***
Прошли годы. Пока ты учился быть достойным называться королём Велоти, я учился быть достойным называться твоим советником. Я отдавал этому всё своё время, всего себя без остатка. Как и обещал Сота Сил, я стал лучшим воином Ресдайна. Пока ты оттачивал мастерство оратора, я истреблял твоих врагов. Со временем я даже удостоился чести давать тебе уроки воинского мастерства. Скажи, мог ли ты подумать, что тот слабенький мальчонка станет учить тебя? Когда я обучил тебя всему, что знал о боевом искусстве кимеров, мы отправились в другие земли. Акавир, Хаммерфелл — мы учились везде. Именно в этом путешествии мы обрели силу, благодаря которой позже кимеров считали смертельными соперниками и одним из сильнейших народов Нирна. Но я был не только твоим учителем — я был и твоим учеником. Ты научил меня любить этот гордый, своенравный народ, как родитель любит своё дитя. Принимая его со всеми его недостатками. Ты научил меня называть эту землю домом. Как будто я с самого рождения жил в этих высоких домах. Ходил по залитым лунным светом комнатам, похожим на даэдрические святилища. Слышал, как колышутся на ветру гербы-крылья — доказательство превосходства твоего Дома над всеми другими. Мне всегда было интересно, как тебе это удавалось. Тебя не просто так называли Луна-и-Звезда. Ты действительно был воплощением символа своего Дома. Для высокомерных честолюбивых святош Домов, больше всего в жизни ценящих собственный комфорт, ты был Звездой. Во всём их превосходя. Во влиятельности, в силе, в могуществе, в красоте. Они тянулись к тебе, влюблялись в тебя. Для кочевых народов Эшлендеров ты был Луной. Проводником, что освещает путь в ночи. Защитником, разрушающим тьму своим сиянием. Простым и аскетичным. Понятным и родным. Нет, ты не ходил в вычурной одежде, не спал на огромных мягких подушках, не принимал ванн с ароматическими маслами. Но тебя всегда окружала роскошь. Ты воспринимал её как данность. И все же, когда мы путешествовали по землям Велоти, ты спокойно мылся вместе с другими кочевниками в озерах и водопадах, спал в одной юрте с охотниками и пас гуаров. Я не понимал, почему ты придаёшь такое значение этим народам. Однажды, заготавливая стрелы для охоты, я спросил тебя об этом. Великие Дома обладают военной мощью, политическим влиянием и богатством. А что могут дать нам Эшлендеры? Живут в юртах, носят доспехи из кожи гуаров, у них даже нет постоянных поселений. А некоторые племена — так вообще дикари. Помнишь, что ты ответил мне? «Ресдайн — это дитя. И если Великие Дома — его тело, то кочевые народы — его душа. Сейчас душа и тело оторваны друг от друга. Тело спит мёртвым сном, не имея возможности двинуться. Душа, летая из одного края света в другой, не имеет силы ходить по твердой земле. Я объединю душу и тело. И из этого дитя я выращу могучего кимера. Не будет никого равного ему». Эти слова отпечатались в моём сознании навсегда. За время наших странствий по Эшленду я так и не принял верований кочевников, порой доходящих до фанатизма. Но думаю, в том есть толика вины Сота Сила, который никогда не принимал веру в Даэдра. Его путы всё ещё крепко держали меня. А вот ты полностью разделял их веру. Почитал духов предков. Глубоко уважал Лордов Даэдра. И в особенности Азуру. И она отвечала тебе, выделяя среди всех своих смертных подданных, помогая, оберегая. Но всё же у этих дикарей было своё очарование. Единственное, что приносило мне удовольствие в общении с ними. Их песни. Их шаманки со своими сказаниями о героях древности. Их костры. Возникающие в дыме благовоний очертания зверодухов, охраняющих их. Мы ночами напролет сидели и слушали, проживая вместе с героями легенд их жизни, деля их горести и радуясь их подвигам. Иногда ты пел вместе с ними. Никогда до этого я и представить не мог, что ты будешь делать что-то подобное. Твой голос оказался на удивление красив. Глубокий, низкий, грубоватый, он пробирал до мурашек. Я понял, что хочу сочинить песню. Чтобы её исполнил ты. Путы слабели. Я многому научился тогда. А потом мы вернулись. Ты сказал, что время пришло.***
