sole

Впервые Луссурия встретил его еще шестнадцатилетним мальчишкой: высокий, худой и какой-то нескладный. К тому же до ужаса шумный. — Пидора, блять! — громко кричал мечник, активно жестикулируя. — Ты взял в отряд ебанного пидора! — Осторожней, мальчик, — Луссурия нервно улыбнулся, — нервные клетки не восстанавливаются. — Я ебал, — Сквало закрыл лицо рукой, стараясь успокоится и понять, Занзас рехнулся? Других бойцов что ли не нашлось? Последний вопрос он озвучил вслух, на что Занзас многозначительно промолчал. Луссурия знал, что Сквало его примет. Будет шуметь, упираться, но примет. — Ты можешь проверить это, милый, — Луссурия игриво облизал губы. — Да я с тобой в два счета... — Сквало оказался прижат лицом к холодному кафелю. Оно краснело от гнева и стыда, на что Луссурия лишь посмеивался. — Нельзя судить о людях по ориентации, глупый мальчишка! — Он отпустил парня. По-матерински поправил мятую рубашку и получил по рукам. — Грубиян. Сквало бесился всегда, когда встречался с Луссурией. Бесился, когда тот затыкал его. И бесился, когда тот раз за разом укладывал Сквало на лопатки. Луссурию лишь это забавляло. — Осторожней, мальчик, — все время отвечал он, когда настырный мальчишка пытался довести его. И улыбался. На самом деле, Луссурию сторонились все в особняке. Его это мало интересовало. Да и привык. Единственное, что его интересовало — Сквало. Он привлекал. Своей нескончаемой грубостью и гордостью, странными клятвами и стальными глазами. Впервые Луссурию привлекло не тело. Разгадывать хранителей было не сложно. В основном, все просто обиженные жизнью дети. Это они и показали, когда хотели взять штурмом Вонголу. Однако, Луссурия неизменно шел за ними. Искал повод. — Мне жаль, — сказал он, стоя у Колыбели. — Засунь свою жалость в задницу! — Сквало стиснул кулаки, когда Луссурия провел ладонью по льду. Он бы приложил этого гребанного педика об этот лед. Несколько раз. Наслаждаясь тем, как лед и смазливое лицо окрашиваются алой кровью. — Насилие тебе не поможет, — серьезно начал парень, и Сквало сорвался. Он бил его по лицу, телу, крича несвязные вещи, словно бы Луссурия и есть виновник всех его проблем. И Сквало злился, потому что Луссурия просто стоял. Его тело не дрогнуло от ударов, на лице не сменилось ни одной эмоции и самое гнусное — Луссурия ни проронил ни звука. Сквало хотелось, чтобы тот ответил, сказал, что он — глупый эмоциональный мальчишка, ударил его в ответ, сделал хоть что-нибудь. Что-нибудь для него типичное. — Глупый эмоциональный мальчишка, — Луссурия произнес каждое слово по отдельности, сплюнул кровь и схватил Сквало за запястья прежде, чем тот вновь накинется. — Успокойся. Его голос был непривычно тихим, серьезным и каким-то чужим, без обыденной театральной наигранности. — Пока Занзас заточен в лед, а мы не знаем, как его вытащить, ты главный, Сквало, — он все еще сжимал его запястья и чувствовал, как быстро бьется пульс. — Твоя истерика сейчас ни к чему. Сквало потерял счет времени. Сколько они так непозволительно близко стоял? Он вырвался, оттолкнув Луссурию, быстро ушел. Луссурия согнулся пополам от боли, пронзавшей его тело, и широко улыбнулся. Они теперь определенно стали ближе. Сквало перестал кидать колкие фразы в сторону Луссурии. Позволял обрабатывать раны после тренировочных боев. И касаться его волос. Хотя было бы глупо говорить, что Луссурия не хотел Сквало. Его возбуждала каждая часть тела юного мечника, каждое движение и кривой оскал губ. Он мог бы просто взять его. Он мог бы сыграть с ним в чувства. Он мог бы, что угодно сделать, потому что это было легко. Разве что мысли мечника были заняты другим. Луссурия бы и с этим справился, но он не хочет. Не то, чтобы его вдохновляет эта странная преданность Сквало к Занзасу, но есть в этом что-то... платоническое. Эти двое сошлись. Лед и пламень. Слишком красиво и необычно, чтобы рушить. Луссурия такие вещи любил. Еще больше он любил всю яркость эмоций на лице и в глазах Сквало. — Да тебя можно прочитать, как открытую книгу, — Луссурия не понимал, — как тебя еще не прибили? Сквало лишь скалился. — Можешь проверить это! — Луссурия лишь смеется, глядя в стальные глаза. В них горит привычный азарт, и Луссурия наносит первый удар. Второй удар приходит ему, когда он проигрывает Реохею. — Чертов педик, не смей подыхать, — Сквало сидел у его койки все свободное время. — Ты слышишь меня? Луссурия слышал. И не смел. Третий, — когда Сквало пропадает в пасти акулы. Что может быть ироничней? (Может быть то, что Луссурия не мог ничего сделать?) Четвертый, — Занзаса отвергает кольцо. И Луссурия тогда, среди всех этих апатичных, депрессивных лиц, единственный считал, что все не напрасно. Эти самоуверенные, отважные глупцы поняли, что они не бессмертны. Убить их так же легко, как щелкнуть пальцами. Достаточно только захотеть. — Ты долго еще будешь торчать тут? — Луссурия сел на кровать. — Иди, бля, к черту, — Сквало тактичностью не отличался. Луссурия лишь закатил глаза и картинно махнул рукой. — Если думаешь начать читать нотации, то можешь заткнуться. — Ведь мне уже давно не шестнадцать! — перекривлял Луссурия и усмехнулся, когда Сквало начинал злиться. На самом деле, Луссурия помогал уже своим присутствием. Он лег рядом. И они молча смотрели в потолок. — Ты знаешь, что нас ждут и более серьезные битвы? — серьезно начал Луссурия, и по телу Сквало прошлась волна мурашек. — Да. — Напоминает что-то, не так ли? — Сквало умоляет о том, чтобы больше не слышать этот незнакомый, пугающий голос. — Я устал повторять, что ты такой же идиот каким и был. — Пошел ты. — Помоги Занзасу. — Что, блять? — И потолок отбелить надо, — Луссурия приложил палец к губам. О чем-то глубоко задумался и ушел. — Я поработаю над этим! А ночью, мучаясь бессонницей, Сквало ушел к Занзасу. Тот тоже не спал. И воплями, кулаками и матами Сквало заставил Занзаса прийти в себя. (Его методы отличались от методов Луссурии.) Просто их действительно ждали проблемы серьезнее. Битва за Аркобалено заставила Луссурию считать секунды. Раз. Сквало мог бы уклониться. Раз. Маммон мог бы не успеть. Сражение с Мельфиоре было множество раз наполнено привычной фразой: — Не смей подыхать, Луссурия, блять. Ты слышишь меня? И Луссурия слышал. И снова не посмел. Только потому что об этом просил Сквало. Их можно было бы назвать хорошими друзьями. Сквало действительно позволял Луссурии больше, чем остальным. Сквало доверял ему. Но Луссурия был лишь вовремя прибывшим Спасением.