Intrinsic Gray

revolting people

Выход в эфир 23 октября 2013 в 22:46 по Британскому Летнему Времени ДЭВИС: Недавно я стала обладателем футболки от Rag & Bone. Самой обычной чёрной футболки. И я посмотрела в интернете, потому что захотела узнать, сколько она может стоить. Видите ли, она не моя. Я только стала её временным хранителем. Но мне было интересно. И пятьдесят фунтов (п.п.: около пяти тысяч рублей)? За простую чёрную футболку? Вы, чокнутые, действительно платите за это? И к тому же рекомендации по стирке этой футболки настолько высоки, что я должна буду заплатить три фунта (п.п.: около трёхсот рублей), чтобы постирать её отдельно. Это мужская футболка, да? Какой мужчина знает, что ему нужно стирать, предварительно вывернув наизнанку вещь, при деликатном режиме, сушить на горизонтальной поверхности? Привет, вы в эфире. ЗВОНЯЩИЙ #1: Ты говоришь, что недавно стала обладателем мужской футболки, Дэвис? Как это случилось? ДЭВИС: [смеётся] Ничто так не оживит ночь среды, как несколько настырных вопросов, но я хотела бы сохранить небольшую тайну. Держать всех в напряжении. Это «What You Know» группы Two Door Cinema Club. Когда я вошла на Акустику в четверг, уверена, я видела сон. Гарри уже был там, но места, окружающие его, были заняты все, и не было ни единого взгляда, брошенного в мою сторону, не говоря уже о шутке, кинутой на мой счёт. После месяца беспрерывного раздражения, тихий Гарри был сладким облегчением. Айзек читал нам лекцию о звуковых волнах, и я пыталась делать прилежные заметки, потому что нам нужно было сдать письменную работу по этому предмету через две недели. Но он выглядел так хорошо… его волосы были немного неряшливы из-за ветра, и он ослабил галстук и закатил рукава, когда снял свой бежевый блейзер. Я видела жилистые мускулы его предплечий и явные размытые чернила под рукавами – татуировка, которую я могла видеть мельком. Я чувствовала себя настолько голодной (сильно желающей), глядя на него, что думала, мой желудок начнёт урчать. Конечно, это означало, что к тому времени, когда Айзек отпустил нас, у меня была половина страницы с заметками и множество действительно плохих рисунков, ни один из которых не поможет мне в написании работы. Но я была такой преданной студенткой, и я думала, что могу прийти в рабочие часы Айзека перед занятием Уиггинса. Я не была против идеи остаться с ним один на один, и у меня мелькнула мысль, почему я не ходила к нему в кабинет после каждого занятия. Потому что тогда я бы выглядела одержимой. Как будто грезить о нём в течение каждого момента, когда я бодрствую, уже не является одержимым поведением. Я наблюдала за всеми вокруг, пока Айзек собрал сумку и направился с ней к своему кабинету, но у меня был только час до занятия Уиггинса, и я не хотела становиться последней в очередь, чтобы поговорить с ним. И я была не единственной в группе, кто понимал, что он невероятно привлекателен. В коридоре я увидела спину Гарри, он повернул за угол к кабинету Айзека, и я ускорила свой темп. — Куда направляешься? — спросила я, шагая рядом с ним. Он настороженно взглянул на меня краем глаза. — В кабинет Баргесса, — наконец проворчал он. Конечно, туда. — В универе всё не так легко, как ты думал? — усмехнулась я. — Хорошо, что ты выбрал Лондонский Метрополитен из всех других колледжей, уверена, там ты бы уже упал на колени, чтобы тебя отымели. Кембридж и Оксфорд, и Империал. Они намного сложнее, чем это место. Его губы превратились в тонкую линию, раздражение появилось на его лице. Я наседала. — И я знаю, ты привык прокладывать себе дорогу туда и обратно своим очарованием, но я ставлю десятку фунтов на то, что ни одно в мире подлизывание не принесёт тебе пользы с Айзе… профессором Баргессом. Не то, чтобы десятка фунтов многое значила для тебя, не так ли? — Ну, если тебя интересует десятка фунтов, уверен, Баргесс будет достаточно любезен, чтобы поделиться с тобой одной. Вероятно, тебе тоже нужно будет сделать своего рода подлизыва (п.