I scream

- Те мои слова не соответствовали моим мыслям. Ложь то было или нет – решать тебе, - её промозгло-холодный взгляд загнал в моё сердце ледяную иглу. Я шумно выдохнул, не в силах поднять голову и встретиться взглядом с этой Снежной Королевой. Но всё же… - Теперь мне стало легче. Не помню, как точно я оказался на улице. Я просто шел, не смотря по сторонам. Длинная челка стала той самой преградой отделившей меня от окружающего ярко-слепящего мира. Солнце неторопливо клонилось к закату. Его лучи время от времени разрывали преграду, резали глаза и вновь исчезали, но я не думаю, что заметил хоть один из них. Мысли бились в голове в такт моим шагам. Я не мог сосредоточиться на чем-то определенном – все мои опасения были высказаны несколькими минутами ранее и были подтверждены этим властным блеском синих глаз Ирису. Опасения... Нет, это была целая теория, опровергающая всю мою одаренность и значимость. Я подобно Икару стремительно взмыл в небо, долетел до самого солнца и, коснувшись его своими наспех склеенными крыльями, рухнул вниз, обожженный и безжизненный. Я разбился о свою же глупость и гордыню и теперь лежал на остатках собственного изобретения, смотря на весь пройденный путь. Как же мог я быть так слеп? Меня использовали, а я радостно танцевал под её дудку. И теперь с каждым шагом в грудь все глубже и глубже вонзались ледяные иглы, норовящие превратить мое сердце в ледышку. Металлическое бренчание прервало мои размышления. Я остановился. Пустая жестяная банка скакала по асфальту, пока моя нога не преградила ей дорогу. Банка радостно звякнула, приветствуя мой ботинок. Банка... Наверно, сейчас я также опустошен, как и эта банка, не считая растущего ледяного комка где-то между ребрами. Сделав шаг назад, я дал ей скатиться в канавку для воды, где она и застряла. Я хотел было продолжить свой путь домой, когда в поле зрения попал яркий краешек какой-то вывески. Безвкусно разноцветный постер гласил: «Попробуй себя в роли детектива!» Нет! Хватит! Бзынь! – и мой кулак уже покоился на железном заборе. Как я мог ослепнуть от лести? Останься со мной пересматривать фильм тогда Сатоши или Ибара, они бы не дали мне ослепнуть, они бы заставили меня посмотреть в лицо фактам! Почему я не спросил их совета? Почему не зашел к кому-нибудь из них перед тем, как встретиться с Ирису? Я даже мог позвонить Титанде – её затуманенный разум и то был бы полезнее, чем моё непомерно раздувшееся самолюбие. Вот она – гордыня, что разбившись, сжигает твоё сердце до тла. Я застыл, опустив голову, кулак все ещё таранил постер. Моё сердце глухо билось в ледяной корке. Как мог я быть так слеп? Почему так хотел подогнать ответ под вопрос? Понравиться Ирису? Оправдать ее ожидания? Или даже ожидания всех? Хотелось почувствовать себя значимым? Но почему я с таким ужасающим опозданием смог услышать крик Хонго? Что мне помешало услышать его раньше? Хьёка – крик Сикитани Дзюна, сценарий для фильма – крик Хонго. Но смогу ли сейчас закричать я сам? Я не мог шевелиться. Казалось, вся моя энергия ушла на размышления и самобичевание и теперь сил идти дальше просто не осталось. Глаза отчего-то нестерпимо жгло, и они сами собой закрылись. Теперь я слеп, я глух, я нем. Я так… устал. Приятная прохладная темнота. Кристаллики льда впиваются все глубже в моё опустевшее нутро. Я… Орэки-сан… Орэки-сан… Орэки-сан! Голос откуда-то издалека. Орэки-сан!!! Этот голос… Ти… Титанда? - Орэки-сан, что с тобой? – она заглядывает мне в лицо. Она опять слишком близко. Как и всегда. Беспардонная девица. Кажется, сейчас ко мне медленно возвращаются все чувства. - Орэки-сан, тебе плохо? – в её голосе слышатся нотки заботы. - Отойди… подальше, - язык не слушается, голос звучит хрипло и тихо, совсем непохоже на мой собственный. - Прости, - Титанда делает несколько шагов назад. Я слышу, как она приставляет к стене свой велосипед. Дзыньк! – колокольчик с её велосипеда разбивает гнетущую