***
Уже где-то в два часа ночи, после того, как Бэкхен сунул свой недавно протестированный ноутбук под кровать, он выполз на балкон, где уселся на мягкий, но еще немного мокрый балконный коврик, и самозабвенно закурил. Из комнаты раздавалась услышанная недавно BAE BAE, так гармонично сливающаяся со спокойным счастьем и усталостью. Бэкхен положил голову на согнутое колено и шевелил губами, беззвучно подпевая словам песне. Его рука водила сигаретой по краю пепельницы, стряхивая лишний пепел, и все было таким правильным, будто бы Бэкхен всегда жил вот так. Впервые за долгое время ему было хорошо. Не было никаких тревог, страхов. Не нужно было никуда бежать, что-то делать. Было время для себя, было время перевести дух. Бэкхен обожал такие моменты. Он называл их философскими пятиминутками. Время, достаточное, чтобы выкурить одну сигарету и подумать о том, что происходит в его жизни. Одному. Наедине с самим собой. И неизвестно, как долго бы могло продолжаться это ленивое безмолвие, если бы вместе с миганием настенной лампы, музыка внезапно не оборвалась, и в тишине комнаты не послышался звук, ускоряющий сердечный ритм. Этот звук нельзя было описать, потому что он не походил ни на один из тех, что когда-либо слышал Бэкхен. Не то неразборчивый шепот, не то шум, с которым в касетнике крутится пленка, на которой закончились песни. Этот шум фонил, как фонят радиоволны, разбиваясь о частоты, и звенел, как ультразвуковой сигнал, похожий на мышиный писк, который издает телевизор, когда его включаешь. Это был один из тех звуков, которые внушают беспочвенную тревогу, сжимающую твое сердце так, что даже вдохнуть трудно. Бэкхен испуганно замер, вслушиваясь в этот звук, который перекрывало громкое сердцебиение в ушах, отдающееся вибрацией в грудной клетке. Вот-вот и оно выскочит. Сигарета, истлевшая до фильтра, выскользнула из нервно расслабленной руки и удачно упала прямо в пепельницу. Бэкхен не знал, что ему делать, не знал, как ему на это реагировать. Он даже не мог подумать. Мысли будто наталкивались на непреодолимую преграду, дальше которой просто не шли. Связные фразы обрывались на середине, будто часть их падала в пропасть. Пальцы рук холодели, переставая ощущать воздушную подушку проходящего по ним ветра. Полотно света от мигающей настенной лампы подрагивало, сопровождаясь электрическим дребезжанием. В одночасье Бён Бэкхен осознал, что пустота в его голове заполняется животным страхом. Он абсолютно точно понимал, точнее, хотел верить, что происходящему есть веские причины, но в данный момент, он просто не мог придумать ни одной. На мгновение лампа погасла, а потом снова включилась, разливая яркий свет по стене, тумбочке и кровати. Колонки, подключенные к телефону, замолчали, а потом снова заиграла музыка, ровно с того места, на котором оборвалась. Все это длилось не больше минуты, но когда закончилось, Бэкхен не почувствовал облегчения. Сейчас он явственно вспомнил все истории о призраках, которые ему доводилось слышать когда-либо, и он прекрасно знал, что это не предвещает ничего хорошего. Сердце все еще билось как бешенное. Бэкхен чувствовал каждый его удар. Ребра словно ходили ходуном. Непослушные пальцы ухватились за перила балкона, поднимая вверх испуганное тело. На дрожащих ослабевших ногах, Бэкхен двинулся в комнату, и осторожно опустился на кровать, ощущая бессилие. Его руки и ноги сводило судорогой. Голос Тэяна, звучащий из колонок, вдруг вызвал у Бэкхена раздражение, поэтому молодой человек порывисто схватил телефон, чуть не уронив его на пол, и выключил музыку. Комната погрузилась в тишину и от этого тревога накатила с новой силой. На секунду Бэкхену показалось, что у него за спиной кто-то есть. Этот кто-то сверлит его спину внимательным взглядом, замерев в пространстве, словно бы готовясь к броску. Именно это чувство заставило Бэкхена быстро включить следующую песню в плейлисте, небрежно бросить телефон на тумбочку и залезть на кровать с ногами, подтягивая к себе подушку, в которую он уткнулся лицом. Сейчас он мог видеть всю свою комнату и быть уверенным, что никого здесь нет, и никто не сверлит его спину внимательным взглядом. — Что с тобой происходит, Бён Бэкхен, — заскулил молодой человек в подушку, — ты боишься своего же воображения. И когда он произнес это вслух, стало легче. Он просто вспомнил слова Сехуна. Этот страх только в его голове. Пока в комнате нет никого, в страхе нет причин. Нельзя бояться того, чего нет, потому что это бессмысленно. Бэкхен осознавал, что это глупо, он просто ничего не мог поделать со своим страхом. Он не мог это контролировать, потому что даже не понимал, как это работает. Просто в его голове что-то отключалось в такие моменты. Чего он боялся? Того, что чисто гипотетически может с ним произойти? Размышляя об этом, Бэкхен стал успокаиваться. Теперь произошедшее не казалось ему таким страшным, как несколько минут назад. Воспоминания и чувства от этого события немного притупились, голос здравого смысла стал различимым, и он говорил, что этому есть разумное объяснение. Его просто не могло не быть. Сердце успокоилось. Больше ничего не происходило. От произошедшего остались только воспоминания с размытыми красками чувств и слабость в теле. Бэкхен сполз по кровати, сделал музыку в колонках тише, завернулся в одеяло и погасил свет.***
Бэкхен быстро сбежал по лестнице, останавливаясь за три ступеньки до её конца, и перегнулся через перила, потому что ему казалось, что так его будет лучше слышно на кухне. — Сехун! — сдавленно прокричал он. — Где моя рубашка? Ну, та, красная… клетчатая. — Я выбросил её, — послышалось из кухни. — Что? — взревел Бэкхен и сбежал с последних ступенек лестницы. — Что значит выбросил? — Это значит, что я её выбросил, — спокойно произнес Сехун, появившейся из кухни. Он безразлично смотрел на старшего и вытирал полотенцем недавно помытую чашку. — Ты не можешь так делать! Это ведь мои вещи! С чего ты взял, что можешь решать, что с ними делать? — Ей сто лет, — вздохнул О, — она уже выглядела неприлично, да и на твоем животике уже не застегнется. Бэкхен беззвучно ахнул и положил руки на свой живот, словно бы пытался защитить его от оскорбительных слов О Сехуна. От худого, высокого парня, вроде него, который может есть сколько угодно и не поправиться ни на грамм, слышать подобное было еще оскорбительнее. — Не думай, что имеешь право меня осуждать только потому, что тебе повезло с генетикой! Я, может быть, тоже хочу брать от жизни все! — Я не осуждал, — пожал плечами Сехун и направился обратно на кухню, — это была констатация факта. Даже если бы я её не выбросил, я бы все равно не выпустил тебя на улицу в ней. — Но я любил её… — Ты выглядел в ней так же нелепо, как престарелый пухлый мужчинка, пытающийся закосить под тинэйджера. — Хватит уже меня унижать! Мне всего 26, а ты ведешь себя как моя жена! — заверещал обиженный до глубины души Бэкхен. — Я гораздо лучше, — расплываясь в довольной улыбке, произнес Сехун, облокотившись на барную стойку. — Я купил тебе другую. Иди сюда, можешь облобызать руки своему покровителю. — Фу! Не буду! — А кто мне вчера в любви признавался? Вот такая у тебя любовь, да? Периодическая… — Я люблю тебя, но это не значит, что буду выцеловывать тебе руки или песок, по которому ты ходил… — Можешь ноги… — Ни ноги, ни еще чего! — вскрикнул Бэкхен. — Где моя новая рубашка? — В шкафу у тебя висит, — обиженно бросил Сехун и снова исчез на кухне. Бэкхен демонстративно откинул волосы назад и ушел на второй этаж, громко топая ногами, а младший так и остался прибирать на кухне, пока не услышал душераздирающий крик со второго этажа. Сехун бросил полотенце, которым протирал столешницу, куда-то в район раковины, и со всех ног помчался на второй этаж, где сложив руки на груди и прижавшись лбом к стене, стоял Бэкхен, что-то бормоча себе под нос и болезненно жмурясь. Дверь туалета, рядом с которой он стоял, была распахнута, а свет в туалете перед приходом Сехуна несколько раз мигнул и снова зажегся. — Что случилось? — выдохнул Сехун, оказываясь рядом со