Belle

— И что же мне с тобой делать? — та тишина, что давила на уши брюнетки, рассеялась также неожиданно, как и возникла под влиянием голоса незнакомого мужчины, увидеть которого у беженки не имелось возможности. Глаза были плотно закрыты то ли платком, то ли обрывком чьей-нибудь одежды. Но Ханджи было плевать. Наплевать на все, кроме одной мысли: «Бежать». Бежать как можно быстрее и подальше. Но…возможно ли это было сейчас? Ее ведь поймали. Испуганную, с расцарапанными руками и ногами, с растрёпанными темными волосами, что непослушно лезли из хвоста и чуть заплаканным лицом. В свои 19 девушка успела побывать почти в самом аду всей этой масштабной катастрофы. Не понимая, чего не поделили две огромные цивилизационные страны, брюнетка попросту позволила своим родителям стать кем-то вроде разведчиков, которые добывали своей дочери еду день за днём. И в один день поняла, что осталась совсем одна, и родители больше никогда не придут домой. Это полностью подтвердилось тогда, когда при побеге из города она обнаружила изувеченный труп отца. От мамы же остались лишь половинка, лежащая совсем недалеко, покрытая пылью и грязью от летящих вновь и вновь смертельных снарядов. Но не тот ли момент наступил, когда плакать уже поздно? Да и глупо. Родителей слезами не вернуть. Нужно лишь бежать, до конца, как это делают все. Чем она хуже их? Очередная цель для уничтожения…Кучка мусора для немецкого отряда. Что эта мирная страна сделала не так? Почему это все происходит? Кто глава этих «головорезов»? Уж она-то в глаза ему посмотрела. Он бы поплатился за смерти всех невинных на ее глазах и оставивших несмываемый отпечаток в душе маленькой девочки.       А потом...Потом ее подбили. Подстрелили в ногу, словно дикое животное. Целились в спину, знала же. Хотели убить, но не получилось. Схватили, с неописуемым восторгом осматривая пленницу, то и дело косясь на чуть мешковатую куртку офицера. Зоэ она досталась от отца, бывшего командира роты, служившего доныне на юге Франции. И конечно, глупые парни только по этой причине, а возможно, и с неожиданной радости, приняли девчонку-беглянку за одну из вражеских солдат ее родины, что каждый день умирали десятками, и притащили в, судя по разговору, главный штаб, предварительно связав руки и укрыв глаза темной плотной повязкой и обработав рану. Как предусмотрительно. «Вот и исполнилась твоя мечта. Увидишь его, посмотришь в глаза и сдохнешь от пули промеж глаз. Молодец, Ханджи» - мысли у брюнетки уж точно были не оптимистичными. Но свою веру и настрой она все же держала при себе. Она знала, что опускать руки никогда не поздно. Даже когда она находится перед начальником этих уродов, на коленях и без возможности увидеть того, кто стоял перед ней, изредка обходя девушку с боков и лишь один раз став за спиной. Но Ханджи не боялась, впервые за все время войны. Она не дрожала, не молила о пощаде, не плакала, не стучала зубами, словно от холода. Ничего. Лишь медленно, дабы не напрягать парней, что придерживали ее – да и зачем? Все равно не сбежит, не сможет, - по инерции поворачивала голову в сторону звука и изредка поджимала губы от недовольства. Незнакомый голос был чуть басовитым, но с нотками звонкости и твердости. Он не резал слух, его можно было слушать много. Если бы не война, то брюнетка посоветовала ему побывать диктором на радио или телевидении…Если бы не война…       Он уже минут пять просто болтал. Болтал на английском, давая понимать все Ханджи, но иногда переходя на чистый немецкий, но только для того, чтобы переговорить со своими солдатами. Говорил настолько спокойно, будто того ужаса за окнами его штаба и не было, а это…просто дружеская беседа. Ничего такого, но вот последний вопрос. Хоть он и был риторическим, но девушка задавала его у себя в голове достаточно много раз, и каждый раз ответ был совершенно иным. Что с ней будут делать? Что она делает перед главой? Она была готова на все. Будь то убийство или прощение. Пытка или ее просто отчитают. Наверное, все это было неправильным. В любом случае, она могла лишь догадываться о намерениях этого ублюдка. И стоило лишь руке мужчине грубо, до ее тихого вскрика, а после и сжатых зубов, оттянуть жестковатые длинные темные волосы девушки, та поняла, что все выходит не очень благоприятно для нее. Пальцы буквально впились в локоны брюнетки, а после скользнули к чуть потрепанной бледноватой резинке, что держала копну волос Ханджи в виде хвоста, а после грубо сдернула ее, позволяя им рассыпаться каскадом по спине и плечам, заставляя пленницу сильнее стиснуть зубы, чтобы не выругаться на чистом французском. Да и знала она лишь его и английский на одну пятую его часть. Неожиданно руки, что придерживали брюнетку за плечи, исчезли, а за спиной громко хлопнула дверь. Значит, солдаты вышли, оставив её и мужчину наедине. Стало немного жутко, подобные действия были слишком напрягли молодую девушку, и она инстинктивно замерла, стараясь дышать реже. Шаги стали тише и Ханджи теперь редко смогла прослышать откуда они шли. Вдруг знакомая до боли – в прямом и переносном смысле, - рука удивительно мягко, в отличие от случая с волосами, обхватила подбородок брюнетки и чуть приподняла его, заставляя ту смотреть исключительно вверх и при малейшей попытке вырваться сжимая сильнее и больнее. Лицо обожгло горячее дыхание и Ханджи инстинктивно отпрянула, поджимая губы. — Твое последнее желание, дорогуша. Сегодня я добрый. Проси что угодно перед тем как я прикончу тебя, — Зоэ замерла, как бы раздумывая, а не послышались ли ей эти слова. Нет, мужчина явно говорил серьезно. Но через ткань невозможно было понять, какое лицо у стоящего перед ней мужчины, серьезное или насмешливое. Она этого не знала. Да и нужно ли? Да, определенно. Она сама себе пообещала сделать это и…хоть и перед смертью, исполнит свое желание. — Хочу увидеть лицо и знать имя моего потенциального убийцы, — Ханджи не знала, почему обращается к врагу так эстетично. Видимо, правила этикета от покойных родителей заложены в ней уже достаточно глубоко, чтобы не сорваться и не облить грязью всех присутствующих в этой стране. Наверное, именно он и делал ее настолько отвратительно спокойной и не позволял поддаваться лишним эмоциям, а просто закрыть их в себе, словно старые забытые игрушки в пыльном шкафу. Девочка выросла, они ей больше не нужны. Рука на подбородке расслабила хватку и легким движением переместилась сначала на щеку, проводя кончиками пальцев по чуть смуглой коже француженки, заставляя ту вздрогнуть от подобных действий, а после стянула злополучную ткань. Помещение, к особому удивлению девушки было светлым, настолько светлым, что от яркого света она зажмурилась