Некое испытание.

       Нагло разлегшись на темно-коричневом кожаном диване в не очень-то уместной, неприличной позе не присущей уважающим себя людям, читал какую-то совершенно новую книжку парень высокий и молодой, конечно же и красивый. Лицо его было не напряжено и не читалось ни единой эмоции, которым обычно придавались люди, занимающиеся чтением книги, любые книги. В них, в книгах всегда что-то есть и, непременно, когда читаешь их, пытаешься вчитаться в каждую строку, когда каждое слово тщательно обрабатываешь испытываешь какие-то чувства. Они отражаются на лице. Большинство людей хмурятся, когда читают, но, разве они могут настолько мастерски скрывать чувства, как их скрывает этот молодой человек? Он просто талант из талантов. Словно величайший актер этот парень может резко изменить настроение, улыбнувшись лучезарно, просто изменив выражение лица. Или естественно заплакать. Или солгать что-нибудь, не выдав себя. Рассмеяться, как будто бы он на самом деле рад и счастлив, когда чувствует совсем наоборот. Нередко ему приходилось запускать свой дар в ход, почти каждый день. Скрывать эмоции, как когда он сейчас читает книгу, как будто она понимает его и может рассказать миру о чувствах его, если он не будет их прятать. Там была некая атмосфера между бумагой с печатным текстом и молодым парнем. Некая игра, которой не было конца, когда вдруг, неожиданно раздался голос: — Энди, черт подери, ты собираешься вообще сюда идти или так и будешь сидеть там без дела, м? — только Энди хотел запротестовать насчет того, что он ничем не занимается, ведь книга, чтение — это занятие, как звавший подскочил к нему, схватил под руку и потащил в маленькую, но уютную комнатку, названием которой являлось кухня.        Энди нехотя уселся за миниатюрный столик, думая на какой странице он остановился, вернее, на какой его прервали и смотрел в одну точку перед собой — парня с весьма приятными, но, на первый взгляд грубыми чертами. Прямой нос, на переносице которого есть дуга, куда собираются в кучку брови, когда хмурятся, выразительные серо-голубые глаза, в которых все то время, пока Бирсак смотрел, горел огонек, брови шли по дуге глазниц, прямо тютелька в тютельку, а губы не тонкие не пухлые, что-то среднее, но они очень сильно подчеркивали красоту юноши. И Бирсак, конечно же загляделся, то ли серьезно чем-то отвлеченный, некими мыслями, то ли пораженный симпатичностью парня, которого он видел перед собой. — Э… Ронни, я думал мы будем наедине, — произнес тихим голосом с хрипотцой Энди после долгого молчания, смотря на того самого типа, что звал его на кухню. — Извини, Ди, но я хотел познакомить тебя с Джеки. Энди, это — Джеки, Джеки, это — Энди. — Приятно познакомиться, — Джеки расплылся в добродушной улыбке, вынув руку из-под стола для пожатия.        Однако Ди очень сухо ответил ему, будто бы был не рад этому знакомству. Но, видимо, Джеки этого не заметил и все же продолжал улыбаться.        «Дурачок» — Подумал Бирсак и саркастически ухмыльнулся про себя. Ему было несколько — хотя зачем врать! — обидно, что его обвели вокруг пальца, что Ронни, путем скрытой нежности заставил Энди пожать руку какому-то очередному отпрыску из его группы. Неведомо почему, не очень-то уважая коллектив, в котором устроился его закадычный друг Ронни, ему было отнюдь не по нраву заводить новые знакомства. Однако Радке стоял на своем (он уже давно изложил свой план Энди) — объединить силы и создать тур Falling In Reverse вместе с Black Veil Brides, записать несколько песен вместе. Но для этого надо было для начала как следует узнать друг друга, каждого члена группы и той, и другой, разложить все по полочкам. Вот этого Бирсаку и хотелось меньше всего. Хотя он вполне одобрял идею Ронни. Сам он тоже очень хотел этого тура. Вообще, хотел побольше проводить время в студии и, конечно, на сцене вместе с Радке. — Почему бы вам не поговорить? Не узнать друг друга получше, а? — с пылкостью произнес Ронни, переведя взгляд с Энди на Джеки. И Бирсак, не зная, о чем завести разговор с молодым человеком, выбрал самую наиглупейшую тему, которой он, однако, ничуть не стыдился: — И вправду. Джеки, я хотел тебя спросить, как часто ты бреешься, или волосы на твоем теле вообще не растут? — рассмеялся Бирсак, с ноткой наглости в голосе. Джеки жутко покраснел, казалось ни какой грим не скроет этот багрянец. — Эм… не знаю, наверное, каждые два дня. Не люблю растительность, я совершенно не считаю, что борода украшает мужчину. — Душка.        