Желание дамы

Топофобия — страх остаться одному в помещении.

      Лили не особо вдумывалась в то, сколько это продолжалось. Знала только, что началось это после Хэллоуина. А Хэллоуин был примерно месяц назад. Значит, уже месяц она страдает топофобией.       История началась с того, что Сириус обиделся на неё. Целый день Лили ругала парня за те или иные бытовые промахи да «просто шпыняла из-за плохого настроения». И когда она запретила ему брать свежую горячую выпечку, он решил нарушить главный наказ Лили Эванс: «Вы, Мародёры, можете шутить, подкалывать других, замышлять хитрости и воплощать их в жизнь, разливать на чужие рубашки несмываемые чернила, красить бедных животных в яркие цвета и делать всё, что вы делаете всегда, но… никогда не смейте шутить надо мной!»       Тогда Сириус задумал большой-большой прикол для Лили Поттер. Джеймсу он, конечно, говорить не стал, поэтому никто не мог спасти её от этой участи. Лили пришлось переживать поочерёдно все стихийные бедствия: извержение вулкана, ураган, цунами и засуху, а потом ещё из шкафа вылезли гигантские гусеницы, которых Лили до чёртиков боялась. Конечно, всё это было безопасно и сработало лишь благодаря хорошей иллюзии, но эффект неожиданности сделал своё дело.       Крик тогда стоял сумасшедший, и вскоре хохочущий Сириус был выставлен за дверь своим же лучшим другом с просьбой возвращаться только тогда, когда найдёт здравый смысл и совесть, которые он, очевидно, потерял по дороге в Годрикову впадину.       С тех пор Лили панически боится находиться в помещении одна, а в комнату, в которой всё произошло, она и вовсе обходит стороной. Шкаф, откуда вылезли гусеницы, отправился на помойку, и Джеймс не стал этому противиться, несмотря на то, что шкаф был антиквариатом ещё при бабушке.       Джеймс был очень обеспокоен страхом жены, сопровождал её везде, где нужно, и это не доставляло ему больших хлопот. Он, наоборот, радовался бы этому, если бы этот страх не перерос в настоящую фобию.       И если туалет Лили посещала в одиночестве, хоть и делала это с поразительной быстротой, то остальные водные процедуры предпочитала совершать в компании любимого мужа.       Например, принятие душа.       Несмотря на то, что они с Джеймсом были уже год как женаты, Лили по своей стеснительной натуре не пускала его в душ вместе с ней и обосновывала это тем, что водные процедуры — слишком интимный процесс, по её мнению. Как бы они ни спорили по этому поводу раньше, в течение этого месяца Джеймс не настаивал и давал ей спокойно принять душ.       И вот картина — Джеймс сидит на закрытой крышке унитаза, подперев голову рукой, улыбается, рассказывая очередную шутку, и Лили смеётся над ней, смывая шампунь с волос.       — Я думаю, нам необходимо приобрести телевизор!       — Но что мы будем по нему смотреть, милая? — Джеймс понимает о чём речь, так как раньше пару раз обсуждал свойства этой техники с отцом Лили, когда тот был жив.       — Как же! Я буду смотреть различные кулинарные шоу, и у нас будет большое разнообразие в еде. Я бы наготовила столько всего нового, а по видео учиться гораздо удобнее, чем по книгам. Гарри вырастет человеком с очень утончённым вкусом! А ты мог бы получше познакомиться с маггловским спортом. Узнаешь больше о футболе или бейсболе. Тебе понравится! — Лили могла взахлёб говорить о пользе маггловских вещей, чем очень умиляла Джеймса. Ему нравилось видеть её такой живой и весёлой после всего, через что им пришлось пройти.       — Хорошо! — сдаётся он. — Я согласен, но только ради того, чтобы Гарри стал обладателем утончённого вкуса! — На самом деле, Джеймс знал, что его любимая обожает смотреть по телевизору не только полезные шоу для домохозяек, но и различные фильмы ужасов и сериалы. Он также знал, что она может провести за этим занятием целые сутки. В день, когда Лили переезжала к нему, Джеймс случайно услышал, как миссис Эванс тихо выразила надежду на то, что хоть семейная жизнь отвлечёт их дочь от телевизора и учебников, на ухо мистеру Эванс, они посмеялись.       Он улыбнулся воспоминанию.       — Ох, чёрт… Джеймс! — позвала Лили.       — Да, солнышко? — Джеймс, до этого подпиравший голову руками и наблюдавший за фигуркой жены за полупрозрачной ширмой, тряхнул головой.       — Подай мне скраб, пожалуйста. Тот, что в шкафчике возле раковины. Третья полка, кажется. Коричневая упаковка. — Она чуть высунула голову, смотря на Джеймса.       — Коричневая… значит, с какашками? — спросил он, доставая нужную вещь с полки, и задорно улыбнулся.       — Коричневая, значит, с шоколадом! Идиот! — пряча улыбку и забирая тюбик, ответила Лили.       — Ну, отчего же сразу идиот? Может, просто человек с испорченной фантазией.       — Джеймс, расскажи какую-нибудь историю? — Лили перевела тему.       — Желание дамы — закон. А уж жены и подавно! — Он облокотился на туалетный бачок с таким выражением, точно сидел на троне одного из основателей и задумался. — Помнишь наш первый поцелуй? — Парень улыбнулся. Девушка дёрнулась, и мочалка выпала из её рук.       — Не напоминай об этом.       — Что? Почему? — В пылу неприятного удивления и смятения Джеймс вскочил с насиженного места и подошёл ближе к ванне.       — Ты помнишь, как я выглядела тогда? Вся зелёная, даже ногти! Да что там ногти, даже одежда зелёной стала! — возмущённо проговорила Лили.       — Подумаешь, перестаралась с зельями! С кем не бывает? Меня больше волнует то, что ты не лелеешь приятные воспоминания о нашем первом поцелуе, — сказал Джеймс.       Она снова выглянула из-за ширмы: — Зато о втором и всех последующих очень даже лелею.       Не обращая внимания на её милую улыбку и покрасневшие от горячей воды щёчки, Джеймс оставался расстроенным:       — Я считаю, что зелёный цвет подходит к твоим волосам. Я бы поцеловал тебя, даже если бы ты вся была измазана этим ужасным скрабом.       — Он не ужасный! Сколько раз говорить, что там шоко… — Болтовня Лили была прервана его губами, вовлекающими её в поцелуй.       Лили, не став сопротивляться, обвила шею Джеймса, отпустив ширму, которой прикрывалась, и напрочь забыв о своей наготе.       Поцелуй получился жарким, и, когда парочка оторвалась друг от друга, её щёки запылали ещё сильнее, теперь уже от смущения.       Джеймс довольно ухмыльнулся:       — Видишь? Ты стоишь здесь, в этом «шоколадном» скрабе, а я всё равно целую тебя. Не это ли есть любовь, Эванс?       — Я уже давно не Эванс! — ответила Лили, в глазах её плясали смешинки. — Хорошо. Если ты залезешь ко мне и намажешься этим скрабом, воспоминание о нашем первом поцелуе совершенно точно останется в моём сердце, как самое любимое из всех.       — Желание дамы…