Лезвие, смех, безумие или обычный вечер охотника и вампира

Ямамото прекрасно понимал, что это безумие брать к себе в напарники, принимая в расчет его скромную профессию охотника, вампира. Эта мысль билась в голове, словно птица в клетке, но почему-то, видя, как очередной тяжелый предмет опускается на голову, заставляя в долю секунды превратиться ее в сплошное кровавое месиво, но не прекратить тихий, но заливистый смех, этот маленький нюанс напрочь стирался. Пробраться в подвал, минуя охрану, не составило труда. Он ожидал увидеть что угодно, но не то, как часто встречаемое горделивое существо, склонившись над миской с кровью, начнет употреблять необходимое, словно самое настоящее животное. Нет, он не набросился на так называемую пищу. Движения были медленные, растягивающие, а язык спокойно скользил по жиже, отправляя в тело кровь по небольшим каплям. Разномастные глаза следили непрерывно за ним, не прекращая действия, вот только в них не было какой-либо мольбы, а всего лишь на всего насмешка, явно никак не идущая в осознанное действие с его стороны для любого нормального человека. Хотя, Ямамото уже понял, что не относится к их числу, как только в голове появилась идея забрать это существо к себе. -Пойдешь со мной? – приседает на карточки, внимательно наблюдая за окровавленным лицом, на котором еще не успели зажить все раны. Обстановка явно не способствует этому, но он улыбается, действительно искренне и жизнерадостно. -А с тобой будет весело? – в ответ усмешка и окончание трапезы, за которыми следует вытирание рукавом то ли остатков своей, то ли чужой крови. Он ничего не отвечает, просто подымается и мечом разрывает цепь, крепкой хваткой осевшей на чужом горле. «Спасенный» медлит, но не из-за боязни, а словно делая вид, что что-то обдумывает, но с изначального положения все же встает, оказываясь на несколько сантиметров выше, но вот из-за своеобразной диеты по телосложению все же уступает. Проходит несколько месяцев, но их сложно назвать напарниками. Своеобразный долг бывший заключенный отплатил еще в первые минуты побега, спасая нерадивого охотника от пули, правда, конечно, не собственным телом, уж слишком высокая плата, мало ли возгордится, да и соприкосновение лицом со стенкой не так уж проблематично, а учитывая, что для восстановления собственных сил он потом смог ее воспользоваться, и вовсе идеальный вариант. Всю работу делает охотник, пока вампир где-нибудь удобно располагается на ветке, откидывая голову немного назад и внимательно наблюдая за действием из-под полуприкрытых ресниц, пока все не идет крахом и не приходится в редком случае вмешаться, дабы во время отдыха не ночевать в каком-нибудь переулке, а в полноценной гостинице. Мукуро проникает во временное место обитания, как всегда, без какого-либо предупреждения и, не следуя правилам других вампиров, без разрешения войти. Он никогда не воспринимал всерьез законы или убеждения, просто утверждая, что изначально был неправильным, а если кто-то пытался это изменить, то умирал, но не от его руки, а от существа, живущего где-то внутри. На смерть, как такову, было все равно, вот только то, что она не сопутствовалась никаким самоудовлетворением, приравнивало ее к отрицательным действиям. Когда Ямамото возвращается с небольшой прогулки, ловко пронося в помещение постороннюю еду, все же, как бы сильно не славилась гостиница, блюда здесь не были настолько приятны на вкус, как хотелось бы или же может быть он не привык, однако это уже мелочи, ведь навряд ли кто-либо когда-либо видел, как вампир играет с вещью, способной с легкостью лишить его жизни. При чем играет мастерски, проводя по острию подушечкой пальца, а затем резко перемещаясь на открытый участок тела, тем самым заставляя невольно сравнить с трюкачом и вновь вернуть память к остаткам того цирка. - Серебряное лезвие вампирам не игрушка, - Ямамото улыбается, вытаскивая из-под пиджака небольшую булочку с пока неизвестным содержимым и кидает ее так называемому напарнику. Еще одним исключением со стороны