и только спустя некоторое время смогла полностью сфокусировать взгляд на объекте. Перед ней действительно был достаточно взрослый мужчина. На вид ему было лет 30, а возможно и больше. Лицо было в мелких царапинах и с достаточно отросшей щетиной. В военные годы люди уже не следят за внешностью, да? Светлые волосы были растрепаны, хотя по ним было видно, что совсем недавно они были уложены и прекрасно выглядели. Голубые глаза с легкой насмешкой смотрели в ее, а она лишь со всей серьезностью переняла и словила этот взгляд, позволяя мужчине чуть вздрогнуть. Может, от неожиданности, а может, от удивления. Ведь Зоэ не боялась его, ни капельки, ни на сотую или миллионную часть. Он же просто не понимал почему. Он просто смотрел в ее карие глаза, а после…Почему-то замер. Взгляд мужчины будто посерьезнел, а брови сдвинулись. — Меня зовут Эрвин Смит. И убивать я тебя не буду. Передумал. Не знаю, к счастью ли твоему или нет, — блондин замолчал, давая Ханджи понять вышесказанное. Зоэ немного это удивило, но эмоции она решила не показывать. Единственное, что она сделала, только хмыкнула, но взгляда с Эрвина не спустила. Тут точно должен какой-то подвох. И брюнетка полностью убедилась в этом стоило на губах мужчины заиграть ухмылке. — Даже могу отпустить…Но с одним условием. — девушка еле слышно фыркнула. Ну конечно. Сделка, ничего необычного, все по обоюдному согласию. Или не совсем обоюдному, ведь при отказе ее грохнут, не моргнув и глазом. А судя по выражению лица этого…Эрвина так и должно произойти что-то подобное, и отказа он ни в коем случае не примет. Немного помолчав, брюнетка наклонила голову вбок, спокойно пронаблюдала за тем, что находилось рядом с мужчиной. На столе, за спиной Смита был расположен дубовый письменный стол, служивший, судя по его внешнему виду, не один десяток лет в разных странах, а после всего был перенесен в эту чужбину, в эту канитель всего ада. Как ужасно. На столе, словно забытое кем-то и или небрежно брошенное за ненадобностью, лежал небольшой револьвер достаточно потертого вида. Рядом же лежала шинель, такая же старенькая, со следами пулевых и ножевых ранений. В некоторых места Зоэ даже приметила пару бордовых следов крови. Видимо, и сам мужчина участвовал в некоторых сражениях. Так чего же сейчас прекратил? Не хотел попасть под случайную пулю французской армии? Уберечь свою шкуру и закрыть свое тело сотнями других невинных жизней?       Сам блондин выглядел более-менее «качественно» нежели его вещи. Темный мундир с некоторыми нашивками, такого цвета военные штаны, на которых были заметны небольшие потертости и иссиня-черные сапоги с несколькими ремнями, кажется, побывавшие не в одной глуши и болоте, но сейчас чистые и ухоженные. Из-под мундира мужчины торчала белоснежная рубашка, расстегнутая на пару верхних пуговиц с черным галстуком, на котором был изображен золотой орел. Их знак? Может быть. — Это равноценный обмен, мистер Смит? — звучало нелепо, Ханджи сама это знала. Но интерес в ее невинной и чистой голове говорил обратное. Смит в ответ громко и небрежно рассмеялся, с необычайной аккуратностью приподымая пленницу за талию и смотря той в глаза. И девушку упорно пыталась выстоять под натиском голубоватых очей и не отвернуться. Как бы не так. — Что-то типа того. Милая, сейчас многое решается силой, но…разве нельзя ненадолго отбросить все эти принципы и притвориться, что командир немецкой армии вдруг позволит тебе жить, убежать в другую страну и начать мирную спокойную жизнь, без пушечных выстрелов и риска попасть под пулю от снайперской винтовки. Ты будешь счастлива…Не слишком ли высокая цена? — брюнетка вздрогнула. Что он, черт возьми, имеет в виду? — Твои солдаты отобрали у меня родителей. Мы в расчете, разве нет? — карие глаза Зоэ стали напоминать по цвету терпкую карамель. Сейчас она была недовольна и весь ее взгляд говорил лишь об этом. Блондин в ответ усмехнулся, вводя Ханджи в еще большее заблуждение. Девушка попыталась вырваться из захвата мужчины, но так как она по рукам была связана и делать лишних движений руками ей не удавалось, то выходило очень скудно. — Не совсем так. Не волнуйся, милая. — длинные пальцы зарылись в жестковатые темные волосы девушки, кончиком указательного пальца касаясь уха, тем самым заставив брюнетку испуганно выдохнуть и посмотреть снизу-вверх на мужчину. Тот, ухмыляясь, поглаживал и перебирал пряди волос Зоэ, изредка переходя на шею, невесомо касаясь ее пальцем. Такого брюнетка точно не ожидала. Дыхание ее стало чуть сбитым, но взгляд все еще был холодным. Она лишь отвернула голову в сторону и зашипела, словно от боли. Блондину, судя по его фырканью, подобное действие со стороны девушки не понравилось. И стоило Зоэ повернуться на звук, сильная мужская рука наотмашь ударила ее по лицу и если бы Смит не держал ее, то Ханджи обязательно упала бы на пол, предварительно подвернув и так раненую ногу. Это точно. Удар был несильный, но достаточно ощутимый. Щека покалывала и теперь брюнетка смогла лишь жмуриться от новых ощущений. В ее детстве Ханджи часто попадала в неприятности вроде нападок городских мальчишек, требующих денег с детей младше их. Тогда Зоэ единственная, кто смогла дать им отпор. Она еще помнит ошарашенные лица родителей, которые смотрели на девочку, сжимающую в маленькой ладошке камешек, с мелкими ссадинами и царапинами на лице и руках и растрёпанными волосами, но с таким счастливым видом. Она могла быть сильной, когда захотела. Но сравнится ли это с тем, что сейчас произошло? Она уже не та маленькая девочка, да и блондин не похож на озлобленного мальчишку. Если только совсем чуть-чуть. — Извини, но…мне не нравится, когда меня не слушают, а уж тем более отвергают мою помощь. — одна из рук Эрвина переместились на талию девушки, и та пискнула от неожиданности, чуть выгибаясь, но тем не менее возвращая зрительный контакт с человеком, напротив. Тот в свою очередь легким движением наклонился и подставив вторую руку под колени Зое, легким движением подхватил мало понимающую его действия девушку, вырвав из той ошарашенный вскрик. Ханджи от небольшого страха зажмурилась, но вскоре поняла, что ведут ее не на казнь и не на расстрел, а по коридорам здания в неизвестном направлении. Стены были немного обшарпаны, но это придавало им какой-то странноватый оттенок далекого прошлого. Что за здание захватили немцы? Музей? Храм? В любом случае теперь тут не будет ничего веселого. Это штаб самой смерти. — Скажи хоть как тебя зовут, — пробасовал Смит, ухватывая девушку в руках покрепче. Вокруг не было ни души, поэтому по всему помещению было хорошо слышны четкие громкие шаги блондина. Каждый, наверняка, в здании