старшим. — Там… — тихо проговорил молодой человек, — я не знаю… в ванне… что-то было. — Что? — Я… я не знаю! — огрызнулся молодой человек. — Просто стал мигать свет, я отодвинул шторку и… там… это… — Что «это»? — попытался прояснить Сехун, прикидывая все возможные варианты того, что может там быть. — Не знаю! — взвизгнул Бэкхен и истерично замахал руками. — Человек или что-то на него похожее! О Сехун скептически приподнял бровь, но решил больше ничего не говорить, потому что видел в каком состоянии сейчас находиться Бэкхен. Стоило проявить хоть немного такта. Недолго думая, Сехун прошел в ванную и демонстративно отодвинул шторку, лишь на долю секунды затаив дыхание, потому что боялся, что там действительно может что-то быть. Но там ничего не было. Ванна была пуста. — Видишь? — довольно заключил Сехун. — Здесь никого нет! Бэкхен осторожно заглянул за дверной проем, чтобы убедиться, что ему не врут. И ему не врали. В ванне действительно никого не было. Сехун недовольно скривил губы и почти вышел из ванной, замерев на пороге лишь для того, чтобы отпустить едкое замечание, но в последний момент передумал и двинулся дальше. Бён Бэкхен еще долго боялся заходить в ванную. Ему казалось, что то, что он видел, притаилось где-то и только и ждет момента, чтобы снова появиться. И он ждал, долго ждал, но ванная была пуста. Тогда Бэкхен прошел внутрь и, хотел закрыть за собой дверь, но отдернул руку, так и не коснувшись ручки.***
Бэкхен скучающе стоял на балконе, свесив руку с сигаретой. В другой он держал у уха телефон, из которого доносился звонкий голос. Бён пропускал большую половину из того, что ему вещают, погруженный в свои мысли о всякого рода бытовых вещах. Например, куда больше потерянного отчета, его занимала мысль о том, что нужно уже купить газонокосилку и подстричь внутренний двор, потому что трава растет со страшной силой. Отчет — это не забота Бэкхена, а вот трава во дворе — да. — Чондэ, — вдруг прервал долгую тираду Бён, — почему это вдруг стало твоей головной болью? Я имею в виду, что это не твой косяк, так что не тебе его исправлять… — Да знаю я, — в сердцах бросил молодой человек на том конце провода, — просто я устал от этой жопорукой бабы, сколько можно? Самому проще все сделать… — Уволь её, — вздохнул Бэкхен и перекатился по перилам, прижимаясь к ним спиной. Он запрокинул голову и попытался разглядеть в грязном, как половая тряпка, небе хоть одну звезду. — Уволить? — нервно засмеялся Чондэ. — Ага, — протянул Бён, — ты все равно с ней не спишь, разве нет? — А это тут при чем? — Спишь? — Нет… — Вот видишь, никакой пользы… Уволь её. — Что за политика партии такая? Если я с ней не сплю, значит должен увольнять? — Нет, ты должен её увольнять, потому что ты с ней даже не спишь, а она продолжает косячить. Ты слишком добр к ней. Если она молодой специалист, это еще не значит, что ты должен делать за неё всю работу. — Ты думаешь, что это так просто? Да я загнусь, пока буду искать кого-то на её место. Никто не согласиться… все же такие крутые, себе цену знают. Ничего не умеют, но за копейки работать не хотят. — Тогда начни с ней спать или дрессировать свою девочку, пусть переделывает отчет. — И снова накосячит. — И снова переделает. И так, пока не поймет, что проще будет сразу сделать все как надо, чем переделывать все раз по сто. Хватит пытаться быть понимающим начальником. Ничем хорошим это не заканчивается. В конце концов, на тебе просто начинают ездить, смекаешь? В трубке послышался шорох, потому что в этот момент Чондэ, видимо был занят бумажной работой. Опять сверхурочные, за которые ему не платят. Бэкхен все ждал, когда же ему ответят, но у Чондэ, кажется, что-то случилось, потому что он тихо выругался в трубку и попросил подождать минуту. И пока Бён ждал эту минуту, разглядывая затянутое тучами небо, он вдруг осознал, что темнота стала мерцать. Она накрывала Бэкхена, а потом снова отступала. Молодой человек перевел взгляд на мигающий фонарь, который высовывался из-за угла дома, и по привычке нахмурился. Его начинало это раздражать. Не было ничего плохого в том, что лампы иногда мигают, но когда это происходило постоянно, это действовало на нервы. Как лай овчарок в доме в конце улицы, крики детей утром выходного дня или подъезжающие жаркими летними ночами машины, из которых играла музыка, а от битов вибрировал дом и болели барабанные перепонки. Это была только вторая неделя в новом доме, и Бэкхену не хотелось лишних проблем. Он хотел спокойно жить в свое доме, а не разбираться с тем, что не так с электричеством здесь. Он не хотел, чтобы к долгому пути до остановки, закрывающемуся в девять ближайшему магазину и раздражающим соседям добавилось еще и это. Со всем остальным он бы действительно справился, но мигающий свет это слишком. Бэкхен смерил полным ненависти взглядом фонарь, закусил фильтр сигареты зубами и показал мигающей лампе средний палец. Усмехнувшись самому себе, молодой человек сделал последнюю затяжку и подошел к плетенному столику, чтобы в пепельнице на нем затушить сигарету. И в этот момент двор на несколько секунд окутала темнота. Бэкхен, все еще удерживая телефон у уха, непонимающе вскинул голову, продолжая вдавливать сигарету в пепельницу, но уже с меньшим усердием. Он вдруг осознал, что не только фонарь у его дома, но и те, что были рядом, погасли. Молодой человек бросил взгляд в комнату, чтобы проверить, погас ли свет во всем районе, но в его комнате все еще горела настенная лампа. Бэкхен устало потер глаза, отмечая про себя, что нужно с этим как-то разобраться, и достал из лежащей на столе пачки новую сигарету. Зажигалка сдавлено щелкнула и полыхнула огнем, опаляя сигарету. Бён втянул едкий дым и почувствовал, что сердце его внезапно ускорилось. Тревога прокатилась холодной волной по спине. Бэкхен явственно ощутил на себе чей-то цепкий взгляд, струящийся по нему в этой темноте, и тут же с металлическим визгом захлопнул газовую зажигалку, купленную в аэропорту в Китае. Пелена дыма стекала по губам, растворяясь в плотном душном воздухе. Уличные фонари снова зажглись, горя непрерывным светом лишь несколько мгновений, которых было достаточно, чтобы Бэкхен заметил, что в переулке кто-то стоит и смотрит прямо на него. А потом с электрическим дребезжанием лампы снова замигали, мешая опешившему Бэкхену разглядеть того, кто стоит прямо рядом с его домом. Бён был неподвижен. Он не боялся, но испытывал чувство тревоги, потому что был уверен, хотя и не было поводов, что человек в переулке, смотрит прямо на него. Сквозь мерцающий свет, Бэкхен стал пристально вглядываться в фигуру, которая была, безусловно, женской. Длинные волосы, бесформенная светлая одежда, похожая на платье и, кажется, босые ноги. Ни лица, ни чего-либо еще разглядеть не удавалось, только на запястье виднелась полоска, похожая на браслет. — В общем, знаешь, я ведь хочу быть понимающим начальником, а не тем, которого ненавидят и средний палец в спину показывают, — послышался голос из телефона, — эй, Бэкбэк, ты еще здесь? — Да, — сдавленно выдохнул Бэкхен, неотрывно наблюдая за девушкой, — я слушаю тебя. — Что с твоим голосом? Тебе там что ли кто-то отсасывает? Эй, всего пара минут прошла, ты когда успел? — Ким Чондэ, ты можешь обойтись без своих глупых пошлых подколов? — Просто хотел убедиться, что ты меня слушаешь и полностью погружен в мою проблему, — парировал молодой человек на том конце провода. — Я о том, что это не только моя проблема, она теперь и твоя. Мы с тобой в одной лодке, приятель. Раз уж так вышло, что я твой начальник, то мне, конечно, очень жаль, что повысили меня, а не тебя… шучу, мне не жаль. В общем, не будет поблажек другим, тебе тоже не будет. Иначе мне придется с тобой спать, чтобы хоть как-то оправдать хорошее отношение к тебе, а я с друзьями не сплю. Особенно если они парни. Бэкхен, кажется, пропустил выпады в свою сторону. Точнее, он хотел что-то ответить, он даже начал шевелить губами, но ни звука с них не слетело. Все потому что Бэкхен так явственно чувствовал на себе чужой взгляд, как будто он был осязаем. Это