После этой реплики Джеки снова покраснел, он показался Энди невыносимо скучным, и Бирсак старательно это скрывал, но потом, заговорившись, он не смог остановиться. Оказалось, не такой уж Джеки зануда, весьма смышленый, смешной, у него есть чувство юмора, и, как Энди и подумал, у него явно много поклонниц и не всем, ох, уж далеко не всем посчастливится побывать на месте его любовницы. Он предан и верен своему слову, своим друзьям и своей любви. Почти идеальный человек.        А обаятельный Энди сразу понравился Винсенту. Может быть, своей приятной очаровывающей улыбкой, своим великим ехидным взглядом и легкомысленными глазами, своими манерами. В общем, сам того не замечая, Бирсак вскружил голову парню. Да настолько, что бедный Джеки взора оторвать не мог от него ни доли секунды. Голова молодого Джеки затуманилась мыслями, и мысли те были именно о нем. Об Энди.        …Наливая еще одну чашку крепкого черного чая по просьбе Энди, Джеки, засмотревшись, перелил, и горячая вода полилась маленькими струйками, а сам Винсент обжег себе все пальцы. — Эй! Джеки, твою мать! Ты вообще смотришь, что ты делаешь, а? — заорал на парня Энди, привстав со своего места, — черт побери, где Радке?! Ронни исчез с того самого момента, как у «голубков» завязался разговор, он не хотел мешать им. Никогда не любил привлекать внимание, когда люди заняты чем-то другим, а не ним самим. — Джеки, сделай что-нибудь с ожогом, ты же знаешь где аптечка? Ладно. Пойду найду этого придурка, как же он мог свалить, идиот! — восклицал Энди столь резкими словами, сам, если честно, не зная, в чем же провинился Радке. Хотя, он, конечно, знал, что вышеупомянутый Радке, так сказать свалил, а значит оставил Бирсака наедине вместе с Винсентом, а значит… а… черт. Он сдался. Да, Энди сдался; он просто не понимал, чего добивается своими «значит», не понимал также действий Ронни, не понимал, и, уже полностью убедившись, что так будет лучше, решил хорошенько встряхнуть друга Ронни, когда найдет такового. В голове Энди кружились все новые и новые идеи как же ему справедливо расправиться со своим дружком. Он окончательно решил, что надо бы освежить головку старику Ронни, припомнить все его проказы, все припомнить и, кончено, добавить ко всему этому, что, мол, почему сбежал ты от нас, а дальше что-нибудь съязвить или сыграть, как настоящий актер, как это умеет Бирсак. Вдруг у Энди промелькнула мысль, что все это будет слегка по-женски не логично. «И правда, зачем лишний раз давить на него? Может надо приберечь это до следующего раза? Это совершенно, чрезвычайно, ужасно глупо. Серьезно, так говорят лишь бабы! О боже, не хочу показать себя с плохой стороны перед Ронни. Весьма уверен, он подумает, что я злопамятная тварь. Но а как тогда мне с ним поговорить?! Пригласить его на чашечку кофе в какую-нибудь забегаловку и завести светскую беседу: “как vita*, дружище?” Нет уж, от меня ты этого не дождешься, дорогой мой Радке. Я скорее залягу в гроб».        Зачем Энди так уж понадобилось как-то любым, но точно не мирским способом заставить Ронни расплатиться за свои мелкие грехи в прошлом? Весьма интересный вопрос. Не то что бы Бирсак ненавидел его, нет, он просто был в ярости, какие-то чувства пробудились в нем, когда скромный Джеки облился кипятком, но чувства были те не к Винсенту, а именно к Радке. Да, Энди был в ярости и отчасти в умилении, ведь в тот самый момент как Джеки обжегся, Бирсаку он показался очень беспомощным, словно ребенок. А его отец — Радке. Ронни, такой славный малый как будто воспитал своих сыновей — напарников, друзей из группы. И Джеки был одним из сыновей, который не знал, как пользоваться таким инструментом как чайник. Так казалось Энди. Однако, на самом деле все было действительно по-другому. Джеки не мог оторвать взгляда от Энди. Вот и все.        