Сыграем?

      Быстро выпив мексиканский свежесваренный кофе, в который он предусмотрительно добавил коньяк, ангел Бальтазар помчался в ванную комнату. Его ожидал утренний поход в бордель, поэтому надобно было торопиться. И подготовиться.       «Это новая эра: без правил, без предопределённостей. Свобода! Абсолютная и полная свобода! Отец не вернётся, поэтому можно прыгать в койке и нюхать коку. Кастиил доказал, что мы можем вытворять и пробовать всё. Вот я и пробую — всё, — думал ангел, пока наполнялась ванная. — Достаточно воды. Быстро ополоснусь и вперёд! Сисястые русские барышни жду-ут.       Однако, как только он снял любимую серую футболку с V-образным вырезом — обомлел. И враз смекнул: его планы неожиданно разрушились, как карточный домик.       «Что это?! — покрутившись перед зеркалом, чтобы получше рассмотреть спину и живот, мысленно спросил Бальтазар. На поверхности кожи виднелись слившиеся воедино пятна-пузырьки с серозным веществом, которые образовывали пустулы. — Для этого я перебрался аж в саму Россию? В Москву? Чтобы заболеть какой-то ерундой? Сейчас? Нет, нет, нет…»!       Да, в Москве этот ангел оказался неслучайно. По мнению Бальтазара далёкая Россия — идеальное место для сохранения жизни и перьев. Архангел Рафаил, предводитель ангельского войска и лидер Небес (после старшего брата — архангела Михаила), его здесь точно не найдёт. Даже не додумается сунуться. А с ним и небесный арсенал не заполучит, который ангелок-ренегат под шумок украл из райского хранилища. А то, что в Эдеме шла полным ходом гражданская война, развязанная Кастиилом, Бальтазара вообще не волновало.       «Наберу Глеба. Ну, того парнишку из ночного клуба. Он, кажется, интерн, то есть будущий врач, и наверняка знает, что делать в подобных случаях. Жаль, конечно, что поход в бордель накрылся… Но я не жалею, что заблокировал свои способности, в том числе и регенерацию, — так Рафаил, тем более, меня не обнаружит. А, значит, мои каникулы продолжатся…» — с этими мыслями он прошёл в гостиную и, взяв мобильный телефон, быстро набрал номер Романенко. Замечательно, что той ночью они додумались обменяться номерами.       — Алло, Глеб? — когда по ту сторону раздался сонный голос, уточнил Бальтазар. — Кто-кто? Смазливая блондиночка с пятым размером. Хочешь меня, красавчик? Куда идти? Ладно, понял. Не горячись. Это я — Бальтазар. Да, тот самый француз, с которым ты пропил все свои карманные деньги, выклянченные у мамочки. Мне помощь твоя нужна… Если поможешь — с меня стриптиз-клуб и хороший виски. Я знал, что мы договоримся. Дело вот в чём…       А спустя двадцать минут Бальтазар, на своём Lexus RX, уже въезжал на территорию московской больницы, где в поте лица трудились Андрей Евгеньевич Быков — заведующий терапевтическим отделением со своими недо-докторятами, позорами Гиппократа интернами, Анастасия Константиновна Кисегач — главный врач больницы и Иван Натанович Купитман — заведующий кожно-венерологическим отделением. К которому Глеб и направил своего нового друга по стакану.

