---
Сасаки смотрит на тела убитых, на мертвое тело своей жены, на кровавые подтеки на стенах и на земле, а потом и на саму Мукуро. В свете луны она кажется такой же бескровной, как и трупы повсюду. Она думает, что он обязательно ударит ее на этот раз, потому что в глазах его явно читается желание разрубить ее на тысячу маленьких кусочков и это вполне оправдано, поэтому она сидела без движения и дышала через раз, ожидая, когда же рука, которая когда-то трепала ее по волосам, сожмется на ее горле. Но вместо этого он опускает свой меч. - Почему, - говорит он, и повторяет это "почему" до тех пор, пока Мукуро не признается себе, что не знает, ради чего все это было сделано, - почему же ты не убила и меня, девочка?---
У нее есть новое имя, которое принадлежит мертвому телу, оставленному под луной, и оно настолько ей не подходит, что хочется вернуть старую воронью кличку. Нобумэ. Верность. Искренность. Женщина. Она пробует это имя на вкус и чувствует на языке кровь. Не свою - чужую. Меч больше не оттягивает ей руки, а черные птицы не кружат над головой, пророча ей гибель. За спиной Исабуро, почему-то, появляется и вторая тень, перекрывая его собственную - он изо всех сил старается не оглядываться, чтобы не видеть, как растет та, что отняла шанс на взросление у его дочери. Нобумэ наивно верит, что все хорошо до тех пор, пока на ее ладонь не падет первое воронье перо.---
Нобумэ никогда ничего не чувствовала и не особо от этого страдала, но сейчас внутри нее все переворачивается с ног на голову, заставляя творить странные вещи. Она бьется с Окитой не в полную силу, отмечая, что он делает точно так же и намеренно рушит все вокруг, не причиняя своему настоящему врагу ни малейшего вреда. Черные вороньи перья, раньше принадлежавшие маленькой Мукуро с мертвыми глазами, кружат в воздухе и медленно падают на землю. Если бы она продолжала носить это имя, то давно бы убила, если бы только не пала сама от его меча. Ее выворачивает наизнанку от слов Кагуры, которые режут изнутри тысячью мечей, и ей все никак не удается заблокировать эти удары или хотя бы увернуться, не то что нанести ответный. Нобумэ слишком поздно замечает, что плачет, что чертов Окита смотрит на нее широко открытыми глазами, и она делает единственное возможное, чтобы защитить себя - поднимает свой меч, останавливая его в сантиметре от спины болтливой Кагуры. - Если я проткну тебя сзади, ты и дальше будешь защищать меня? - спрашивает она, но доверчивая улыбка этой девчонки окончательно выбивает у нее из легких весь воздух и желание продолжать сопротивляться. - Только не плачь больше, - просит она так, будто это действительно имеет для нее какое-то значение. Нобумэ бросается прямо на меч, который был намечен точно в грудь Ято, и чувствует что-то вроде легкого облегчения, когда он вонзается глубоко в ее тело. Сначала облегчение, а потом уже жуткую пронзающую боль, которой раньше не доводилось испытывать, потому что принадлежала не ей. Она сама выдергивает последние черные перья, уничтожая то последнее, что еще оставалось от Мукуро. Ей больно, невыносимо больно, но она ползет, опираясь на локти, ползет на помощь к старику Исабуро, который когда-то давно остановил свой меч прямо у ее лица, зачем-то сопротивляясь вполне объяснимому желанию порезать ее так, чтобы кусочка не осталось, который дал ей имя своей мертвой дочери вместо нелепой клички, одел в белое и позволил стать своим оружием, взамен попросив лишь одно: - Когда придет время, ты должна будешь убить меня. Нобумэ - означает "верность". Она продолжает ползти на коленях по взрытой земле, обламывая ногти и сдирая кожу на руках, повторяя себе, что нет ничего страшного в том, что она так спешит на помощь к человеку, который когда-то позволил ей жить. Сого с Кагурой поднимают ее на ноги, и Нобумэ с облегчением перекладывает часть своего груза на их плечи. Маленькая воронья девочка плачет чужой кровью за ее спиной. Нобумэ - означает "искренность". "Я убью его сама, - думает Имаи, - но сначала я отобью все мечи, направленные на него". Нобумэ - означает "женщина". Когда Исабуро медленно, словно нехотя, падает, сначала оседая на колени, а затем неловко заваливаясь на бок, Нобумэ чувствует себя так, будто это был ее удар и это ей впору лежать без движения, заливая землю своей кровью. Она никогда не повышает голос, но сейчас ей хочется кричать, чтобы Сасаки услышал, поднял голову и просто посмотрел на нее. Она ловит на ладонь последнее черное перо, а затем отталкивает руки, поддерживающие ее, и распрямляет спину. "Смотри, Исабуро, - хочется сказать ей, - нет больше той девочки с окровавленными руками, которую ты видел когда-то под луной, но нет больше и крыльев, которые делали ее сильнее. Но есть я, вот она. У меня есть имя и силы для того, чтобы исполнить твою волю. Видишь?" Но Сасаки молчит, и Нобумэ отворачивается, сжимая рукоятку своего меча так сильно, что немеют пальцы. Она опирается на свой меч и ждет, не глядя на врагов. Первый из нападавших еще успевает заглянуть в мертвые птичьи глаза. Остальные же не видят ничего, кроме черных перьев, кружащихся в воздухе.