ощущалось как чужие руки, которые проходятся по телу, невесомо касаясь щек, шеи, плеч, переходят на грудь. — Эй, ты слышишь меня? Да чем ты там занят? — Чондэ огорчался, когда на его подколы никак не реагировали. — Бэкхен! — внезапный возглас Сехуна, заставил старшего обернуться. — Что? — испуганный таким внезапным криком поинтересовался Бэкхен у соседа, который почти по пояс высунулся из окна. — Ты задрал курить, ко мне же в комнату тянет! — начал громко возмущаться Сехун. — Обо мне не думаешь, о себе подумай… — Ой, не начинай только! — Если не хочешь, чтобы я пришел и надавал тебе по тыкве, туши сигарету и вали спать! — Докурю и пойду! — Докуривай и иди! — Да, дорогая… Бэкхен многозначительно посмотрел на Сехуна, который напоследок лишь фыркнул и влез обратно в свою комнату, больно ударившись макушкой о раму. Бён лишь злорадно похихикал. — Вот тебе и наказание, — довольно изрек он и с наслаждением затянулся. — Что это было? — с улыбкой в голосе спросил Чондэ. — Жена спать гонит… — Жена? — не понял молодой человек. — А, Сехун? Это он так кричал? — Да, это он, — вздохнул Бэкхен. — Знаешь, когда мы говорим о жене, муже и распределении ролей между вами, тебе не кажется, что жена это ты? — Что? — возмущенно взревел Бэкхен. — С чего это мне быть женой? — Не знаю даже, — пропел Чондэ, — если не обращать внимания на то, что из вас двоих он прям мужик, а ты кисейная барышня с отвратительным характером, то я даже и не знаю, почему бы именно тебе быть женой. — Слушай, я кормилец в семье, а он стирает, убирает и готовит, как гребанная Золушка, так что он жена, а я муж… — А, — понимающе протянул Чондэ, — вот по какому принципу у вас роли распределяются. — Да! — А еще Сехун, кажется, работает, да? — Да. — А в перерывах между основной работой и работой по дому, подтирает тебе сопли и ведет воспитательную работу? — Да, — на автомате согласился Бэкхен, но потом вдруг осознал сказанное: — Что? — Я просто к тому, что он тебе скорее мать, чем жена. — Да иди ты, — с усмешкой бросил Бён и повернулся к столику. Как-то сам собой его взгляд упал на середину улицы, где никого уже не было, а фонари горели ровно, облизывая желтым светом асфальт. — Так что мы решили? — Мы? — Да, мы… — Ну, мы решили, что ты будешь хорошим начальником, если перестанешь брать на себя чужие обязанности, и начнешь уже драть им задницы за косяки. — Хочешь, чтобы они меня ненавидели? Я не хочу быть злодеем. — Тебе не надо быть злодеем, тебе надо быть справедливым начальником. Если они делают что-то не так, бей кнутом, если хорошо справляются, дай им пряник пососать. И поблажки только в качестве поощрения, за особые заслуги или что-то вроде того. Не надо быть мягкотелым, слышишь меня? Эти ублюдки в любом случае будут тебя ненавидеть, потому что начальник ты, а не они. Они будут ненавидеть тебя за то, что они хотят ничего не делать, но вынуждены работать, а ты еще и придираешься, когда они делают свою работу на отвали. В общем, теперь ты начальник, ты должен понимать, что то, что ты делаешь, это не твое желание подгадить, а вынужденная мера. Иначе с ними никак. Так что успокойся и покажи этому сброду кто здесь главный! И если ты продолжишь решать со мной подобные мелочи, я на полном серьезе поставлю под вопрос твою компетентность. — Прости, — пробормотал Чондэ, — я просто не знаю, что мне нужно делать. Я боюсь ошибиться. Думаешь, я справлюсь? — Конечно, — с успокаивающей нежностью в голосе, проговорил Бэкхен. — Если бы ты не мог с этим справиться, тебя бы не повысили. — Спасибо. — Ты иногда бываешь таким паникером, что я просто балдею, — засмеялся Бён. Он перенес вес на одну ногу, чтобы дотянуться до пепельницы и затушить сигарету. Словно невзначай он осмотрел улицу, убедиться, что никого на ней нет, и зашел в комнату, закрывая за собой балконную дверь.***
— Да, я хотел бы, чтобы он приехал, — разгуливая по гостиной говорил Бэкхен. — Что значит включите и выключите? Это свет, понимаете? Он и без меня включается и выключается. Самостоятельно. — Я дома, — послышался голос Сехуна из прихожей. Младший небрежно сбросил ботинки и прошел дальше по коридору, останавливаясь у лестницы, чтобы посмотреть на раздраженного друга. — Я не знаю почему он мигает, — Бэкхен повернулся, чтобы помахать Сехуну, который прислонился плечом к лестнице и с интересом стал слушать телефонный разговор. — Если бы я знал, в чем причина, я бы об этом сказал. Что значит «не нервничайте»? Легко вам говорить, это же не у вас проблемы со светом. Просто пришлите мне электрика, пусть он все здесь осмотрит. Сехун скрестил на груди руки и, поджав губы, чтобы не засмеяться, с умным видом стал кивать, поддакивая каждому слову старшего. Увидев это, Бэкхен показал Сехуну средний палец и отвернулся. — То есть как нет никого свободного? У нас что, во всем районе проблемы со светом? — продолжал Бэкхен, раздражаясь с каждой фразой все сильнее. — В пятницу? Хорошо, в пятницу подойдет. Да. Спасибо. Буду ждать. До свидания. Бён быстро сбросил вызов и, повернувшись к Сехуну, небрежно кинул телефон на диван. — Как дела с газонокосилкой? — Она не поместилась в моих руках, — пожал плечами молодой человек, — в четверг буду на машине, тогда и заберу. — В четверг? — поразился Бэкхен. — Неужели нам наконец-то вернут машину? Неужели мне не придется больше добираться на работу на двух автобусах? Молодой человек устало рухнул на диван, откидывая голову назад и прикрывая глаза. В последнее время из-за погоды он чувствовал себя не очень хорошо. Сказывалось давление или приближение старости, он пока не определился. Между тем, Сехун напротив чувствовал себя полным сил. — Неужели мне опять придется каждое утро выползать из постели, чтобы подвезти тебя до работы? Знаешь, я не стал офисным работником только потому, что не хочу вставать рано утром. О Сехун подошел к дивану сзади и упер руки в спинку, по обе стороны от головы Бэкхена. Старший лишь болезненно нахмурил брови, после чего открыл глаза, встречаясь с пристальным и насмешливым взглядом друга. — Не хочешь — не надо, — буркнул Бэкхен, щелкнул Сехуна по носу и вскочил с дивана, направляясь на кухню. — Не хочу, но надо, — фыркнул Сехун, наморщившись, и потер кончик носа ладонью, — а у тебя что случилось? — Где? — не понял Бэкхен. — Ну, с кем ты там по телефону ругался? — А, это, — Бён упер руки в столешницу, повернул голову, недовольно поджимая губы, и шумно выдохнул, — пытался вызвать электрика. — Зачем? — Затем, что свет мигает. — И давно? — Да с тех пор, как я приехал сюда, — дернул головой Бэкхен и уголки его губ поползли вверх, говоря о степени раздражения. — Серьезно? Никогда не замечал, — пожал плечами Сехун и подошел к барной стойке. — Слушай, а может быть он для тебя светомузыку устраивает. Ты же любишь это? Сехун многозначительно двинул бровями и несколько раз щелкнул выключателем, включая и выключая свет над столом. — О Сехун, — бросил Бэкхен и развернулся, направляясь к лестнице, — ты когда-нибудь перестанешь мне это припоминать? Десять лет уже прошло… — Это всегда будет актуально! — крикнул Сехун и с разбега нырнул в диван, пробороздив носом обивку. Бэкхен уже преодолел две ступеньки, когда свет в гостиной стал снова мигать. И уже сейчас такая мелочь вызывала жгучую волну раздражения в груди. Бён уже не мог не обращать внимания на мигание света. Даже когда свет лампы немного подрагивал, этого было достаточно, чтобы пошатнуть душевное равновесие Бэкхена. Словно кто-то специально действовал ему на нервы. Каждый раз, когда свет начинал мигать, он просто замирал, позабыв о своих делах, и смотрел на лампу, пока она не загоралась ровным светом. — Вот видишь, — от бессилия и раздражения Бэкхен прижался лбом к руке, сжимающей перила, — он опять мигает. Доигрался. Сехун тут же приподнялся на локтях и вынырнул из-за спинки дивана, вскидывая голову вверх на люстру прямо над ним, но ни одна из лампочек почему-то не мигала. Он перевел взгляд на Бэкхена, которого выворачивал немой припадок от происходящего. — Богом клянусь, — сдавленно выдавил он, змеей извиваясь у перил, — если в пятницу это не прекратится, я разнесу этот дом по кирпичикам! И он словно в трансе побрел на второй этаж, даже не смотря в сторону гостиной. — Прекратится что? — словно эхом отдался тихий озадаченный голос Сехуна.***
