Безумие - не самый плохой вариант.

Эти чертовы крепостные стены, пропитанные соленой морской сыростью, человеческим дерьмом и вонью полуразложившихся трупов… Смертельное сочетание. Вонючий, въедливый запах. Он снова подбирался к нему. Спешил напомнить, тварь, кто тут настоящий хозяин. Но он не собирался вновь попадать в его плен, словно безмозглый кролик в охотничью клетку. - ЭТО Я ТУТ ХИЩНИК, УБЛЮДОК! – заорал он в пустоту что есть силы, пытаясь подняться с колен. И тут же осел на пол. Резкая боль в затекших ногах свалила его на холодные камни пола, как здоровенный бугай изуродованного калеку. Звон кандалов, сковывающих его руки и ноги, отражаясь от проклятых стен, стремился порвать барабанные перепонки парня в никчемные клочки. Он замер, скорчившись на холодных камнях. У него ничего не вышло. Снова. Потому что он слишком слаб. Он ничего толком не ел уже несколько дней. Где-то тут, в полумраке, кажется, валялся засохший кусок хлеба… если его не утащили крысы. Он отлично знал, что есть его ему категорически нельзя. А иначе уже через полчаса он желчью буду блевать себе же под ноги и до судорог сгибаться от колючей боли в животе. Но сейчас это был его единственный шанс. Оглядевшись, молодой человек постарался разглядеть это… подобие пищи. - Ничего, - его осипший, обессиленный от изнеможения голос едва был слышен даже ему самому. Он чертовски хотел пить, вот только грязная кружка с водой стояла у самой двери… …к которой ему нельзя подходить. Нельзя вновь превратиться в пленника. А смрад подкрадывался все ближе. Неминуемо приближался… Парень слышал, как в соседних камерах начинают биться в его удушливой агонии люди: их душераздирающие вопли, словно бладжеры от бит загонщиков, перелетали по коридору, перескакивая от одной камеры к другой. И сливались в его голове в единый, отчаянный унисон. Сотни визжащих, шипящих, хриплых возгласов о смерти, ненависти, страхе… Он обхватил руками голову, стараясь заглушить их. Но гребаный звон цепей сделал только хуже… Ему надо спасаться. Ему это жизненно, мать его, необходимо! Еще одна попытка... Он силился пошевелиться… "Давай, Крис, черт бы тебя подрал!" ...и наконец... Он кое-как попытался-таки отползти к противоположенной от двери стене, надеясь подарить себе шанс на спасение – возможность спрятаться, убраться подальше и тем самым удержать себя на грани между отчаянным здравомыслием и неконтролируемым безумием. Вот только все его усилия – хуже кровавых пыток. Потому что он сдвинулся с места, дай Мерлин, всего-то на каких-то несколько сантиметров. Если вообще сделал это. Нет, он не способен здраво оценивать ситуацию. Потому что он вообще уже очень давно ни черта не понимает: он не чувствует ни шершавого, влажного пола; ни пробирающего до костей затхлого холода, который тянется по нему; даже боль в ногах притупилась. Он в его плену… Снова… - БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! – тратя последние толики сил на вопль, парень закрыл глаза, даже не осознавая, что на самом деле, не произнес ни звука… *** - Какие, мать его, люди, - саркастично протянул молодой парень, сидящий в дальнем углу полутемной грязной тюремной камеры. – Впрочем, я знал, что это случится, - усмехнулся он, склоняя голову на бок и пристально рассматривая ту, которая едва переступив порог, замерла на месте, словно обездвиженная заклинанием. – Ведь жизнь – не жизнь, если рядом с тобой нет меня, правда? - Неправда, - его самоуверенные слова, как всегда, вмиг распалили ее гнев. Девушка передернула плечами и сделала шаг вперед, стараясь казаться как можно более невозмутимой. Словно ее совсем не шокировала эта грязная, сырая камера, затхлый воздух и он: порядком исхудавший, бледный, с залегшими под глазами синяками – результатом бессонниц