Крылатые сказки

Вы видели когда-нибудь ангелов? Не этих вечно печальных на картинках, а настоящих? Я вот видел однажды. Кажется, мне тогда было лет двенадцать или что-то около того. Он был такой... обычный что ли. Я даже немного разочаровался, как только увидел его. Ну сами подумайте - похож ли на прекрасное создание из света лохматый встрепанный мальчишка? Правда, волосы у него были девчачьи, длинные, ниже плеч, и светлые, как солома. И одет в какое-то платье. Ну, точнее, в балахон без рукавов, бесформенный, белый и измятый страшно. Внизу немного порванный, заляпанный чем-то. Крылья, его белые тонкие крылья, топорщились перьями, как у курицы. Тоже грязные, как будто пыльные, еще и все в мелких ветках и листьях. А, я забыл сказать: он упал. Неудачно упал, сначала в дерево врезался, а потом вниз. Я его таким и нашел: он сидел на земле под деревом и пытался сложить крылья. Они были ему как будто великоваты, и управлялся он с ними очень неловко. А из-под порванного балахона ссадины на коленях видны. И когда он попытался пригладить волосы, стало видно еще одну - на локте. На белых перьях тоже проступали размытые кровавые пятна. Кровь у него была обычная, человеческая, красная. Да и всем он был похож на человека – ну просто мальчишка себе крылья нацепил, что тут такого. Но его глаза… Взрослые говорят, что можно ослепнуть, если долго смотреть прямо на солнце. Они просто не пытались смотреть в глаза ангелов. Что там солнце - света в них хватило бы, чтобы зажечь тысячи солнц, чтобы осветить несколько Вселенных. Он глянул на меня мельком, но и этого хватило, чтобы окатить волной тепла и света. Удивительные глаза, каких не может быть ни у одного земного существа. Даже будь у меня ледышка вместо сердца, и то я не смог бы пройти мимо. Но сердце-то у меня было самое обычное, живое, человеческое. - Ты как, в порядке? Глупый вопрос, знаю, но я больше ничего не смог придумать. А он пожал плечами, из-за чего его крылья тоже чуть шевельнулись. - У меня дома зеленка есть, тут недалеко, пойдем. Я протянул ему руку, помогая встать. Он ухватился за нее, поднялся - совсем легкий, я его веса и не почувствовал - и тут же неловко припал на одну ногу. Видно, здорово он все-таки навернулся. - Ты идти-то сам можешь? – он кивнул, хотя я не очень-то был в этом уверен. Далеко он так никуда не дойдет. Да он особо и не старался, просто стоял и смотрел на меня. Крылья у него были просто огромные для его вовсе невысокого роста, и их кончики касались земли. Он так и не смог как-то сложить их, только чуть подогнул одно, отведя его назад, чтобы мы смогли идти бок о бок. Но мягкие теплые перья все равно щекотали мне руки, когда он опирался на мое плечо. Шли мы просто с улиточной скоростью, хоть до моего подъезда было совсем недалеко. На ступеньки я его буквально втащил, а потом точно так же втянул в лифт. Тяжелее всего было справиться с крыльями – они никак не помещались в узкой кабинке. Пришлось придерживать их руками. Хорошо хоть мама тогда была на работе, а то я даже не хочу думать, как бы пришлось выкручиваться, объясняя ей, кого это я притащил в наш дом. Врач из меня, конечно, так себе, поэтому я сам в зеленке больше перемазался, пока разбирался с его боевым ранением на колене. Он тогда глядя на меня улыбнулся в первый раз, даже хихикнул беззвучно и отобрал у меня бутылочку. У него тоже получилось не очень, и его белый балахон теперь украшали красивые темно-зеленые пятна, так же, как и колени, и локти, и ладони. Потом мы все это дело еще бинтам замотали, и он стал похож на настоящую мумию. Сказал бы мне кто-то раньше, что ангелы могут выглядеть так, засмеял бы. Но теперь я сам видел его, ангела, настоящего до нереальности. Он сидел на колченогой кухонной табуретке и вертел в руках яблоко. И это было абсолютно нормально и ничуть не странно. Ну да, ангел. Подумаешь, сидит напротив меня, свесив крылья до пола, смотрит на это несчастное яблоко. И молчит. Может, он вообще говорить не мог, я не знал, а спрашивать было как-то неловко. Зато он слушал, кивал, улыбался, уже не переставая. От этого на его щеках появлялись едва заметные ямочки. Эта улыбка была практически единственным проявлением эмоций, которое я заметил за ним. Вы можете подумать, что это мало. Но вы просто улыбку ангела не видели. Все его лицо озарялось ее светом, и от этого перехватывало дух. Глядя на иконы и гравюры, я никогда не испытывал ничего подобного. Они казались просто фальшивкой по сравнению со святостью его лица. - Так ты с неба упал? Он как-то виновато пожал плечами и кивнул, тыльной стороной ладони вытирая с лица яблочный сок. Мне хватало таких ответов, и мы разговаривали дальше. Точнее, говорил я, а он молчал, искоса глядя на меня и откусывая маленькие кусочки от яблока. Я свое уже давно доел, причем как-то незаметно сжевал даже огрызок, и теперь крутил в пальцах оставшийся от него хвостик. - И тебе нужно будет вернуться, да? – он неопределенно пожал плечами, но тут крылья как-то странно дернулись и потянули его вниз, и он чуть было не свалился с табуретки под их весом. Я схватил его за руку, чтобы удержать, и при этом едва не грохнулся следом. Он благодарно кивнул, осторожно выпрямляясь, чтобы снова не шевельнуть крыльями. Какое-то время мы сидели молча – я смотрел на него, а он на меня, пристально, как будто в гляделки играли. Все это время я не выпускал его руки, в которой было зажато надкусанное яблоко. Потом он поднял свободную руку и коснулся моего плеча. Это было похоже на прикосновение крыла бабочки, невесомое и легкое, но у меня отчего-то закружилась голова и потемнело в глазах. Когда я проморгался, рядом уже никого не было. Ни ангела, ни его яблока, ни даже какого-то следа его присутствия. А мне почему-то верилось, что у меня после встречи с ним должны появиться какие-то особые способности, ну вроде телепатии, или способности летать, или находить клады… но никаких изменений я в себе не заметил – крылья не выросли, да и по ощущениям я остался совершенно прежним. Только руки у меня были в зеленке перемазаны. И еще мама потом спрашивала, какие я подушки потрошил, что у меня вся одежда в белых перьях. Но не расскажу же я маме, что это я ангела в лифт затаскивал... Я часто потом околачивался рядом с тем местом, где встретил его, да все без толку. Больше чудес мне не встречалось, и жизнь у меня была самая что ни на есть обычная. Наверное, именно так заканчиваются все истории, подобные этой – бездарно, глупо, без шансов на продолжение. Ставится жирная точка, проводится последняя черта роковым «конец», герой умнеет, женится, заводит детей и не вспоминает о приключившимся с ним. Да, я сказал «наверное». Потому что сказка сейчас сидит на моей кухне, чуть сутулясь под весом уже все-таки сложенных крыльев, улыбается и греет руки о чашку. Он по-прежнему не заговорил, но мне это было и не нужно. В конце концов, зачем сказке слова?