Бэкхен, выйдя из ванной, на ходу вытирал мокрые волосы полотенцем. Время только приближалось к одиннадцати, а Сехун все еще не вернулся, хотя обещал быть еще в десять. Не то чтобы Бэкхен очень волновался. Для О Сехуна время было понятием относительным. Он никогда не знал точно, когда вернется, поэтому всегда давал среднее значение. Так что, когда он говорил, что будет в десять, это значило, что он может появиться и в восемь, а может и вовсе к полуночи заявиться. Зависит от того, как все пойдет. Именно поэтому Бэкхен лично для себя определял крайнее значение в три часа от назначенного времени, после которого он начинал волноваться и названивать, чтобы узнать, все ли в порядке. Молодой человек уже дошел до своей двери, но услышал женский голос из комнаты Сехуна. Верхний свет в коридоре второго этажа стал подрагивать. Бэкхен замер, прислушиваясь. Сначала он подумал, что ему показалось, но когда он дошел до соседней двери, он снова отчетливо услышал, женский голос, который о чем-то увлеченно рассказывал. Бэкхен не хотел показаться бестактным, ему претила мысль подслушивать, но если Сехун привел девушку, он мог бы и предупредить об этом, чтобы не получилось, что Бэкхен в одних трусах щеголяет по дому, а Сехун не один. — Сехун, ты уже вернулся? — Бэкхен трижды постучал в дверь чужой комнаты. — Сехун? Ответа не последовало. Женский голос по ту сторону двери смолк на какое-то время, а потом Бэкхен услышал крик. Девушка в комнате кричала и что-то говорила. Кажется, даже плакала. Её голос дрожал, перемешиваясь с всхлипами. Бён пытался вслушаться в слова, но никак не мог ничего разобрать. И он все еще не слышал присутствия в комнате Сехуна, словно девушка была там одна. — Сехун? — снова постучал молодой человек. — Я вхожу… Он повернул дверную ручку и толкнул дверь от себя, готовый увидеть все что угодно, но не это. Свет в коридоре перестал мерцать, а комната Сехуна была пуста и полностью погружена в темноту. — Я дома, — послышался голос Сехуна с первого этажа.***
— Здесь тоже все в порядке, — сказал мужчина, закрывая щиток, — я не вижу никаких причин для перебоев. Вы уверены, что дело в этом? — А в чем еще? — задумчиво коснулся шеи Бэкхен. — Может быть, перебой общий? У нас тут фонари мигают. — Тогда бы страдал весь район, но жалоб от ваших соседей не поступало, значит, проблема где-то у вас, но я даже не знаю где, и в чем она заключается. Никаких видимых причин для мигания света нет. — Хотите сказать, что это у меня крыша поехала? Я вам клянусь, этот чертов свет действительно мигает, — устало потер переносицу Бэкхен. — Это так раздражает меня, что кажется, я начну убивать, если он еще хоть раз мигнет… — Эй, тише, — добродушно засмеялся электрик. — Это вам не шутки… не в этом доме. — О чем вы? — удивился Бэкхен. — Слышали историю о мерцающем свете? — А, это когда съехавшая жена сбежала из дурки и замочила своего муженька? Да, мне мой сосед рассказывал… — О, так вы здесь не один живете? — Нет, вместе с другом. Напополам этот дом купили… — Ну и славно, что не один, — одобрительно похлопал мужчина Бэкхена по плечу, — от одиночества мухи дохнут. Приятно иметь рядом с собой человека, которого любишь, который тебя понимает. И не имеет значения, какого он пола, так ведь? — Что? — удивленно переспросил Бён, который лишь на интуитивном уровне понимал, что имеет в виду электрик. Тот расплылся в понимающей улыбке и подмигнул озадаченному Бэкхену. Ситуация была немного неловкой, потому что молодой человек не мог найти в себе сил сказать, что его видимо не так поняли. Если он живет с другим мужчиной, это совсем не значит, что между ними что-то есть. Бэкхен знал, что должен был это уточнить, но в то же время ему показалось, что возможно, это он углядел неправильный смысл. — Так что вы говорили об этом доме? В смысле, к чему вы вдруг вспомнили эту историю? — А, — протянул электрик, — да, об этом. Просто вспомнилось, что женщина, хозяйка дома, в свое время тоже жаловалась, что свет мигает, а потом у неё заехали шарики за ролики и она муженька убила. В общем, вы с этим поосторожнее будьте. Вдруг у вас тоже, — мужчина выразительно округлил глаза и покрутил пальцем у виска. — И что, тогда тоже причин для этого не было? — Да, тогда тоже осматривали дом, но ничего не нашли… говорят, это её муж химичил со светом, но это только слухи, — пожал плечами электрик. — Очень жизнеутверждающе, — скривился Бэкхен. — Просто если у вас при мигании света страдают все электроприборы, то возможно проблема с проводкой, а если мигает только лампа, есть вероятность, что проблемы с вашей головой… — Звучит еще лучше… — Да брось ты, — мужчина снова хлопнул Бэкхена по плечу и больно сжал, неуместно быстро и резко отбрасывая формальности, — такой молодой, а пессимист. Я тебе так скажу, пока мигает свет, это не страшно. А вот если тебе еще и мерещится что-то начинает, то пиши пропало. Тебе ведь еще не мерещится? Бэкхен испуганно замер, хмуря брови. Он нервно закусил губу, не сводя пристального взгляда с мужчины. — Нет, — тихо проговорил он, — еще нет, но когда вы так сказали… — Не забивай себе этим голову, — махнул рукой мужчина, — ты молодой, у тебя вся жизнь впереди, ну что с тобой может случиться? Сколько тебе? 22? — 26, если быть точнее… — 26? Вот это да, я бы никогда не подумал… Если бы я не знал, что ты купил этот дом, подумал бы, что тебе 16. Еще и красавец какой. От девушек, наверно, отбоя нет. Повезло тебе. В 40 как конфетка будешь. Придешь на встречу выпускников школы и все тебе обзавидуются. Бэкхен смущенно улыбнулся и потупил взгляд. Ему нравилось, когда ему откровенно льстили. Да кому бы это не понравилось. — Ну ладно, мое дело сделано. Кстати, у вас крыс случайно нет? — Нет, а что? — Да просто они могли погрызть провода, но если нет, то даже не знаю… — В любом случае, большое спасибо, — улыбнулся Бэкхен, — еще подумаем, что можно с этим сделать. Может быть, как вы и говорите, проблема в проводах. Здесь же, вроде, ремонт недавно делали, вдруг чего задели. — Да, это тоже возможно, — кивнул мужчина, — ну, бывай. Может быть, скоро свидимся. — Да, всего доброго, — с доброжелательной улыбкой проговорил Бэкхен и открыл входную дверь. Мужчина какое-то время ковырялся в своей обуви, после чего, поджав губы, кивнул на прощание и ушел. Бэкхен проводил его взглядом, убеждаясь, что мужчина покинул территорию дома и только после этого закрыл входную дверь. В прихожей он щелкнул выключателем и с недовольством обнаружил, что свет все еще мигает. — В порядке, говорите? — протянул он, и в сердцах щелкнул по выключателю. Бэкхен дошел до лестницы и задумчиво оглядел дом. При дневном свете он не чувствовал ни страха, ни раздражения. В ночное же время, когда его чувства были обострены до предела, он слишком остро реагировал на все происходящее. Кто-то поцеловал Бэкхена в макушку, заставляя испугано отшатнуться. Молодой человек коснулся места, куда его поцеловали, и посмотрел на Сехуна, перевесившегося через перила лестницы, который находился в весьма приподнятом настроении. — Чего такой радостный? — осведомился Бэкхен. — Ничего, — улыбнулся Сехун, -а что, нельзя? — Можно, — пожал плечами Бён. — Он ушел? — Электрик? — Ага… — Ушел. — И что сказал? — Что не имеет понятия, почему мигает свет. И добавил, что возможно, у меня едет крыша, и я скоро всех порежу. — Звучит не очень радужно, — печально изогнул губы Сехун. — Особенно для меня, — вздохнул Бэкхен. — Что если у меня действительно едет крыша? Сехун спустился по лестнице и подошел к старшему, порывисто прижимая его к себе, словно молодой человек был его собственностью, которую кто-то пытается отнять. — Стоит твоя крыша, — проговорил Сехун, — стоит и никуда не едет. Все будет хорошо. — Легко тебе говорить, это ведь не у тебя крыша едет. — Знаешь, — младший наклонил голову, чтобы заглянуть в глаза