слышал эти шаги и сам замирал, будто боясь сделать неправильное движение и умереть на месте. И неизвестно, от чего скорее, от страха или от ножа в спину от прислужников этого ублюдка. — Ханджи Зоэ, это мое имя, — брюнетка совсем ненадолго, будто стараясь успокоить саму себя, прикрыла глаза и постаралась забыться. Куда он ее несет? Даже предположительного ответа Ханджи не знала. В любом случае, сейчас для нее важнее исполнить его просьбу, побыстрее и свалить с этого ужаса. В нормальную жизнь, где нет войны. Неожиданно командир остановился перед одной из дверей затем неспешно толкнул ее ногой, позволяя ей приоткрыться и открывая Зоэ вид на комнату, видимо, принадлежащую мужчине. Это достаточно смутило ее. И что она здесь делает? В комнате по большей части преобладал красновато-бардовый оттенок, но среди этих красок можно было легко невооружённым глазом найти и частички зеленоватого с черным оттенков и даже легкий золотой, что богато смотрелся во всем помещении. Около широкого окна стояла огромная кровать, заправленная - интеллигенты же, как никак, - и уложенная зеленовато золотым пледом с разнообразными узорами. На полу был выстелен алого цвета ковер, что создавал иллюзию пространства, которая могла бы поглотить любого навсегда. Ханджи даже не заметила, как с интересом начала рассматривать убранство комнаты, пока возле уха не послышался смешок со стороны мужчины. Поставив до сих пор связанную девушку, он запер дверь на ключ, руша все пути к отступлению у нее, а затем резко и неожиданно прижал ту к двери, до болезненного вскрика. Было больно, теперь еще сильнее. Но к ужасу Зоэ Эрвин улыбался. Но эта улыбка не сулила ей ничего хорошего. Черт возьми, что он хочет? — Ты действительно так хочешь свободы? Готова принять все мои правила и указания и полностью стать куклой в моих руках? Готова познать то, от чего люди бегут словно от огня? Надеюсь, что да, потому что выбора у тебя нет… — губы девушки были грубо смяты властным поцелуем, что смог бы разжечь огонь страсти в любом человеке. Но не в Ханджи. Она нисколько подобного не ожидала, тем более не подозревала, что первый поцелуй отдаст кому-то вроде врага ее народа и командира этого «парада смерти». Не подумала бы, что ей хоть и было противно, но щеки все же как-то по странному горели, а тело подрагивало, стоило рукам опуститься на ее талию. Мужчина пока не брал инициативу на себя, а лишь этим показывал, что ожидает девчонку в дальнейшем. Он несильно оттянул нижнюю губу брюнетки, а после губами мазнул по щеке. Та инстинктивно сжалась под натиском пронзительного взгляда голубых глаз и осторожного горячего дыхания. Отстранившись, блондин оставил Ханджи около двери боязливо поглядывать на него, а сам направился к кровати, на несколько мгновений повернувшись к девушке, показывая, что теперь она может подойти, попутно доставая из-под огромного ложа коробку с железными ручками. Выглядела она как сейф, прикрываемая кодом и открываемая только тому, кто знает нужную комбинацию. Введя ее, Эрвин протянул ее брюнетке и добродушно усмехнулся, аккуратно развязывая «оковы» на запястьях и смотря куда-то за девушку. Вот только добротой в этой улыбке и не пахло. Ханджи поморщилась, а после проследив взглядом взгляд мужчины, уткнулась в черную непрозрачную ширму. Он хочет одеть ее? Как игрушку, у которой много нарядов, которые ей можно напялить независимо, а хочет ли этого неодушевленное существо или нет…Что ж, выбора как такового у девушки не было. Сейчас всем руководил только он, бездушный, как хотела верить сама Зоэ, тиран, манипулятор и полный извращенец. Ей хотелось во все это верить. И стоило пальчикам Ханджи поддеть железную крышку, как за ширмой чуть не разнесся испуганный вскрик. Широко раскрытыми глазами она смотрела на свое ближайшее будущее: черный по виду латексный костюм, настолько маленький, что был похож больше на купальник, черные железные наручники, немного потертые, но от этого выглядящие еще более жутко. Девушка с явным недоверием приподняла латексную ткань, сжимая ее пальцами. Черт. Да он точно извращенец. — Я действительно должна это надевать? — тихий голос девушки разнесся по всей комнате глухим эхо, неприятно ударяясь о каменные стены и быстро смолкающий негромким эхом. За ширмой, в более открытом пространстве, послышался хриплый смех. — Можешь и голой выйти, я не против, — как низко она пала…Отдаться врагу. Подло и ужасно. Но был ли тут выбор? Могла ли она решать? Смогла ли она при всем своем желании просто уйти? Хах, конечно же, нет. Тонкие пальчики сжали костюм сильнее и Ханджи подавила в себе всхлип, что вышел откуда-то из глубины сердца. В ней, как ни поверни, а жила маленькая девочка, которая боялась подобного, не видевшая всех вещей на свете. Зоэ решила пока отложить «примерку» злосчастного костюма и узнать, какие вещицы оставил для нее мужчина. Внутри коробки помимо наручников и веревки были еще и некоторые разновидности кляпов, а также и различные странные для молодой и незнающей девушки атрибуты. Значения их Ханджи не знала, спрашивать об этом блондина попросту не хотелось. Озабоченный идиот. И лишь, когда за тканью послышался кашель, как бы предупреждающий о том, что времени на простое стояние подальше от Смита в так называемом укрытии скоро не будет, брюнетка все же решилась на все это. Хоть руки ее и дрожали, а дыхание было сбитым, внутри себя она уже не боялась, сломав стену паники и страха. Путь ей освещала лишь дорога в будущее, а преграждал ее…груз длинною в жизнь, который и приняла Зоэ. Это будет меткой ей на протяжении многих лет. Это будет преследовать ее и там, и тут. Ее никто не спрашивает, а хочет ли она этого? Никто…И не будет… Куртка шумно свалилась на пол, заставив Ханджи опустить на нее взгляд и продолжить потихоньку избавляться от своей одежды. Вскоре за ней упали сероватая рубаха с длинным рукавом, немного порванная. Убедившись еще раз, что ширма надежно закрыта от посторонних глаз, девушка разувшись, сняла старые армейские штаны, когда-то также принадлежащие отцу, Тело задрожало от отсутствия нужного тепла одежды. Ханджи то и дело озиралась из стороны в сторону, боясь, что в любой момент сюда мог войти Эрвин. Застежка бюстгальтера звонко щелкнула, и девушка замерла, прислушиваясь ко внешним звукам. Кажется, или у мужчины было железное терпение, либо он просто готовился…к пытке. К ней ли? Сняв бра, брюнетка глубоко вздохнула, при этом вздрагивая телом. Не сказать, что в комнате было слишком холодно, но и тепло тут было не очень уловимое и чересчур редкое. Зоэ обхватила себя руками, прикрывая свою наготу, по телу пробежал неприятный холодок, заставляющий что-то в груди сжаться сильнее. Осталось