Love me like you do

В зале, полном гостей, очень шумно. Закончилась официальная часть, каждый произнес свое поздравление молодожёнам, поэтому сейчас за всеми столиками шла оживлённая беседа о чём-то своём, и обрывки фраз сливались для Тома в один нескончаемый неразборчивый гул. Парень был слишком занят своими мыслями, чтобы пытаться вырвать из потока звуков хоть какие-то слова. Он окинул взглядом зал, нашёл глазами Билла, который сидел от него через два стола наискосок. Блондин был неподдельно увлечен беседой с одной из подружек невесты, поэтому не заметил тоскливого взгляда своего близнеца. Том вздохнул. Когда-то они все вчетвером занимали на подобных мероприятиях один стол, им было весело и спокойно, но теперь всё меняется. Густав занимает место за столом в центре зала, рядом со своей теперь уже законной женой, Билла посчитали нужным усадить среди девушек, и только Том и Георг по какому-то счастливому совпадению оказались за одним столом, вместе с двумя незнакомыми девушками — родственницами со стороны невесты. (Чтобы разглядеть их имена, написанные на белых бабочках, прикреплённых к бокалам, приходилось щуриться.) За столиком этих четверых висела неприятная тишина, нарушаемая только тихим перешёптыванием соседок (они, по-видимому, были сёстрами). Том и Георг изредка обменивались взглядами и молча опустошали свои бокалы с крепкими напитками. Говорить им не хотелось. Том не понимал, когда это произошло: когда ему стало в тягость перекинуться с другом парой шуток, подколоть с ним на пару незнакомых девушек, даже просто заглянуть ему в глаза... Но это тянулось уже несколько месяцев, с момента его разрыва с Рией, и не давало ему покоя. Он гнал прочь от себя очевидные выводы и факты, которые так и вертелись в голове, не позволяя им быть сказанными вслух. Но в глубине души он знал правду, он признался себе в этом давным-давно, и это был самый героический поступок на его памяти. Он признался самому себе, что по-настоящему любит только одного человека. И это — его лучший друг, который сейчас сидит рядом и медленно перебирает пальцами, пересчитывая крупные грани бокала с тёмно-золотым содержимым (Том не помнил, был это бурбон или виски). Усилием воли Каулитц заставил себя оторвать взгляд от этого зрелища, и как раз вовремя — к микрофону на сцене подошёл ведущий и объявил танцы. Свет в зале приглушили, и из колонок полилась какая-то попсовая, но приятная слуху песня, хотя Том так и не понял, почему её выбрали для медленного танца, который был заявлен. К удивлению гитариста, гости стали оживлённо покидать свои места, приглашая друг друга танцевать. Алессию, девушку, сидевшую напротив, — Том наконец-то разглядел, что было написано на её бабочке — практически сразу пригласил парень из-за соседнего столика, Густав и Линда уже кружились в танце, даже Билла вытащила с его места какая-то миниатюрная рыжая девочка, на вид лет шестнадцати, и теперь они неловко переступали с ноги на ногу и непрерывно смеялись. Том бросил взгляд на соседку по столу, машинально ответив на её улыбку, и прикрыл глаза. Мысли в голове перекрывали звуки музыки. Ему хотелось схватиться за голову и вытрясти из неё всё это, чтобы наконец-то стало легче, чтобы перестало так биться сердце каждый раз, когда Георг смотрит на него, или случайно дотрагивается, или, шутя, щекочет и дёргает за отросшие волосы... Чтобы перестало перехватывать дыхание от ревности, когда тот флиртует с девушками у него на глазах... Чтобы перестало, наконец, быть так больно, как будто каждое невысказанное слово молотом колотит грудную клетку, пытаясь выбраться наружу... - Том? Ты в порядке? - открыв глаза, парень понял, что в самом деле обхватил голову руками, облокотившись на стол. Георг обеспокоенно пытался заглянуть ему в лицо, положив руку на плечо, но свет в зале потушили практически полностью, поэтому Том не мог с точностью разглядеть его лицо. - Всё нормально? - Всё отлично, - Каулитц натянуто улыбнулся. Грёбаный Георг, мать его, Листинг был так близко, что он чувствовал аромат его парфюма, шампуня, запах виски, практически ощущал на себе пронзительный зелёный цвет его глаз, и от всего этого сердце заходилось бешеным темпом, а кровь шумела в ушах. Не было больше сил контролировать всё это, поэтому Том глубоко вдохнул, и вдруг поднялся с места. От страха у него похолодели руки, но отступать было нельзя, да и не хотелось. Он давно должен был найти в себе силы признаться в том, что чувствует, потому что это разрушало его. И теперь он принял решение: сейчас или никогда. - Георг, - он протянул ему руку и заглянул в глаза. - Потанцуем?