Бэкхена, — даже если ты сойдешь с ума, я буду тебя навещать. Что бы ни случилось, у тебя все еще буду я, слышишь? — Слышу, слышу… а у тебя когда-нибудь уже будет машина? Ты вчера уехал за ней, а вернулся без неё. Они нам её вообще вернут? — Не знаю, — как-то отстранено проговорил Сехун, — похоже, сильная была авария… — Шутишь, что ли? Да там всего-то бампер немного помяли, а чинят её так, будто раскурочило совсем… Сехун ничего не ответил, лишь поджал губы, словно боясь что-то сказать, но Бэкхен не обратил на это внимания. Он отстраненно чмокнул Сехуна в грудь, куда смог дотянуться, и пошел на второй этаж. — Кстати, — на ступеньках остановился Бэкхен, — этот электрик подумал, что у нас с тобой, ну знаешь… отношения. — Да все так думают, что теперь из-за каждого переживать? — хмыкнул Сехун. — Может нам действительно стоит начать, чтобы они не обманывались. — Что? — Что? Оба непонимающе переглянулись. Бэкхен выразительно дернул бровями, Сехун сделал тоже самое в ответ. Бэкхен нахмурился, и Сехун тоже нахмурился. Молодой человек показал младшему средний палец, а тот изобразил самое глупое выражение на своем лице и высунул язык. — Какой же ты придурок иногда, — засмеялся Бэкхен и продолжил свой путь наверх, осуждающе мотая головой и при этом не в силах перестать улыбаться. — Еще скажи, что не из-за этого со мной общаешься, — прокричал ему вслед Сехун. — Не только из-за этого, — тихо вторил ему Бэкхен, прижимаясь лбом к двери своей комнаты.***
Иногда наши собственные глаза играют с нами злую шутку. Когда мозг не успевает или не может обработать сигналы, он порой подкидывает картины, которых быть просто не должно. Бэкхен всегда считал, что тени и движение в темноте коридора, которые мерещились ему в детстве, были игрой его воображения или просто неудачей мозга, но теперь он не мог быть уверен в этом на сто процентов. Когда он шел к лестнице, свет на втором этаже опять начал мигать. Еще пару дней назад, Бэкхен бы просто злобно выругался и прошел дальше, но теперь, после слов электрика, его сердце ускорялось от малейших колебаний света. Эти слова просто не выходили из головы. Они разъедали Бэкхена изнутри, вселяли в него страх, который грыз его днем и ночью, с каждой прожитой минутой становясь все больше. Вот и сейчас, как только свет замигал, Бэкхен опустил голову и ускорил шаг. Он все еще пытался отчаянно верить в то, что проблема не сидит в его голове. Ему бы очень хотелось знать, что это что-то, к чему он не имеет никакого отношения. Бэкхен уже почти дошел до лестницы, минуя распахнутую дверь кабинета, в котором почему-то горел свет. Краем глаза молодой человек уловил движение, и если бы он не знал, что в кабинете никого нет, он бы подумал, что это Сехун, однако голос младшего раздавался с первого этажа. Нет, Бён Бэкхен не собирался этого делать. Всеми силами он сопротивлялся этому, но ровно на долю секунды, он поднял голову и посмотрел в открытую дверь кабинета, однако вопреки ожиданиям, он никого там не увидел. Вздохнув с облегчением, Бэкхен уже подумал, что опасность миновала, но когда бросил еще один короткий взгляд вверх, то в дверном проеме кто-то стоял. Дверь резко захлопнулась. И свет снова перестал мигать.***
Была где-то середина ночи, когда Бэкхен проснулся. В его комнате все еще горел свет, а на экране ноутбкука сменялись кадры очередной серии. Бён приподнялся, чтобы посмотреть на настенные часы, висящие в углу комнаты. Они показывали без десяти четыре. Бэкхен безвольно рухнул обратно на постель и прикрыл ноющие глаза. Он даже не заметил, как уснул. Он даже не помнил, чтобы закрывал глаза. С закрытыми глазами, молодой человек стал шарить по кровати, наощупь нажимая пробел на ноутбуке, чтобы остановить сериал. Через пару часов ему нужно было вставать на работу, и он был чертовски рад, что проснулся раньше, чем опоздал. С усилием заставив себя подняться, он захлопнул ноутбук и, сунув его под кровать, рухнул на спину и потянулся к тумбочке, на которой лежал его телефон. Поставив будильник на нужное время, он уже хотел погасить свет, но решил, что раз он совершил некоторые телодвижения, он сможет совершить еще несколько и спуститься на кухню, выпить стакан воды. Зевая и сонно потирая глаза, которые никак не мог открыть до конца, он вывалился из комнаты, даже не заметив, что настенная лампа снова начала мигать. В темноте дома Бэкхен позволил себе закрыть глаза и наощупь продираться вперед. Рука привычно легла на перила лестницы, за недолгое пребывание в этом доме, Бэкхен уже достаточно хорошо ориентировался, чтобы пройтись до кухни с закрытыми глазами. На ходу Бэкхен ударил по стене, промахнувшись мимо выключателя, но ему было настолько лень возвращаться на шаг назад и поднимать руку, что он гортанно застонал и двинулся дальше к холодильнику. Несколько раз похлопав пальцами по двери настенного шкафчика, Бэкхен дернул ручку и схватил за донышко стакан, ловко перевернув его в воздухе и опустив на столешницу. Дверь холодильника поддалась не так легко, как дверь шкафчика, пришлось приложить силы, чтобы открыть её. Бэкхен, не рассчитав силы, дернул ручку и больно ударил себя костяшками в грудь, когда дверь холодильника поддалась. Зашипев сквозь зубы, он выудил бутылку воды, но так и не смог открутить ослабевшими руками крышку, поэтому решил воспользоваться открытой упаковкой сока. Он даже не посмотрел, что это был за сок, просто плеснул его себе в стакан и убрал обратно в холодильник. Уперев руку в столешницу, Бэкхен взял стакан и сделал большой глоток, морщась от соленого немного металлического привкуса на кончике языка. — Эу, — выдохнул Бён, — томатный, что ли? Гадость какая… Он поднял стакан вверх, сквозь темноту разглядывая темную густую жидкость в нем, которая при недостатке света выглядела мерзко. Бэкхен облизал губы и поднес стакан к губам, решив сделать еще один глоток, но в этот момент чьи-то руки опустились на его плечи. Кажется, сердце Бён Бэкхена перестало биться. Оно подскочило и застряло где-то в горле, мешая вдохнуть. — Попался, — зловещим шепотом, похожим на скрежет, пропел кто-то прямо над ухом молодого человека, и чужие руки поползли прямо к горлу. Стакан выскользнул из разжатых пальцев, разбиваясь в дребезги об пол. Бэкхен не то взвизгнул, не то пискнул не своим голосом и кинулся вперед, нашаривая на столешнице нож, который Сехун почему-то постоянно забывал убирать в ящик стола, но сейчас, как никогда раньше, Бэкхен был этому рад. Он развернулся, мажа по воздуху острием, в надежде зацепить человека, который был за его спиной, но никого не было. Поэтому он кинулся к выключателю, ступая босыми ногами по осколкам, но даже не замечал этого. Пальцы щелкнули выключатель, и вспыхнувший свет лампы стал мерцать, а электрическое дребезжание перемешивалось с чьим-то отвратительным скрипучим смехом. Бэкхен задыхался от страха. Он боязливо жался к стене, держа у груди согнутую в локте руку с ножом. Бён боялся повернуть голову, он боялся смотреть куда-то кроме кремовой стены, потому что краем глаза улавливал в подрагивающем свете чью-то движущуюся фигуру. Она двигалась прямо к нему. Когда Бэкхен все-таки нашел в себе силы повернуться, он успел увидеть чужие, горящие безумием глаза, находящиеся в опасной близости от него. И свет погас. Душераздирающий крик прокатился по всему дому, нарушая тишину ночи. Во всем доме было темно. Сехун влетел на кухню, привычно щелкая выключателем. Яркий свет разрезал темноту, заставляя зажмуриться. На полу был разбитый стакан с разлитым апельсиновым соком, а Бэкхен стоял спиной, вытянув вперед руку с ножом, словно бы пытаясь от кого-то защититься. Сехун осторожно подошел к старшему со спины и коснулся его плеча. — Бэкхен… Молодой человек вздрогнул и резко обернулся, махнув ножом в сантиметре от Сехуна, и лишь чудом его не задев. Лицо Бэкхена было бледным. Его почти безумные глаза, полные животного страха, смотрели сквозь Сехуна, и старший, кажется, не понимал, что происходит. Он лишь поджимал губы и тихо скулил, выставив перед собой руку с ножом. — Воу-воу-воу! — О испуганно