Она пришла в твою жизнь неожиданно. Альмалексия. Правительница одного из кланов кимеров. Твоё возвышение означало её крах. Так должно было случиться. Но не случилось. Я думаю, она продала свою душу в тот момент, как увидела тебя. Продала её демону жадности и похоти. Чему удивляться? Она не первая, на кого ты действовал подобным образом. Но она не стала одной из многих. Она стала одной из единственных. Единственных приближенных к тебе. Третьим твоим советником. Она была нужна тебе. Высокая, красивая, с идеальными чертами, огромными зелеными глазами и гривой огненно-красных волос, причудливыми татуировками по всему телу, она была воплощением всех похотливых мыслей мужчин. Своими сладкими речами она сводила с ума. Своими деньгами покупала всех, кто был нужен. Была добра и заботлива к своим подданным. Она оказала тебе огромную поддержку. Но так и не смогла заполучить тебя так, как хотела больше всего. Так или иначе, она всего лишь глупая женщина. Но и от неё была польза. Двух советников рядом для тебя было достаточно, и я смог наконец отправиться в странствие. Ко мне порой приходят мысли, что, не уйди я тогда, возможно, всё сложилось бы по-другому. Но, видно, сама судьба захотела, чтобы я нашёл Бесплотные Земли. И встретил его. Того, кто разрушил меня. Молага Бала. Бога Интриг, Короля Насилия, Принца Гнева, Отца Чудовищ, Повелителя Бед, Господина рабов. Он сломал стены, что я создавал все эти годы. Разорвал все путы Сота Сила. Он вынул из самых глубин того меня, который был давно похоронен. И с той поры я уже не был чист. Я уже не был тем Вивеком, каким меня знают все и по сей день. Я был игрушкой в его руках. Забавой. Он взял меня в супруги. А то, что он сделал потом… Даже сейчас, если прогуляться по Молаг Амуру, можно встретить результат его игр. Он окунул меня в океан порочности, низости, мерзости, и самое ужасное — я получал удовольствие. Даже больше. Я ни с кем никогда не испытывал такого экстаза. А он смеялся и говорил, что я самый забавный кимер из всех, что ему попадались. Потом он меня отпустил. Казалось, он даже не удивился, что я выбрал не Великого Лорда Даэдра, а тебя, своего друга и короля. Возможно, он уже тогда посеял в моей душе семя предательства. А возможно, это просто самообман, моя последняя попытка уйти от правды. А когда позже я пришёл к нему за своей телесной оболочкой, он сделал подарок. «Самое сильное оружие из существующих для того, на кого он возлагает большие надежды», — так сказал мой супруг. Копьё Муатра, Пьющий Молоко. Я хотел использовать его для твоей защиты, а получилось, что именно им я нанёс тебе смертельную рану. Какая ирония, не правда ли?***
Мне было интересно, как же ты отреагируешь. Ты почитал Леди Азуру, Мефалу и Боэтию. К остальным относился с осторожностью. А я связался с одним из самых ужасных Лордов Даэдра. Но, к моему удивлению, ты не придал особо значения всему произошедшему. Может, ты настолько доверял мне, уважал, а может, тебе просто было не до того. Ведь в твоей жизни появился новый свет. Ворин Дагот. Юный глава Шестого Великого Дома. Я был удивлён, увидев его. Из всех твоих подданных члены именно этого дома жили наиболее обособлено. Казалось, они просто позволяют тебе главенствовать, но не признают как своего короля. Но, похоже, и эта крепость пала под твоим натиском. Он стал четвёртым твоим советником. Хотя нет. Ворина нельзя было ставить в один ряд с нами. Я ощутил это с первого взгляда. Он был полностью предан тебе и твоим идеалам, как все мы, но всё равно чем-то неуловимо отличался от нас. Лишь спустя долго время я наконец смог понять, в чем же это отличие заключалось. Его Дом всегда был тесно связан с двемерами. Это было нам на руку. Мы с Сота Силом уже давно говорили тебе, что с двемерами нужно не сражаться — их нужно использовать. И для этого лучше всего заключить с ними союз. Но ты, как всегда, поступил по-своему. «Подружился» с их королём, Думаком. Дружба кимеров и двемеров. Бред спящего. Но так или иначе, Великий Совет был сформирован. Началась золотая пора процветания для нашего народа.***