***

      — Поздравляю, Бальтазар, у вас…       Опытный нос дерматовенеролога сразу распознал этот восхитительный, умопомрачительный, ни с чем не сравнимый аромат Курвуазье XO Империал, царивший в VIP-палате.       А Бальтазар? Он развалился на кровати и, досадливо поджав губу, наблюдал за тем, как Купитман, достав из прикроватной тумбочки его припрятанное сокровище, взглядом опытнейшего сомелье разглядывал бутылку.       — Джентльмен, у вас прекрасный вкус, — в конечном итоге выдал Иван Натанович, аккуратно поставив бутылку на журнальный столик. — А знаете что? Давайте-ка обсудим ваше лечение? Заболевание у вас не такое страшное, каким могло показаться на первый взгляд — легко лечится, быстро проходит.       Он плюхнулся в кожаное чёрное кресло возле столика и выудил из-под него два бокала. Открыв бутылку, плеснул коньяк — себе и Бальтазару. Ангел, с лучезарной улыбкой, пересел в такое же кресло напротив и, первым подняв бокал, молвил:       — Всегда любил нарушать любые правила. Это охрененно.       — Не зря я выпросил у Настеньки ещё одну VIP-палату, — ответил Иван Натанович, сделав смачный глоток Курвуазье. — С бюджетников особо не поимеешь, в отличие от вас — ходячих бутылок марочного коньяка. По второй? — заметив, что бокал его визави опустел, Купитман любезно наполнил сосуд. Опять.       — А я ещё не верил Гавриилу, когда тот рассказывал мне о России, — залпом выпив коньяк, пропел Бальтазар.       Купитман ему снова подбавил. И себе заодно. Достал откуда-то нарезанный дольками лимон и чёрный шоколад.       Потом закусил цитрусовыми и ещё налил.       И ещё.       В конечном итоге, закончившийся Курвуазье был заменён на Арарат и Хеннесси, — их уже принёс сам Иван Натанович из своих личных запасов. И полилась пьяная, светская беседа двух любителей женщин и дорогого алкоголя. Купитмановских пациентов пришлось временно поручить Семёну Лобанову — интерну тупому не очень сообразительному, но любящему деньги и халяву, поскольку Иван Натанович сам был уже в состоянии несостояния.       — Ты не настоящий самец, если не притворялся геем, чтобы охмурить молоденькую, очаровательную пациентку, — дерматовенеролог закурил и выдохнул дым в потолок, продолжив: — А я притворялся. Любая девушка на подсознательном уровне хочет исправить мужчину-гея и вернуть его в ранг так называемых натуралов. Вот Анрюша мне с ролью и помог. Правда потом нас «спалила» Люба, мы ей сказали, что это был розыгрыш, она передала наши слова пациентке, и та заставила нас поцеловаться. Быков больше не выдержал, и ночное рандеву с барышней сорвалось.       — Ошибаешься, бро, — Бальтазар одним махом выпил свой бокал и поставил на стол. — Был и у меня один подобный случай…       Он помолчал, вспоминая, а потом принялся вещать…       Неприступная красавица Мириэль, которая служила с ним и Кастиилом в одном ангельском гарнизоне, совершенно не обращала внимания на ухаживания Бальтазара. Все попытки её охмурить терпели фиаско: ни цветы, ни подарки, ни комплименты — ничто не могло растопить холодное сердце этой Снежной Королевы. Тогда-то архангел Гавриил и предложил другу вариант — наврать, что он гей и совершенно не интересуется смазливыми ангелессами. Как сам делал сотни раз. И когда уже рыбка почти клюнула, согласившись на свидание в Эдемском саду, малину испортил Михаил. Влюблённый в Мириэль один наглый пернатый сдал Бальтазара с Гавриилом архистратигу, и Михаил посадил тех двоих в небесную темницу на два месяца… После чего Мириэль стала сторониться ангела, так и не простив ему ложь.       Иван Натанович сильно затянулся сигаретой.       — Что ж… Тогда уважаю. Тем более, если твоя Афродита сияла и сияет ярче звёзд на небе. В раба мужчину превращает женская красота, будь ты хоть француз, хоть еврей, хоть афроамериканец.       Бальтазар, чтобы не раскрывать ангелов перед человеком, пускай и в говно пьяным, специально позаменял некоторые слова и предложения в воспоминании: не упомянул гарнизон, архистратига и пернатых в целом, — но суть и смысл передал предельно точно.       Докурив, Иван Натанович опять выпил Хеннесси и прикрыл глаза.       — Помню, как мы с Андрюшенькой и с молодняком, ну с Романенко и Лобановым, пари заключили. На новенькую молоденькую медсестричку в отделении Быкова, — он показал на бутылку. — Будешь?       — Разумеется, — подхватился Бальтазар, и Купитман в миллионно-триллионный раз наполнил бокалы.       — К сожалению, — продолжил Иван Натанович, — потом медсестричка нажаловалась на нас Насте, главврачу, и та начала угрожать увольнением. Думаешь, Бальтазар, нас это остановило? Не-ет. Просто пришёл парень мадам, очевидно, боксёр, и нам с Романенко…       — Стало страшновато, — расхохотавшись, закончил за него ангел. — Понимаю. Припоминаю, как недавно удирал от одного генерала с автоматом… Он застал меня в постели с его страстной женой-итальянкой. В дополнение намедни я утешал в горе одну вдовушку-польку, а, как оказалось, мужинёк-то её жив-здоров… Банально на охоту свалил. Был ещё случай, когда я сиганул с окна второго этажа, потому что из дальнего плаванья вернулся муж мадам Дэгроль.       — Мне челюсть сломал священник, — вторил ему Купитман, стараясь доказать визави, что это он лучший герой-любовник. И именно он достоин звания «Мировой Казанова». Конкурировать с ним никто не имел права, — когда засёк меня и попадью за игрой в «грешницу и Дьявола», и это он ещё про их двадцатилетнюю поповну не узнал; сосед-программист — за игрой в покер с его обнажённой женой… Кто ж знал, что Светочка совершенно не азартна…       — Не давеча как позавчера с монашкой за иконостасом — кайф! — парировал Бальтазар, трезвея на глазах. Ну, почти трезвея.       — С ректоршей университета в её кабинете! — воскликнул Иван Натанович и, звонко хлопнув в ладоши, заговорщицки предложил: — А давай поспорим? — в его немного прищуренных, пьяненьких глазёнках блеснул хитрый огонёк будущей победы. — У меня лечится одна пациентка, как раз полька, вот с такими вот… В общем, мисс Вселенная на её фоне Баба-Яга с бодуна.       — То есть, ты предлагаешь, — с грустным видом осмотрев очередную пустую бутылку из-под Арарата и швырнув её куда-то в угол помещения, произнёс Бальтазар, — её соблазнить? Кого первого она выберет в качестве кавалера, тот и победил?       — Именно. Ставка — ящик Реми Мартэн… И полька.       — Никогда мне ещё коньячок не доставался так легко, — молвил Бальтазар, покачав головой.       Не отводя друг от друга глаз, француз и еврей закрепили спор рукопожатием.

