Ciao, Verona

В пекарню, находящуюся у отеля, зашел парень. Он был одет по-английски просто. Его кудри оплетала синяя бандана, черная футболка прилегала к накаченному торсу, штаны облегали худые ноги, на которые были надеты старые замшевые ботинки светло-коричневого цвета. В левой руке парень держал большую дорожную сумку, а в правой — итальянский разговорник. — Buongiorno! Alcuni rotoli con guarnizione di vaniglia sono possibili per me? * — сказал молодой человек с жутким акцентом парню, стоявшему на кассе. — Buongiorno! Naturalmente, io realizzero il tuo ordine. Pack, o potrete mangiare qui? *2 Англичанин внимательно слушал парня, но ничего не понимал, даже с тем условием, что у него в руках был разговорник. — Si.*3 Он понадеялся, что простое «si» удовлетворит вопрос кассира, но надежды были ложными. Парень, стоявший на кассе, засмеялся и повторил вопрос. Смех кассира что-то очень смутно напомнил гостю, но тот не мог понять что. — Черт, — кучерявый парень выругнулся на своём родном языке, потому что ни одно слово, вылетевшее из уст кассира, не встречалось в разговорнике. — Ты не здешний? Я говорю на английском, — кассир обрадовался, услышав родную речь спустя столько лет. — Ох, слава бог… — англичанин наконец оторвался от разговорника, чтобы внимательно рассмотреть собеседника, и, подняв голову, выронил книгу от удивления. — Луи? — Dio*4, Гарри. Луи узнал в покупателе своего некогда парня. Он быстро перелетел через витрину и обнял его. — Целых пять лет, — шепнул кассир. — Мам, замени меня! Он не дождался ответа матери и вывел знакомого на улицу. Около булочной располагалось несколько круглых столиков, сидя за которыми можно было наблюдать за жизнью итальянцев, так как пекарня находилось на самой оживленной улице города. Луи уселся за один из таких столиков, жестом приглашая сесть рядом Гарри. — С ума сойти, мы не виделись с того момента, как… — Как ты бросил меня и переехал со своей семьей в Италию, — Гарри принял приглашение и сел за столик. — Я не мог поступить иначе, — Луи перестал улыбаться. — Мы бы не смогли нормально общаться. Между нами тысяча километров. Рано или поздно у каждого появилась бы своя жизнь. — Плевать, уже столько воды утекло, незачем мусолить прошлое. Зря я поднял эту тему, — Гарри засиял, он, наконец, показал, что все же безумно рад этой встрече. — Ты похорошел. Гарри запомнил Луи мальчиком в мешковатых свитшотах и обтягивающих, высоко закатанных, штанах. Вся его одежда была темных цветов, поэтому кожа Луи казалась гораздо бледнее, чем есть на самом деле. Сейчас же он был очень даже загорелым, его кожа отливала бронзой на солнце. На смену черной одежде пришли красные — все еще высоко закатанные — штаны и белая футболка в синюю полоску. Луи ужасно шёл этот наряд. — Спасибо, — кассир засмущался и уткнул взгляд в стол. — Так какими ты здесь судьбами? — Должен был сделать пару снимков для британского Discovery*5. Меня отправили сюда в командировку. — Господи, ты все-таки там работаешь, Гарри! Поздравляю! — Луи улыбнулся, испытывая сильную гордость за собеседника. — Да, это было трудно. А ты как? — Пока я помогаю маме в пекарне. Она давно мечтала о какой-нибудь булочной, а когда мы переехали сюда, в Верону, она все-таки решила воплотить это в реальность. Но в августе я собираюсь снова вернуться в Лондон. Все еще хочу поступить в Роуз Бруфорд*6. — Решил покорить «Глобус»*7? — усмехнулся Гарри. — Что ж, ни пуха… или как говорят итальянцы? In bocca al lupo! *8 — Crepi! *9 Кстати о булочках, ты хочешь получить свои? Тебе завернуть с собой, или ты будешь есть тут? — С собой, мне уже пора идти. Луи забежал в кафе и вышел из него спустя пять минут с большим бумажным пакетом в руках. — Держи. Я добавил еще кое-что от себя, я запомнил, что ты любишь, — Луи протянул пакет Гарри, который все еще сидел за столиком. — И денег не надо! Я не приму! — Хорошо, — Гарри встал из-за стола и посмотрел на свое запястье, на котором красовались черные Rolex*10, — прости, мне надо идти. Луи ничего не ответил, а только вновь прижался к Гарри. — Я так скучал. Гарри обвил руками Луи и начал поглаживать его спину. Он тоже скучал. — Знаешь что? — Гарри отодвинул от себя Луи и посмотрел в его серо-голубые глаза. — Поехали со мной, ты покажешь мне самые красивые места. Без человека, знающего Верону, я и за месяц ничего стоящего не найду. — Конечно! — Луи запрыгал на месте как ребенок. Гарри проводил его до своего бардового Кадиллака с откидной крышей и усадил на соседнее сиденье.

***

Именно тогда, когда Луи, смеясь, убегал от Гарри, а тот фотографировал его на фоне заходящего солнца, оба парня поняли, что самой глупой вещью стало их расставание. Только тогда они почувствовали себя по-настоящему счастливыми, когда целовались на заднем сидении Кадиллака, ели булочки и смотрели на заходящее солнце. Когда Луи чмокал Гарри в щеку, а кучерявый заливался краской, тот понимал, что он — самый настоящий дурак. Когда у Гарри вновь и вновь начинал болеть пресс от смеха из-за шуток Луи, тот понимал, что он — настоящий дурак. Это была первая ночь, проведенная вместе, после пяти лет разлуки. Первая ночь, когда Луи уснул у Гарри на плече, а тот боялся пошевелиться, прислушиваясь к каждому вздоху своего парня. Первая ночь, когда Гарри, оставляя мокрые следы от поцелуев на шее Луи, чувствовал, что у него кружится голова от так резко навалившегося счастья. И теперь ничто не сможет разлучить этих двоих.