совсем немного, одна часть одежды, и она хоть и ненадолго освободится от этого смущения. Главное, чтобы… — Ханджи, — тело в очередной раз вздрогнуло стоило из-за ширмы донестись знакомому до боли голосу мужчины. И чего ему надо? Голова словно на автомате немного повернулась к источнику звука, а сама девушка лишь замерла, боясь, что в любой момент может быть попросту убита. — Мое терпение не резиновое…Я не намерен дожидаться тебя. Слова словно проникли в разум девушки, до конца давая понять, что Смит не шутит. Да и какие шутки могут быть в подобной ситуации? Сколько она уже прячется от него за плотной ткань? Десять…двадцать, а может и тридцать минут? В любом случае больше мужчина не собирается ждать ее. Если она готова отплатить ему телом за свободу, то так оно и будет. Эгоистично, она ведет себя как предатель родины, но сейчас ее не заботит чужое мнение…Да и заботило ли? Всю жизнь она действовала лишь по-своему, никого не слушала и не останавливалась перед преградами. Ее не любили за ее интерес к миру, за ее стремление узнать о нем больше. С ней никто не общался, считая странной…Что ж, те дети, возможно, уже далеко от родных земель, живые…или мертвые. Ей все равно. Нужно ли сейчас их жалеть, когда в прошлом никто не жалел ее? Латексная ткань была до жути неудобной, постоянно прилипала к телу и дарила ужасные ощущения. Сам костюм выглядел действительно как смежный купальник, но с многочисленными молниями и застежками, открыть которые Ханджи не стала из собственного чувства безопасности. Передвигаться было тоже занятием не из приятных, ведь нога до сих пор давала о себе знать неприятными покалываниями, похожими на слабую боль. Как эти полудурки ее перевязали? Умели ли они вообще оказывать первую медицинскую помощь? Судя по небрежно забинтованному месту ранения, то нет. Хоть пулю потрудились изъять, и то хорошо. Но подобных «недоврачей» Зоэ видела впервые. Набрали тех, кто просто хочет быть подальше от поля боя, в «теплом гнездышке» с большей вероятностью, что смерть не настигнет его неожиданно? Девушка поморщилась, вспомнив гаденькие ухмылки пареньков. Они точно заметно отличались от ухмылки Эрвина. И довольно сильно. Несмотря на его род деятельности, на то, что он день за днем старается повергнуть Францию, его улыбки, ухмылки совсем не были злыми или злорадными. В них витало лишь недопонимание, загадочность и…опасность. Опасность того, что таилось внутри строгого мужчины, ничем не отличающийся на первый взгляд на нее самой, но внутри являющийся полной противоположности беспомощной девушке. И словно поняв это, Ханджи помялась на месте, вплоть до собственных шагов обдумывая свои действия, а после вышла, понимая, что попала в настоящую западню. — И чего же ты так долго скрывалась от меня? Стеснялась? — внимательный взгляд оценивающе оглядел Зоэ с головы до ног. Брюнетку вмиг бросило в жар, а Эрвин отметил что так личико девушки выглядит еще милее. Глаза сметили обзор ниже, на тонкую бледную шею, не повидавшую ни одно украшения, не помеченная мужчинами. Как это чудесно. Небольшая грудь вздымалась, позволяя костюму каждый раз натягиваться. Этот костюм…его абсолютна чернота как нельзя лучше помогала показать все великолепия молодого тела. Осиная талия, стройные длинные, несмотря на рост и возраст, ноги. Неопытная и смущенная рабыня даже не подозревая об этом, просто стояла, старательно пряча взгляд за темноватыми волосами. И только одно заставило мужчину вернутся в реальность. Все же ранили…Как он раньше не заметил этого? Да еще и обработали ужасно… — Криворукие уроды, — выругался Эрвин, поднимаясь с кровати и мягко обхватывая девушку за талию, словно та ничего не весила. Ханджи не понимала его действий, но вырываться даже не думала, лишь сохранив отстраненно-холодный взгляд и неловко обхватывая форму блондина до того момента пока ее тело не было перемещено на мягкий матрас. — Пулевое ранение...Где бегала, Зоэ? — пальцы Смита медленно развязывали пропитанную кровью ткань, пока не добрался до самой раны. Кровь не была смыта, а лишь размазана по всей поверхности лодыжки. Было видно, что рана не была глубокая – еще бы чуть-чуть, и пуля прошла насквозь ткани. — Повезло еще что кость не задели… — Зачем ты мне помогаешь? — неожиданно подала голос девушка, пряча лицо под темными волосами, про себя ругая за свое смущение. На губах Эрвина возникла улыбка, беззлобная как показалось Зоэ. Она даже как-то успокоилась, поняв, что сейчас мужчина не хотел вредить ей, а лишь наоборот. Конечно, это не отменяло того факта что блондин до сих пор оставался и похоже, даже после ее ухода, продолжая бесчисленные убийства вплоть до полного захвата страны, останется врагом ее народа и ее самой. Хотелось забыться, не видеть обожжённые и высушенные от снарядов и огня земли, трупы, темное небо. И он мог помочь ей в этом. Эрвин Смит… — Я не хочу заниматься любовью с неспособной к этому девушкой…Ты же на бревно похожа будешь, — тихо рассмеялся мужчина, доставая чистые бинты и перекись, наскоро, но при этом чисто и аккуратно обработав рану, обмотал лодыжку. Зоэ за время «помощи» не проронила больше ни звука. Даже слова блондина уже нисколько не трогали ее сердце. Такая развязка была вполне ожидаема от зрелого, но вполне молодого мужчины. Все, несмотря на войну, желают как-то расслабиться. Если не утонуть в алкоголе, то хоть в ласке или страсти. А Эрвин мало того, что хотел этого, так еще и придумал извращенный способ собственного расслабления. Взяв девушку, пойманную на территории врага, молодую, неопытную, ни разу не пробовавшую такую вещь как секс. Странно… — Вот и все, как новенькая. — все также тихо выговорил Эрвина, оглаживая смуглую кожу ног, проводя пальцами по бедру, наблюдая за эмоциями брюнетки. Нет, она не была способна оттолкнуть его, не способна была и закричать, позвать на помощь, была бы такая возможность. Ее стойкий характер рушился перед самым банальным смущением, — Боишься меня, Ханджи Зоэ? — резко нависнув над девушкой, Эрвин сразу же взглянул ей в глаза, на что та ответила взглядом, без доли страха, лишь надежда и легкий оттенок смущения прояснялся в свело карих глазах. — Отвечай. — Нисколько, мистер Смит, — четко ответила Ханджи, опускаясь полностью телом на кровать и позволяя Эрвину рассмотреть ее с немного другого ракурса. Так она смотрелась еще красивее, волосы разметались по темно-зеленому покрывалу, создавая немного странное сочетание цветов. Розоватые, так явно отличающиеся от кожи губы были приоткрыты, Ханджи немного тяжко дышала, отчего ее грудь вздымалась раз за разом. Щеки были покрыты слабоватым румянцем. «Смущается, но не боится» пронеслось в голове мужчины. Он нахмурился, разом