Джонин обворожительно улыбнулся и накрыл руки юноши своими ладонями. - Да, Сехун, я - Ким Джонин, и я с удовольствием передам почту для Бэки. – Щеки Сехуна снова вспыхнули, он поспешно освободился от рук Кая и, почтительно поклонившись, поспешил к другим работникам. Смотря Сехуну в след, Джонин пытался смотреть куда угодно, только не на запретный зад юноши. Прошло уже достаточно времени с того случая с незнакомцем в метро, и Сехун уже совсем забыл про это. После дополнительных занятий для повторной сдачи экзаменов, он сразу же отправился на работу. Сехун, как обычно, занялся рутинным разносом почты, переходя от одного безликого работника к другому, менялись только имена на конвертах. Он дошел до пустующего столика и хотел было оставить письмо на столе, но подумал, что оно может затеряться среди груды бумаг, сваленных как попало на рабочей зоне. Сехун выругался про себя. Придется передать его соседу. Он подошел к мини-комнатке рядом, еще один серый пиджак усердно трудился, хотя нет, этот пиджак не был таким же серым, как все остальные. Сехун постоял немного, переступая с ноги на ногу, не зная, как начать разговор. Он протянул руку к столу, чтобы обратить внимание человека на себя, но через несколько секунд поспешно убрал ее, посчитав это наглостью со своей стороны. "Без этого не обойтись" - подумал Сехун и обратился к пиджаку: - Простите, не могли бы вы передать это Бён Бэкхену? – Тут пиджак поднял голову. Сехун чуть не умер от страха, захлестнувшего его. Перед ним был тот самый незнакомец, который произнес его имя тогда. Все надежды рухнули, этот человек на самом деле работал в этом офисе. Прочитав имя на бейджике, Сехун еще раз убедился, что это тот самый мужчина из метро. Это имя он помнил еще потому, что видел его на конверте, черт. Стараясь не обращать внимания на пылающие щеки и уши, юноша попытался проглотить застенчивость и произнес очень тихо: - Вы – Ким Джонин? – Сехун начал рыться в своей сумке, отлично помня, что это имя было написано на одном из конвертов. – Вам тоже есть почта. – Когда Кай накрыл его руки своими большими и теплыми ладонями, Сехун задумался – нормальное ли это поведение для мужчины? Юноше казалось, что нет. Сехун закончил разносить почту и почувствовал усталость. Напоследок он взглянул на дальний угол офиса, где должен был сидеть Кай, но, поискав глазами, он понял, что того нет на месте. Укол разочарования удивил самого Сехуна. Хотел ли он еще раз взглянуть на Джонина? Какое-то необъяснимое чувство охватывало его, когда Кай смотрел Сехуну в глаза, это было чувство опасности, он ощущал себя загнанным в угол. Вернувшись домой, Сехун заглотил еду и с облегчением завалился к другу. Чанель не задавал лишних вопросов Сехуну, теперь можно было расслабиться. Они погрузились в объемный мир приставки. После работы Кай поспешил в художественную школу. Там он почувствовал себя намного лучше. Сама аура там была самой голубой из тех, в которых Джонин когда-либо оказывался. Большинство мужчин и парней в этой школе были гомосексуалистами, а девушки бисексуалками. Встречались и натуралы, но они, как правило, чувствовали себя не в своей тарелке и через какое-то время исчезали. Поэтому в художественном классе образовался небольшой гей-клуб, где каждый мог поплакаться и попросить совета. Кая стали называть Каем именно здесь, вроде как, это было короче, а после, так стали называть его все знакомые и друзья по его собственному желанию. Джонин неплохо рисовал, несколько своих картин он повесил в гостиной, но сегодня для творчества не было сил и настроения. Руки дрожали, сердце грохотало