***
Она стала моей жизнью. Не думал я, что когда-нибудь еще смогу быть счастливым. Да еще и с ней. Я всегда был любителем пожалеть брошенных девушек, и в этот раз тоже не устоял. Не зря. Вот в чем я был уверен. Теперь я всегда улыбаюсь, возвращаюсь с работы в любимый дом, где ждет меня жена и наш сын. Он показывает рисунки из детского сада, спрашивает, как прошел мой день, а она пока хлопочет на кухне. Потом мы едим все вместе и идем смотреть телевизор. Все просто, но мне нравится. Все дело в том, что я смог отпустить свою обиду. Простить кого-то — и есть свобода; только тогда можно начать новую жизнь. — Здравствуйте... — начал диктор новостей. Она принесла яблоки в миске и, отрезая маленьким красивым ножиком кусочки, протягивала мне в рот. Моя бывшая одноклассница, а теперь жена… Я и представить не мог, что она когда-то будет проводить со мной вечера. Ведь раньше я даже не замечал ее. И уж точно я не думал, что смогу полюбить ребенка какого-то ублюдка-насильника, как своего. Меня удивляли мои изменения, но не тревожили, ведь я был счастлив вот так вот меняться. Вдруг она замерла, уставившись в экран телевизора. Там показывали труп девушки, который был найден сегодня в одном из заброшенных парков. Кажется, тело пролежало в земле несколько месяцев. Это была та самая девушка, что пропала в октябре. Лицо ее мне было очень знакомо. Чон Ынби? Кажется, Тэхен когда-то давно упоминал ее, и Чимин, и Намджун, и Чонгук, и, возможно, Юнги и Хосок. Кажется, когда-то она была смыслом наших с парнями жизней. И кажется, я виделся с ней в октябре того года. Я тогда подумал совершить страшное преступление, но смог устоять. Припоминаю, что упорно пытался отмыть кровь с ножика из ресторана, который сейчас держит моя жена. А чья кровь — не припомню. Наверное, я все-таки убил ее.Часть 1
23 июня 2015 г. в 09:02
Холодный туман царствовал в городе, хоть день подходил к концу. Но я не ощущал особых неудобств, как другие. Я привык. Меня с некоторых пор всегда сопровождает что-то холодное. Наверное, это мое сердце.
Я коснулся руками горячей кружки с кофе и ощутил тепло, что давно покинуло мое тело и жизнь. В кафе было тихо и пусто, только пара человек расселись по углам. Они поглядывали на меня изредка, но это тоже уже не доставляло мне неудобств. Ведь еще несколько месяцев назад, после тех мрачных событий, каждый человек на улице тыкал в меня пальцем и нагло пялился. Не знаю, почему и сейчас они продолжают смотреть. Может, я слишком бледный, а может, им не нравится мой свитер.
Я расскажу вам грустную историю. Когда-то давно жили семеро молодых и жизнерадостных парней, что были полны амбиций и желаний. Все это разрушила любовь. И нет, я вовсе не утрирую. Шестеро парней мертвы, и только я еще хожу и дышу. Просто однажды в нашей жизни появилась девушка. Одна на семерых. Она изводила нас, как могла: использовала, игралась, унижала. В общем, делала все те вещи, которые даже парней могут сломать, если их сердце действительно полно тем чувством, которое называют любовью. Она сломала нас, но мне повезло, я выжил, умереть мне не дали. До сих пор не понимаю, почему. Почему я должен был быть на похоронах каждого из них, почему должен был смотреть на плачущих матерей и не иметь ни слова в утешение им, почему я должен страдать еще больше, желать умереть еще больше, потому что чувство вины разлагает меня изнутри. Потому что я самый старший. Потому что это и правда моя вина. Потому что я должен хоть так ответить за свой поступок.
Прошло уже несколько лет, а я так и не смог отойти от тех событий. И все, что я сейчас имею, — это горячий кофе и урны с прахом.
В заведение зашли четверо. Девушка с кавалером за 50 и двое охранников. Мое сердце давно уже не билось с такой силой, с которой положено биться при жизни. Но сейчас я почувствовал внутри что-то жгучее и горячее, что-то отвратительное и в то же время прекрасное. Наверное, это была ненависть. Такая черная, тяжелая, подгнившая от долгого лежания где-то глубоко.