отстраняясь от девчонки, но лишь для того чтобы поставить злополучную коробку ближе. В руках он повертел наручниками, и Зоэ не выдержала: — Почему вы используете подобные вещи со мной? Зачем…весь это маскарад, эти странные атрибуты? — Ханджи не боялась смотреть в глаза и на этот раз она поступила так же, проникая в их голубизну. — Вы…извращенец? В ответ Эрвина вновь потянуло на смех, басистый, но тихий. Зоэ замерла, наблюдая за каждой клеточкой его лица, немного небритого, неухоженного, но вполне себе симпатичного. Его было бы легко представить как учителя, успешного бизнесмена или актера кино. Кого угодно, он подходил под всевозможные профессии и виды деятельности в обществе. Ну и кто бы мог подумать, что такая личность станет управлять армией? — Нет, я просто жуткий садист, — ухмыльнулся Смит и прижав хрупкую по сравнению с ним, девушку в матрас, с удивительной скоростью и ловкостью зацепил на тонких запястьях железные оковы, прицепив вторую их, наручников, сторону к железной литой спинке кровати, отчего Ханджи опасливо раскрыла глаза и с немым вопросом вкупе с неподдельным страхом – даже если бы она хотела скрыть эту эмоцию, вряд ли что-то из этого получилось, – взглянула сначала на руки, попытавшись ими пошевелить, а затем на Эрвина. Рот ее приоткрылся, она хотела у него спросить, а возможно и попросить что-то, но разве станет ли мужчина, который уже все решил, да еще и связал ее, слушать ее. Не дав и звука произнести, Смит поднял девушку за голову, наклоняясь и соприкасаясь с ее губами своими, впуская пальцы в волосы, чуть сжимая их. Неопытной в подобного рода вещах, как поцелуй, Ханджи ничего не оставалось, как принимать ярую инициативу со стороны блондина. Закрыв глаза, она начала было опускаться вниз, руками она не могла сделать себе опору, но тут же руки, которые до этого момента находились в пышных локонах, обвились вокруг талии, соприкасаясь с латексом и вырывая из девушки недовольное фырчанье. Отстранившись, Смит медленно опустил девушку, оглаживая ее талию, спускаясь ниже, к бедрам, сохраняя игру в «гляделки» с его рабыней. Зоэ нисколько не сопротивлялась, лишь перехватывая взгляд и приоткрывая рот, наверняка из-за смущения забывая, как дышать. Да, это были мысли мужчины, который неторопливо ласкал нежную кожу девчонки, после чего наклонился к шее, языком проводя влажную дорожку до плеча и ухмыляясь, когда шатенка в ответ заворочалась, но не смея отказать, замерла. Чувствуя учащенное дыхание и быстрое биение сердца Зоэ, Смит улыбнулся шире и немного прикусил плечо девчонки, вырывав из той рваный вздох. Ханджи дрожала, то ли от страха, то ли от смущения. Щеки горели розоватым румянцем, что не могло не привлечь внимание блондина. — Вы все, Француженки, такие нежные и трепетные с мужчинами? — выдохнул куда-то в шею Эрвин, сжимая талию Зоэ. Щеки покраснели сильнее. Откровенная близость сводила с ума его и дико смущала ее. Разнообразные мысли бурным потоком накрывали обоих, заставляя забыть то, что происходило за пределами штаба. Лишь комната, наполненная тишиной и тяжелым дыханием. И лишь его голубые манящие глаза, смотрящие в ее, теплые, как свежезаваренный кофе с карамелью. Не ответив на как потом поняла девушка, риторический вопрос, она откинула голову, жмурясь и поджимая ноги. Но подаваться навстречу широким ладоням Ханджи пока не собиралась. Ее дух не был настолько раскрепощен, чтобы мгновенно откликаться на его прикосновения со стонами и дрожью по всему телу. Мимолетная дрожь по телу – и вот пальцы скользят по нежной шее, мимолетом соскальзывая на живот и поднимаясь выше к груди. Эрвин мучал девчонку, не брал властвование на себя, не вжимал ее в кровать и не срывал с нее довольно поднадоевший, но так прекрасно выглядящий латекс. Нет, он делал все медленно, дабы Зоэ сама все попросила. А потом…Это будет потом. Шатенка выдохнула вновь, но в этот раз с нотками, похожими на писк или стон. Это уж точно ей понравилось, мужчина знал. Поэтому повторив действие, он вырвал из Зоэ тихий, но улавливаемый острым слухом стон. Дернув было ручками, чтобы отстранить ладони Смита от своего тела, Ханджи лишь зашипела от небольшой боли. Наручники довольно сильно натирали кожу, заставляя чувствовать некий дискомфорт в районе кистей руки. В ответ на эти действия мужчины коснулся самыми кончиками пальцев груди Зоэ, несильно нажимая на ощутимые поl материей соски, заставляя шатенку протяжно застонать, зажмуриться и дернуться на кровати. — Эрвиииин…Я не хочу…Не надо…Пожалуйста, — старательно пытаясь уйти от как думала девушка, неприятных, но настолько возбуждающих прикосновений. Впрочем, Смиту и так было все равно на просьбы и мольбы. Зафиксировав всю нижнюю половину тела шатенки коленями, он продолжил ласку, слушая нарастающие, уже становящиеся более четкими стоны Зоэ. Та, поняла, что сделала колоссальную ошибку, попросив мужчину остановиться. Почему не замолчала, когда надо? Глупая. Это ещё больше раскрепостило командира. Немного потянув собачку одной из молнии вниз, Смит с неким излюбленным и свойственным только ему в роте детским любопытством, наблюдал за тем как оголяется грудь девушки. Не огромная, но и не плоская, соответствующая всем стандартам идеальной дамы. Темные ореолы сосков выглядели немного затвердевшими, что вызвало еще одну улыбку на лице Эрвина. Какая прелесть. Достаточно ли она раскрепостилась чтобы начать все действо? Он надеялся, что да, ведь времени терпеть и просто наблюдать за молодым тело было бы слишком мучительно. Стянув атласный темный галстук с шеи, Смит не чувствуя никакого сопротивления, обвязал ткань поверх глаз шатенки, тем самым ограничивая ее возможности. Ханджи, сначала не сообразившая что с ней делают, начала было сопротивляться, но будучи закованной в довольно крепкую сталь, она не могла и на сантиметр сдвинуть повесу с глаз, после чего покорно замерла, ожидая с железным терпением дальнейших действий. Этого блондин и ждал. Такая неприступная, грешно даже причинять такому девственно-чистому цветку боль. Но Эрвин грешен, грешен давно. И эта покорность лишь заставляет его желать согрешить вместе. По обнаженной коже прошелся кожаный наконечник стека, вызывая дрожь по всему телу у девушки. Скорее, от неожиданности, нежели от страха. Плавно двигаясь сначала от локтя к плечу, он опустился к смуглой груди, очерчивая сосок. Боже, это сводило Зоэ с ума. Смит будто узнал ее слабое место и старался касаться его как можно чаще. Внезапный удар, и весь воздух в легких будто исчез. Неожиданно, больно, но так мучительно приятно. Послышался стон девушки, после чего смешок со стороны Эрвина. — Какая чувствительная…Ты прекрасна, — и вновь удар, на этот