Открытка

— Это что? Взгляд зацепился за бумажку на столе абсолютно случайно, Снейк даже не ожидал от себя того, что он обратит на это внимание, но в голове что-то щёлкнуло, словно весь мир сейчас зависел от того, чтобы подойти к этой бумажке и обязательно поинтересоваться, откуда она и зачем прибыла. Отакон, сидящий уткнувшись почти носом в экраны мониторов, вздрогнул, отъезжая в сторону от стола, пару раз окинул взглядом помещение, чтобы глаза свыклись с достаточно плохой освещённостью (оно и ясно — сидеть, уткнувшись в светящийся монитор головой, а потом мрачную комнату осматривать). Когда же удалось свыкнуться со столь резко сменившимся освещением, он перевёл взгляд на Снейка и на бумажку, что боевого товарища так заинтересовала. — Ах, это, — устало отозвался Хэл, потягиваясь на стуле, чтобы размять затёкшие мышцы, — это открытка тебе. — Мне? — Солид перевёл на предмет его будущих страданий (в чём он был уверен процентов на девяносто) удивлённый взгляд. — Ага. От Райдена, — заслышав имя отправителя, Снейк удивился раза в два сильнее, чем следовало бы. Как Джек вообще смог послать сюда им открытку — это ещё ладно… Главное, он смог их найти! Мир не может, Райден смог! Учитывая то, что мир понятия не имеет, где вообще сам Райден или где примерно он может быть. — А по поводу? — Так это ж, — Отакон лениво потянулся, тряхнув волосами, — там написано. Пятнадцатое июня. Снейк действительно нашёл на листе эту дату, аккуратно выведенную красивым и угловатым почерком, видно, чёрной гелиевой ручкой. Изрядно напрягая свои мозги, Солид попытался вспомнить, какой же праздник мог пройти в этот день. Однако на ум ничего не шло, разве только корейский день сельского хозяйства, но вряд ли Райден хотел поздравить именно с этим. Завидев замешательство, причём достаточно не дюжее замешательство, на лице своего товарища, Эммерих слегка прыснул в кулак и, встав со стула, со всей важностью прошествовал к коллеге, раскрывая тому всю правду: — День Отца, Снейк. Пятнадцатого числа был день Отца. Как обухом по голове стукнули. Ладонь сама как-то разжалась, и открытка плавно слетела на пол. Хэл еле сдерживался, дабы не засмеяться в голос, и смотрел куда угодно, но только не на шокированного героя человечества. Всё-таки, правильно, что он с самого начала ему не рассказал и не показал — такую реакцию упускать было нельзя! Ах, если бы ещё МаркIII был в рабочем состоянии, ах если бы удалось запечатлеть сие выражение и разослать всем знакомым, чтобы те тоже потешились. Отакон чуть слышно усмехнулся: Райден всегда был тем человеком, который мог либо вывести Снейка из себя, либо смутить его неожиданным вопросом, и не важно было, что знакомство их насчитывало не больше двух недель в совокупности, они стали чуть ли не… верно, Отцом и Сыном, и всё с большой буквы, таких, как они, писать с маленькой вообще стыдно, наверное, должно быть. Спасители человечества, из-за которых, во многом, человечество и страдает. Какая ирония, надо же. Прямо злая шутка судьбы. — День… Отца? — ошарашенно переспросил Снейк, Отакон с присущей лишь ему холодной серьёзностью кивнул. — Ты уверен?.. — На все сто процентов, — поспешил заверить товарища учёный, — даже больше, чем на сто… двести, триста, нет, даже все пятьсот будут! — Мне?.. — Ну не мне ж! — Отакон засмеялся. Его очень веселила эта недалёкость старого друга в отношении чувств и людской психологии, особенно когда дело касалось их с Райденом «химии». Хэлу вообще крайне сильно понравился Райден, вот правда. Сильный, бесстрашный, острый на язык паренёк, который мог бы жить счастливой жизнью, если бы не кое-кто-кого-они-пытаются-не-вспоминать. Да и со Снейком они ладили прекрасно, если не идеально вовсе, как настоящие Отец и Сын, а потому Эммерих был бы только за, если б Райден решился путешествовать с ними. Но Джек не решился, винить его было не в чем… хотя нет, всё же было в чём — путешествуй он с ними, никакие Патриоты его б не отыскали, не собрали б его заново, не был бы он киборгом с вечной потребностью в диализе. Но ладно, это его жизнь, его путь, и как бы Хэл ни хотел вернуться в прошлое и переписать хотя бы историю этого гораздо более несчастного мальчишки, время всё равно продолжает течь, и Джек, понемногу, становится счастливым. — Мне? С днём Отца? — всё ещё недоумевал Солид, потупив взгляд куда-то в сторону. Хэл вздохнул и опустился за открыткой. Подняв её, он впихнул бумажку в руки Солида, то есть уже Олда, и, ворча, направился в сторону кухни - это, конечно мило, но порой раздражает до колик. Снейк снова обратил свой взгляд к бумаге и, решившись, развернул её: не было там написано длинных речей, каких-то рисунков или украшений. Это был обычный свёрнутый пополам А4, подписанный на лицевой стороне, как «Солиду Снейку, 06.15.2014*». Внутри же красовалась лаконичная, выведенная очень аккуратным, почти каллиграфическим, словно отпечатанным с компьютера, но всё же рукописным почерком ёмкая фраза. — «Спасибо. За жизнь, которую я сейчас живу», — зачитал вслух адресат. Мы превратили твою жизнь в Ад. Мой долг — положить всему этому конец. Бумага смялась. Руки чуть дрожали. Он не плакал, нет. — Я тебе не отец, Джек. Он улыбался, потому что впервые действительно смог спасти кому-то жизнь.