и глухо отдавалось в висках. Кенсу, увидев его, расплылся в улыбке: - Ох, Каюшка, ты как всегда соблазнителен в строгом костюме, – Кенсу игриво облизнул губы. - Кенсу, а ты как всегда подхалимничаешь, – Кай бросил портфель на небольшой диванчик, стоявший у входа в класс, и просверлил в своем постоянном партнере и лучшем друге огромную дырку. Они с Кенсу часто рассказывали друг другу о своих неудачах за жарким сексом, они знали друг о друге все. Но занятия с Кенсу в школе были лишь оборотной стороной, в офисе Кай был совершенно обычным натуралом Кимом Джонином, который иногда щипал сотрудниц за их плохо прикрытые задницы, забавы ради. Однако сегодняшняя ночь была одной из тех, когда Кай жадно целовал Кенсу, представляя себе сладкие щечки Сехуна. Лежа в своей кровати, Сехун икнул, интересно, кто решил вспомнить о нем посреди ночи? От неожиданной мысли, его горло сковало. Нет, это безумие, незнакомец по имени Ким Джонин не станет думать о нем в такой поздний час. Однако, Сехун поймал себя на мысли, что ему не противно, а совсем наоборот. Ему показалось это приятным, если бы кто-то такой же красивый, как тот человек вспоминал бы о нем. Брр, за окном прогромыхал сильный гром, и Сехун поежился. И почему ты не спишь, Сехун? Теперь заснуть казалось почти невозможным, поэтому юноша свернулся калачиком, вздохнул глубже и стал ждать. Сон должен был вот-вот прийти к нему. Дни шли, а Кай каждый раз пытался не возбуждаться, когда Сехун отдавал ему почту, или когда тот просто проходил рядом. Щечки мальчика каждый раз радостно приветствовали Кая румянцем. В тот день Джонин остался допоздна. Отчеты были еще не готовы, а босс не любил ждать, поэтому, если Кай к утру не доделает все, он может лишиться премии. Бэкхен попрощался с ним, мерзко хихикнув себе под нос, и, насвистывая «пока неудачник», медленно побрел к выходу. Джонин остался один, работать стало даже легче, дневная духота спала, и никто из коллег не мешал. Так он быстро со всем управится, подумал Кай и с головой погрузился в цифры. Сехун злился на свою забывчивость. Ему пришлось выпрыгнуть из уже начавшего движение вагона метро, потому что он вдруг вспомнил, что забыл телефон на работе. Придется дважды потратиться на проезд. Дерьмо. Охранник на входе вопросительно посмотрел на Сехуна, но без слов впустил в контору. Юноша закусил губу, это было его любимым успокоительным, поэтому губы у Сехуна всегда были чуть припухшими и аллели, девчонкам нравилось. Зайдя в пустой офис, он немного трухнул. Работников уже не было, а свет еще горел только в дальнем углу офиса. Сехун сощурился и попытался разглядеть бедолагу, застрявшего здесь этим поздним вечером. Волна смущения накрыла Сехуна с головы до пят. Почему Ким Джонин до сих пор в офисе? Любопытство подтолкнуло юношу вперед. Он осторожно приближался к столу Кая, пытаясь быть почти беззвучным. Лицо Джонина было таким серьезным, уставшим и… красивым. Сехун еще больше смутился от своих мыслей, и тут Кай заметил его. Он, как и в прошлый раз, нависал над Каем, только теперь юноша смело смотрел Джонину в глаза, в них читалось удивление, и… они неожиданно начали темнеть. Сехун прикусил губу. Взгляд Кая стал опасным, и он, запинаясь, прошептал: - Сехун? Что ты здесь… - он запнулся – Извини меня, – Кай встал и поспешно направился к туалету. Юноша не знал, как реагировать на все это, и неожиданно ему в голову пришла единственная разумная мысль – Каю стало плохо, ему нужна помощь. Кай с силой захлопнул кабинку туалета. Сехун здесь, в такой поздний час, они одни в офисе, из груди вырвался стон. Он еще совсем