понятия вампира у Мукуро было возможность употреблять обычную человеческую еду, а также способность различать вкус, что оказалось выяснено совершенно случайно, как и пристрастие к шоколаду, который стоил не малые деньги, но ловкие руки это не останавливало и в конечном итоге брюнету приходилось идти на поиски очередной работы, дабы прокормить себя. -Когда-нибудь я убью тебя им, - сложно сказать, шутит он или нет, а впрочем, об этом нет времени думать, когда чужая рука ловко перехватывает оружие за рукоятку, а затем наносит на мертвенно-бледной коже порез один за одним с небывалой легкостью, полностью игнорируя боль и испарение собственной крови. Достаточно ошибиться на несколько миллиметров, и ионы серебра проникнут в тело, разнося яд по телу к самому сердцу, которое уже не бьется, но по-прежнему является Ахиллесовой пятой. -Если голоден, то мог бы сообщить об этом как-нибудь по-другому, - он садится на кровать, немного ослабляя хватку галстука, а дальше сделать ничего не успевает, так как колени оказываются оккупированы, а лезвие упирается прямо в кадык, грозясь при любом лишним движении с такой же легкостью лишить жизни своего хозяина. Клыки плавно скользят по чужой шее, словно играючи, хотя, зная Мукуро, эту условность можно убрать. Глаза оказываются прикрыты от подобного действия, все же он сам виноват, что позволил использовать себя подобным образом, хотя это лучше, чем после стараться как можно быстрее покинуть город, узнавая, что обнаружен обескровленный труп. Нет, Рокудо прекрасно умел скрывать за собой следы, но вот за отказы мстил гораздо лучше. Клыки плавно погружаются в кожу, заставляя и его горло соприкоснуться с лезвием, тем самым тоже попадая в опасную зону, хотя тому все равно, ведь это очередная игра, потраченная, чтобы развеять небольшую скуку. Чужая кровь насыщает, заставляя мысленно сходить сума и без приказов мозга класть руки на крепкие плечи, немного сжимая их и задевая ногтями кожу даже через плотную ткань одежды. Проходят секунды, а может минуты, он подсчитать не может, ведь разум, не глядя на то, что процедура происходит не в первые, подкидывает к списку и часы, но как только чувствует легкость и пристальных взгляд на себе, открывает глаза, встречаясь с насмешкой и непонятными нотами. Кровь с запястий продолжает идти, хоть поглощенной крови должно было хвать и для гораздо более серьезных ран, но мысли и поступки Мукуро невозможно предугадать, даже если тебе кажется, что ты провел с ним достаточно времени для этого. Язык плавно скользит по кровавым дорожкам, захватывая собственную кровь, а он, как зачарованный, наблюдает за этим процессом, пока насмешка вновь не появляется на губах, но уклониться все равно не успевает и следует немного напористый поцелуй, направленный на передачу. -Интересно, как скоро мой яд уничтожит твою оболочку? - он смеется, откидываясь немного назад и держась за шею брюнета, повторно окунаясь в пучину безумия. Правда, первое действие быстро прекращается и остаток крови на чужих губах он медленно слизывает, прислоняясь к крепкому телу еще ближе. - А ты последуешь за мной? – вместо привычной улыбки на губах усмешка и кажется, что часть безумия передалась и ему вместе с кровью, постепенно поглощая последние капли разума и самообладания. -Кто знает, - Мукуро пожимает плечами, надавливая на плечи и заставляя чужое тело упасть на кровать, сам же он весьма удобно устраивается сверху, сжимая коленями бедра. Ставшие еще больше ногти скользят по ткани, в любой момент готовые оставить свой след на ней. -Ну, уж нет, это моя любимая рубашка, - сколько за такими играми он потерял одежды, брюнет предпочитал не считать, но вот оставить все, как есть, точно не мог, а потому вампир, пусть и с небольшим усилием, оказывается подмят под его тело. Вот только не стоило забывать про вездесущую мстительность, которая, похоже, родилась впереди обладателя разномастных глаз и благодаря которой сзади не только на рубашке, но и на пиджаке, красуется несколько царапин, как после неплохой заварушки.