*Ellie Goulding — Love me like you do*

Предыдущая композиция сменилась другой. Том ждал ответа, а его лучший друг продолжал вертеть на столе бокал. Каулитц протянул руку и накрыл горлышко бокала ладонью, прижав его к столу. - Ну так что? - Том, это не самая твоя удачная шутка, - фыркнул Георг, поднимаясь с места. - Твой брат этого так не оставит, да ещё люди смотрят... - Какие люди? - тот повёл плечами. - Никому нет дела. - Ну пойдём, раз не шутишь, - сдался басист, и Том потащил его через толпу, которая плавно расступалась перед ними. Том плохо помнил, как нужно танцевать медленные танцы, это были разобщённые, отдалённые друг от друга куски воспоминаний откуда-то из школьного времени, поэтому он просто притянул Георга ближе к себе, одной рукой поддерживая за талию, а в другой стиснув его ладонь. You're the light, you're the night You're the color of my blood You're the cure, you're the pain You're the only thing I wanna touch Never knew that it could mean so much, so much Они медленно двигались в танце, а у Тома внутри всё рассыпалось на части, взрывалось, сгорало до тла. Так много ему хотелось сказать, но он не мог найти нужных слов. Георг чувствовал себя неуютно, но старался не хмуриться. Чтобы отвлечься, он разглядывал танцующих. Да, Том был прав — никому до них не было дела, все были увлечены своими партнёрами. Билл с серьёзным выражением лица слушал, что ему говорила на ухо его милая спутница, Густав сосредоточенно пытался вести в танце, но то и дело путался в ногах, отчего его жена смеялась, прикрывая глаза. Все в той или иной мере взаимодействовали друг с другом, только они с Томом были как будто погружены каждый в свои мысли... - Эй, я тут подумал, - голос Каулитца вернул Георга к танцу. - Мне столько всего нужно тебе сказать... - Говори, я не кусаюсь, - он улыбнулся. - С каких это пор разговор со мной представляет для тебя такую сложность? You're the fear, I don't care Cause I've never been so high Follow me to the dark Let me take you past our satellites You can see the world you brought to life, to life - Я... Боже, я... Твою мать, я даже не знаю, как начать, - Том был готов проклясть самого себя за свой страх. Ему было настолько страшно, что слова прилипали к языку и нёбу, буквы в слогах путались, и он ничего не мог сделать. - Боже, что я вижу! Том Каулитц лезет за словом в карман? - Георг широко улыбнулся. «Том Каулитц лезет за словом в сундук, запрятанный на задворках его сознания», - пронеслось у его партнёра по танцу в голове. So love me like you do, love me like you do Love me like you do, love me like you do Touch me like you do, touch me like you do What are you waiting for? - Я... Чёрт, как сложно произносить это вслух! - Том нервно засмеялся. - Не могу поверить... На весь мир обсуждать размеры мужского достоинства у меня смелости хватает, а тут..., - он снова закрыл глаза. - Я полный идиот, - слова песни эхом отдавались в каждой клетке его тела, и ему хотелось сказать то же самое. Хотелось взмолиться, попросить, взвыть, прошептать, только чтобы его наконец-то услышали: «Люби меня в ответ, пожалуйста, люби меня». Но это было сложнее, чем всё, что он когда-либо делал. - Эй, ты сегодня сам не свой. Что у тебя в голове? Давай, выкладывай, - за разговором вся абсурдность ситуации перестала тревожить Георга. Он ласково погладил Тома по плечу. Ему было искренне жаль парня, которого явно что-то тяготило. Они столько лет знали друг друга, столько времени проводили вместе, что, казалось, он мог читать мысли своих товарищей по группе. Только вот мысли Тома всегда были за семью печатями. Он умело прятал, что было у него на душе, несмотря на то, что Георг всегда готов был ему помочь и выслушать. Для Листинга Том был вечным непоседой, за которым нужен был глаз да глаз, и поэтому он заботился о нём, как мог. Возможно, иногда перебарщивал, всё сильнее и сильнее привязываясь к парню, которому, по сути, ни до кого другого, кроме близнеца, никогда не было дела. Да, они с Томом были друзьями, близкими друзьями, но это было не то, совсем не то, чего Георгу хотелось на самом деле. Fading in, fading out On the edge of paradise Every inch of your skin is a holy grail I've got to find Only you can set my heart on fire, on fire Yeah, I'll let you set the pace Cause I'm not thinking straight My head spinning around I can't see clear no more What are