ребенок. Кай сбежал, как зеленый пацан, но это казалось ему разумным. Он слишком желал этого малыша, поэтому теперь, когда они остались наедине, Кай боялся, что захочет прикоснуться к Сехуну. Он судорожно глотал воздух, пытаясь успокоиться, и надеялся, что мальчик уйдет. Однако дверь в уборную скрипнула, и кто-то вошел. Кай весь напрягся и затаил дыхание. Тишину нарушил испуганный голос: - Ким Джонин? С вами все хорошо? Может, мне позвать кого-нибудь? – Кай меньше всего хотел, чтобы их уединение нарушили, он отпер щеколду и распахнул дверь. Перед ним стоял Сехун, краснеющий и испуганный. - Нет, Сехуни, я просто… - Мальчик закусил губу, это довело Кая. Он резко притянул Сехуна к себе, одной рукой держа его за затылок, а второй закрывая кабинку. Кай положил большой палец на нижнюю губу Сехуна, нежно проведя им по пульсирующей и горячей губе, Кай аккуратно оттянул ее, высвобождая из плена. Губы Кая накрыли жаркие губы мальчика. На секунду Кай оторвался от Сехуна, чтобы вздохнуть, сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки. Он облизнул губы Сехуна, и языком раздвинул их. Кай начал двигать языком, сначала не спеша и нежно, потом все настойчивее. В одно мгновение он перестал дышать, потому что понял, что Сехун отвечает на его поцелуй. Кай резко развернулся вместе с Сехуном и вжал его в стену кабинки, юноша застонал, а Джонин еще больше завелся и жадно впился в губы Сехуна. Мальчик жался к нему всем телом, он был невероятно горячим, рука Кая непроизвольно опустилась на растущую ткань джинсов Сехуна, малыш возбудился! Сознание пришло к Каю мгновенно, и он отпрянул от Сехуна, тот тяжело дышал, прижимаясь к стене, пьяный и растерянный взгляд блуждал по губам Кая. Малыш возбудился, а он ведь совсем еще ребенок, что же я творю? Мысли проносились в голове Джонина с огромной скоростью, причиняя боль, и он прошипел: - Что же я творю? Сехун, прости меня, ты же еще ребенок, – Кай схватился за голову и закрыл глаза. – Прости меня, малыш, ты даже не представляешь, как заводят меня твои щечки. Сехун не мог прийти в себя, взрослый мужчина только что страстно целовал его и теперь он же его и отверг. Глаза защипало от слез, юноша пулей вылетел из кабинки и побежал к выходу. Лишь когда он оказался в метро, он снова смог дышать. Губы саднило от жадных поцелуев, Сехун прикоснулся к ним, вкус теплых губ Кая все еще горел на них. Если подумать, Ким Джонин не был таким уж взрослым мужчиной, может, он и был старше, но лишь на пару лет. Черт. Мысли Сехуна переползали от одного к другому, от чувств к Каю, до мыслей о своих чувствах натурала. Он никогда не думал, что мужчина или парень смогут возбудить его, но он почувствовал эрекцию! Кай не был таким, как все остальные… Его взгляд задевал за живое. Возможно, в душе Сехун желал оказаться прижатым к стене кабинки вместе с Каем. Значит ли это, что он один из тех… ну… Сехун поразился сам себе, он не мог назвать себя гомосексуалистом даже в мыслях. Он никогда не был гомиком! Ему нравилось целоваться с девушками, но Джонин... Губы снова, словно в напоминание, защипало. Кай отверг его. Кай много раз представлял себе, как это произойдет, но все фантазии меркли на фоне реальности. Сехун ответил ему, он пылал в руках Кая, и это испугало того до чертиков. Когда Кай положил свою руку на растущую эрекцию Сехуна… Сейчас Джонину хотелось плакать, этот милый, нежный и стеснительный парень возбудился из-за него! Но как можно было наслаждаться этим, зная, что Сехун младше и, возможно, еще учится в школе!? Кай чувствовал себя последней свиньей, малыш был таким потерянным, когда