п.: другое значение данного слова в английском «отсосать»)… — он позволил этому слову на мгновение повиснуть в воздухе, а затем закончил, — …ние. Но ты привыкла к этому. Я приоткрыла рот и быстро отвернула от него голову, чтобы он не видел. Это был не первый раз, когда я слышала подобный комментарий в свой адрес, но это был первый раз, когда я слышала, как подобные слова срываются с его губ с такой злобой. Он не поднимался выше шуток о моей репутации, но он никогда не говорил ничего намеренно злое, как этот комментарий. Когда я не ответила, он беспощадно продолжил. — Ты думаешь об этом прямо сейчас? На коленях. Перед его столом. Твои родители должно быть так гордятся тем, куда уходят их деньги. Гнев вскипал внутри меня, давление нарастало, пока я не почувствовала себя вулканом, готовым взорваться. Он понятия не имел, на что походила моя жизнь, о чём думали мои родители или кто платил за образование. Это была не моя мама, и определённо был не мой папа. — Ты такой тупой мудак, — огрызнулась я, вместо того, чтобы рассказывать ему это, потому что я не хотела, чтобы он с удовлетворением размышлял, будто меня заботят его мысли. — Да, итак, ты продолжаешь говорить со мной, — мрачно ответил он. — Ну, кто-то должен обратить внимание на то, что ты, кажется, полагаешь, что являешься для всех нас даром Божьим. Но ты всего лишь переросший ребёнок, каким и всегда был. Он застонал, запрокинув голову назад, словно что-то спрашивая у потолка, что-то глубокомысленное. Затем он посмотрел на меня с действительно отвратительным выражением на лице и сказал: — Ты всегда стремишься ко мне, чтобы выслушать всё дерьмо от меня, но если ты так сильно меня ненавидишь, то почему бы тебе просто не отъебаться. — Я стремлюсь к тебе? — взорвалась я, оскорблённая. Я резко остановилась перед дверью в кабинет Айзека и развернулась к Гарри. — Ерунда! Ты только и делаешь, что стремишься ко мне, как только оказался здесь! Что, нелегко заводить друзей, Гарри? Универ не так захватывающ без людей, бросающихся тебе под ноги? Знаю, ты привык, что каждый мчится, чтобы попасть в твоё полное распоряжение, но здесь никто не делает это дерьмо для тебя. Даже фанатов и своих знаменитых друзей ты не заботишь. Ты лишь золотой билет для всех, кого встретил, когда стал знаменитым, и когда ты провалишься, то останешься ни с чем. Его выражение лица ожесточилось. — И ты думаешь, что кто-то заботится о тебе, Хатч? — Может быть, нет, — ответила я, вскинув подбородок. — Но у меня есть несколько хороших друзей, реальная цель в жизни и достаточно решимости, которую я здесь получила, так что скажу, что у меня всё в порядке. — Ну, хорошо, что я оказался здесь достаточно быстро! Я удивлённо оглянулась, обнаружив Айзека, направляющегося к нам по коридору. — Я не хотел оставлять вас двоих без присмотра, иначе всё закончилось бы кровопролитием на наших руках, — пошутил он, широко улыбаясь. Он понятия не имел, насколько был прав, потому что в тот момент я готова была броситься и выцарапать Гарри глаза. Меня почти трясло от едва сдерживаемой ярости. Гарри стоял, прислонившись к стене, выглядя незаинтересованным и скучающим. Айзек открыл кабинет и толкнул дверь, но