раз по другой груди. Черт, она даже привыкнуть не успеет к этой пытке. Сколько он собирается так ее мучить? «Пока не станешь умолять…» Так же мысленно ответил ей Смит, не отрывая сердечник плети от тела, спускаясь вниз, чуть сильнее надавливая на живот, после чего прошлась по внутренней стороне бедра, там, где шатенку никто и никогда не трогал. Сквозь ткань она жмурилась, стискивала зубы, стараясь вновь не издать по ее мнению пошлый стон. Он не должен видеть, что ей это хоть на йоту нравится. Не должен…Но предательский стон все же вновь вырывается из нее, стоило мужчине вновь ударить по оголенному бедру атрибутом. Сам Эрвин не касался девушки, он стоял за пределами кровати, пожирая шатенку взглядом. Его терпение кончалось, а так хотелось бы продолжить эту ласку. Боже, он ведь не сдержится. Оставалось не так много времени. Возбуждение маленькими шажками давало о себе знать. Хоть бил он Зоэ и несильно, но на теле ее виднелись алые пятна, оставшиеся после звонких ударов. Ханджи же боялась лишний раз пошевелиться, поняв, что все происходящее – уже точно не сон и даже не глупая шутка мужчины. Он пойдет до последнего, примет какие-нибудь еще более извращенные приемы против нее, и тогда она точно не сдержится…Этого она, впрочем, и боялась. Продолжив свою сладостную пытку, Эрвин решил задействовать и свое тело, тем самым еще больше возбудив маленькую рабыню. Полностью сняв верхнюю часть костюма, он оглядел Ханджи вновь, после чего провел рукой, по животу, надавливая, очерчивая кончиками красноватые раны. Зоэ не шевелилась, даже, казалось, не дышала. Зубы ее были стиснуты до предела, а нервы словно оголенные провода сильнейшим разрядом отдавались дрожью по всему телу. И это только от каких-то прикосновений! Раньше бы Зоэ никогда не поверила в то, что можно настолько сильно прочувствовать прикосновения партнера, что подобные ласки могут возбудить, правда. Только вот она поздно это поняла. Сам Смит также понимал неопытность девчонки, поэтому старался все делать как можно мягче. Ей даже повезло, ведь не с каждыми любовницами он вытворял подобное. В сексе он имел дурную привычку подчинять, а тех, кто посмел ослушаться его «приказов», наказывал. Наказывал самыми изощренными способами. Мало кто мог принять подобного любовника. Но женщины шли к нему. Немки – за страстной ночью, а француженки – за милостью и «мольбой» отпустить их. Все же не все жители этой страны такие прелестные. — Belle*, — Ханджи вздрогнула. Его акцент. Немецкий, немного твердый, вкупе с французским акцент произвел на ее тело очень сильный эффект. Тем более, зная значение этого слова. Зоэ рвано выдохнула, поджимая ноги. —Obéis-moi, Hanji*, — где-то совсем близко послышался шепот мужчины, который ладонью несильно сжал тонкую шею шатенки, вдавливая ее беспомощное тело в кровать. Зоэ затрепыхалась словно зверек, попавший в капкан, который с каждой секундой обрекает его на смерть. Нелепое сравнение. Эрвин не думал по большей части о сравнениях. Зачем? Можно ведь наслаждаться вот и все. Стерев испарины со лба, блондин резко отпустил девушку, вслушиваясь в ее кашель и тяжелое дыхание. И тут в Эрвине проснулся зверь, чудовище, которое не способен укротить никто. Властный и бесчувственный человек, терпение которого уже давно иссякло. «Ханджи Зоэ, ты сильно пожалеешь, что совершила столь глупый поступок…» Отцепив небрежными и болезненными для девушки движениями, Смит отцепил наручники от изголовья кровати, но полностью освобождать ее мужчина не собирался. Ткань также осталась на глазах Ханджи. Та не шевелилась, ибо знала, что все это неспроста, что если она сделает что-то не то, то ей не сдобровать. Теперь руки были сведены за спиной, а сама Зэ была самым грубым образом поставлена на колени. Грудь ее выпячивала из латекса, и Смиту до жути хотелось снять, сорвать, порезать эту дрянь на кусочки, дабы увидеть тело юной девы до конца. Послышался лязг ремня и негромкое копошение. Мужчины избавлялся от одежды, обнажая мощное мраморное тело с многочисленными ранами. Наверняка, если бы не повязка, то на глаза Ханджи бросился бы алый шрам на левой части груди, совсем рядом с сердцем. Следом за рубашкой и мундиром в сторону были откинуты и штаны. Шатенка понимала, что спустя некоторое время ей придется столкнуться с первым сексом в ее жизни. Пускай обо всем этом она знала лишь из рассказов мальчишек, подслушанные ею в юношестве и из книжек. Но на практике она была полным нулем, как сказала бы раньше. В ее представлении ее первый раз был с любимым парнем, где-то далеко от всего мира, нежиться в ласках и объятиях. И только после свадьбы. Несмотря на характер, Зоэ всегда чтила законы своей семьи. Что ж, придется не по собственной воле нарушить этот. В первый и последний раз. Резкая хватка у корней волос вывела Ханджи из потока собственных мыслей, заставив содрогнуться в тихом вскрике. Рот ее приоткрылся, вдыхая такой нужный в этот момент воздух. Черт подери, этим она еще больше распалила командира. Будучи полностью обнаженным, он был также и чертовски возбужден. И контролировать свои мысли и действия он вряд ли мог. Потянув голову шатенки на себя, он замер. — Sucre**! — словно приговор для неопытной девушки. В губы уткнулось что-то теплое и влажное. Без труда можно было понять, чего требовалось от Зоэ. Но та лишь замерла, прислушиваясь к тому, как сердце начинает биться все быстрее и быстрее. И это, видимо, почти выводило блондина из себя, — Выполняй или будет хуже, уяснила, Зоэ? Ослушаться такого голоса у Ханджи бы не хватило ни сил, ни желания, ни смелости. Уж слишком раздраженным он был. Головка заскользила по губам, пачкая их, вызывая странный рвотный позыв у девушки. Черт, верните ей прежнего Эрвина, который хоть и мучал ее, но мягко, без подобных просьб. Но разве не она говорила, что готова к любому его желанию? Что примет его правила игры для собственного спасения? Говорила, но…значат ли что-то обычные слова перед суровой реальностью? Когда понимаешь, что пути назад нет и слова уже не вернуть назад. Время не повернется вспять, просто надо принять это все как должное…Принять. Что, впрочем, девушка и сделала, приоткрыв рот и мимолетно облизнув пересохшие губы, осторожно касаясь язычком набухшей головки, осторожно, неопытно и медленно, слыша тихое утробное рычание блондина. Значит, пока все правильно. Первый опыт для нее, Эрвин это прекрасно понимал. Поэтому сейчас наверняка позволял ей делать все самой, не спеша. Ведь это у него было в мыслях, да? Решив, что первый шаг уже проделан, Ханджи губами захватила четверть члена, привыкая к запаху и вкусовым ощущениям, немного понимая, что это все не так уж противно, как казалось на первый