The Quiet - Нина

       – Пол, Пол! – кричала Нина, обнимая лижащий на кровати окровавленный труп мужчины.        Вмиг перед её глазами пролетели самые лучшие (и не только) моменты в её жизни...        (от имени Нины)        В то время, когда у моей матери Оливии Дир, находящейся на лечении в стационаре, случился приступ, у меня, Нины Дир, находились подружки, и мы обсуждали будущую вечеринку. Мне тогда было 10 лет. Папа пришёл с работы и уже был в душе, когда тихо меня позвал:        – Нина!        Извинившись, я вышла к папе. Он меня ждал, но не так скоро. Когда я открыла дверь, вмиг увидела его, как он есть. Чтобы не показывать своё смущение, он тихо сказал:        – Принеси мне полотенце. И...        Он приложил к своим устам руку, а я, воспользуясь моментом, взялась рукой за...        Почему он тогда не отдёрнул мою руку... я поняла, когда подросла.        – Не задерживайся! – сказал он.        Принеся папе полотенце, я чуть было не увлеклась новой игрушкой. Но меня ждали девчонки, и он сказал:        – Иди, тебя ждут.        – Я их выпровожу! – ответила тогда я. Если бы они тогда знали, какую новую игрушку для себя я нашла!        А потому они меня не поняли, когда я сказала им уйти, ведь я собрала девчонок для вечеринки. Обидевшись, девчонки сказали, что больше ко мне не придут. Только Мишель, от которой я ничего не скрывала, тихо сказала мне на ушко:        – Расскажешь!        Я не успела даже сказать ей "нет"!        Вечер прошёл тихо... ужин...        Папа уложил меня спать, но мне не спаслось, перед глазами стояло... в буквальном смысле слова.        Если бы вы знали, насколько этот образ въелся в моё детское воображение! Не смог он вытравиться и в последний день жизни отца.        Если бы я стала бороться с образом... но я только нацепила на себя маску благополучия, свободы... это помогало, но только тогда, когда на меня были направлены взгляды людей и их внимание. Их лица являлись исцеляющей пилюлей для моих глаз. Но всё возвращалось на свои места, когда я оставалась одна...        Но тогда, в ту ночь, полная глаз слёз, я пришла к отцу.        Он сидел на кровати, обхватив голову руками. Расстроенный вид отца меня немного утешил: я была не одна, кому было плохо. Но тогда я выбрала себе другое: помочь отцу.        – Папа, что-то с мамой? – спросила я.        – И с мамой тоже, – уклончиво ответил он.        Присев к нему на колени, я спросила:        – Тебе без мамы тяжело?        – Да!        – С тобой твоя дочь! – сказала я, принявшись растягивать пуговицы на его рубашке...        Уложив папу спать, я прилегла рядом. Только рядом с ним я успокоилась. Я не хотела другого. Только бы мой папа был рядом.        Нет! Не подумайте ничего дурного обо мне, или нём. Я просто его любила.        В ту ночь, улёгшись рядом, я спросила:        – Зачем это?        Я не спросила: "ЧТО", но: "ЗАЧЕМ", потому что я знала, "ЧТО" ЭТО. Об этом нас ещё в садике учили (люди приходили из какого-то "центра").        – А вас не учили?        – Я не всё запомнила.        – Значит, и не надо знать.        – Пожалуйста!        – Раньше это нравилось маме.        – А сейчас?        – Она больна. Лекарства блокируют репродуктивные функции организма. Она элементарно... не хочет.        Если бы вы знали, как на тот момент мне хотелось помочь папе! Но тогда я не понимала, что значит "НЕ ХОЧЕТ", но поняла, что это нечто страшное для моего отца. В тот же миг где-то внутри возникло желание покрыть папу любовью, потому что ничего другого на тот момент я не могла ему дать.        – Я вырасту, и ты на мне женишься. Хорошо? – сказала я с детской наивностью.        Обняв меня, он заплакал... а я пыталась дать ему всё, что на тот момент могла: копалась в его волосах, обнимала, целовала как умела, в общем, пыталась восполнить то, что ему, как мне тогда казалось, не хватало. А он говорил:        – Нина, ты вырастешь, у тебя будет семья, любимый муж, дети...        А мне не надо было никого, кроме папы. Я его любила. И в те дни ни о каком насилии не могло быть и речи.