Фобии

- Говорят, у расы повелителей времени были такие корабли – за несколько секунд перемещались в любое место и время. Просто мечта. А нам ещё торчать пару недель до возвращения, - Джек, оторвавшись от прокладки маршрута, откидывается в кресле. - У Агентства тоже есть техника куда совершеннее, чем эта старая лоханка, - Джон вертит в пальцах сигарету, не прикуривая, словно примеряясь, - есть, да не про нашу честь. – Что ты мудришь с обратной дорогой? Топливо экономишь? Включи автоматику и дело с концом. - Хочу по-быстрому заглянуть в одно местечко, тут недалеко. Ломбард «Йицхак и Ко». У меня есть, что им предложить, - Джек с широкой улыбкой хлопает по карману. - Опять что-то спёр, и когда успел? – на лице Джона читается лёгкое недовольство собственной мнимой нерасторопностью. - Лучше у меня, чем в эпицентре взрыва. Алмазы не переносят высоких температур… Джон усмехается, проводя ладонью по месту временного заключения драгоценностей: - Проверим? У тебя тут и так жарко, а если поднять на несколько градусов, мы сможем неплохо провести время, - прищурившись, он выжидающе смотрит на напарника. - Непременно… как только закончим обработку данных, собранных у нашей Чёрной Дырочки. И причешем данные о первом пункте командировки, нужно очень убедительное обоснование наших действий. А кроме всего прочего - в график мы не укладываемся, - Джек, насвистывая, переезжает от пульта управления за один из рабочих мониторов рубки. Кресло под ним послушно выписывает волнообразные кренделя в такт движениям сильных бёдер. Джон, разочарованно хмыкнув, провожает его взглядом, закуривает и усаживается на соседнее место. В работе они привычно перебрасываются мелкими шуточками-подколками, что несколько скрашивает монотонность расчётов. Тонкий зуммер обнаружения объекта по курсу прерывает их. - Кто это? – почти одновременно они оказываются у пульта. - Без опознавательных знаков, - пальцы Джека бегают по клавиатуре, отправляя стандартный запрос в направлении соседа, - экранирован… как раз повод опробовать новый локатор. Не люблю прятки… - он замирает. - Любопытно, первый раз вижу такую конструкцию…полное ощущение, что ко всему прочему это трансформер. Джек, как думаешь – исследовательский? На военный не похоже, только вон та штука внушает сомнения. Лицо Джека застыло каменной маской шокового изумления на грани ужаса. - Надеюсь, им не до нас. Слишком мелкий улов... - Ты что, их знаешь? - Джон не отрываясь, изучает заинтересовавший его корабль. - Они похитили моего брата! - нервный смех. - Джек, так у нас есть шанс спасти его или поквитаться,- Джон, так и не взглянув на друга, воодушевлённый предвкушением возможной забавы, разбавившей серость будней, шустро хозяйничает у пульта управления. Джек непривычно заторможено наблюдает за его действиями, прежде чем заорать: - Нет! –вцепившись в плечи напарника, он тщетно пытается оттащить его в сторону – сейчас нам это не по зубам! А он наверняка мёртв, мы ничем… Джон, нажав утверждающее «Изменить маршрут», наконец, поворачивается в явном недоумении. Такого шквала эмоций несексуальной направленности у напарника он никогда не видел. Даже… - Ты что – боишься?! – он почти смеётся. Надо же. Бесстрашный, блистательный Джек и паника – это настолько не стыкуется в его сознании, что Джон с жадным любопытством ощупывает глазами собеседника, пытаясь понять это новое. - Ты не понимаешь. И не можешь понять… пока… - почти не дыша от вновь навалившегося ледяного оцепенения, Джек смотрит на неумолимо сближающиеся траектории на мониторе. Сколько секунд жизни осталось… Вот оно… Волна животного неконтролируемого ужаса затапливает всё пространство Корабля. У всех есть страхи. Личные кошмары, расцененные логикой сознания, как некий неприличный для рассмотрения хлам, скелет в шкафу. Закрытые на замок, но ждущие своего часа. А ключик от шкафа может ненароком оказаться универсальным оружием. Что может быть практичнее уничтожения противника его собственными силами, да ещё и с индивидуальным подходом? И чем мощнее воображение – тем беспощадней атака. Джек. Предыстория. “Под угрозой вторжения” – сухие слова, за которыми весь мир его детства. Безмятежно-счастливый, наполненный теплом любящих близких и одновременно тревожный постоянным ожиданием неведомого, о котором не принято говорить. Взрослые предпочитают