отшатнулся. — Бэкхен, это я. Слышишь меня? Он попытался подойти поближе, но Бён сделал шаг назад и стал беспорядочно размахивать ножом, второй рукой боязливо прикрывая лицо. — Не подходи ко мне! Оставь меня! Перестань! Хватит! — кричал он, почти задыхаясь, и его пропитанный слезами голос срывался, оглушая буквы. — Тише, — Сехун схватил отчаянно сопротивляющегося прикосновениям друга за запястья и отвел обе руки немного назад, чтобы его не поранили, — Бэкхен, тише, это я, Сехун. О Сехун. Слышишь меня? Он смотрел в глаза Бэкхена, но тот все еще не понимал, что происходит. Его остекленевшие глаза, затянутые пеленой слез, не видели ничего перед собой. Осознание достигло Бэкхена медленно, и когда картина мира стала ясной, глаза молодого человека испуганно расширились, и он протяжно проскулил. Слезы текли по щекам, ноги совсем не слушались, поэтому Бэкхен согнулся, словно от боли, с силой пытаясь высвободить свои запястья, но, не сумев, уткнулся лицом в сгиб локтя и зарыдал. Сехун, с непривычным холодным спокойствием наблюдавший за этой картиной, дернул Бэкхена за руки вверх и прижал к себе, обнимая одной рукой, а второй, пальцами проскочил по запястью вниз, чтобы вытащить нож из руки. — Все хорошо, Бэкхен, — шептал Сехун в макушку молодого человека, прижимая его к себе. — Все хорошо. Все позади. Я здесь. Он открыл ящик стола и бросил туда нож, не выпуская захлебывающегося слезами Бэкхена из своих объятий. — Она все еще здесь, Сехун. Она где-то здесь! — Кто? — Я не знаю… женщина! Она хотела меня убить… — Её здесь нет, Бэкхен. Здесь никого больше нет. Только ты и я. — Я видел её. Она была здесь, когда ты пришел. — Я никого не видел… — Я видел! — Бэкхен вскинул голову вверх. — Хочешь сказать, что я вру? Я видел её. Она стояла прямо передо мной. — Тебе могло показаться… — Я не сумасшедший, Сехун! Мне не могло такое показаться! Слышишь? — Да, Бэкхен. Идем, идем спать… — Я не сумасшедший… не сумасшедший, — шептал Бэкхен, вцепляясь дрожащими пальцами в футболку на груди младшего. — Я видел её. Она все еще здесь. Мне страшно, Сехун. Она хочет меня убить… — С тобой все будет хорошо, — молодой человек осторожно коснулся щеки старшего, — с тобой ничего не случится, пока я рядом. Я никому не позволю причинить тебе боль, слышишь меня? Сехун за подбородок поднял голову Бэкхена вверх, и заглянул в его глаза, чтобы убедиться, что старший все понял. Голос молодого человека звучал мягко и нежно, но лицо его было серьезным, а взгляд черных глаз холодный, почти мертвый. Бён почувствовал, как от этого взгляда мурашки бегут по спине, но лишь помедлив кивнул, соглашаясь со словами, и уткнулся Сехуну в грудь, тихо всхлипывая. — Пойдем, — Сехун присел, чтобы подхватить Бэкхена и перекинуть его через плечо. — Я рядом. С тобой ничего не случится. Рука О проскользнула по ноге Бёна к самой ступне, ощущая что-то твердое и острое. Сехун небрежно согнул ногу старшего в колене, чтобы посмотреть, что это и увидел осколки, впившиеся в чужую кровоточащую ступню. — Пойдем через ванную, — выдохнул он, хмуря брови и развернулся. Бэкхен вцепился в футболку на спине Сехуна и попытался приподняться немного, чтобы не висеть вниз с головой, втыкаясь от каждого шага носом в худую спину. Младший прижимал его ноги к своей груди и поэтому Бэкхен смог выпрямиться немного и обозреть беспорядок на кухне перед тем, как Сехун щелкнул выключателем. Свет несколько раз мигнул, прежде чем выключиться и в воцарившейся темноте, Бэкхен заметил еле различимый женский силуэт там, где минутой назад стоял он, прижимаясь к Сехуну. Бэкхен не был уверен, но, кажется, девушка улыбнулась.***
— Чондэ обещал заехать на днях, — послышался сверху громкий крик Бэкхена. — Здорово, пусть купит что-нибудь вкусного, — вытирая руки о полотенце, ответил Сехун, слыша шаги. Бэкхен лениво спустился по ступеням на первый этаж и, пройдя через гостиную, хотел уже было усесться на свой любимый стул, но его отвлек мигающий свет. — Ну, что ж ты будешь делать, — выругался Бэкхен, не сводя пристального взгляда с люстры гостиной, — сколько можно, ей богу. — Ты о чем? — буднично спросил Сехун, облокачиваясь на посудомойку. — Да свет опять мигает, видишь? — Бён вскинул руку, чтобы указать на люстру, и устало потер ноющие глаза. — О чем ты? Он не мигает, — настороженно нахмурился О и немного подался вперед. — Да как не мигает-то? — раздраженно зашипел Бэкхен, оборачиваясь к младшему. — Мигает как миленький. Меня это с ума сводит! — Бэкхен, — позвал Сехун и направился к старшему, не сводя с него пристального взгляда. — Что? — повернул к нему голову Бён, и руки Сехуна тут же обхватили его щеки. О выглядел обеспокоенным, когда смотрел в глаза Бэкхена, пытаясь там что-то разглядеть. Старший видел это беспокойство, читал его на лице. Оно было в нахмуренных бровях, поджатых губах и горящих тревогой глазах. Молодой человек не мог быть спокойным, когда на него смотрели с таким выражением лица. — Свет, — тихо произнес Сехун, — не мигает. Бэкхену захотелось нервно засмеяться. Он бы мог подумать, что это шутка, но лицо Сехуна было слишком серьезным в этот момент. Пугающе серьезным. И Бэкхен растерялся. Ему не хватало понимания, чтобы в полной мере осознать происходящее, потому что он и на секунду не мог допустить, что свет мигает только для него. — Шутишь, да? — попытался улыбнуться молодой человек, но вышло как-то натянуто и нервно. Сехун ничего не ответил, лишь продолжил буравить старшего обеспокоенным взглядом. От этого Бэкхену не становилось легче. Он чувствовал, как его желудок заворачивает в морской узел, а тошнота накатывает волной. — Значит, не шутишь? — сдавленно проговорил он, чувствуя ком, подступающий к горлу. Бэкхену вдруг стало страшно. Очень страшно от мысли, что только он может это видеть. От мысли, что по какой-то причине, в его голове мигал свет. Не хотелось верить в слова Сехуна и того мужчины электрика. Реальность расшатывалась, словно неудачно построенная конструкция, из которой валились болты. — Как же так? — всхлипнул Бэкхен. Ему всегда казалось, что такие вещи могут произойти с кем угодно, но только не с ним. Он считал себя сильным, считал, что не допустит такого. Всю жизнь он думал, что с ума сходят как-то иначе. Что это не происходит вот так спонтанно. Ведь он был все еще в своем уме, все тем же Бён Бэкхеном, только он почему-то не мог найти границу между реальностью и миражом. Они слишком похожи. На секунду, в голове мелькнула мысль о том, как же давно это происходит с ним. Все ли, что он видел, было правдой. Возможно, этот дом был не причиной, а катализатором. Возможно, все началось еще раньше, но Бён Бэкхен этого не заметил, так же, как не смог отличить реальность от иллюзий больного мозга сейчас. — Я не сумасшедший, Сехун, — проговорил Бэкхен, широко распахнутыми глазами смотря на младшего. — Не сумасшедший. Я вижу это, я это чувствую. И свет, и ту девушку… это реально. Так же реально, как и ты. Я не сумасшедший. — Я знаю, — болезненно нахмурился Сехун, — я знаю. Но Бэкхен почему-то не верил ни единому его слову. Потому что Сехун врал. Он осознал, что что-то не так раньше, чем это сделал Бэкхен. И он прекрасно знает только одно: у его друга едет крыша. Просто он не говорит об этом вслух. Слезы сами заструились по щекам. Бэкхен был испуган и растерян. Он не знал, что ему делать дальше. Он не хотел даже думать о том, что ему делать дальше. Не хотел он так. — Я не сумасшедший, Сехун, не сумасшедший! — как ребенок захныкал Бэкхен. — Я не сумасшедший. Не смотри на меня как на прокаженного. Я нормальный. — Да, — Сехун прижал Бэкхена к себе, крепко обнимая его, — ты нормальный. С тобой все хорошо, ты просто устал, слышишь меня? Этот переезд, смена начальства, все это стресс, понимаешь? Ты просто устал. Тебе надо немного отдохнуть. — Мне страшно… — Все будет хорошо, — Сехун подвел Бэкхена к дивану, чтобы усадить, а потом присел перед ним на колени и заглянул в заплаканное лицо. — Мы сможем с этим справиться, слышишь? Мы разберемся с этим. Бэкхен пытался вытереть слезы, размазывая их по щекам руками. Он