Дагота ненавидели все советники. Сота Сил — потому что ревновал к его силе и таланту мага. Впервые появился кто-то, кто мог затмить его на этом поприще. Ему не нравилось, что Дагот разделял твою веру в Даэдра и духов предков. И самое главное, он понимал, что каким-то непостижимым образом Ворин приобрёл власть над тобой большую, чем была у всех нас. Это не входило в его планы, но и сделать что-либо он не мог. С Альмалексией всё было куда проще и прозаичнее. Она всегда желала получить тебя. Сделать венцом своих побед над мужчинами. В этом самообмане, даже всерьёз приняв это чувство за любовь. Но вот той, кого любил ты, была не она. Точнее сказать, тем. Это весьма меня позабавило. Ты никогда не переставал меня удивлять. Вместо самой желанной женщины Ресдайна ты выбрал гордого и своенравного юнца. Хотя, справедливости ради, я тебя понимаю. В те годы Ворин был прекрасен. Он сохранил чистоту и непорочность, несмотря на окружение, в котором рос. Но при этом был сильным и мужественным. Он был похож на цветок, стебли которого покрыты шипами. И только для тебя он втягивал свои шипы. Это пробудило мой интерес. У тебя была возможность сделать его своим. И я видел, что ты хотел этого. Но не делал. Ты всегда получал то, что хотел. Всегда. Так в чем же причина? Однажды вечером я встретил его у выхода из тренировочных залов. Он стоял, оперевшись на край балкона. Длинные чёрные волосы забраны в хвост, открывая ровную линию шеи, по вискам стекали капельки пота — видимо, только что с тренировки. Как всегда в мантии своего дома. Я мог бы пройти мимо. Но соблазн был слишком велик. — Устал? — он не сразу отреагировал на мои слова. Интересно, о чем он так задумался, что позволил столь близко подойти к себе одному из Трибун. А потом взглянул на меня так… Если он всегда так смотрел на тебя, то ты самый стойкий кимер из всех, кого я знал. Я подавил желание подойти ещё ближе. Не хотел спугнуть. — Добрый вечер, Вивек. Ничего особенного, — он вновь отвернулся. О, да. Это его нарочито вежливое обращение. Он как будто выстраивал стену изо льда. Как всегда делал, общаясь с кем-то из нас троих. — Я ищу Неревара, ты знаешь, где он? — на самом деле это ложь. Просто мне нужно было знать, что ты не появишься и не помешаешь моим планам. — Он уже ушёл. Поищи его в Зале Совета. Но вместо того чтобы уйти, я лениво подошёл к балкону, повторяя его позу. — Ты разве не хотел найти Неревара? — было видно, что ему неприятно находиться рядом со мной. Это даже немного раздражало. Что именно его так отталкивало? — Это не срочно. Скажи, а ты и тренируешься в этой мантии? — я не смог скрыть усмешку в голосе. Пришлось облокотиться на балкон сильнее, чтобы увидеть его лицо. И оказаться ещё немного ближе. Никаких эмоций. Похвально, весьма похвально. — С какой стати тебя это интересует? — Да, собственно, не очень и интересует. Просто хотел поддержать беседу. Интересует меня другое, — он вопросительно поднял бровь. — Скажи, почему Неревар? — Почему Неревар что? — а вот это было уже интересно. Значит, я не ошибся. Не даром я был мастером слова. — Всё, что я всегда знал о твоём Доме, прямо противоречит тому, что я вижу прямо сейчас перед собой. Ты ведь мог бы оспорить право Неревара на главенство в совете. Уверен, твои помощники хотели именно этого. Так почему ты признал его, пошёл за ним? — Не ожидал от тебя такого