взгляд. Не сдержавшись, Смит взворошил волосы шатенки, немного давя. Черт, не так же быстро. Не выстояв такого напора, Зоэ пришлось подчиниться и вобрать в себя чуть ли не половину органа Эрвина, жмурясь от тесноты. «Это же насколько он огромен? И он собирается его…в меня совать?». Лишние мысли отвлекли девушку от того момента, когда Смит не задумываясь двинул бедрами, и девушка вздрогнула и еле сдерживая кашель, попыталась отстраниться, но куда там…Эрвин не желал останавливаться. Он небольшой хваткой удерживал голову шатенки, чтобы та даже не смела двинуть головой назад. С трудом сдерживая слезы, Ханджи попыталась ослабить горло, чтобы не чувствовать болезненную тесноту и не терять настолько ценный в этот момент кислород и тут же сжала основание члена Смита, вырывая из него рваный выдох. — Отлично, продолжай в том же духе, — послышался настолько хриплый и прекрасный в тот момент голос блондина, который наконец смог ослабить хватку и дать Ханджи спокойно выдохнуть и чуть отстраниться, при этом пуская в ход язык, проводя им вдоль ощутимых вен. И вновь стон. На этот раз более сдержанный чем ранее. Девушке понравился этот стон. Ощутимый детский интерес по типу «слабо?» накатывал с головой. С одной стороны, ей очень хотелось укусить уж слишком большой орган немца, но с другой она до боли желала услышать этот стон вновь, знать, что мужчине это нравится. Кажется, она потихоньку сходит с ума. Усмехнувшись собственным мыслям, шатенка резко двинула головой вперед, уже ощущая не тесноту, а лишь то, как свободно проходит достоинство Эрвина, скользит по губам, зубам и языку, даря обоим странные, но такие приятные ощущения. Руки немного болели от наручников, поэтому Зоэ пришлось их немного поднять, дабы хоть как-то уменьшить неприятные ощущения. Звон железа немного привел в чувство мужчину, и Эрвин сразу же отцепил железные браслеты с запястий. Так намного лучше. Вцепившись пальцами в кожу бедер Эрвина, Зоэ приступила к более активным действиям, обхватывая губами почти весь стояк и изредка обводя язычком розоватую головку и тут же опускаясь к основанию, царапая нежную кожу зубками. Смит же еле сдерживался, чтобы вновь не вцепиться в волосы девушки и ускорить ритм до максимума. Ох, как он хотел этого. А еще больше он хотел наконец повалить эту девчонку кверху задницей и отыметь, жестко и грубо, как и любил. Вот только факт, что от его мыслей и действий Ханджи так и останется девственницей, отрезвлял его мозг, все еще позволяя разуму руководить всей ситуацией. Смит метался между сладостной негой и реальностью. И лишь тогда блондин смог прийти в себя, когда совсем лишенная воздуха шатенка отстранилась, тяжело дыша, запрокинув голову вверх, демонстрируя во всей красе малиновые и блестящие от слюны и спермы губы мужчине. А Эрвину нужно больше. Он накален до предела. Уже слышны хриплые постанывания, тело вздрагивает, учащается дыхание, ещё миг - и вулкан избавится от лавы, но Ханджи тоже не так проста. Не видя ничего перед собой, но при этом умудряясь слабо улыбнуться, она губами вновь захватывает кожицу головки, причмокивая и втягивая ее, на секунду замирая, не выпуская изо рта члена, но только на секунду, а после этого наплыв страсти возникает с удвоенной силой, перерастает в подобие интереса с возбуждением. Да, Зоэ даже это уже не отрицает. Мазохистка она или нет, ее не волновало. Всей полостью рта она насадилась на член, максимально всасываясь в него, так, словно бы она находилась в пустыне и, умирая от жажды, пыталась высосать последнюю каплю сока из Бог весть откуда взявшейся виноградины. И пусть ее движения и касания выглядели неумелыми, но Эрвина до дрожи по телу радовало, что теперь девчонка подчиняется ему. Это было словно нападение. Ханджи атаковала, замирала на мгновение – и тут же вновь продолжала налет, попросту возбуждая Смита до предела. Все. Надо с этим кончать. Отдернув за волосы шатенку, Эрвин уставился на темную ткань, рассуждая, снять ли ненужную тряпку и составить единый зрительный пленительный контакт или…А, к черту! И вновь этот серьёзный взгляд карих глаз, покрытых пеленой возбуждения. Теперь она смотрела на него не так, как раньше. Сейчас Зоэ в воображении блондина являлась хитрой лисицей, страстно желающей самый вкусный кусочек, а не загнанным в угол котенком, стремящимся покинуть «ловушку» как можно скорее. — Скажи, что ты моя. Что ты meine***, и ничья больше! — прохрипел блондин, одним движением опрокидывая Ханджи на кровать, приковывая уже давно въевшимся в сознание обоих наручниками к спинке. На этот раз все было по-другому. Взгляд, поза, движение тела. Грудь вздымалась чаще обычного, а на щеках все так же красовался розоватый румянец. А она все также смущается его взгляда, хоть и старается пристально смотреть прямо тому в глаза, но тут же сдается, смотря в потолок, но тут же беря «реванш». Глупая. — Vôtre****, — громко и даже чересчур твердо отчеканила шатенка, выгибая спину, словно дикая кошка и ластясь к Смиту как к хозяину. Хотя, чего уж ей таить, он ее хозяин. Здесь, сейчас. Оттянув молнию до конца, чуть ли не вырывая бедную собачку к чертям собачьим и тут же освобождая столь нежное, трепетное и чистое, но от этого не менее прекрасное тело из латексных тряпок, постепенно откидывая их куда-то за пределы видения Зоэ впредь до того момента, пока шатенка не была полностью обнажена и со смущением закусывала губу, чтобы не раскраснеться сильнее. Это почти финал, лишь завершающая часть всего этого представления. Самая серьезная и волнительная часть. Она – главная героиня, как, впрочем, и он. Надо сыграть так, чтобы оба помнили этот день. — Prends-moi, Erwin Smith. Prenez l'ici et maintenant***** . Потому что выбора у меня нет, ведь так?       