чувствовал себя маленьким растерянным ребенком, который не знал, что ему делать дальше. Ему нужна была помощь. Все это было похоже на страшный сон, от которого хотелось проснуться. — Он все еще мигает? — Угу… — Перестань плакать, Бён Бэкхен, — Сехун мягко улыбнулся, — ты уже взрослый мальчик, тебе 26. Перестань плакать. С тобой все будет хорошо. Я рядом. Я всегда буду рядом, слышишь меня? — Ммм, — закивал Бэкхен, не в силах сказать что-то связное. — Давай мы просто ляжем спать, а когда проснемся, все будет хорошо… — Ммм, — всхлипнул старший, который стал понемногу успокаиваться. — Боже, — выдохнул Сехун, наблюдая, как отчаянно Бэкхен старается перестать плакать, — что же мне с тобой делать? Бён упер руки, сжатые в кулак, в колени и невесомо пожал плечами, заставляя младшего засмеяться от того, насколько же это была умилительной картиной. Сехун протянул вперед руки и принялся вытирать слезы, а Бэкхен поджал губы, чтобы снова не разреветься. Молодой человек часто моргал и шмыгал носом, уткнувшись взглядом в свои колени. Сехун долго смотрел на него с нежной заботой в глазах, а потом не выдержал и крепко обнял Бэкхена. — Мы всегда будем вместе, — тихо прошептал он, целуя Бэкхена в висок, — что бы ни случилось, мы всегда будем вместе. Я с тобой. Он приподнял голову Бэкхена за подбородок и принялся нежно целовать его влажные от слез щеки. Бён не сопротивлялся, ничего не говорил, он лишь прикрыл глаза, чувствуя заботу и нежность, которой окружали его в эту минуту. Сехун прислонился своим лбом ко лбу Бэкхена и прошептал ему в самые губы: — У нас с тобой все будет хорошо. Я рядом…***
В ванной была тишина, лишь плеск теплой воды, в которую опустился Бэкхен, глухим эхом отбивался от стен. Бён Бэкхен был полностью вымотан. Ему казалось, что всю его размеренную и спокойную, даже немного скучную, жизнь вдруг кто-то взял и скомкал. Сил больше не было. Страх выжал его как лимон, довел до изнеможения. Бэкхен просто устал. Ему казалось, что он дошел до такой черты, когда уже неважно, что дальше. Не думаешь о будущем, потому что его просто нет. Молодой человек упер руку в край ванны, и устало прикрыл глаза, касаясь большим и указательным пальцем век. Он долго сидел так, силясь провалиться в сон и надеялся, что не проснется больше никогда. Звук воды, текущий из крана, стал глухим, словно бы вода стала плотнее. Даже сквозь закрытые веки Бэкхен уловил, что свет в ванной мигает. Молодой человек обреченно засмеялся, болезненно растягивая губы в вымученной улыбке. Он просто хотел, чтобы все это прекратилось. Пусть ему дадут каких-нибудь таблеток, пусть уложат спать. Пусть сделают хоть что-нибудь, чтобы остановить это. Он больше не мог. Бэкхен сполз в ванне, утыкаясь пятками в её стенку и устало приоткрыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем он осознал, что вода в ванне совсем не вода. Это была вязкая плотная жидкость красного цвета. Это была кровь. Бён испуганно дернулся, вцепился руками в края ванны, и попытался подняться на руках, желая вылезти, убраться как можно дальше от этого, но ноги не слушались. Бэкхена охватывала паника от осознания того факта, что его ванна полная крови. Рука, неудачно поставленная на край, соскользнула, и Бэкхен рухнул обратно в ванну. На автомате он схватился за шторку и потянул на себя, отрывая её. Со звоном колец крепления, штора упала на кафельный пол, а молодой человек только сильнее съехал в ванну, оказываясь в воде почти по нос. Кровь волной налетела на стенку и перелилась через край, лужей растекаясь на полу. Она плеснула прямо в лицо Бэкхену, оставляя на губах металлический привкус. Растерявшись, он стал мазать рукой по стене и случайно задел кран, включая душ. Теперь кровь текла на него сверху, струясь по волосам и лицу. Бэкхен чувствовал её вкус, её запах, и это сносило ему крышу. В этой ванне, полной крови, с непрерывно мигающим светом, он явственно ощущал свое бессилие. — Бэкхен, — постучался в дверь Сехун, — с тобой все в порядке? Нет, с ним было не все в порядке, но он почему-то не мог это сказать. Не хотел говорить, что это снова происходит. Он не хотел признаваться, что свет снова мерцает, что он видит все это. Если он признает существование этого, назад дороги не будет. Уже сейчас Бён Бэкхен явственно ощущал, что он не нормальный. Он не может быть нормальным со всем этим. И даже если он научиться с этим жить, примет как часть себя, он все равно не будет таким, как остальные. Меньше всего сейчас, он хотел показать свою слабость кому-то еще. Бэкхен всегда считал себя сильным, достаточно сильным, чтобы с ним никогда подобного не случилось. Сейчас он хотел всего лишь показать всем вокруг, что это не серьезно, что он просто дал слабину. У него не едет крыша, он просто устал. Он обязательно с этим справиться, но сам. Один. — Бэкхен? — снова послышался голос Сехуна. Один. Просто пусть его оставят в покое. Молодой человек захныкал, сжимаясь всем своим существом. Он подтянул ноги к груди и уткнулся лицом в колени, скользя пальцами по волосам и сжимая их на макушке. Не услышав вразумительного ответа, Сехун с силой толкнул дверь и влетел в ванную, обнаруживая плачущего Бэкхена под душем. — Что случилось? Он опять мигает? — О рванул вперед, на ходу стягивая с вешалки полотенце и бросая его у ванны, где была лужа. — Что случилось, Бэкхен? Сехун присел рядом и осторожно погладил старшего по волосам, в тщетной попытке успокоить. Бэкхен долго не отвечал, прислушиваясь к себе, и к ощущению чужих пальцев, нежно скользящих вдоль позвоночника. А потом он повернул голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом Сехуна, и заставил себя слабо улыбнуться. — Все хорошо, Сехун, — тихо пробормотал он, — со мной все хорошо. — Уверен? — Да, — мягко, но властно, проговорил Бэкхен. — Со мной все хорошо. Ты можешь идти. Я выйду через пару минут. — Ты справишься? — Да, Сехун, я уверен, что смогу с этим справиться… Сехун поджал губы, но не ответил, лишь понимающе кивнул и растрепал мокрые волосы старшего, а потом, уже поднимаясь, порывисто наклонился, чтобы поцеловать Бэкхена в уголок губ. — Я люблю тебя, — тихо произнес он. — Я знаю, — еле заметно кивнул головой Бэкхен, не сводя пристального взгляда с Сехуна, — я тебя тоже. Сехун вышел из ванной, закрывая за собой дверь, а Бэкхен сжался еще сильнее, стараясь занимать как меньше пространства в ванне полной крови, прикрыл глаза, снова утыкаясь в колени, и прерывисто выдохнул, сглатывая ком в горле.***
Сехун долго стоял, прислонившись спиной к двери и ждал, когда же на него обратят внимание. Бэкхен сидел на балконе, о чем-то радостно щебетал по телефону с Чондэ и крутил в пальцах сигарету. Все это было так обычно. Словно бы и не было ничего до этого. Как будто только недавно Бэкхен вернулся из командировки и все по-прежнему, все нормально. О Сехуну это почему-то не нравилось. Он скрестил на груди руки и раздраженно кусал нижнюю губу, сверля холодным взглядом Бэкхена, сидящего на балконе. Небо стремительно темнело. Время уже было позднее. Бэкхен стал ложиться спать, как только становилось темно. Он стал избегать света ламп. Сехун внимательно вслушивался в разговор. Он разбирал отдельные слова и фразы, просачивающиеся сквозь приоткрытую балконную дверь. Эти двое могли разговаривать часами. Они из любой глупости могли сделать тему для разговора. Иногда Сехун думал, что Бэкхену бы больше подошло жить именно с Чондэ, но так случилось, что Сехуна Бён встретил гораздо раньше. Разговор по телефону закончился резко, он оборвался практически на полуслове. Бэкхен быстро попрощался и сбросил вызов, отодвигая телефон подальше от края плетеного столика. Вопреки ожиданиям, возвращаться обратно в комнату Бэкхен не спешил. Он достал из пачки новую сигарету, прикурил, и, откинувшись на спинку плетеного кресла, прикрыл глаза. Рука О Сехуна сама собой поползла к выключателю. Из злорадства ли, потому ли, что он был сегодня не в настроении, а может по каким-то другим причинам, но он стал щелкать выключателем, включая и выключая в комнате свет. Бэкхен среагировал на это