you waiting for? - В голове? Ха, в голове, - Том усмехнулся. От того, как близко они находились, у него в голове всё плыло. Ему было хорошо, впервые в жизни ему было по-настоящему хорошо. Спокойно и уютно. Рядом с Георгом всегда было так спокойно... Как будто находишься в самом безопасном месте на Земле, где ничто никогда тебя не потревожит. - Тебе, наверное, совсем не понравится то, что я хочу сказать. Георг хмыкнул и покачал головой. «Мне, скорее, не понравится то, что я уже очень давно хочу, чтобы ты сделал, мать твою», - пронеслось у него в голове, но парень тут же усмирил эту и ещё тысячу, подобных ей, мыслей, которые сопровождали его неотступно каждый день, каждый час, каждую минуту, когда Том был рядом. Он сам не знал, когда это началось, когда забота о Томе переросла в что-то едкое, болезненное, сжигающее всю его существо каждый раз, когда Каулитца не было рядом, каждый раз, когда с ним случалось что-то неладное, каждый раз, когда рядом с ним ошивалась какая-то девушка... Он долгое время списывал всё это на своё пристрастие к гипер-опеке, но какой-то долей сознания он понимал, что это не так. Что так быть не может. Не должно! Именно поэтому у него плохо получалось скрывать свою злость, когда выяснилось, что придётся провести вечер за одним столом с Томом Каулитцем. Love me like you do, love me like you do Love me like you do, love me like you do Touch me like you do, touch me like you do What are you waiting for? Том одними губами подпевал высокому голосу девушки, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от отчаяния. Как легко было повторять эти слова, не придавая им никакого определённого смысла, и как тяжело, почти невозможно было сказать их человеку, который был рядом с ним уже столько лет. Человеку, который их по-настоящему заслуживал. Yeah, I'll let you set the pace Cause I'm not thinking straight My head spinning around I can't see clear no more What are you waiting for? - Том, ты прекрасно знаешь, что можешь мне доверять, - Георг был готов уговаривать друга рассказать ему, в чём дело. Ему было проще отгородиться от того, что кипело внутри, закопавшись в чужие проблемы. Это отрезвляло, отвлекало, позволяло на время забыть о том, как тяжело постоянно находиться рядом с тем, кто столько для тебя значит, и не говорить об этом. Именно поэтому он всегда выслушивал Тома, когда у того были проблемы с Рией или ещё какой-нибудь девушкой, имена которых забывались быстрее, чем их успевали выговорить... Выслушивал долгие монологи Билла, когда он ссорился с братом или переживал по поводу новых песен... Даже Густав позволял себе откровенничать с басистом, просто потому, что Георг умел слушать. Потому, что ему это было нужно, иначе собственные мысли разорвали бы его на мелкие кусочки. Этот танец уже даётся ему с трудом, и Георг не может понять,что в большей степени тому виной - алкоголь или желание почувствовать прикосновение Тома совсем не через одежду?.. Хочется прижаться к нему ещё сильнее, хотя, кажется, сильнее уже нельзя. Хочется, чтобы он перестал теребить свой пирсинг в губе и, наконец, разрешил поцеловать себя, пусть только раз, пусть один единственный раз, но и этого будет достаточно... Love me like you do, love me like you do Love me like you do, love me like you do Touch me like you do, touch me like you do What are you waiting for? - Я знаю... Я знаю, - Том посмотрел ему в глаза, мысленно прося прощение за то, что он такой трус. - Когда-нибудь я расскажу тебе, обещаю, - он с трудом удерживал голос, не позволяя тому болезненно надломиться от подступающих к горлу слёз обиды. - Я смогу когда-нибудь сказать тебе. Правда, я смогу, - песня подходила к концу, оставалось совсем немного, остатки решимости всё быстрее покидали его. - Когда-нибудь я точно скажу тебе... Георг отступил на шаг назад, проклиная всё на свете. Проклиная грёбанного Тома Каулитца, который буквально пытал его, вытащив на этот медленный танец, проклиная песню, которая срывала с языка все слова, которые ему хотелось сказать, проклиная тот день, когда он согласился играть в группе Tokio Hotel. Под проигрыш пары расходились, кто-то занимал свои места за столиками, кто-то искал официанток с напитками, а кто-то вместе уходил из зала. Георг бросил взгляд на Тома, который беспомощно стоял на месте, и, поборов желание увести его с собой, быстрым шагом вышел из зала.