вопроса, Вивек. А почему ты пошёл за ним? Разве не потому, что ему предначертано стать нашим королём? Разве не потому, что он искусный воин, превосходный оратор и преданный друг? Он кого угодно убедит в своей правоте. — Да, тут я с тобой согласен. Но мнение мальчишки, не помнившего даже, кто он есть, и наследника Дома могли сильно отличаться, ведь так? А оказалось нет. Этот стервец на всех действует одинаково. Даже без той побрякушки, что вы ему подарили. Он улыбнулся. Его взгляд потеплел. Я впервые видел Ворина таким. Возможно, это могло бы стать началом нашей дружбы. Но я уже был опорочен. Вернее, не так. Порок — моя суть. Если ты и отказывал себе по непонятным мне причинам, то я не собирался. Сделать его своим любовником было весьма привлекательно. Ты ведь так хотел, чтобы мы ладили. Что ж, я тоже хотел поладить с ним. — А что на счёт другого. Почему Неревар? — я резко изменил положение так, что мои руки оказались по обеим сторонам от него. — Я не понимаю, чего ещё ты от меня хочешь. Я уже ответил на твой вопрос, — он сдерживался, чтобы не ударить меня, я видел это. Наверное, из уважения к тебе? Это вызывало злость. Я не привык, чтобы находясь рядом со мной, думали о ком-то ещё. Даже если этим кем-то был ты. — Ну же. Ты ведь предан Неревару не только как другу или королю. Может, другие советники и не видят этого, но мои глаза тебе не обмануть, — я нагнулся ещё ближе, ветер обволакивал его лицо моими волосами, закрывая нас от всего остального мира, завлекая в гибельную ловушку. — Но ты же не думаешь всерьёз, что он ответит тебе? — последние слова я произнёс над самым его ухом. — Нет, не думаю, — он был абсолютно холоден и безэмоционален. Он удивил меня. Я думал, что он швырнёт в меня огненным шаром или ударит ногой в живот. Или содрогнётся от моего опаляющего дыхания на своей шее… Он принял правила игры. — Почему я не нравлюсь тебе, Ворин? Почему мы не нравимся тебе? Я могу понять причины неприязни других советников. Но почему ты испытываешь её к нам? — я посмотрел прямо в его золотые глаза. — К слову, я отношусь к тебе не так, как они, — я был немного выше его, но тогда мы оказались на одном уровне. Мои губы напротив его губ. Его дыхание напротив моего. — Потому что я вижу больше, чем другие. Это особенность моего рода. Я допускаю, что Неревар видит в вас троих только хорошее. Но я же вижу вас такими, какие вы есть, — он не отвел взгляд. Его дыхание оставалось ровным. — И что же ты видишь? Расскажи мне, маг Шестого Дома, — я хищно улыбнулся. Его запах щекотал мне ноздри. А дальше… он сделал то, чего я никак не ожидал. Взял моё лицо в свои руки и приблизился ещё сильнее. Я оказался в плену его холодных внимательных глаз. Казалось, в мире не осталось ничего, кроме них. — С чего бы начать. Ты показываешь мне так много. Имя. Твоё имя раньше было другим. — Не обязательно обладать магическими способностями, чтобы узнать это, — его острые ногти царапали мне кожу при каждом слове. Вкупе с его близостью это было крайне опасно. Для него. — Ты поэт, что прячется за личиной воина. Порок, что скрывается в тени благородства. Все твои помыслы низки. Ты остаешься с Сота Силом потому, что до сих пор не можешь преодолеть его власть над тобой. С Альмалексией — потому что чувствуешь превосходство над ней. Со мной ты сейчас потому, что хочешь удовлетворить свои похоть и самолюбие. Ты остаёшься с Нереваром, потому что только рядом с ним ты действительно ощущаешь себя тем, кого ты придумал, кого ты показываешь всему миру. Но знаешь, какой ты действительно настоящий? Тот, который во власти Лорда Даэдра извивался от унижения и удовольствия. Тот, который уничтожил свою собственную семью, а затем и себя самого. Ты невероятно искусен в обращении с чужой плотью, но совершенно не способен любить. Только использовать. И если ты думаешь, что сможешь