когда Гарри начал следовать за ним внутрь, я встала у него на пути и пихнула его назад. — Подождёшь, — кинула я, взглянув с отвращением. — Хер, — добавила я для хорошего окончания. Затем я ворвалась в кабинет Айзека и захлопнула за собой дверь. Айзек удивлённо поднял глаза, садясь за стол. — Это не небьющееся стекло, — сказал он, но его губы скривились в улыбке. Его кабинет был маленьким и отчасти тесным: кожаное офисное кресло на колёсиках, большой деревянный стол с компьютером и два тёмно-синих кресла перед ним и низкий сизый диван у стены. Была одна полка с книгами, грязная и в беспорядке. Я испустила резкий вздох и упала в одно из кресел напротив него. — Простите, — выдавила я. — Он просто приводит меня в абсолютную ярость, — я по-прежнему сжимала зубы. Я не могла заставить челюсть расслабиться. Моя нога подпрыгивала с какой-то неуправляемой энергией. Айзек боролся с улыбкой, перелистывая бумаги на своём столе. — Ну, говорят, страсть является ключом к успешным отношениям. Я почти подавилась. — Я не расслышала, что, простите? Успешным отношениям? Единственная страсть, которую я чувствую к этому дрочиле, включает мою фантазию, и в ней я закалываю его в шею. Айзек вскинул брови. — Это довольно ужасно. Я равнодушно пожала плечами. — Я ненавижу его. Если бы у меня был выбор: остановить его рождение или Гитлера, ну, я бы выбрала Гитлера, но Гарри был бы на втором месте. Айзек присвистнул. — Вау. Должно быть, он действительно вас там задел. Я стиснула зубы, впиваясь взглядом в край стола Айзека. — Это то, что у него прекрасно получается. — Я просто удивлён, — выдавил Айзек, — что вы двое не вовлеклись в это. Я предположил это во время нашего первого занятия, но после него я думал, что вы оба будете флиртовать друг с другом. — Флиртовать? — задохнулась я, мои глаза расширились. — Играет со смертью – вот, что он делает (п.п.: тут опять игра слов, потому что фраза «играть со смертью» в английском звучит, как «flirting with death»). И поверьте, когда я говорю, что не флиртую с ним, значит это действительно так. Он даже не мой типаж! На самом деле, он так далеко от моего типажа, что находится на другой планете, в другой галактике, и я надеюсь, что именно там он сгорит насмерть. Айзек улыбнулся, его голубые глаза замерцали. — Тогда каков твой типаж? Сердце затрепетало в груди, и я вынуждена была издать хриплый смешок. — Не высокомерный, очень высокий, — сказала я, дёрнув большим пальцем в сторону двери. Я облизала губы, успокаивая ногу и садясь немного прямее. — Я предпочитаю, чтобы мой мужчина был немного старше и более зрелый. Он кивнул, пристально посмотрев на меня со своего конца стола. Кожу обдало жаром при его пристальном взгляде. Затем он откашлялся и сказал: — Итак, что принесло вас в мой кабинет? Моя кожа мгновенно остыла. — О, верно. Моя статья. Мне нужны кое-какие разъяснения на счёт сегодняшней лекции. — Конечно, — кивнул он. — Какие у вас есть вопросы по этому поводу? Но я знала, лишь мельком снова увидев его голые предплечья, что испытаю такие же затруднения при сосредоточении здесь, наедине с ним, какие у меня были в классе. Пятнадцать минут спустя мои заметки по-прежнему выглядели ужасно, но я, по крайней мере, лучше понимала. Когда я вышла обратно в коридор, Гарри, сидящий на полу облокотившись спиной о стену и опустивший голову, при этом его локоны прятали лицо, посмотрел вверх. Выражение его лица было столь же холодным, каким было, когда я вошла внутрь. Я отвела взгляд, качая головой, и ушла, не сказав ему ни слова. Он не появился на занятии Уиггинса во второй половине дня.