*выключаем*

Георгу хотелось что-нибудь разбить, расколотить к чёртовой матери одну из ваз с цветами, долго бить кулаком в первую попавшуюся стену, чтобы успокоиться. «Том Каулитц, ты кретин», - у парня внутри всё клокотало от непонятно откуда взявшейся ярости. - «Господи, за что мне это? Почему я? Почему именно он?!» - Листинг вышел в сад, чтобы прийти в себя. Он умело скрывал свои эмоции за вечной снисходительной улыбкой, но сегодня Том его просто вывел. Этот поганец как будто специально испытывал его на прочность. Как будто знал, что вся эта ситуация будет болезненной до предела, обострит всё до абсурдной степени... - «Я хочу тебе что-то сказать»! Господи, знал бы ты, сколько всего я хочу сказать тебе...», - он вздохнул. Нужно было успокоиться. Нужно было пережить всего несколько часов, не набив морду этому бородатому недоразумению, и всё закончится. Завтра вечером близнецы улетают в Лос-Анджелес, и он снова сможет ненадолго отвлечься от одержимости, носившей имя одного из них.

***

- Том, ты кретин, - Билл театрально закатил глаза. - Честное слово, полнейший, абсолютнейший кретин из всех, кого я знаю, - он опустился на диван рядом с Томом. - Ты меня уже достал своим нытьём! - блондин вздохнул и погладил близнеца по спине. - Может, хватит уже, а? - Я просто не смог сказать это, - Том посмотрел на брата и положил голову ему на колени. - Я столько раз говорил это ему у себя в голове, а там я просто... Я как будто не мог произнести не звука. Как будто все слоги перепутались у меня во рту, и... Я не смог. - Вы очень колоритно смотрелись в танце, - Би потянул за резинку и распустил длинные волосы старшего, стянутые в пучок. - Это было красиво, правда. - Это не делает меня меньшим идиотом в твоих глазах? - Абсолютно нет, - вокалист усмехнулся. - В конце концов, подумай головой. Если бы он не относился к тебе хотя бы на одну сотую так же, как ты к нему, он не пошёл бы с тобой танцевать, - он потянулся и кинул резинку для волос куда-то в угол. - Так что хватит. Не строй из себя страдальца. Пора выговориться, Том. Так больше нельзя, - с этими словами младший спихнул брюнета с колен и поднялся с дивана. - И не забудь собрать вещи, мы скоро улетаем. Будешь лапочкой, поведёшь машину? - так и не дождавшись ответа, он вышел из комнаты, не закрывая дверь. Тому хотелось взвыть. Ни на что не было сил. Ни о каких сборах не могло быть и речи. Всё, чего ему хотелось — забраться под одеяло и спать, долго, долго спать, желательно несколько лет, чтобы, проснувшись, вдруг обнаружить, что никакой любви к Георгу больше нет, что это всего лишь какой-то из снов, который благополучно забудется через пару часов... Как назло, перед глазами исполняли дикую пляску воспоминания и моменты из прошлого, которые хотелось запрятать куда-нибудь далеко-далеко, так далеко, чтобы больше не найти. То, что происходило, пугало Тома, приводило в состояние дикого, животного ужаса, потому что было неправильным, не таким, как надо... Или как раз таким, и от этого становилось ещё страшнее? Том помнил, как ему вдруг в одну секунду стало ясно, что всё вокруг него как будто сломано, сделано из картона, смято и выпрямлено на скорую руку. Помнил, как его вдруг стало бесить всё, каждая мелочь в поведении Рии казалась ему неправильной, исковерканной, ненастоящей. Помнил, как ему становилось легче только в студии, где он мог часами просто сидеть в комнате для записи вокала, не включая свет, наедине с собой, или говорить по скайпу со своим лучшим другом. "Лучшим, мать его, другом, блядь," - Том захлёбывался в горечи, которой было пропитано это словосочетание. Захлёбывался каждый день. А теперь он ещё и ненавидел себя за то, что так и не смог ничего сказать, когда это было так нужно... - Билл, я уеду на пару часов, ладно? Не волнуйся, в аэропорт я успею. Ты ведь доедешь на такси? - Каулитц-старший набросил на плечи куртку, судорожно ощупывая карманы в поисках ключей от машины. - Я не опоздаю, обещаю, - даже не дождавшись ответа, он хлопнул дверью. "Будь, что будет," - думал парень, заводя мотор и трогаясь с места. - "Мы улетаем сегодня, мы не увидимся, я переживу это, и он тоже. Мы это переживём. Переживём...", - он знал, куда ехать, поэтому не особо концентрировался на дороге, которая, к счастью, была почти пуста. Ему нужно было наконец-то найти слова, которые давно было пора сказать, поэтому музыкант сосредоточился на своих мыслях, не отвлекаясь на происходящее вокруг.