соблазнить меня, то глубоко ошибаешься, — его передёрнуло. Он убрал руки от моего лица с таким видом, словно касался чего-то невообразимого мерзкого. — Я ответил на твой вопрос? — Ты… — я перешёл на рык, схватив его за грудки и с силой ударил спиной о каменный балкон. Но он никак не отреагировал. Даже не поморщился. По его мнению, я не стоил какого-либо проявления эмоций. Я чувствовал, что возбуждение внутри меня сменяется жгучей ненавистью. Как, даэдра его побери, он это сделал? Он увидел моё прошлое, уничтоженное обрядом. Даже Сота Сил не смог этого сделать. Он поплатится. За свой отказ, своё отношение ко мне, за свои слова. Я заставлю его заплатить. Он будет страдать. — Господин Ворин, вас ждут в Зале Совета, — голос Аландро, твоего оруженосца, был слегка нервозным. Он явно не знал как реагировать на сцену, свидетелем которой стал. — Хорошо, уже иду, — Дагот спокойно убрал мои руки со своей мантии и гордо прошествовал за Аландро. А я остался стоять на месте, сжимая руки в кулаки. Не сомневайся, Ворин, я не забуду урок, что ты мне преподал.***
Из открытого окна подул свежий ночной вечер, разбрасывая по столу груду исписанных листочков. Сосредоточиться не удавалось. Я откинулся на спинку кресла, давая глазам отдохнуть, а мыслям, роящимся в моей голове, собраться в единое целое. Я очнулся, лишь когда в комнату постучали. Было уже далеко за полночь. Я встал, прошёл мимо всевозможных музыкальных инструментов, стоящих у стены, мимо огромной кровати с балдахином, занимающей добрую половину свободного пространства, открыл дверь и с удивлением посмотрел на Альмалексию. Вот уж кого точно не ожидал увидеть на пороге. Особенно после того, что случилось здесь в прошлый раз. Она выглядела одновременно потерянной, злой, обреченной и хрупкой, словно стеклянная статуэтка. — Ты говорил, что если я снова захочу убить этого грязного подонка, то должна прийти к тебе. Сейчас я хочу этого как никогда. Я пришла, — её руки подрагивали. На щеках я заметил высохшие дорожки слёз. Я молча отступил, давая ей войти. Также молча сел на стул, ожидая, что она скажет. Она была похожа на ученика, который пришёл с повинной к учителю. И она рассказала всё. О том, как набралась наконец мужества и призналась тебе. О том, как предложила разделить вместе жизнь и корону. О готовности отдать тебе всю себя без остатка… и о твоём отказе. О причине отказа, стоявшей за стеной и ставшей свидетелем её позора. Она настолько отчаялась, что прибегла к манипулированию. Но с тобой это никогда не срабатывало. Дура, какая же она дура! Неужели она действительно думала, сможет стать твоей супругой?! Сота Сил совсем запудрил ей мозги. Из этого ничего не могло выйти с самого начала. Я говорил. Я говорил им обоим! И что вышло в итоге? В лучшем случае, ты просто тактично отказал ей. В худшем, она подтолкнула Дагота к тебе. Или тебя к нему. Я был зол настолько, что готов был избить её прямо там. И плевать на последствия. Но она дала мне возможность отомстить по-другому. — Ну и зачем ты пришла? Я думаю, Сота Сил был бы тебе полезнее сейчас. Он бы продумал дальнейший план твоих действий. — Мне не нужен план действий, Вивек. Сегодня я потеряла последнюю надежду. Я хочу забыться. Раствориться. Как в прошлый раз, когда… — её взгляд перешёл от постели на меня, и она запнулась. — О, так тебе понравилось? Кто бы мог подумать! Ну, тогда нам обязательно нужно позвать нашего ханжу-учёного, иначе, как в прошлый раз, уже не получится! — каждое слово было стрелой с ядовитым наконечником. Каждое достигло цели. Я прошёл мимо неё, собираясь позвать слугу, но она остановила меня, схватив за руку. Возмущение сменилось отчаянием, граничащим с безумием. Я видел всё это по её глазам. — Нет, не надо его звать. Я хочу только тебя, — мы так и стояли посреди комнаты. Второй раз за вечер она ждала ответа от