Похороны вождя язычников

Темный еловый лес, под ногами голая земля, над головой сплошной потолок веток и даже луны не видно, со всех сторон тебя окружают цепкие лапы, которые так и норовят ухватить тебя за одежду. Небольшая колонна людей идет через Черный лес, у каждого третьего факел, но все равно вокруг темнота и жуткие тени, которые обращаются, то в старух с когтистыми пальцами, то у гигантов, раскинувших свою руки во все стороны, то и дело приходится нагибаться и придерживать одежду. Из восьми человек четверо - музыканты, которых вели из стольного града СевЕра, пообещав большую плату, да, действительно, очень большую, ведь за такую плату обычно месяца два работают при дворе богатого лорда или на четырех свадьбах, а тут за одну ночь и, конечно же, все четыре друга из гильдии золотой лиры согласились, но уже трижды пожалели, ведь идут уже часа три по лесу и до сих пор не знают, что от них требуется. Ноги давно устали, а красный плащ уже давно запылился и был весь в еловых иголках. Огоньки факелов были как маяки в море, но вот до южан донесся в начале бой барабанов, а потом и грудное пение, которое больше напоминало крики умирающего, чем пение, затем со всех сторон от них стали зажигаться огни факелов, уже вдали был виден высокий костер, а вокруг них танцующие бешеный тени, стук барабана усилился, а к первому голосу присоединились новые, то был рык медведя и уханье совы. Все музыканты вздрогнули и стали оглядываться. Когда они вышли из леса, то оказались около большого идола северян. Крупный мужчина в одежде воина возвышался на четыре метра в высоту и, подняв руки к небу, скрестил два меча, а вокруг него горело кольцо огня. Красные глаза из агатов блестели в отблесках пламени, а вокруг костра танцевали абсолютно голые девушки, движения их были ломаные, как у плохих марионеток, сделанных ради одной забавы, неточные, с подергиванием голов и взмахами руками, многие падали, вставали, на лицах их была улыбка идиотов, музыканты ошалели, но кроме них, никто не смотрел на этот языческий обычай, большинство мужчин складывали вещи в большую ладью у берега. Аврааль внимательней присмотрелся к лицам девушек и отшатнулся – глаза их были безумными, как будто они были не из этого мира. Голова начала кружиться, огонь и вода слились в одно, смех девиц, война шаманов и страх, звериный страх, и желание влиться в этот дикий танец дев без одежды и без комплексов, в среду тех, кто пляшет, не обращая внимания на мужчин. - Что это с ними? – спросил у толмача бард - Как что? – удивился на ломаном южанском толмач и посмотрел на танцующих дев. - Это жены вождя веселятся в последний раз, – было пояснение музыкантам, и северянин, тяжело вздохнув, поправил штаны. - Жалко девиц. Еще самый сок, вождь знал, кого в жены брать, да и сопровождать его сегодня каждая вторая будет, – толмач отвернулся и стал смотреть в сторону, да и гости с юга отвернулись и стали смотреть на ладью, а смотреть было на что. Длинный драккар стоял на отмели, по всему борту были растянуты шелковые ленты и щиты, на борту были сложены тюки с тканями, золотая посуда, мечи, кольчуги, вся палуба была усыпана вещами и богатствами. - Сколько добра пропадает, – тихо прошептал один из менестрелей. Забили бубны, на ладью взошла жрица – старуха-пророчица - и загудела, все притихли, и из леса вынесли деревянный трон, на котором сидел тот самый вождь, руки его, ноги и шея были привязаны к трону. На лицо вождя была надета костяная маска, когда внесли его на берег, все застыло, даже девушки, которые танцевали, застыли и пали ниц. Одна из них случайно попала в самый костер и загорелась, как факел, но никто даже не шевельнулся, вокруг запахло горелой плотью, а девушка только тихо взвизгнула и свернулась калачиком, через минуту было все кончено, она умерла и ее обгоревшее тело скорчилось, а на лице еще была видна счастливая улыбка, и никто даже не подумал затушить ее или убрать труп. Тем временем трон внесли на палубу и поставили на корму. Вновь запели жрецы, и шаманка взревела, как лось, тут же привели коня и подняли на палубу, старуха подошла к нему, блеснул нож, кровь брызнула во все стороны и вещунья вскрикнула: - Аракат авахар! – ей вторили все. - Это значит верный друг идет за хозяином, – пояснил толмач. Привели корову, старуха приняла меч и с размаху ударила по шеи коровы, но голову не отсекла, повторила удар и голова коровы покатилась к ногам вождя, кровь залила трон на котором восседал мертвый монарх и красные капли пали на лицо ведуньи, как капли дождя. - Бавет басар! – и вновь толпа подхватила ее крик и затянули длинную песню, возле костра девушки бились в истерике. - А это, плодородие идет с хозяином земли, – прокомментировал толмач, все южане были в шоке. Одного из них за ногу ухватила голая девушка и прижалась к нему плача, тут же появился воин и оттащил от гостей несчастную. - Варатан васкар! – взревела старуха и девушки, которые совсем недавно были у костра, рванули к ладье, бросаясь друг на друга и выцарапывая глаза друг дружке, две девушки остались лежать бездыханные, а еще одна корчилась на земле с выцарапанным глазом, но ползла к своему вождю вопя, как сивуха. Ее подняли под локти и оттащили, но она выбилась и рванула к тотему в огонь. Когда четыре девушки, которые ту же обняли своего мужа вокруг ног, остались там, Жрица сошла с него и под ее вопль ладью стали спускать на воду, когда же та оказалась у самой кромки, в нее кинули зажженный факел и шелк загорелся. Пара мгновений и ладья ушла на центр реки. Красный факел среди речной воды, огонь великого вождя среди тихой глади, дарующей жизнь и забирающей мертвых, течение взяло в свои объятия корабль, и огонь ушел вниз по течению. Раздался женский крик. - До жен дело дошло, – сказал толмач. Аврааль непроизвольно бросил взгляд на обугленное тело и спешно ушел в лес. После виденного он не ел и не спал три дня, все в ушах стоял вой девушек, перед глазами было обожженное тело, а в носу стоял запах горелой плоти. Лучше бы он не принимал участия в этой авантюре, каких бы денег это ни стоило. Ведь ужасы во сне, вечный вой, который преследовал около месяца, и просто катастрофическая боязнь огня не стоили тех жалких десяти золотых, да и три из них ушли на выпивку. Статуя же бога теперь была для него манией, и Аврааль больше никогда не заходил в храмы северян и не смотрел в гранатовые глаза.