***

Георг буквально подпрыгнул на месте, когда за окнами раздались подряд несколько автомобильных гудков. В голове с надеждой всплыла мысль, что сигналить могут и не ему, а кому-то из соседей, но гудки повторялись с заметным постоянством и всё не затихали, угрожая стать причиной проблем с соседями. Листинг выглянул в окно и натолкнулся взглядом на то, что сейчас одновременно хотел видеть больше всего на свете и не хотел видеть вообще. Под его окнами стояла машина Тома, а её хозяин вдавил кнопку сигнала в руль и нервно поглядывал на дом. - Эй, хватит, у меня сейчас голова расколется, - открыв окно, крикнул Георг. - Так ты спустишься или нет? - Том и сам бы сейчас не узнал своего голоса. - Пожалуйста. Басист кивнул и закрыл окно. Дурацкая улыбка расплылась по его лицу и не сходила, пока он натягивал кроссовки и на ходу застёгивал куртку. Несмотря на боль, которую приносило время, проведённое рядом с Томом, он был счастлив быть с ним рядом. Иногда он ненавидел за это себя, а иногда Тома, но суть не менялась, и вот сейчас он летел со второго этажа, перепрыгивая через ступеньки, чтобы в очередной раз поддержать его ценой собственного душевного спокойствия. Дверь в машину хлопнула, и Том, вздрогнув, перевёл взгляд на Георга, который расположился рядом с ним на пассажирском сиденье. - Ты, кажется, хотел поговорить? - Да, - Каулитц сглотнул. - Прокатишься со мной? - У тебя скоро рейс. Могу проводить тебя в аэропорт... - В парк. Мы едем в парк, - машина тронулась с места. В салоне повисла тишина. Георг краем глаза поглядывал на друга, который сосредоточенно уставился на дорогу и крепко сжимал руль в руках. Окна были закрыты, поэтому парень мог наслаждаться знакомым запахом, который стал родным ему много лет назад. Быть рядом с Томом было самой страшной пыткой, но самым лучшим, что происходило в его жизни. Все эти шутки, драки, весёлая возня, завтраки в студии... Из всех этих крохотных моментов состоял весь его мир. И всё было бы хорошо, если бы не одно "но": это не был их общий мир. Машина остановилась около входа в парк. Ворота были уже закрыты, но не заперты. Всё ещё можно было попасть за ограду. Том откинулся на спинку сиденья и вздохнул, прикрыв глаза. Невыносимо хотелось дотронуться до своего товарища по группе, но страх быть непонятым или отвергнутым не давал этого сделать. Внутри всё сжималось, минуты шли, а времени оставалось всё меньше и меньше. Собравшись с силами, Каулитц вышел из машины. Ему не понадобилось ничего говорить, чтобы Георг последовал за ним - они всегда понимали друг друга без слов. Приоткрыв ворота, Том проскользнул за ограду и почти сразу сошёл с вымощенной камнями тропинки на траву, направляясь напрямик к небольшому озеру, видневшемуся между стволов невысоких деревьев, аккуратно подстриженных под одну форму. Парень не останавливался и не оглядывался: несмотря на то, что мысли в голове разрывались криками на несколько голосов, а собственные шаги казались ударами грома, он был уверен, что Георг рядом и неотступно следует за ним. Водная гладь едва заметно колыхалась, лёгкий ветерок оставлял кое-где на поверхности едва заметную рябь, которая казалась миражом, потому что бесследно исчезала в считанные секунды. Старший из близнецов остановился около воды, вдыхая ночную прохладу. Сердце колотилось так сильно, что его биение ощущалось в каждом уголке тела. Внешнее спокойствие обернулось оцепенением, побороть которое не было сил. - Том, - голос Георга, остановившегося чуть позади, заставил тело покрыться мурашками. - Ты в порядке? - от случайного прикосновения к шее, когда тот положил руку ему на плечо, Том вздрогнул