мужчины. В голове промелькнула мысль, что было бы очень занятно отказать ей и проследить за реакцией. Но, окинув её оценивающим взглядом с головы до ног, я изменил решение. Она скрыла всю свою силу, превратив её в иллюзию хрупкости. Доспехов на ней не было. Тонкая ткань платья не только не скрывала, а наоборот подчеркивала её полную грудь, упругие бёдра, длинные ноги. Огненные кудри, выбившиеся из прически, делали её лицо совсем юным. Неплохо, весьма неплохо. Но если она рассчитывала, что ей, как в прошлый раз, не придётся ничего делать самой, то она ошиблась. Это и было моим способом отомстить ей, наказать. — Хорошо. Давай посмотрим, что ты хотела предложить Неревару, — я сел на край кровати. Несколько мгновений она растерянно смотрела на меня. — Что-то не так, моя дорогая Альмалексия? Докажи, что ты способна доставить мне удовольствие. И тогда я, возможно, выполню твою просьбу. Её кулаки сжались и разжались. Губы изогнулись в обольстительной улыбке. Руки потянулись к заколке на волосах, выпуская огненный поток на свободу. Словно лава Красной горы стекала по её бледной коже. Щёлк. К заколке присоединилась брошь, увлекая за собой платье. В лунном свете Альмалексия была невероятно соблазнительна. Татуировки, будто языки пламени, вырисовывали причудливые узоры на теле. Грудь поднималась и опускалась с каждым вздохом. От прохлады ночи соски затвердели, став похожими на тёмные бусинки. Серьги, подаренные в прошлый раз, были на своих местах. Все три. Томной походкой она подошла ко мне. Толкнула руками в грудь, заставляя опереться на локти. Перекинула ногу через мои бёдра, седлая, провела руками по всему телу, слегка царапая кожу, впилась в губы страстным поцелуем. Проникая языком вглубь моего рта, исследуя его, покусывая губы, освобождая меня от одежды, тут же повторяя тропу своих рук язычком и вновь возвращаясь к моим губам. Она тёрлась о меня всем телом, вздрагивая, когда её соски задевали украшения на моих волосах. Для Альмалексии это было испытанием. Никогда раньше она не ласкала мужчину сама. Она позволяла им доставлять ей удовольствие, но себя считала выше этого. Она готова была пойти на это только ради тебя. Раньше. А теперь она старательно исследовала моё тело своими губами, руками. Оставляя на нём красные полосы от ногтей и засосы от поцелуев. Я ничего не предпринимал. Не отвечал ей. Она нетерпеливо потерлась о мой член, прикусывая мочку уха, рвано выдыхая моё имя. Я усмехнулся. — Возбудить — не значит удовлетворить. Ты утомила меня своими разговорами. Для твоего ротика есть более интересное занятие, — издёвка проскальзывала в каждом слове. Посмотрим, как ты ублажишь меня своим язычком, советница. Она потянулась дрожащими руками к застежке на моих тренировочных штанах, стянула их полностью. Чтоб было удобнее, ей пришлось сесть передо мной на колени. Сквозь недовольство в её глазах начало проступать желание, зрачки расширились, оставив лишь тонкую изумрудную полоску радужки. Кто бы мог подумать, Альмалексия, что ты будешь возбуждаться, лишь смотря на мой член. Взяв его в руки, она провела по всей длине, слегка сжимая пальцами ствол. Лизнула головку. Обхватила губами и вобрала в себя почти всю длину, продолжая помогать руками. А она была лучше, чем я ожидал. Учитывая, что в первый раз она делала кому-то минет. Она дрочила, вылизывала его по всей длине, пошло причмокивая, сосала. Но делала это так, как удобно ей. Непорядок. Я собрал её волосы руками и резко насадил на свой член до основания, проталкиваясь в глотку. Женщина протестующе вскрикнула, отталкиваясь руками. Я не обращал на неё внимания. Насиловал её рот. От вибраций её голоса было только приятнее, я сильнее сжимал огненные волосы, входя снова и снова. Она пыталась сглотнуть излишек слюны, но всё, что у неё получалось — ещё больше двигать языком по моему члену, разнося