не вдаваться в подробности, но скудная информация с лихвой окупается детскими догадками и фантазиями, которыми ребята щедро делятся друг с другом у ночного костра. - Грэй, ты слышал? Найлз опять покусал санитаров, а они никому не признались, теперь точно взбесятся… К больнице лучше не подходить! О предыдущем рейде пятнадцатилетней давности сейчас напоминает лишь отдельная аллея на кладбище, но есть и несколько выживших: Найлз, Ченг и Стив. Лежат в психиатрическом, и давно понятно, что любое лечение бесполезно. - Дурья башка, это не передается через укусы, а вот в глаза ему лучше не смотреть. - Почём ты знаешь? - Джек, скажи! Джек медлит. Мама работает в больнице. Бегая к ней на работу, он специально проходит длинным путём мимо небольшого отсека в три палаты, чтобы задержаться на пару секунд и взглянуть на людей, из которых словно вытащили некую важную составляющую их личности. Ченг почти не шевелится, смотрит в одну точку и мычит под нос, Стив обстоятельно знакомит телевизор со всеми нюансами теории относительности, а Найлз неугомонен в попытках самолечения. Однажды ему удалось отвлечь санитаров и добежать до кабинета травматолога. Ультразвуковой степлер - не самый удачный хирургический инструмент, но к моменту появления санитаров доступ к височной доле мозга был открыт, и пациент примерялся отхватить от неё кусок побольше. Боли он, казалось, не чувствовал, только кровь, стекавшая в глаза, слегка замедлила его действия… Как-то раз Найлз заметил стоящего у стеклянной двери мальчишку и подошёл, а когда взгляды их встретились, тихо сказал, выразительно пошевелив перед собственным носом кистью руки: «Я не властен над собой. Я кукла». Последовавший за этой фразой смех больше смахивал на плач. Джек ушёл, но услышанное долго ещё продолжало звучать в нём и пугало до одури. Казалось, что весь ужас пациента перетёк в него от одного лишь взгляда. Каково это – самому сознанию оказаться в чужих руках, позволить другим завладеть тем, что составляет всю твою сущность? Чуть позже Джеку представилась возможность побывать в шкуре Найлза. В тот же день он потерял отца и брата. Это был худший день в его жизни… Тогда он валялся на золотом песке, без единой мысли, проживая каждый вздох только надеждой на то, что пытка окончится. Хотел шевельнуться, но не мог. Слышал тяжёлый гул двигателей над головой, стоны и крики людей вокруг. Постепенно стихающие. Инстинктивное желание уползти в самый тёмный угол, зарыться в землю, уменьшиться до размеров песчинки, стать незаметным, но это невозможно - один только грохот твоего сердца барабанным рокотом разносится по всей вселенной. И песок скрипел на зубах. А, очнувшись, он понял, что рядом нет Грэя. Позже, в колледже, отдавая дань всеобщему помешательству на безопасных психоделиках, Джек из любопытства попробовал ЛСД. Он понял, что у слов есть запах, а у звуков – цвет. И наоборот. Миллионы нюансов, о которых никто не подозревает. Стоя в водопаде ароматных лепестков, Джек читал полузабытые стихи, ощущая их всей кожей. Лепестки-буквы складывались в слова-цветы и вокруг вырастал сад. Он совершенно опьянел от красоты и безграничности своих возможностей в создании новых её форм. Но восторг продолжался недолго, в сад пришла тьма с лицом его персонального кошмара и разрушила всё. Джек не мог крикнуть, даже вдохнуть. Хорошо, что под рукой оказался предусмотрительный одногруппник с антидотом. Больше на подобные эксперименты его не тянуло. Самое жуткое, что нельзя было узнать врага в лицо, о них почти не было данных. Скупые цифры о пропавших без вести, погибших и нескольких сошедших с ума. Непредсказуемые единичные налёты-похищения в определённом, но весьма обширном секторе галактики. И объекты воздействия – всегда люди. Вынырнувший над поверхностью планеты кажущийся неуязвимым корабль, проводил свой жестокий отсев, собирал выживших и надолго исчезал. В надежде научиться блокировать свой мозг от воздействия извне, узнать чуть больше о похитителях и попытаться вернуть брата, Джек подал заявку на работу в легендарное Агентство времени. Он стал одним из лучших сотрудников, если принимать в расчет успешность выполнения заданий и одним из худших по количеству выговоров за несоблюдение дисциплины. Единственным соперником в обеих номинациях был Джон Харт. Джон. Предыстория. Никого