Но Бирсак этого, конечно, не знал. Не догадывался. Так что, приняв мысль, что Джеки еще просто не приходилось дотрагиваться до металлических чайников, — хотя это смешно — он со спокойным взглядом пошел искать «отца».        Вдруг, он резко остановился, круто повернулся и, достав телефон из кармана, стал набирать номер друга. Отчего же он сразу не догадался сделать этого? Наверняка, просто забыл, или же от волнения тоже пришел к такому результату. «Хотя, какое к черту волнение?» — Пронеслось в голове парня, пока он выслушивал протяжные гудки в трубке. И вдруг, — голос! Родной голос Радке. Энди замер и еще секунды две не мог произнести ни слова. Черт его знает почему.        Однако желание разузнать, в чем же все-таки дело взяло верх. Энди тихим, слегка комичным голосом заговорил: — Где вы были, мистер? Зачем вы ушли, когда мы с вашим партнером разговаривали? А? А… Понятно… Да. Эх ты, Ронни. Все. Я бегу. Где я? На улице стою… Тебя искать собрался! Балда! Все, отключаюсь! Что-о?! Фу, мерзость какая! Ты самый идиотский идиот, Радке! Пока! Энди с веселой улыбкой на лице выключил телефон и сунул его обратно в карман, зажег сигарету и стоял, куря, на улице под моросящим дождиком. Потом, потушив сигарету о какую-то мусорку, стоявшую рядом, двинулся в сторону дома.        Но, как Вы уже поняли, никакого Ронни он там не нашел. Лишь Винсента. Упомянутый сидел за столом с рукой, измазанной в йоде, видимо, он и вправду не знал, где что находится у Радке дома. Никакой аптечки он никогда не видывал у Ронни, как потом выяснилось, и так он и остался с необработанным сильным ожогом. Вроде ожог от чайника с кипятком это не так страшно, как, например, ожоги от пламени, но все равно больно. Хоть никто об этом не говорит, но все же когда-то получали ожоги и знают, как это больно. Вот и Джеки было очень больно. Но он молчал. Смотрел на своего нового знакомого — Энди — и молчал. Не мог заговорить с ним потому, что думал, что закричит от боли? Или просто не хотел говорить с тем, кого интересовал больше кто-то другой, чем «раненый боец»? Или молчал, потому что действительно не знал, что сказать? Удивительно. Джеки молчал просто потому, что хотел помолчать. И не слышать никого. И, конечно, тому причастны все вышесказанные причины. Поэтому дом, недавно такой живой из-за двух разговаривающих организмов стал таким тихим и пустым и… прозрачным. Так прошло с полчаса, потом жертва маленького «инцидента» привстала с пуфа, где все время сидела и подошла к входной двери. — Энди… — Да? — Я, пожалуй, пойду, хорошо? — А? Ладно, до встречи, Джеки, удачи! — невозмутимо произнес Бирсак. — Спасибо.        И вот Джеки в доме не стало. Все начало слегка походить на фильм ужасов. Так и хочется произнести вслух «кто следующий?», запрокинуть голову назад и коварно рассмеяться. Так Энди и поступил. Когда делать нечего он всегда как-то шутил то ли над собой, то ли над другими, пока никто не видит. Но время шуток истекло, и причина тому не полностью высыпавшийся песочек из верхней части песочных часов, а всего-навсего телефонный звонок. Сначала Бирсак решил сбросить, дабы не нарушать трапезы, а потом, заглянув, таки ответил. — Я слушаю. — Тихо, как он и любил начинать разговор через мобильник произнес Энди. — Привет, Энди, короче, помнишь, я сказал тебе, что приду к себе домой? В общем, давай лучше в кафе. Это недалеко, буквально за углом. За пять минут доберешься. Все, ждем-с. — Быстро протараторил голос на том конце провода. Конечно же, это был Радке. И только Энди хотел привести пример