Вот и последняя капля. Притянув хрупкое тельце к своему, напротив, мощному, словно выбитому из камня, Эрвин властно поцеловал девчонку, подавляя ее, делая себя главенствующим в этом «спектакле двух артистов». А Зоэ и не собиралась как-то протестовать. Под таким напором даже самый стойкий может стать пешкой, марионеткой в руках опытного кукловода. Кем и являлась Ханджи на данный момент. Ногами она обвила пояс Смита, прижимая его к себе, но кажется, мужчина был совсем другого мнения. Одно движение – и Зоэ уткнута лицом в мягкие подушки, в то время как ее обнаженная пятая точка был вызывающе приподнята прямо перед лицом Эрвина. Чуть покрасневшие от недавней порки ягодицы были покрыты мелкими поцелуями-укусами, после чего блондин, даже не замешкавшись, лизнув внутреннюю часть бедра Зоэ, тут же припал к светло-розовому клитору, выполняя посасывающие движения языком. Ханджи содрогнулась в всхлипах и стонах. Тело стало в тысячу…нет, миллион раз сильнее реагировать на подобные ласки. Но и они длились, увы, недолго, и Эрвин уже наклоняясь к возбужденной почти до предела Ханджи, оставляя на ее спине мелкие засосы, уже коснулся пальцами разгоряченной плоти, несильно входя на одну и иногда на две фаланги обеих пальцев. Зоэ сжималась, то ли от страха, пусть и не такого сильного, каким он был в начале их «взаимоотношений», то ли от совершенно новых ощущений, непривычки. А может, все вместе. Эрвину было наплевать. Он сдерживал свои садистские наклонности только ради нее, какой-то странной, незнакомой ему француженки. Она ведь такая же, как и все…или все же нет. Смит долго не сможет врать себе. Испытывать чувство собственности ему было не в первой, но тогда дело шло лишь о материальных ценностях. Стокгольмский синдром? Нет, там все иначе. Ведь там жертва симпатизирует агрессору, но…он наблюдал лишь похоть в глазах девчонки, что сейчас так рьяно и поистине извращенно двигала бедрами навстречу пальцам, стремясь получить больше. В отместку за подобное, Смит несильно шлепнул ту по смуглой ягодице, вырывая из шатенки еще один рваный вздох. К двум пальцам добавился еще один, но как бы Ханджи не просила двигаться быстрее, он не слушал ни ее тихих мольб, ни стонов и всхлипов. Ей так будет еще больнее. Он редко встречал подобных особ у себя в штабе. Но, несмотря на этот факт, Эрвин знал, что нужно делать при таких случаях. Но он был слишком возбужден чтобы здраво осмыслить ситуацию полностью. Прогнув спину шатенки, Смит аккуратно и медленно начал входить, но только лишь для того, чтобы Зоэ расслабилась. Когда же той все же это удалось – через сжатые зубы, всхлипы и тихие пищания, - Эрвин резко сменил свою тактику, входя резко и на всю длину, уже мало волнуясь о самочувствии «заложницы». Ханджи болезненно крикнула, громко, протяжно. Казалось, крик этот застрял где-то глубоко в подсознании Смита и потом он наверняка будет жалеть о содеянном. Но не сейчас, когда мозг был настолько затуманен возбуждением, что Эрвин вряд ли слышал, как от боли содрогается в рыданиях девчонка, как сжимает в маленьких кулачках простынь и как после этого протяжно закричит вновь, когда он войдет достаточно глубоко. Наверняка, Эрвин не заметил бы и крови на бежевом постельном белье. Оттянув уже полюбившиеся ему темные волосы Зоэ, мужчина начал грубо двигаться, понимая, что вскоре дискомфорт и боль понемногу оставят девушку, и она вскоре издаст стон удовольствия. Но Ханджи просто безмолвно лежала, иногда скуля или всхлипывая от нового потока слез. Ей было очень больно. С каждым толчком тело пронизывало сотнями иголок, что не давало Зоэ даже лишний раз шевельнуться. И сколько так будет продолжаться? Она ведь ожидала чего-то иного? Ведь…многие говорили, что это совсем не больно. Так почему именно она сейчас страдает? Теперь Ханджи желала лишь одного – поскорее это все закончить. Все вернулось на круги своя. Она вновь ненавидит Эрвина Смита, вновь хочет уйти как можно дальше, дальше от этого места, забыть то, что здесь происходило и не вспоминать до конца своих дней. Их ничего не будет связывать, никогда. Они друг другу никто. Он просто ее имеет прямо сейчас, вот и все. Напрасно. Сколько бы она не пыталась это внушить в свою головку, ничего не выходило. Словно в тот момент к ней в мозг залез тараканчик, который теперь руководил ее чувствами, эмоциями и их контролем. Любила ли она его? Чушь! Не верила она в любовь с первого взгляда. Но сколько этих взглядов было всего? Не один и не два. Даже не десяток. Это не ее решение… Из раздумий Зоэ вывела грубая рука, скользящая по влажному от пота животу и груди. Повернув голову, шатенка вновь столкнулась с холодным властным взглядом. Он тут главный, кукловод. А она кукла. От его движения зависит и ее дальнейшее будущее. Когда же это движение было совершено, она выжидает следующее. И так по кругу. Замкнутый, бесконечный круг. Как уныло. Сжав сосок, Эрвин задвигался быстрее, на этот раз заставляя шатенку глухо простонать, при этом держа за талию. Покрасневшее от слез лицо совсем не шло девчонке, но Смит как мужчина холодный и бесчувственный, не знал, как можно утешить полную свою противоположность. Особенно в столь пикантный момент. — Bouger vite, Erwin! ****** — блондин вздрогнул, не ожидая услышать и слова из француженки. Ее счастье, что тот прекрасно понимал ее родной язык. А то все могло бы быть иначе. — Моя! Моя! — буквально вдавив хрупкую Зоэ в кровать, Смит словно бешеный наращивал ритм с бешеной скоростью, рыча от переизбытка эмоций, которые до этого, он явно хранил глубоко в себе и вцепляясь в бедра девчонки. В комнате вдруг стало душно. Ханджи старалась оторваться от столь мягкой постели, придавленная рукой мужчины и глубоко вздохнуть. Выходило не очень. Она захлебывалась в новом потоке стонов, пока не обессилила в конец и просто не рухнула обратно, только лишь уперевшись локтями в матрас, чтобы держать тяжелую голову на весу. Стоны, они были повсюду. Кажется, весь штабы мог их слышать, но ни Смита, ни Зоэ это не волновало. Несколько минут – и стоны сменяются что чем: он утробно рычит, теряя опору и попросту наваливаясь на шатенку. Та в свою очередь просто обмякла. Сил пошевелиться совсем не было. А ведь хотела уйти. Ханджи усмехнулась, откидывая голову вбок, утыкаясь куда-то в плечо командору, не замечая наготы или душного воздуха. Она хотела уснуть…Просто уснуть.       Утром Зоэ покинула штаб. В своей одежде и с «знаком» на шее. Алый засос ничем нельзя было скрыть, с одной стороны. А с другой именно он помог ей перебраться через границу. Внутри не было ни единой дельной мысли. Шатенку атаковывали воспоминания о родном доме и родителях, то мысли вдруг возвращали ее к нему, но в такие моменты Ханджи лишь вздыхала, сосредотачиваясь на внешнем мире. Ведь он такой хрупкий…После всего этого она смогла отыскать себе жилище и даже устроиться на работу. Все шло почти что своим чередом, если бы не постоянные мысли. «Эрвин…Эрвин…Эрвин…». До жути бесило, раздражало и злило. Ей хотелось выкинуть из головы это лицо, эти голубые небесные глаза, эти шрамы, руки, тело…Она кусала по ночами подушки, дрожа от воспоминаниях той ночи. А потом она узнает, что войны нет. «Командир отряда Эрвин Смит подписал мирный договор, обещая денежную и моральную поддержку стране…». Дальше все как в тумане. Ханджи смотрела в экран монитора затаив дыхание. Так далеко от нее. Но он ведь найдет ее. Найдет и оставит еще одну метку. А она не будет протестовать. Ведь выбора у нее нет, не так ли? *- Красавица. **- Соси. ***- Моя. ****- Ваша. *****- Возьмите меня, Эрвин Смит. Возьмите здесь и сейчас. ******- Двигайся быстрее, Эрвин!