почти мгновенно. Сначала он просто напрягся всем телом. Он упрямо прикрывал глаза и спокойно потягивал сигарету, напрочь игнорируя происходящее в комнате. Сделав последнюю затяжку, Бэкхен выпрямился, вытянул вперед руку, чтобы потушить сигарету, и только после этого, глубоко вздохнув и продолжительно выдохнув, повернулся. На лице Сехуна не дрогнула ни одна мышца, когда он встретился с озадаченным взглядом Бэкхена, разбивающимся о стекло балконной двери. И рука его не перестала щелкать выключателем. Молодой человек спокойно зашел в комнату, не сводя настороженного взгляда с руки Сехуна, после чего попытался спокойно, как только мог, сказать: — Зачем ты это делаешь, Сехун? — Делаю что? — спокойно осведомился младший. — Щелкаешь выключателем. — Просто. — Перестань, — властно попросил Бэкхен, но Сехун лишь вскинул бровь, — я прошу тебя, прекрати сейчас же. — Иначе что? — Сехун чуть откинул голову назад, насмешливо наблюдая из-под пушистых ресниц за старшим. — Просто остановись, — холодно попросил Бэкхен, чувствуя, как его начинает бить мелкая дрожь. Рука Сехуна замерла, но через несколько секунд он снова дважды щелкнул выключателем, заставляя Бэкхена стиснуть зубы и сжать руки в кулак. — Все-все, — с усмешкой проговорил младший и вскинул вверх руки, — больше не буду. Бэкхен со стальной злобой посмотрел на Сехуна, после чего опустил взгляд и сглотнул. Он все еще был напряжен, натянут, словно струна, и в любой момент готов был взорваться. Бён знал, что ударил бы Сехуна, если бы тот щелкнул выключателем еще хотя бы один раз, но Сехун остановился вовремя, словно бы чувствовал настроение старшего. — Чондэ приедет в эти выходные, — до металлического звона спокойно произнес Бэкхен и отвернулся. — Вот как, — задумчиво протянул Сехун и, пошатываясь, подошел к Бёну, чтобы обнять его сзади, — это здорово, но ты уверен, что стоит? — А почему нет? Он давно меня не видел, потому что я взял отгул по болезни. И он волнуется. — Об этом я и говорю, — Сехун наклонился к самому уху Бэкхена, — твоя болезнь не обычная простуда. Разве это не будет проблемой? — И в чем ты видишь проблему? — холодно осведомился старший. — Ты уверен, что хочешь, чтобы он узнал о том, что с тобой происходит? — О нежно коснулся пальцами чужого живота, вырисовывая сквозь тонкую ткань домашней футболки узоры на нем. — Со мной все в порядке, — словно робот проговорил Бэкхен, — я не думаю, что это будет проблемой. Все будет хорошо. Пока это в моей голове, я могу с этим справиться. — Понимаешь, Бэкхен, — горячо выдохнул Сехун старшему прямо в ухо, а потом наклонился чуть ниже, чтобы поцеловать шею, — это не то, с чем ты можешь справиться. Это не страх, с которым ты можешь бороться. Есть вещи в твоей голове, которым ты просто не можешь противостоять, — он усмехнулся, и добавил совсем тихо, почти беззвучно, — как мне. — Я уверен, что справлюсь с этим. Разве не ты говорил мне, что я с этим справлюсь? Сехун резко развернул Бэкхена к себе и долго смотрел ему в глаза. После чего взял руку Бёна в свою и поднял вверх, аккуратно целуя запястье и переплетая их пальцы. — Не ты, Бэкхен, — лукаво прищурившись сказал Сехун, а потом невесомо поцеловал старшего в губы и еле различимо пробормотал, — мы. Только мы можем с этим справиться. Вместе.***
Бён Бэкхен не помнил, как оказался на улице. Он не помнил так же откуда у него слабость во всем теле, почему он задыхается и сердце скачет так, будто готово выпрыгнуть изнутри. Он помнил только страх. Липкий, голодный, всепоглощающий страх, который полностью обволакивает все сознание, лишая способности мыслить. Молодой человек пришел в себя в незнакомом узком переулке, где его тяжелые вздохи отбивались от стен домов и исчезали в темноте. Бэкхен куда-то бежал, но не знал, откуда и куда бежит. Не знал, что заставило его бежать. Знал лишь, что должен продолжать. В темном переулке, освещенном фонарями, больше никого не было, поэтому Бэкхен дал себе поблажку и огляделся, переводя дух. Телефон взорвался трелью, оповещая о входящем звонке. Бэкхен испуганно достал его из кармана, стараясь как можно быстрее заставить его замолчать. — Бэкхен? — Да? — растерянно ответил молодой человек, услышав знакомый голос. Человек на том конце провода что-то сказал, но его слова сбились с помехами, какие бывают на радиостанции. Этот шум, в котором изредка проскальзывали обрывки слов и фраз, неразборчивых и непонятных, пугал. Молодой человек опустил руку с телефоном и настороженно огляделся. Уличные фонари позади Бэкхена вдруг с электрическим дребезжанием начали мигать. Бён испуганно следил за дрожащим светом ламп, прекрасно осознавая, что ничего хорошего это не предвещает. Он знал, что за этим последует, выучил. Поэтому так силен был страх. Поэтому так ярко осознавалась необходимость бежать. И вдруг фонари стали гаснуть. — Бэкхен? — снова пропел в трубку голос. — Я уже подъезжаю… Один за другим, с конца переулка фонари гасли, и темнота неизбежно приближалась к Бэкхену. Молодой человек рванул со всех ног, забывая о тянущей тяжести в ногах и об усталости во всем теле. Он старался бежать так быстро, чтобы темнота не догнала его. Именно в этот момент, он осознал, наконец, что так сильно испугало его, что заставило бежать так быстро. Есть в этом мире вещи, которые страшнее мерцающего света, и это темнота. Непроницаемая, холодная темнота, в которой таятся все самые большие страхи человечества. Никогда не знаешь, кто притаился в ней. Она способна поглотить. Она одно единственное воплощение страха. Извилистыми переулками молодой человек двигался в неизвестном ему направлении, но было абсолютно все равно куда он бежит, пока ему было куда бежать. Сбивчивое дыхание глухо отдавалось в переулке, Бэкхен давно опустил руку с телефоном, лишь отдаленно слыша, что голос в трубке что-то говорит. Бэкхен уткнулся в высокие запертые ворота, дальше которых ходу не было. Темнота неминуемо приближалась. Молодой человек прижался спиной к воротам, наблюдая, как один за другим гаснут фонари, и сердце его скакало как бешенное, подгоняя страх. Бэкхен осознавал, что это конец. И в этот момент, в голове как заезженная пластинка, стали повторяться одни и те же слова. На повторе, раз за разом, от начала к концу и от конца к началу. Намотай себе на ус, Этот страх — ужасный трус! Храбро двигайся вперед, Страх сейчас же удерет! — Чондэ, — задыхаясь проговорил Бэкхен, чувствуя, как его с ног до головы окутывает страх, — забери меня. — Где ты? Бэкхен хотел ответить, но осознал, что у него нет времени, поэтому развернулся к воротам, и, ухватившись за них руками, принялся неистово дергать, разнося железный звон по всем переулку. Ворота не поддавались. Бэкхен обреченно вздохнул, прижимаясь лбом к холодным кованным воротам. Последний фонарь, несколько раз моргнув, погрузил весь переулок в непроглядную тьму. Молодой человек почувствовал, как чужие руки нежно обнимают его сзади, и кто-то целует в шею. Пальцы, сжимающие телефон сами собой разжалась, позволяя неизвестному взять телефон в свои руки. Бэкхен еще хотел что-то крикнуть, в надежде, что на том конце провода его услышат, но цепкие пальцы сжали горло. — Бэкхен? — слышался взволнованный голос из динамиков, — Где ты? Бэкхен закрыл глаза, осознавая, что дальше сопротивляться просто нет больше смысла. Он не смог убежать. Есть вещи, с которыми человек просто не в состоянии справиться. Этот страх он просто не мог победить. А в голове продолжали крутиться эти навязчивые слова, которые Бэкхен неосознанно дублировал одними губами, повторяя словно мантру. — Бэкхен, ты меня слышишь? — Он немного занят, — раздалось в ответ, — совсем чуть-чуть. — Кто это? — растерялся Чондэ, улавливая знакомый голос, и ляпнул наобум: — Сехун? — Ага, — расплылся в улыбке Сехун, — лестно, что ты меня узнал. — Это какая-то шутка, да? –голос на том конце опасно дрогнул. — Вы решили меня разыграть? Это не можешь быть ты, ты же… Молодой человек гадко оскалился и сжал пальцы на шее Бэкхена еще сильней. — …очень тебя жду, — гортанным нечеловеческим голосом произнес Сехун и сбросил вызов.