того, что он жив, вытянуть из себя несколько слов в ответ, связь оборвалась, вернее, Ронни завершил вызов, думая, что Бирсак все понял. Однако тот понял лишь, что он должен прийти в кафе, неподалеку от дома, в котором сейчас он прибывал. Маловато информации для восприятия, но ориентироваться можно на «недалеко, буквально за углом». Значит, где-то на этой улице. И Энди, ни минуты больше не теряя, пошел искать то самое кафе. Странно, думал он, почему Радке даже не дал названия, ведь черт знает, сколько этих кафе существует «неподалеку». Энди, конечно, понимал, что Ронни спешил и выложить точные координаты своего «географического расположения» просто не мог, так что Энди пошел, и, несомненно, через все пять минут был на месте. Радке никогда не перебирал насчет времени и в этот раз тоже.        Вот Энди уже сидит напротив Ронни и попивает чай. Точь-в-точь такая картина представлялась ему, когда он искал Радке. Вот они сидят, вместе за одним столиком. Слабый ветерок дует, и они пьют уже остывший чай. Энди не смотрел на Ронни, а тот, напротив, проедал друга взглядом. — Ронни, — начал Бирсак, подчеркивая каждый слог в слове, но не продолжил. И в ответ увидел лишь испытывающий взгляд. — Ронни! — теперь рассмеялся Энди, — мой дорогой Ронни! Ты издеваешься надо мной? Чего молчишь, это ведь ты меня сюда пригласил? Ронни на минуту призадумался. — Я думал, все и так понятно. Читай по губам, Энди, я тебя… — Что?! — выкрикнул Энди, опасаясь фразы, которую только что чуть не произнес Радке. — …л, а, стоп, извиняюсь. Укокошу. — Укокошишь?! — Верно. — Что, черт подери? — Ну, ты оставил Джеки одного, бросил его. Поэтому и укокошу. — Но ты сказал мне идти сюда!!! — Да! — Ронни указал пальцем на своего собеседника, — но я хотел тебя проверить, дорогой! — В смысле? — растерянно произнес Энди. Из головы его выпали все мысли, он и мог поддерживать разговор, что задавая такого рода вопросы. А люди оглядывались на парочку, потому что как-то непривычно слышать посреди бела дня такие разговоры. Такие странные разговоры.        — О боже, ты так и не понял? Я хотел проверить насколько ты уважаешь, во-первых, меня (я познакомил тебя с Джеки и попросил, если память мне не изменяет поговорить с ним, получше познакомиться). Насколько ты мне верен. Понимаешь? — в глазах Энди что-то начало проясняться, однако картина все еще была размыта. — И позвонил я потому — просто посмотреть, остаешься ты с Джеки или же нет. Но ты пришел ко мне, это, конечно, тоже хорошо, но мог бы притащить с собой Винсента. Где он, кстати? А, ладно. В общем, я просто устроил тебе некое испытание, теперь понятно? — Вроде, — неуверенно произнес Энди. — И все-таки, одного я не понима… — Т-ш-ш-ш… Ронни приложил указательный палец к губам Энди, отчего те немного дрогнули. — Хватит об этом, хорошо? Я тоже дурак, конечно без всяких испытаний можно было догадаться, что ты мой верный друг. — Прошептал Ронни и расплылся в теплой улыбке. После чего он встал, поднял Энди и взял его за руку. Ронни было хорошо, а Бирсак чувствовал себя comment à l'aise**, он сильно вспотел, особенно много влаги выделилось на руке, которая была зажата в чужой. Энди было мерзко, но одновременно тепло. Чуть ли не улыбка играла на его лице, когда они шли по направлению к дому Ронни. Где Энди встретила некая неожиданность. Когда они уже дошли, в доме, Радке все еще не отпускал руку друга, а потом, конечно, отпустил, но только чтобы положить свою на щеку Бирсака. Нежно поглаживая щеку, Ронни смотрел Энди прямо в глаза. Затем приблизился и чуть коснулся его губ своими. Энди взбесился и начал бранить друга, отчего тот, словно девчонка убежал и спрятался от него.        Однако это стоило того, и Бирсаком вскоре забылось, потому что его должность теперь была — Верный Друг, и он гордился этим. Но вот Ронни не забывал никогда и жалел, что не поцеловал его по-настоящему, лишь слегка. А слегка ровно ничему.        Верный Друг… кажется, Ронни любил его?