***

      Фанни Голембиовская изумлённо осматривала шестиместную палату, в которой пока она находилась одна, пытаясь сообразить, кто автор всех этих подарков. Упаковка из десяти печенек с предсказаниями, белый бельгийский шоколад бренда Spell, крем-мёд с вишней «Вишня Амарена», коробка конфет Ferrero Rocher и утонченный бокал для вина, в готическом стиле, выполненный из цветного стекла — дарящий, определённо, не имел проблем с деньгами. И с чувством меры.       — Бонжур из романтичного Парижа, ma chérie, — прочитав послание, она закрыла музыкальную открытку и только присела на свободную кровать, как в палату вошёл уже протрезвевший Бальтазар.       — Тебе понравились сюрпризы? — сходу поинтересовался он. — Я Бальтазар, — он почтительным поклоном головы поприветствовал даму. — Француз. А ты Фанни. Наслышан.       — И от кого же? — выгнув брови дугой, вопросила Фанни, и Бальтазар, уже было сделавший шаг к кровати, остановился.       — От Купитмана, — ответил он. — Я также его пациент. Но, слава Папулику, ненадолго.       — Всё вот это странно, не находишь? — она обвела взглядом палату и продолжила: — Ты закидываешь подарками незнакомую панночку, флиртуешь, совершенно её не зная. И каждой, позволь спросить, ты даришь столь дорогие подарки или только я такая счастливица?       — Я просто получил студенческую стипендию, — обратив всё в шутку, молвил ангел, — и решил потратить её на самую красивую девчонку женского общежития, которая, я уверен, вскружила голову ни одному преподу.       Фанни звонко засмеялась, и Бальтазар, почувствовав себя значительно раскованней, уселся рядом с ней на кровать. Харизматичный и общительный, познавший женскую натуру, он сразу же расположил к себе Голембиовскую. И уже спустя двадцать минут Фанни вела себя с ним так, будто они были знакомы долгое время: хохотала, шутила. Он поведал ей о Франции и Париже, а она ему о России и её культуре. Под конец Бальтазар даже продекламировал Фанни несколько стихов Пушкина наизусть. И только появление Ивана Натановича прервало их зажигательное времяпровождение.       — Бальтазар, к вам посетитель. Он ожидает вас в палате, — сообщил он и, переведя взгляд на Фанни, пленительно ей улыбнулся. — Как ваше самочувствие?       — Не может быть, — догадываясь, что Купитман попросту хотел поскорее избавиться от соперника, чтобы первым очаровать эту девушку, бросил ангел. — Никто из моих… Друзей не знает о том, что я здесь.       — На нём мятый бежевый плащ, — объявил Иван Натанович.       «Кастиил, — смекнул Бальтазар. — Нашёл таки. Как же не вовремя».       Он игриво отправил воздушный поцелуй новой подруге и спешно покинул её. В глазах дерматовенеролога вспыхнули огоньки злорадного торжества, губы изогнулись в ехидной ухмылке, — шансы Бальтазара на выигрыш рассеивались, точно марево.       — Мадам, у меня к вам предложение, — он бросил её историю болезни на ближайшую койку и, скрестив руки у груди, продолжил: — как вы смотрите на то, чтобы вечерком поужинать со мной в одном фешенебельном французском ресторанчике? Все эти подарки от моего иностранного друга милые, но они не соответствуют вашему статусу — обворожительной леди. Прошу, не отказывайте мне. Ваш аллергический дерматит помехой не станет, не переживайте. Это я вам говорю, как ваш доктор.       Хитрая Фанни замолчала, обдумывая его предложение. Зачем Ивану Натановичу или Бальтазару было знать, что её сердце давно было занято Дашей Антоновой — соседкой из квартиры напротив, ставшей впоследствии любимой девушкой? Если оба мужчины любили игры, почему бы было с ними и не сыграть? По их правилам… Тем более, что больничная пища Фанни не нравилась, и ресторан был отличным выходом. И какая девушка отказалась бы от бесплатных подарков, преподнесённых наивными ухажёрами? Точно не она.       — Хорошо, Иван Натанович. Я принимаю приглашение, — огласила своё решение Фанни. — Тем более, больничные повара совершенно не умеют готовить. И если вы говорите, что аллергия не опасна, я вам верю.       — Вот и чудненько, — после ей согласия у Купитмана как от сердца отлегло.       И он отправился в терапию к лучшему другу, чтобы похвастаться своим триумфом. Пусть Быков позавидует немного. А заодно и заберёт свои слова относительно его возраста. Купитман не «кудрявая еврейская бабуська» или «дедок с плачущей печенью». Нет! Он — опытный в любовных делах Аполлон. Мужчина в самом соку.       Фанни же, в свою очередь, снова попала под чары Бальтазара. Теперь он не обделял её ангельским вниманием. Впрочем, как не обделял и Купитман. У Голембиовской, словно по мановению волшебной палочки, появилось всё, о чём она мечтала, находясь в больничных стенах: маршмэллоу, ягодный мармелад, букеты цветов, два плюшевых больших медведя — розовый и оранжевый и элитный чай в подарочной упаковке. Ангел пригласил подругу на прогулку в больничный парк, где купил ей самое вкусное мороженое-рожок, она обожала малиновое и клубничное, пятьдесят воздушных шаров и сыграл для неё на гитаре серенаду собственного сочинения.       И уже когда настало время для похода в ресторан, Иван Натанович, с букетом гортензий и пионов и при параде, буквально влетев в палату, узрел странную картину: Фанни нежилась в объятьях высокой брюнетки. Краем глаза заметив Купитмана, явно оторопевшего, Голембиовская подмигнула ему.       Дерматовенеролог бросил взор на такого же изумлённого Бальтазара, который тайно наблюдал за девушками через стекло, и обречённо вздохнул.       — Видимо, ничья, — беспечно пожав плечами, пробормотал ангел.       — Братюнь! Братюнь!       Ощутив, что его кто-то активно толкал в бок, ангел медленно открыл очи и словил на себе любопытные взгляды командиров гарнизонов, включая архангелов Михаила и Рафаила. Пихал же его Гавриил. Немного придя в себя и расплывчато осмотрев окружающую его обстановку, ангел догадался, что находился… в просторном кабинете архистратига. На Небесах.       — Где божественная Фанни? — украдкой зевнув, спросил ангел.       За длинным деревянным столом прокатился смешок, другие ангелы заулыбались, Гавриил развернул шоколадную конфету, Рафаил лукаво усмехнулся и молвил:       — Ты нас не разочаровал, Бальтазар. Было бы странно…       Но речь его прервал Михаил, порядком подуставший от выходок взбалмошного подчинённого, для которого и Устав Эдема не Устав. Бальтазар сам себе командир и никакая небесная темница этого не изменит. Посидит, посидит взаперти, подумает над поведением, выйдет и снова здорово.       — Бальтазар, — холодно произнёс Михаил, оставаясь при этом совершенно спокойным и непоколебимым: — никакой Фанни здесь нет, зато есть я — твой начальник — архистратиг Михаил, который вправе снова огласить тебе строгий выговор. Что я, собственно, и сделаю. Никому не дозволено спать на совещании.       — А ты разве не в адской клетке с Люси?       Не в силах сдержаться, Гавриил прыснул со смеху, — его друг мог выдавать перлы, но чтобы такие…       — Что за дерзость, ангел? — в отличие от младшего брата, Рафаил фразочку ангелочка не оценил. — Архистратиг наш к тебе снисходителен. Будь воля моя, я бы вздёрнул тебя на ближайшем столбе!       — Выйди в сад резиденции и проветрись, Бальтазар, — приказал Михаил и вновь томно вздохнул, добавив: — От муравья больше пользы, нежели от тебя. И благодари Отца, что я не отправил тебя к Наоми…       — Приснилось, — пробормотал ангел и, запустив руку в карман пиджака, достал оттуда фенечку — вязаный браслет, который ему подарила на память… Красавица Фанни Голембиовская из далёкой Москвы.