и подался назад, прижимаясь спиной к груди своего товарища по группе, чувствуя его дыхание на своей коже, чувствуя, как сердце, которое, казалось, бьётся на пределе своих сил, забилось ещё быстрее, сбиваясь с ритма. - Нет, - даже в этой тишине его голос было трудно расслышать. Он даже не сказал это, а прошептал, выдохнул, едва слышно, чуть громче мысли. Георг обхватил его руками за талию и положил голову на плечо, одновременно поддерживая друга, ноги у которого начали подкашиваться, и являясь этому причиной. - Всё сложно, а? - парень тоже понизил голос, практически шепча Тому на ухо. - Всё сложно, - тот вздохнул и закрыл глаза. В тишине, нарушаемой только шорохом листвы и стрёкотом цикад, казалось, что время остановилось. Все страхи, обиды, ожидания, неуверенность, смятение - всё это осталось где-то далеко, не здесь, где-то за пределами этого момента, когда любые реплики казались лишними. Том открыл глаза и сделал шаг вперёд, освобождаясь из объятий и разворачиваясь к Георгу лицом. - Эй, - неловко улыбнувшись, он засунул руки в карманы и стал раскачиваться на месте, перекатываясь с пятки на носок. - Тот танец, на свадьбе... Неловко получилось, а? - Неловко, - Георг на секунду опустил глаза, взъерошивая волосы на затылке. - Хочешь..., - он замялся, выискивая взглядом какую-нибудь точку, на которой мог бы сконцентрироваться. - Хочешь попробовать ещё раз? - он на секунду встретился с Томом взглядом, но тут же потупился, ожидая ответа. - Хочу, - Каулитц протянул ему руку, и они снова оказались близко-близко друг к другу и замерли, прислушиваясь каждый к себе. Постояв так пару секунд, Том повёл в танце. Сейчас ему это удавалось намного лучше. Прикрыв глаза, он двигался в такт музыке, которая звучала у него в голове, и ждал, когда Георг заговорит, но всё же голос басиста застал его врасплох. - You're the light, you're the night You're the color of my blood You're the cure, you're the pain You're the only thing I wanna touch Never knew that it could mean so much, so much, - непривычно было слышать его пение, а уж тем более исполнение чего-то подобного, но в какой-то момент Том понял, что дело вовсе не в пении, и вовсе не в том, что они танцуют без музыки. Дело в том, что именно они хотят друг другу сказать. Поэтому он продолжил: - You're the fear, I don't care Cause I've never been so high Follow me through the dark, - Георг ждал, что Том продолжит песню вслед за ним, и эти доли секунды, что Каулитц молчал, показались ему несказанно длинными, и по позвоночнику пробежал холодок. Ведь если он не ответит, значит, всё зря, значит, он всё испортил, одним разом перечеркнул многолетнюю дружбу и потерял самого важного в своей жизни человека навсегда... Но Том пел, тихо, почти шёпотом, а значит, понимал. - Let me take you past our satellites. You can see the world you brought to life, to life, - Каулитц остановился и заглянул Георгу в глаза. Ему казалось, что всё это происходит во сне, или у него в голове, или в каком-то дурацком малобюджетном фильме... Листинг выдержал его взгляд, усилием воли заставляя мысли в голове затихнуть, потому что они галдели на тысячу голосов, сталкиваясь одна с другой и смешиваясь в один бесконечный клубок... Сколько раз он смотрел в эти глаза? Сотни, тысячи, десятки тысяч раз? А сколько раз он видел в них то, что видел сейчас? Ни разу. Может быть, это всего лишь его воображение? Всего лишь отражение того, что ему действительно хочется видеть? - So? - он хотел продолжить петь, но вышло хрипло и с вопросительной интонацией. Том отпустил его ладонь и провёл пальцами по предплечью, положил руку на плечо, на