вокруг. Бескрайний простор жестокого в своей равнодушной красоте космоса. Джон –ничего не понимающий ребенок в аварийной шлюпке, удаляющейся от ослепительного разрастающегося бело-рыжего пятна, совсем недавно бывшего кораблем. А рядом с ним бездыханное холодное тело. Отец. Поначалу Джону было даже интересно. Осознать в полной мере смерть и специфику ситуации в силу своего возраста он не мог, а капсула развлекала его на манер аттракциона. Потом труп стал ощутимо пованивать. Вентиляция старалась из всех сил, но Джон, врождённо чувствительный к запахам, почти перестал есть и так не блещущий разнообразием аварийный рацион. А вскоре автоматика и сама уменьшила паёк до жёсткого минимума. Он пытался прикрыть странно изменившееся тело отца, набросив на него покрывало, но ткань не спасала от вони, а любопытство и страх постоянно подталкивали заглянуть. Кончилось это тем, что покрывало, стаскиваемое в очередной раз, прихватило с собой половину кожи с лица. Обнажившаяся плоть резко спровоцировала рвотный рефлекс – то ли от увиденного, то ли от усилившегося запаха, и он решил оставить всё как есть. Шли дни, недели, Джон насквозь пропитался осознанием того, что в мире больше нет никого, не единой живой души. От этого важнейшее для ребёнка понятие “сейчас” окончательно расползлось по оси времени в обе стороны, каждая секунда превратилась в вечность, и он совершенно точно знал, что одиночество – единственная реальность. В прошлом, настоящем и будущем. Трудно сказать сколько раз он отключался, забившись (условно говоря) в угол – небольшое пространство между люком и некогда наспех принайтованными, пустыми теперь ящиками с аварийным рационом – какие ещё могут быть углы в маленькой капсуле… Приходил в себя, чтобы увидеть всё ту же картину и снова терял сознание от безысходности и ужаса. Джон не помнит этого, как и того дня, когда волею случая оборудование капсулы зафиксировало пригодный к жизни мир и осуществило посадку. Мир “дна” с его жестокими законами окончательно утвердил в голове Джона защитный рефлекс – чтобы не оказаться внезапно в бездне одиночества, достаточно ни к кому не привязываться. И он всегда успешно следовал этому правилу… пока не встретил Джека. Похожий на него отвязный авантюрист – искренний в своей безбашенности, но тем не менее скрывавший под ней куда большее – надёжно прописался в душе Харта, хотя последний пока что не признавался в этом даже самому себе. *** Они не проживали заново худшие моменты своего прошлого. Только экстракт чувств из них. Беспомощность. Безнадёжность. Многократный переход в небытие. Неконтролируемый ужас, выключая сознание, сжимал все внутренности в ледяной комок. Лёгкие отказывались принимать воздух, сердце разбивало рёбра в попытке достучаться и доказать ошибочность их поведения. Тело казалось закованным в бетон… Внезапно иррациональный ужас самую малость отступает, Джек судорожно вздыхает-вскрикивает и открывает глаза, принимая спартанскую рубку корабля, как филиал Рая. Траектории двух кораблей на экране чуть разошлись, воздействие ослабло настолько, чтобы можно было осознать реальность, но до нормального контроля за своим телом ещё далеко… Он лежит на полу, рядом разбитый монитор. В поле зрения - валяющийся в отключке Джон. И непонятно вообще живой ли. “Нет, только не Джон – первый и единственный, к кому Джек привязался, покинув свой дом. Несмотря на все невозможные выверты Харта… или благодаря им. Джека всегда притягивала оригинальность. Эксклюзивная сволочь…” Максимум на что хватило Джека - запредельным усилием поднять руку весом в несколько мегатонн и дотянуться до безвольной ладони друга… пульс есть. Две точки на экране вновь начали сближаться. Джек приготовился умирать дальше, но против ожидания хуже почти не стало. И мигом всплыл в памяти тот момент, когда он в последний раз держал за руку брата. Джек инстинктивно потянул Джона к себе… Харт в ответ что-то невнятно пробормотал, вроде бы начиная приходить в себя. Каким-то непостижимым образом этот минимальный физический контакт помогал справляться с кошмаром происходящего. Не полностью, но всё же… жизнь. Джек прикинул расстояние до консоли, соизмеряя его со своим состоянием, и сделал единственное, что показалось ему выполнимым. Пополз, таща Джона за собой. Встать на ноги он попросту не рискнул - перед глазами то