Окно

      Что-то было не так с этим окном...       Он шагал через пустой сквер, припоминая подробности вечера. Они поужинали в симпатичном японском ресторанчике, немного погуляли, потом поехали к ней. Спустя почти год знакомства, наконец-то - к ней! Отличный вечер, как ни посмотри! И всё же что-то продолжало смутно беспокоить. Это окно...       Он мотнул головой. Вот привязалась глупость какая-то. Почему окно? Почему не вся комната, выглядевшая, между прочим, как декорации к историческому фильму: тёмные обои (он не рассмотрел цвет в полумраке), столик с канделябром на пять свечей, огромная кровать с роскошным пологом на четырёх витых, украшенных резьбой столбах, прохладное шёлковое постельное бельё непривычного винно-красного цвета.       Он не считал себя завзятым романтиком и снисходительно относился ко всяким "женским штучкам", но в этот раз непривычная, до мелочей продуманная атмосфера заставила его буквально рухнуть в странное ощущение другой жизни. Словно современный город там, за стенами, исчез. Словно его и не было никогда. Словно он уже не первый раз распутывал эти мудреные дамские шнурочки... любовался мраморной белизной ее тела, ослепительной на бордовом шёлке... отдавался самозабвению...       Где-то позади солнечного сплетения томительно заныло от остро свежих воспоминаний, и он ускорил шаг, немного досадуя, что она не захотела, чтобы он остался до утра...       На следующий день он снова стоял перед самой обыкновенной, обитой деревом дверью, нетерпеливо прижимая кнопку звонка. Она открыла, окруженная сияющим ореолом - прямо ей в спину светило вечернее, но еще яркое солнце. Он вошел, жмурясь и протягивая почти наугад букет лиловых альстромерий.       Проморгавшись, он ошарашенно огляделся: самая обыкновенная гостиная, без малейшего намека на старину... Слегка опасаясь показаться странным, он все же заглянул в спальню. Черт. Весь воздух словно выбили из его легких. Самая. Обычная. Спальня. Даже вместо кровати - раскладной диван!       Он подошел к тому самому окну, что не давало покоя. Самый обычный вид во двор. Пара ясеней, липа, клен. Скамеечки, детская площадка.       Он обернулся, услышав шаги. Она улыбалась, словно не замечая его замешательства. Сказала, что готова идти. Он не сразу вспомнил, что сам же вчера предложил сходить в кино. Оглянулся еще раз на комнату, пробормотал что-то невнятное - она не обратила внимания.       Фильма он не запомнил, пытаясь разрешить дилемму: либо над ним колоссально подшутили, либо он тронулся умом... От обеих мыслей было не по себе. Но на еще одно приглашение он, разумеется, ответил согласием.       Еще на пороге, еще в полутьме он всей кожей ощутил: все изменилось, все не так! Запах, звук голосов и дыхания, цвет темноты? Как, чем объяснить этот бунт ощущений?       Пока он шарил рукой по стене там, где должен был быть выключатель, она вошла в гостиную, и вскоре на пол прихожей упали желтые блики от зажженных свечей. Она позвал его. Он замешкался, разуваясь и готовясь к чему угодно: от клыков в шею до иглы с транквилизатором в плечо. Не случилось ни того, ни другого. Гостиную заливал мягкий свет от двух канделябров. Показалось, или тут стало просторнее, чем должно быть в типовой квартире, виденной несколько часов назад? Вот камина не было точно... И разжечь его за эти пару минут она никак не могла.       Почему она сидит так спокойно, глядя в огонь, будто ничего не происходит?!       - Ты первый, - произнесла вдруг она, не меняя отрешенного выражения лица и по-прежнему не глядя на него, - первый, кто согласился прийти ещё раз.       Он почти рухнул во второе кресло, чувствуя одновременно облегчение и нервный озноб.       - Что здесь творится? Ты кто?!       Она двинула плечом, стряхнула невидимую соринку с колена, разгладила складки платья. Наконец, ответила:       - Я не знаю.       Она рассказала, что первый раз ее комната изменилась после заката, когда ей было тринадцать. Родители долго не верили, но однажды увидели сами и пришли в ужас. Ее водили по знахаркам и экстрасенсам, потом, когда никакие заговоры не помогли - родители сцепили зубы и продали "проклятую" квартиру, поменяв даже район. Этого хватило на неделю, потом ее комната снова начала каждый вечер превращаться в старинные покои.       На самом деле ей нравилась такая обстановка, и она решила ничего больше не говорить родителям. Несколько лет ей удавалось хранить это в тайне, потом она окончила школу и переехала в этот город. В общежитии и, позже, на снятой вместе с двумя сокурсницами квартире, было страшновато, но никаких превращений больше не случалось, и она даже решила, что неведомая странность совсем оставила ее. Но, когда по окончании института она стала снимать квартиру одна, без соседей - все началось заново, и обращалась уже не одна комната, а вся квартира. Хорошо, что хозяева не заходили так поздно, чтобы что-то заметить.       Но личная жизнь не складывалась... Кто-то решал, что перебрал накануне, кто-то исчезал молча, видимо, опасаясь выглядеть психом, если начнет задавать такие странные вопросы. После того, как один из мужчин попытался обвинить ее, что она опоила его какой-то наркотой и ограбила - она совсем перестала пытаться. Пока не встретила его. И весь этот год она боялась. Понимала, что чем дальше - тем больше привязывается, тем больнее будет, если и он... И продолжала оттягивать неизбежное. Но он был так терпелив и тактичен, так заботлив. И она решилась...       Но что же с окном? Он взял свечу и зашел в спальню. Шторы были задернуты. Он решительно пересек комнату и отдернул тяжелый бархат. Ничего особенного, все соответствует общему стилю: толстые каменные стены, глубокая оконная ниша. В стекле, за которым уже совсем темно, отражается его нахмуренная физиономия... И все же не оставляет смутное ощущение неправильности, почти так же, как в прихожей, когда они только вошли.       Он задул свечу. Перед глазами разлился мрак. Она неслышно подошла сзади и так неожиданно положила руки ему на плечи, что он чуть не заорал. Она спросила, что случилось. Он, не отвечая, продолжал вглядываться в темноту. Минуту. Другую. Вот это правда странно. Не бывает в городе настолько темно! Даже если не горит фонарь, глаза привыкают и различают ветви деревьев на фоне более светлого неба, зарево огней больших улиц... Здесь - ничего.       Подумав, он нащупал задвижки, с усилием отпер и толкнул скрипнувшие неновым деревом рамы. Тьма осталась непроглядной. Он попросил спичку, она нашарила на прикроватном столике коробок. Вспыхнуло пламя, он вытянул руку наружу, но огонь не осветил ничего. Просто черная неподвижная пустота. Спичка догорела. Он зажег еще одну, вытянул руку подальше и разжал пальцы. Спичка канула, словно в воду.       Но что-то сдвинулось...       Пол под ногами беззвучно, но ощутимо качнулся.       Она вцепилась в его плечо, пытаясь оттащить от окна, но слишком поздно. Пол снова дрогнул, потом остервенело взвыл ветер, потом все стихло...       Спустя пару дней хозяева обнаружили, что постоялица съехала, никого не предупредив. Но квартира была в полном порядке, на столе, прижатые сахарницей, лежали деньги за полмесяца.       И квартиру попросту сдали очередным жильцам.