тишину. Хотя, я и не хочу, чтобы её разбивали. Я хочу побыть один. В тишине. Зачем она пришла? Опять её «мне любопытно»? Но она молчит. И я чувствую – она хочет что-то сказать. - Говори! - не выдержал я. Я так зол, не знаю на кого точно – на неё ли, на себя ли, или на всех разу. - Я…- она переминалась с ноги на ногу, её голос подрагивал, - я все слышала. Слышала ваш разговор с Ирису-сан. Моё дыхание пресеклось. Она подслушивала? - Нет, я не специально, я проходила мимо, и услышала твой голос, и мне стало интересно… - затараторила Титанда. – Но я постеснялась зайти и прервать вас… А потом ты вылетел пулей из кафе… И совсем не слышал, как я тебя звала! И, кажется, Ирису-сан тоже была немного не в себе. Вот как. Ей было интересно. И теперь она все знает. Но мне от этого не легче. Хочу, чтобы она ушла. Сейчас же. - Орэки-сан…- сказала она на выдохе. Тело меня не слушается. Я даже не могу отмахнуться от нее рукой. Нет. Не хочу ничего слышать. Если она сейчас начнет меня успокаивать, или хоть что-нибудь скажет, я этого не выдержу. - Не надо, Титанда, - выдавил я из себя. - Подожди, Орэки-сан! Я должна это сказать! – она набрала побольше воздуха в легкие, будто готовилась к прыжку. – Я ошиблась. Я была не права, Орэки-сан! Что она говорит? Нет, ей ни за что нельзя этого говорить. Она-то тут вообще причем?! Но я лишь покачал головой, показывая, что я совсем не хочу этого слышать. - Подожди, Орэки-сан! – она сделала шаг ко мне, я снова качаю головой. Не хочу, чтобы она даже приближалась. - Хо… Хотаро! – она на ещё один шаг ближе ко мне. Стоп. Она назвала меня по имени? Что это было? Она взяла мою висящую плетью руку в свои теплые трепещущие ладони. Мне надо бы отдернуть руку, но я будто парализован. Просто смотрю на её бледные тонкие пальцы, обвивающие мои, и стараюсь успокоиться. - Хотаро, этот фильм… Я была не права - это не был крик Хонго-сан, - нет, не хочу этого слышать, не хочу! - Это был твой крик! Будто полоснула ножом. - Орэки-сан, этот безмолвный оператор – это ты! Нет, замолчи, замолчи, ЗАМОЛЧИ! Не надо! Мне же больно, а ты ковыряешься у меня в груди раскаленным лезвием! - Но ты не одинок – мы рядом с тобой! И Фукубэ-сан, и Маяка-сан, и я тоже! Ты не один! И для нас ты – особенный! Голова кружится. Я не могу дышать. Слова застревают у меня в горле слизистыми комками. Она не должна была этого говорить! Да, сейчас внутри себя я кричу! Кричу давно, сам того не осознавая! На сплетение наших пальцев упала прозрачная капелька. Неужели это то, что так жгло мои глаза? - Орэки-сан! – Титанда прижалась к моей груди. Такая теплая, такая живая, такая яркая… Под её ладонью моё сердце в миг из ледышки превратилось в пылающий факел. Я резко выпрямился и замер, не зная, что мне делать, но все мое существо пылало от её прикосновений, от её еле заметного испуганного дыхания где-то у меня на груди. Я горел рядом с ней. Я больше не был пустым, как та жестяная банка. Я больше не был разбившимся Икаром. Я был просто живым. Я не знаю, как долго мы так стояли – может час, может всего несколько секунд, но все закончилось так же внезапно, как и началось – она в испуге отпрыгнула от меня, разрывая цепь наших пальцев. - Прости, Орэки-сан, я не хотела! Я не имела ничего такого в виду! - она кланялась, её глаза искрились в тревоге, щеки пылали от смущения. Она ждала моего приговора, осуждения? А может наоборот – одобрения? Но я ничего не мог выдавить из себя – я просто стоял, сгорая от смущения, и смотрел на неё, чувствуя тот самый пылающий внутри меня факел. Это чувство – самое сильное из всех, что я когда-либо ощущал. Неужели это…? Титанда сорвалась с места и тут же скрылась за углом. И что все это было? И что теперь мне делать с её велосипедом? Не знаю. Я просто вновь представлял, как она чуть касаясь моей груди, изо всех сил сжимала мою ладонь в своих. И теперь, смотря как последние лучи солнца лижут горизонт, я точно знал – она услышала мой крик.