секунду задержавшись, таким же мягким, поглаживающим движением переместился к шее и - его пальцы слегка подрагивали - притянул парня ближе к себе за затылок, касаясь носом его щеки. - Love me, like you do, - Каулитц закрыл глаза, сдерживая слёзы облегчения, готовые покатиться по щекам крупными каплями. - Love me, like you do, - он замер и, казалось, забыл, как делается вдох. Георг подался вперёд и поцеловал его, легко, едва коснувшись, готовый к тому, что его могут оттолкнуть в любой момент, но... Сопротивления не последовало. Вместо этого на поцелуй ответили, проведя языком по его нижней губе, отчего он приоткрыл рот. Поддерживая Тома под затылок, перебирая пальцами его длинные волосы, он легко подтолкнул его назад, другой рукой поддерживая за спину, делая шаг вперёд,и ещё один, пока не почувствовал тыльной стороной ладони, что они прислонились к дереву. Листинг отпустил парня и слегка отстранился, опираясь ладонью на ствол дерева около его плеча. - Это и есть то, чего ты действительно хочешь? - он снова заглянул Тому в глаза. Том молча кивнул, по привычке теребя колечко в губе. - Love me, like you do, - Георг усмехнулся. - Как там дальше? - Touch me, like you do, - Том ответил ему улыбкой и скрестил руки на груди. - Да? - басист оттолкнулся от дерева и выпрямился. - Ну, тогда... What are you waiting for? - он стащил со своих плеч куртку и бросил её на землю.

***

На открытой террасе было ветрено, но достаточно тепло, чтобы не надевать верхней одежды. Близнецы заканчивали завтрак, готовясь к онлайн-конференции для ответов на вопросы фанатов. Билл уплетал вафли, Том же довольствовался чашкой крепкого чая. Георг и Густав должны были позвонить им по скайпу с минуты на минуту. - Жуй быстрее, - пихнул брата в бок гитарист, прикуривая сигарету. - Или ты думаешь, я буду болтать без умолку? - Почему-то когда ты созваниваешься с Георгом, проблем с речью у тебя не возникает, - с набитым ртом парировал младший, отвечая на удар в бок лёгким пинком под столом. - Вон они уже звонят, нажми на кнопку. На экране ноутбука появились изображения смеющихся Георга и Густава, которые тут же помахали братьям руками: - Доброе утро! - Доброе утро, - хором откликнулись близнецы. Том расплылся в улыбке, заметив, что Листинг разглядывает его изображение, как будто они не провисели пару часов всё в том же скайпе два дня назад. Густав фыркнул от смеха и пихнул друга в бок, отвлекая его от увлекательнейшего занятия. - Ох, да, мы уже начинаем, или как? - оторвавшись от улыбки любимого человека, спохватился тот. - Да! Да, давайте уже что-нибудь скажем... Том, давай, говори, - Билл устраивался поудобнее на своём стуле, одновременно неистово пихая брата ногами под столом. - Эм, Георг, ты будешь набирать ответы, так? - старший Каулитц потупился, собираясь с мыслями. - Да, давайте, ребят, разбирайтесь с этим. У меня, блин, даже инстаграма нет, я без понятия, что вы там придумали! Билл закатил глаза и придвинул ноутбук ближе к себе. Он выбирал аккаунты фанатов, чьи вопросы хоте услышать, по фотографиям, огромное количество которых выплывали по хэштегу "#AskTokioHotel". Большинство вопросов касались выпуска нового альбома, наиболее интересных моментов из эпизодов Tokio Hotel TV, кто-то интересовался любимыми фильмами и мультиками... Том изредка отшучивался, но, сказать честно, говорить ему совсем не хотелось. - Эй, - вдруг Билл пихнул его в бок. - Смотри, вопрос для Торг! - смех по обе стороны экрана стих. - Торг, есть ли у вас "ваша" песня? Том прикусил губу, переглядываясь с Георгом. В конце концов, тот кивнул. Усмехнувшись, Том ответил: - "Love me, like you do".