В вошедшей девушке я узнал ее. Ту самую, что сломала столько жизней. Она сильно изменилась, но ее черный взгляд и ухмылка так и остались при ней. А ведь когда-то я считал эти глаза глубже океана, красивее неба, а эта улыбка давала мне смысл жизни. Потом эта улыбка забрала мой смысл. Тогда, много лет назад, она была маленькой хитрой сучкой, а сейчас стала статной грозной стервой. И она снова была с мужчиной. Он был не похож на того, кто, как глупые подростки, смог бы влюбиться без памяти, но, думаю, она и его доведет. Видимо, ее навыки выросли, раз она пошла на такую крупную добычу.
Я вышел из ресторана вслед за ними. Когда они сели в машину и поехали, я поймал машину и сказал водителю следовать за ними. Они приехали в элитную гостиницу и остались там на час. Я ждал, стоя под окнами, не совсем понимая, зачем жду и чего. Позже мужчина вышел один, а через полчаса вышла и она.
Я снова последовал за ней. Она жила в старой 2-х-этажке в самом отдаленном районе. С более унылым взглядом, чем в ресторане, она прошла к двери по бетонному порогу, придерживаясь за полуразвалившиеся деревянные перила, позвонила в дверь. Кто-то открыл ей и впустил ее. Вскоре свет загорелся в третьем окне на втором этаже. Стала мелькать ее тень. Солнце давно село.
Она была той девушкой, из-за которой можно было умереть, но не той, которая была бы достойна смерти ради нее. В ней все было хорошо, и каждый из нас нашел что-то свое. Но мы поздно поняли, как хорошо она умела притворяться. А сейчас я даже не могу сказать, каким я был идиотом, потому что я не помню, каким я тогда был. Наверное, это и есть любовь без памяти.
Намджун был сильным человеком, но она была сильнее него — это его покорило. К сожалению, потом он стал слабее, чем кто-либо, сломался и начал курить. Он работал на заправке, и однажды его привычка его погубила.
Чимину же нужна была слабая и ранимая, и она стала для него такой. Он мог защищать ее и был счастлив. Но себя защитить он не смог. Чимин любил по нескольку часов не выходить из ванны. За это мы всегда его бранили, ведь ванная была одна на всю квартиру. Однажды он пробыл в ванной слишком долго даже для него, не отвечал остротами на нашу брань. Мы нашли его тело в воде, полной его любимой пены с запахом лаванды. Он ушел вторым.
Наш малыш Чонгукки был третьим. Он, черт возьми, еще был школьником. Подросток, полный максимализма и глупой отваги. За ее честь он был готов порвать любого. Чонгукки верил, что любовь придает сил, и пусть она его не любила так же, как он, парень все же справился. Его триумф над каким-то сынком важного человека длился недолго. Горел зеленый свет, вокруг не было машин, а жизнь нашего Чонгука прервалась.
Хосок всегда был болезненным парнем. Несмотря на свою слабость, он всегда хотел казаться сильным и независимым. Девушек всегда отталкивала его болезнь, они не собирались возиться с кучей таблеток и микстур, а она стала той, которой было в радость заботиться о нем, ходить с ним в больницу, покупать лекарства, кормить с ложечки, гулять с ним — она не стыдилась его. Хосок не смог бы не влюбиться. А потом он умер, выпив слишком много своих таблеток, когда она его оставила.
Юнги был вялым и сонным по натуре, ничего не могло впечатлить его или шокировать. Но она увидела и его слабости. Она могла часами сидеть и смотреть, как он пишет песни, слушать, как он играет, а потом она тащила его в клуб, где он веселился. Это “веселье” не делало ему погоды, но он чувствовал себя живым рядом с ней, его сердце пылало и горело. А потом он просто сжег себя заживо.
А мне, наверное, нужна была девушка, которая была чем-то похожа на меня, равнялась со мной. Она должна была быть той, с кем я смогу поговорить, как с собой. Тогда мне не казалось странным, что наши вкусы так похожи. Она правда хорошо играла. Но я всегда был слишком стеснительным для каких-то решительных действий, поэтому, когда я узнал, что все это была игра, я просто глубже замкнулся в себе. Хотя по-хорошему, мне следовало умереть как-то мирно.
