Our December

Невесомые снежинки, аккуратными волнами падают на белую землю. Они кружатся в магическом танце, задевая друг друга и прохожих своими мягкими краями, бережно ложась на их плечи, волосы, руки… Но люди не замечают этой красоты — они бегут, куда-то спешат, у них дела, им что-то нужно. Человеку не интересны заснеженные поля, стаи снежинок и прорывающиеся сквозь них лучи солнца. Эта зима была обычной для россиян — снежная, холодная, белая. Но она была совершенно необычной для Честера. Он рассматривал падающие вниз хлопья снега, которые холодно касались его лица, мгновенно тая и оставляя капельки, которые похожи на слезы. Устроившись на нижней ступеньке крыльца и совершенно наплевав на глубокий минус, он думал, что русские — самые счастливые. Особенно зимой. Они могут видеть это волшебство каждый год, чувствовать объятья снежинок и пронзающий до костей ветерок, в то время как им приходится довольствоваться парой снежных дней и то, чаще из окон гастрольного автобуса. Определенно, русские самые счастливые. — Чез, чего ты уселся тут? Сейчас простудишься же! — заботливо сказал Майк, выходя из дома. Он слегка прищурился, глядя на белоснежный горизонт, и не сдержал улыбки, увидев по-детски восхищенного снегом Честера, которому на шею он накинул шарф. — Сказал мне человек, который вчера купался в озере, — завязывая приобретенный предмет гардероба, добавил он. Майк промолчал. Он спустился к сугробу и, затаив глубочайшую обиду, взял в руки горстку снега. Хорошенько рассмотрев его и чувствуя, как в руках он становится жидким, Шинода быстро слепил шарик и кинул в ловящего на нос снежинки Беннингтона. — За что? — искренне недоумевая, вскинул брови солист. — Это забава такая русская. Снежки. — Я не тупой, знаю. Но за что? — блондин выглядел обиженным, а его волосы сливались со снегом. — Просто так. Не успел Майк моргнуть, как в него полетела горстка снега. Ответ не заставил себя долго ждать, и спустя пару минут оба музыканта были все в снегу. На улице очень холодно, поэтому снег не желал лепиться, и они просто перекидывались горстями, убегая с детскими криками дальше в лес. Два дома, стоящие рядышком все быстрее скрывались из виду за ветками голых деревьев, а парни продолжали веселиться. — Ах ты, козел, — Честер, которому за шкирку попал снег с хохотом толкнул Майка, который завизжал, падая в сугроб. — Так тебе! — Так? — Шинода еле как поднялся, вырываясь из снежного плена и схватив Честера за грудки, упал вместе с ним. Глубоко обидевшись, солист толкнул его ногой в бок, отчего рэпер чуть-чуть покачнулся и, запрокинувшись назад, поскользил с небольшой горки. Он схватил блондина за ногу и тот, теряя шарф, полетел за ним. Упав в очередной сугроб, МС мгновенно почувствовал на себе тяжесть друга. Беннингтон смеялся и пытался засыпать его снегом. Его улыбка, казалось, светила ярче солнца, а волосы были белее снега. Майк подумал сейчас, что Чез похож на зиму — он такой же холодный, такой же красивый… но невероятно теплый и родной. Майк любил зиму. Шинода восхищался этим парнем — его детскими радостями, глупым поведением и теплыми глазами. Он тонул в нем, не надеясь на помощь, ведь ее не хотелось, ему нравилось так, ему хотелось так. От искренней и лучезарной улыбки рэпер не смог сдержать свою. Внезапно блондин наклонился и поцеловал Майка в щеку. Его теплые губы составляли невероятный контраст с холодным снегом, который тоненьким слоем покрывал Шиноду во всех местах. Чез целовал его лицо, бережно прикасаясь теплыми губами и заставляя снег превращаться в воду. Он целовал его глаза, скулы, а Майк просто улыбался, крепче обнимая парня. Эти мгновения слишком прекрасны, чтобы быть правдой. Когда вокалист дошел до обветрившихся и холодных губ МС, тот издал глухой стон. Мгновенно нежный поцелуй превратился в страстный — Майк нагло ворвался в рот Чеза и стразу же захватил власть, грубо борясь за место с языком парня. Он кусал его губы и, кажется, это никогда не прекратилось бы, коли не нужно им дышать. — Чез, наверно автобус уже приехал. Нужно идти, — все еще лежа в снегу, весь мокрый, холодный, но счастливый, с сидящим на нем блондином, сказал Майк. — Я потерял шарф. Нужно его найти. — Я куплю тебе новый, — мягко улыбнулся Шинода. — Я запомнил, — губы Чеза вновь накрыли губы МС, правда, лишь на секунду, и он попытался встать, но потерпел поражение, вновь падая в снег под смех Майка. — Полтора несчастья ты, — кое-как встав, полуяпонец протянул руку вокалисту и тот, с его помощью, поднялся. Они быстро пошагали в сторону, откуда пришли. По пути Майк приобнял блондина и почувствовал, что его бьет дрожь. Он глубоко вздохнул, уже даже не сомневаясь в том, что завтра парень сляжет с температурой и им придется отменять концерты. Это же Чез. Человек-катастрофа. И странно, но, сколько бы Шинода не купался в проруби, он не заболеет — может просто иммунитет хороший, а может ответственный слишком. Но Чез другая песня, он найдет себе приключения на зад везде. Даже в пустой комнате. Весь путь они ехали молча. Слава богу, в автобусе нашлись более-менее сухие вещи и музыканты хотя бы частично переоделись. Приехав в отель, Майк сразу же затолкал Беннингтона в ванну и, раздев, усадил в горячую воду. Блондина все еще било дрожью, и он стучал зубами даже в воде. — Майк, мне холодно, — Чез схватил его за руку. — Согрей меня. Шинода ничего не мог сделать — ему нужно было спасать концерты, Честера, да и он сам был не особо против, поэтому, наскоро скинув мокрую одежду, МС сел в ванну за вокалистом. Он обнял его, прижимая к себе и уткнулся носом в шею. Беннингтон, сидящий между ног Майка, положил поверх его рук, сжимающих грудь и ребра Чеза, свои. Он продолжал стучать зубами еще некоторое время, а потом, расслабившись и слегка обмякши в сильных руках рэпера, закинул голову, положив ее на грудь Шиноде. Его волосы щекотали подбородок солиста, и тот улыбался, бережно целуя парня в макушку. Казалось, они сидели так час, два, а может и день. Вода уже давно остыла и сейчас никак не годилась на статус даже «теплой», максимум — «парное молоко», но музыкантам не было холодно, они растворялись друг в друге, в собственном тепле. Вода мягко ласкала кожу, а они сидели неподвижно, изредка забывая дышать, и ничего не предвещало беды.