Унизь меня, Хибари-сама!

Средняя Намимори всегда славилась высоким уровнем образования и выпускала лучших из лучших, да только с появлением в ней Хибари Кёи, каждому второму выпускнику вместе с аттестатом о завершении среднего образования можно было смело вручать диплом квалифицированного мазохиста. В дисциплинарный комитет рвался каждый встречный-поперечный, включая педагогический состав и самого директора, но те пролетели по возрасту, как фанера над Парижем, и им оставалось только грустно вздыхать в тесной учительской, втихаря любуясь фотографиями со статной фигуркой местной богини. А то что богиня та имела нрав уж больно крутой и заводиться могла не хуже америкосского Халка — так то принято было считать её изюминкой, мол, в женщине должна быть загадка. Вы только взгляните, с какой умилительной задумчивостью на лице она крошит зубы хулиганам! — Кажется, я знаю, кто станет моей пятой любовницей, — самодовольно почёсывая щёку, однажды сказал Реборн, и Цуна завистливо вздохнул, понимая, что речь идёт о ней. Ещё год назад он организовал фан-клуб под названием «Унизь меня, Хибари-сама!», в рекордные сроки набравший колоссальное количество участников, на которых они молились фотографиям богини и постигали прелести мазохизма, когда Кёя снисходила до посещения семинаров и милостиво раздавала люли местным опоздунам и выбрасывала из окон всех, кто одет не по дресс-коду. Или у кого брови росли как-то особенно неприятно. Цуна загрустил — конкуренция была ого-го какая. Недавно к ним наведывался заморский душегуб по имени Рокудо Мукуро, но и тот, сражённый наповал священным ликом богини, покаялся во всех грехах и сам ушёл в Вендикаре. А потом ещё и Занзас, встав на одно колено, вручил Кёе кольца Вонголы. Цуна уже было стал просматривать рейсы до Сицилии, чтобы ненавязчиво отправить конкурента туда, откуда он взялся, но священный пинок богини сделал своё дело — летел Занзас недолго и даже не первым классом, зато точнёхонько приземлился прямиком в своё кресло. Правда, лицом. На ступеньках школы, не решаясь пройти дальше, сидел грустный-прегрустный Дино Каваллоне. Недавно богиня шикнула на него, мол, бродют тут кони неприкаянные по школе, как по чисту полю. Вот так и разбиваются сердца. И только Рёхей оказался самым прошаренным. Оставив бесплодные попытки затащить богиню в, хе-хе, свой клуб, он стал наведываться к ней с бутылочкой саке и презервативами в кармане. Авось, прокатит.