Последним был Тэхен. Наверное, ему было больнее всего. Молодой студент, полный любви и страсти к жизни и ко всему окружающему, чистый сердцем ребенок, со своими выходящими из нормы причудами, все из которых она приняла. Он продолжал следовать за ней, даже, когда узнал всю правду. Он проехал до ее дома, где увидел ее сожителя. По-прежнему всем сердцем будучи привязанным к ней, он кинулся на ее защиту от сожителя, который пытался ее избить. Он бросился на него с осколком бутылки. Он пырнул мужчину несколько раз, а потом пырнули его. Смерть.
Но я бы отдал сейчас все, чтобы он был в тюрьме, а не в урне. Я бы отдал все, чтобы в том самый день в общаге отключили воду, чтобы сработали эти чертовы огнетушители, когда горел Юнги, чтобы у Намджуна кончились деньги на сигареты, чтобы, как бы это ни звучало, Хосоку стало хуже, и он не смог даже руки поднять, чтобы взял ту злосчастную горсть таблеток. Я бы все отдал, чтобы узнать все раньше и уберечь младшего, нашего Чонгукки.
Я все стоял и вглядывался в окна ее квартиры. Наверное, она заметила меня, пока я задумался, потому что вдруг задернула шторы, даже после того, как переоделась с открытыми. Свет в окне по-прежнему горел, но тень перестала мелькать.
Вдруг дверь отворилась, и она выбежала в ночнушке, направилась прямо на меня.
— Кто ты? Кто? Что тебе нужно? — она замолчала и попятилась назад, наконец разглядев мое лицо. Воспоминания болью отразились на ее лице. — Ты... что ты тут делаешь?
Я не знал, зачем я тут. Моя рука в кармане сжала нож из ресторана, который каким-то образом оказался у меня. Она села на порог, я присел рядом. Я смотрел на проезжающие машины, внимательно прислушиваясь к ней, ожидая ее хода теперь.
— Тебе, наверное, все равно, как я сплю , — сделала она страдальческое лицо.
— Теперь ты стала элитной шлюхой? — перебил ее я.
— Нет, — она была удивлена моей ухмылке, которая означала, что я не купился на ее игру. — Я попыталась забыться в любви к кому-то. Но он не смог оценить моих искренних чувств. Он...он… — по ее щекам покатились слезы. — Он завладел мною насильно…
Надо же, точно так мы познакомились. Она была расстроена потерей своей чести, а я пожалел ее. Видимо, она уже совсем забыла свои сценарии, раз повторяется. И раньше она не тратила слез на игру. Похоже, ей совсем худо.
— Держу пари, это помогло тебе забыться.
— Мне кажется, что в тот момент мое тело горело, кажется, я прочувствовала ту боль, которую чувствовал Тэен.
— Его звали Тэхен.
Она опустила голову ниже. Кажется, она стала так уверенна в себе и в своей игре, что даже не боится меня. И я немного изменился. Я думал, что при встрече стану спрашивать ее, за что она так с нами. Но сейчас мне плевать, что у нее в голове.
— Теперь я ношу его ребенка… — смахнув слезу со щеки, закончила она свой монолог. — Кажется, он собирается меня бросить. Я знаю, что я много плохого сделала в этой жизни, но почему должен страдать мой малыш?
Моя рука, в гневе сжимавшая нож, расслабилась. Правда это или нет, но, кажется, она отбила у меня всякое желание своей плохой игрой.
— Не волнуйся. Я помогу тебе, если будет надо.
Она взяла мою руку и посмотрела на меня с той теплотой, что смотрела много лет назад. Она опустила голову и охнула. Кровь с моей руки запачкала и ее руки.
— Это кровь? ─ завопила она.
— Не волнуйся. — повторил я.— Со мной ты в безопасности.
Она коснулась рукой моей щеки и наклонилась, чтобы поцеловать. Я жестом сказал ей, что не стоит этого делать. Она смиренно улыбнулась. Это наигранная улыбка была последней в ее жизни.