и физического изнеможения. - Тогда какого соплохвоста ты приперлась сюда, Ревелл? – криво усмехнулся он, поднимаясь на ноги. Звон кандалов мгновенно привлек ее внимание. Голубые глаза блондинки широко распахнулась… - Нравится? – он заметил это и, делая к ней шаг, специально тряхнул руками. Дребезжащие, тяжелые звуки бьющегося о камень железа вновь пролетели по камере. – Для меня это уже самая настоящая музыка, - издевательски-воодушевленно протянул он. – Хочешь, я даже сыграю? – он медленно приближался к ней. Шаг за шагом… – Гимн Хогвартса? Специально для тебя? А ты споешь мне… - Прекрати! – вскрикнула девушка, резко мотнув головой. - Что, не ласкает слух? – парень наигранно вскинул брови. – Жаааааль. Но, ничего, - останавливаясь в шаге от блондинки, продолжил он: - Ты привыкнешь, мой дорогой Одуванчик. Ты ведь не в последний раз пришла, чтобы навестить меня. - С чего ты взял, что я пришла навещать тебя, Мальсибер? – тут же резко осадила его Ревелл. - А с чего бы еще тебе шляться по Азкабану? – парировал узник. – Здесь нет вонючих магглов, которых нужно защищать от плохих, злых чистокровных аристократов вроде меня. - Ты ни капельки не изменился, - с нескрываемым омерзением проговорила она. – Все такой же отвратительный, самовлюбленный и жестокий ублюдок. - А ты все такая же никчемная лгунья, Ревелл, - победоносно глядя на нее, ухмыльнулся он. – Что ты скажешь мне дальше? Что пришла зачитать мне мой приговор? Так, я его отлично помню: ПОЖИЗНЕННЫЙ СРОК В АЗКАБАНЕ ЗА МНОГОЧИСЛЕННОЕ ПРИМЕНЕНИЕ «ИМПЕРИО»! – торжественно, словно конферансье на сцене театра, изрек парень, вскинув голову. – Или… - тут же, но уже заметно тише продолжил он, - эти борцы за гребанное добро и хренову справедливость во главе с Дамблдором забыли зачитать какую-то его часть?! А может, ты просто надеялась увидеть, как я тихо скулю в темном углу?! - Я… - Неееет, - перебил ее он, резко делая шаг вперед. – Ты свое уже сказала, Ревелл. Сейчас – моя очередь. Он обхватил ладонями ее лицо и обескуражено замер на мгновение, осознав, что она не пытается отстраниться или вырваться. И ему понравилось это. Чертовски понравилось, потому что было чем-то новеньким в их отношениях. - Умная девочка, Ревелл, - криво улыбнулся юноша, пристально гладя в ее глаза. – Наконец-то поняла, что вырываться бессмысленно. Ведь, куда бы ты ни бежала, я все равно буду рядом с тобой. Кристиан Мальсибер не отпустит тебя никогда. Я всегда буду где-то рядом. Твоей тенью. Твоим самым страшным кошмаром. И все это потому, что я знаю – да-дааа, я точно знаю это, - ты не хочешь, чтобы я покидал тебя. И потому ты пришла. И придешь еще. И снова. И ты будешь приходить сюда до тех пор, пока Темный Лорд не вернется и не выпустит меня отсюда. А уж потом… - он облизнул уголок своих губ, - я явлюсь к тебе сам. И заставлю всех, кто тебе дорог поубивать друг друга. Ты же знаешь, в искусстве «Империо» мне сложно найти равных. Я устрою для тебя персональное шоу. За то, что ты сделала со мной. За то, что все твои грязнокровные полудурки-друзья сделали со мной! Это будет моей благодарностью тебе, маленькая гриффиндорская дрянь! Ее лицо вдруг подернула непонятная рябь. Такая, будто легкий ветерок пробежал по тихой водной глади и размыл ее отражение. Мальсибер моргнул, медленно опустил руки и... * * * Он очнулся от собственного крика. Безнадежного, болезненного вопля… Она ушла. Его глупая осквернительница крови ушла, не дав ему договорить! он задыхался. Задыхался, не осознавая, что от отчаянного бессилия и злости быстро хватает ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Она ушла… Но она вернется. Завтра. В это же время она явится вновь, чтобы встретиться с ним. Она вернется… Завтра… И они продолжат… Она вернется… Вернется… Верь…