и дело темнело, а сил было в обрез. Или ещё меньше. Под ними похрустывало стекло, и Харкнесс молился, чтобы повреждения ограничились одним разбитым монитором. До пульта рукой подать. Из последних сил Джек тянется вверх, но поздно - сознание вновь втягивается в воронку беспросветного ужаса. Их спасла случайность и неискоренимая привычка Харта в любой непонятной ситуации хвататься за оружие. Падая, Джек угодил затылком в переносицу напарнику, от адской боли Джон очнулся и схватился за пистолет. Противника в поле зрения не обнаружилось, но оценив свои шансы на сопротивление в столь амёбообразном состоянии, он разрядил всю обойму в блок ручного управления. Надежда оправдалась – включилась аварийная автоматика, и курс довольно резко изменился. *** Они валялись полудохлые, наслаждаясь уходом кошмара. Счастье контраста – самые обычные ощущения собственного тела, сознания и относительно стабильной реальности после пережитого уже кажутся неизмеримым блаженством. - Что это была за хрень? – Харт спрашивает одними губами, тишайшим шёпотом, чтобы не спугнуть… - А что ты почувствовал? – к Джеку приходит любопытство, и он удивляется тому, что может испытывать эмоции. Положительные. И удивление – это тоже так странно… - Я умер, - Джон прокашливается, прочищая горло. Нет, виноват не голос, что-то другое, - или хотел умереть, но не мог, и никого не было даже чтобы в этом помочь, - замолкает, вслушиваясь в эхо бледных, не отражающих реальность слов, - знаешь, звучит странно, но лучше я не скажу. А потом была твоя рука… Расскажи сам... о них. - Что тут рассказывать. Они - самые ужасные существа, которых можно только себе представить. Это, видимо, уже не нужно объяснять… Джон невесело смеется в ответ: - У тебя есть менее очевидные факты? - Фактов мало. Есть предположения. Учёные с отсутствием морали в поиске подходящих объектов для своих исследований. И - хорошая новость для твоего самолюбия – судя по всему, мы бы их полностью устроили. - Клоун…Ты мне не говорил про брата. И как выбрался, если ты уже с ними сталкивался. Джек рассказывает вкратце – о налёте, панике, спасительном дереве в самой границе зоны атаки, потерянном брате… После произошедшего воспоминания подошли так близко, что он видит каждую песчинку перед носом, слышит голоса отца и Грэя едва ли не более явно, чем реального собеседника. И по-прежнему трудно подбирать слова. Харт сосредоточенно слушает и внимательно наблюдает за мимикой Джека. День сюрпризов. Что для него Грэй? Джек замолкает, вытаскивая себя из прошлого анализом событий последнего часа, конкретнее – эпизодом, что помог хоть немного справиться с беспощадной атакой страха. Физический контакт… - Джон, а как ты умудрился прийти в себя для… - он машет рукой в направлении разбитого блока управления, - Мне становилось только хуже… Харт дотрагивается до распухшей переносицы: - Подозреваю, от боли. Она – на редкость универсальный инструмент. А ты был несколько неаккуратен, - он пододвигается ближе и тянет Джека к себе, - итак, очнулся я под тобой, из глаз – искры. Ну, как обычно. Вот, собственно, и всё. Думаю, требуется реконструкция событий, Джек, у нас теперь точно не получится закончить расчёты, и есть масса свободного времени, - он почти замирает, легонько проводя носом за ухом Джека по краю короткой стрижки, вдыхая его невозможный запах, в надежде, что напарник не надумает вновь найти очередные неотложные дела. *** Листки с отчётом о командировке шелестя опускаются на стол. Седовласый мужчина в тёмно-синей элегантно сидящей форме задумчиво барабанит пальцами по лакированной поверхности дерева. - Фобии могут мешать работе? - Зависит от их природы и степени выраженности, видите ли…- голос сидящего напротив доверителен, мягок и ненавязчив. Такой тон хорош на кухне, за чашечкой чая. Минуточку… никакого чая, зато на собеседнике белый халат? Вы говорите с психологом - Отвечайте – могут или нет? - Теоретически, да. - В таком случае официально приказываю провести двум агентам психокоррекцию в указанном направлении. А неофициально… кроме этого я попрошу убрать всё, относящееся к первой части задания. Никаких воспоминаний касательно планетарной системы ХZ-317… их пребывания в данном участке космоса, подготовки к командировке и прочего. Только исследование чёрной дыры и… всего, что случилось после.