не заглядывай вперед...

— Ты знаешь, что ты очень красивый? — Робб нежно переплетает свои пальцы с его, чуть сжимая руку. Ладонь у него сухая, шершавая от долгих усердных тренировок с деревянным мечом, но пальцы Джона он держит нежно, словно они могут рассыпаться в любой момент, стоит лишь дунуть. — Я не знаю даже, как солнце выглядит. — Сноу ухмыляется, открывая на миг незрячие глаза. — Знаю только, что оно большое и ярко-желтое. Но как это — желтое? Или яркое? — Зато ты знаешь, как это — черный, ведь так? — Старк придвигается ближе и перехватывает Джона поперек живота, подтягивая поближе. Сноу чувствует спиной твердые мышцы груди и живота, ощущает, как они напрягаются, когда Робб приподнимается, чтобы лечь повыше. — Черный — это мой цвет. — Джон горько вздыхает. — Может быть. У тебя волосы такие, черные-черные, мягкие и вьются. Спросонья ты выглядишь как ребенок. — Робб, в доказательство своих слов, зарывается носом в волосы на затылке, вдыхая и растягивая губы в улыбке. — Ты и есть ребенок. Маленький совсем. Старк смеется и подминает Джона под себя, начиная щекотать. Сноу ойкает, вырывается, путаясь в шкурах, сбрасывая их на пол и едва не падая сам. — Перестань! Седьмое пекло, Робб, хватит! — он, смеясь, перехватывает его запястья руками и чувствует прикосновение горячих губ к кончику носа, потом ко лбу, к щекам, к закрытым векам. Робб покрывает поцелуями его лицо, шею, пока Джон не расслабляется, обнимая его, прижимаясь ухом к груди, такой сильной на ощупь, чувствуя себя самым сильным и счастливым человеком на свете. — Я слышу, как бьется твое сердце. — Джон задумчиво замирает, а потом отстраняется, протягивая худые руки к лицу брата, прикасаясь тонкими пальцами к щекам, покрытым щетиной, губам, тонкому носу, нежным векам. Робб улыбается под его прикосновениями, а потом ловит и целует его ладонь, трется носом, и Джон наверняка знает, что покраснел. Робб постоянно говорит ему, что он краснеет. — Ты часто трогаешь мое лицо. Зачем? — А ты против? — Нет, конечно. Просто интересно. — Мейстер Лювин говорит, что слепые иногда видят то, чего касаются. Я очень хочу тебя увидеть, только и всего. — Сноу грустно улыбается. — Все, что говорит мейстер Лювин, можно смело делить на три. Но ты продолжай, мне нравится. — Робб нагло тянет его руки к своему лицу, и Джон, сидящий дальше, чем нужно, теряет равновесие, заваливаясь вперед, на его грудь. — Попался! — Это было не честно. — Джон дуется специально, зная, как это нравится Роббу. Послушать Робба, так ему вообще все в Сноу нравится — и волосы, и лицо, и тело — совсем худое, костлявое, с бледной кожей, слабое от отсутствия активных физических тренировок. И даже глаза. — Они очень странные, но красивые. По-своему. — всегда говорит Робб. — Они мертвые. Мертвое не может быть красиво. — горько отвечает Джон. Да, не может. Мертвое, слабое, бледное, такое, как он сам. — Не тебе это решать. Ты все равно не видишь, потому и не понимаешь. — А потом что, Робб? — через некоторое время произносит Джон, поворачивая к нему лицо. Что-то подсказывает, что он спрашивает не о том, что они будут делать сегодня. — Не знаю. — Старк ловит пальцами подбородок, наклоняясь, целует Джона в уголок губ, улыбается, когда тот обнимает его за шею и зарывается рукой в волосы. — Не заглядывай вперед. — Останешься сегодня? — Если хочешь.