Кай оттолкнул его. Джонин выругался на весь офис, никто не ответил ему. С бумагами он уже закончил, но все еще сидел в оцепенении, прокручивая в голове случившееся полчаса назад. Тут он громко рассмеялся. Ведь все получилось в точности так же, как и с самим Каем в юности! Только Сехуну не нравятся мальчики. После работы Кай направился прямиком к Кенсу. Сехун больше не чувствовал себя нормальным, его мир пошатнулся, все тело горело, а возбуждение не спадало. Всему виной Ким Джонин, но он мужчина! Сехун запихал комок одеяла себе в рот и громко завыл. Всю ночь ему снились эротические сны, в которых неизменно был Кай. Проснувшись мокрым, Сехун выругался, придется менять простыни, даже в самом начале полового созревания картина была приличней. Меньше всего Сехун хотел, чтобы это увидела мать, поэтому придется стирать самому, но все это потом. Сехун задумался, можно ли сегодня идти на работу? Однозначно нет, но когда он делал так, как положено? Весь день он старательно обходил столик с надписью «Ким Джонин», но под конец дня он устал петлять по офису, и в одно мгновение большая и теплая рука крепко вцепилась в Сехуна. Это был Джонин. Оба не подали виду, что что-то происходит и Кай прошептал прямо перед собой так, чтобы это услышал только Сехун: -Сегодня на том же месте, я хотел бы прояснить ситуацию, – Сехун фыркнул и выдернул руку, дальше работы почти не было, и он удалился в каморку для разнорабочих офиса, ему нужно было отдохнуть и собраться с мыслями. А хочет ли сам Сехун прояснить ситуацию? Больше всего на свете хочет, а еще хочет сказать, что бедные простыни пострадали из-за этого самодовольного серого пиджака. На этой мысли Сехун мгновенно покраснел и убедился, что никогда не сможет сказать такое Каю. Близился вечер, Сехун делал вид, что усердно готовится к дополнительным экзаменам, отвечая на прощальные кивки коллег. И вот, когда офис опустел, он высунулся из каморки. Свет горел только в дальнем углу. Он медленно добрался до столика, теперь Кай стоял, облокотившись спиной о перегородку. Кай повернул голову и выдохнул: - Малыш, прости меня, – Сехун захотел мгновенно перебить его, чтобы избежать дальнейшего замешательства. - Слушайте, перестаньте называть меня «малыш», мне уже есть 18. Как, по-вашему, меня взяли на работу? – Сехун вопросительно посмотрел на Кая, теперь тот стоял в растерянности. Вдруг Кай резко запрокинул голову и засмеялся: - Какой же я болван! Все ведь очевидно просто, – но он резко остановился и теперь говорил шепотом. – Здесь камеры, иначе ты бы уже был в моих руках, – глаза Джонина снова опасно заблестели, Сехун сглотнул и покраснел, нужно было сказать, необходимо сказать. - Знаете, после всего, что случилось… - Кай напрягся и сжал основание стола до боли в суставах. - Обращайся ко мне на «ты», мне нравится, когда меня зовут Кай, и я не такой уж старикан, – слабая улыбка затеплилась на его лице. - Хорошо, Кай, после всего, что случилось, я всю ночь думал о тебе. Кажется, я влюбился, это нормально? – Сехун нервозно засмеялся. В это было сложно поверить, Кай отказывался верить, тот самый юноша, которого он так горячо любил, и ради которого готов был обозначить свою ориентацию публично, сейчас говорит, что влюблен. Влюблен в Кая. Джонин быстро схватил Сехуна за руку, боясь, что тот передумает, и жарко прошептал: - Сехуни, нельзя так ошарашивать меня, мои нервы ведь не железные. Знаешь, мы могли бы продолжить начатое у меня дома… - Темные и бездонные глаза Кая смотрели прямо в душу Сехуну, тот закусил губу и Кай застонал. Через минуту оба, держась за руки, спешили в метро.