волны удовольствия по всему телу. — Вот как надо это делать, Альмалексия, — голос срывался на хрип. Да, мне очень нравилось двигаться внутри её тёплого влажного рта, ощущать её бессилие и покорность. Слышать вскрики боли, когда я слишком сильно дёргал за волосы. Уничтожать её гордость. — Я бы на твоём месте уже начал работать и над собой. Я не собираюсь помогать тебе. Она вздрогнула. Продолжая сосать, одной рукой потянулась к своей груди, а другой к ложбинке между ног. Зажала между пальцами сосок, слегка оттянув. Начала мастурбировать, негромко постанывая. Ритм в ритм. — Да, так уже лучше. Вначале я не хотел поощрять тебя. Но, пожалуй, сделаю исключение, — я сделал несколько последних особенно резких толчков и кончил ей в рот. Я увидел, что она хотела сделать. Резко перевернувшись, я схватил её за горло, вжимая в постель. Надо же, я могу удушить её одной рукой, если захочу. — Только попробуй выплюнуть. Ты обязана выпить всё, — она попыталась вырваться, но я только сильнее сжал горло. Ей пришлось подчиниться. Я довольно усмехнулся и отпустил её, наклоняясь и слизывая оставшуюся каплю с губ. — Что-то ещё? — зелёные глаза недовольно сверками. — Да. Я никогда не ложусь в постель с грязными ногами, — Альмалексия, похоже, не сразу поняла, чего я от неё хочу. — Ты же не хочешь, чтобы я… — А что в этом такого? Мы убьём двух зайцев одним махом. — Я никогда не… — её голос срывался. — Я не звал тебя. Ты пришла ко мне. Она помедлила. Тень сомнения промелькнула на прекрасном лице. А затем всё исчезло. Альмалексия передвинулась на край кровати, взяла мою ногу и начала массировать руками от бедра, спускаясь всё ниже и ниже. Продолжая разминать пальцы, прикоснулась губами к щиколотке, языком провела влажную дорожку до пятки и дальше, вдоль по ступне. Я откинулся на подушки и закрыл глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Она по очереди вбирала каждый палец в рот, обсасывала, покусывала. Проводила языком между ними. Я чувствовал, как меня вновь охватывает желание. Она быстро учится. Неожиданно она обхватила руками свои груди и начала массировать ими мою ступню. Из её горла вырвался хриплый стон. Неужели она настолько хотела ласки? Свободной ногой я провёл вдоль её тела, по внутренней стороне бедра, раздвигая большим пальцем складки её половых губ, слегка задевая клитор. Она со стоном подалась вперед, сама двигая бёдрами, вторя мне. А затем нетерпеливо толкнула меня в грудь, заставляя лечь полностью, забралась сверху. Я посмотрел в её затуманенные желанием глаза. — Могу я… Вивек, могу я? — она сжимала руками простыни, всхлипывая. О, это зрелище было поистине прекрасно. Плачущая от желания ощутить в себе мой член гордая Альмалексия. Я чуть приподнялся, слизывая слезу с её щеки. Она не стала ждать дольше. Резко опустилась на мой член. Громкий протяжный стон вырвался из её груди. Она начала прыгать на мне, беспорядочно лаская своё тело руками. Я прижал её к себе, больно укусив за плечо. — Хорошо должно быть не только тебе. Альмалексия запуталась руками в моих волосах, прогнувшись в пояснице, словно кошка, продолжила резко и быстро двигать бёдрами, тёрлась о меня грудью, хрипло выкрикивая моё имя. Сжимала внутри так сильно, как могла. У меня было бесчисленное количество любовников, но она действительно была искусна. Распалила всерьёз. Я перевернул её на живот, резко вошел, сжимая до синяков её бёдра. Мои движения заставляли её забыть всё. Кроме желания ощущать меня ещё больше, ещё глубже, ещё сильнее в себе. Она кричала, извивалась подо мной, насаживалась на член почти отчаянно. Она никогда не кончала одновременно с любовником. Вернее, никогда не позволяла своим подстилкам кончать в себя. Поэтому она совсем не ожидала ощутить, как моя горячая сперма заполняет ей матку. За ту ночь она полюбила это. Она кончала от ощущения спермы внутри. Её тело билось в конвульсиях от каждого нового толчка, от каждого прикосновения. Её чувства были словно оголённые струны. И я извлекал из них доселе никому не ведомую мелодию. За ту ночь она исцелилась.***
Дальше события развивались подобно урагану. Мы никогда не верили в дружбу между тобой и Думаком. Между кимерами и двемерами. Союз? Возможно. Но не дружба. И мы были правы. Новость, которую привёз Дагот, поразила всех: двемеры нашли Сердце бога. И самый талантливый из них, тональный архитектор Кагренак, обрел бессмертие и подарил его своему народу. Это было насмешкой не только над нашей верой, нашими богами, которых они всегда отрицали. Это была насмешка над самой жизнью. И огромной опасностью. Но убедить тебя в этом не смогли ни Ворин, ни мы. Чтобы разрушить твою веру в этот глупый союз, даже наших объединённых сил оказалось недостаточно. Лишь провидение, что послала твоя богиня, очистило твой разум. Так началась война между кимерами и двемерами. Мы пришли к Красной Горе — их главной цитадели. И когда у этих мерзких полумеханических тварей уже не оставалось шансов, Кагренак сделал что-то с Сердцем. Чтобы это ни было, они исчезли. Все. Бесследно. Даже сейчас, спустя столько времени, я не могу сказать, что случилось. Остались лишь Сердце и инструменты. Мы хотели оставить их. Дагот желал их уничтожить. А ты… Ты был слишком потрясен произошедшим. Совершенно нас не слушал. На самом деле, подходили оба варианта. Но меня привлекало могущество, что исходило от них. Оно притягивало, словно магнит. Я использовал всю свою силу убеждения. Ты оставил Дагота с инструментами, и мы отправились на совет. Ты поступил очень глупо, ты знаешь это? Оставил своего любимого в самом опасном месте, один на один с самой тьмой. И он проиграл ей. Когда мы вернулись, нас встретил не Ворин Дагот. Шармат. Вот кем он стал. Где-то на самом уголке сознания я усомнился в правильности решения, к которому мы пришли. Если за неделю инструменты смогли пожрать душу такого сильного мага, то, может, их действительно лучше уничтожить. Но то было сознание Вивека. Векх же лишь разгорелся азартом. Чтобы ни случилось, инструменты останутся. Их сила станет нашей. Моей. Тот, кто будет уничтожен, стоит сейчас рядом с Сердцем. Ты разочаровал меня, Неревар. Ты видел, понимал, что случилось. Но даже так ты не мог расстаться с ним. Думаешь, Азура поможет тебе? Ты отказался от нас в тот момент. А мы, Трибунал, отказались от тебя. Ты думал, мы простим тебя? Возможно, другие советники… Я окинул их взглядом. Глаза каждого были отражением моих собственных. Альмалексия окликнула тебя, прервав ритуал. Сота Сил обездвижил заклятием твоё тело. А я нанёс смертельный удар Муатрой. Сквозь капли крови на его лезвии я на мгновение, лишь на мгновение, увидел лик Молага Бала. Услышал голос в своей голове: «Я говорил тебе, что никогда не ошибаюсь». Так вот что он имел в виду под надеждой. Да, я оправдал её сполна. Король, которому я поклялся в верности, лежит окровавленный у моих ног.***
Я уже давно перестал ощущать потоки времени. Сила Сердца стала нашей. Мы стали новыми богами. Но ты вернулся, как она и обещала. Вначале я злился. Позже решил, что, возможно, мне удастся переманить нового тебя на свою сторону. Но в твоих глазах читалась неприязнь. Ненависть. Возможно, тогда, ты не знал до конца, почему эти чувства гложут тебя. Возможно, считал, что это из-за гонений, из-за того, что мы не признали тебя равным себе. Но на самом деле возрождённый ты стал более решительным, более жестоким, пелена спала с твоих глаз. Ты знал, что я сделал с тобой. Я отдал тебе Призрачного Стража. Уже тогда зная, что следующим, за кем ты придёшь, буду я. Сразиться ли с тобой? Позволить ли нанести последний удар, как сделал когда-то я? Или вновь нанести его самому? Вопросы, вопросы, вопросы… Я ощутил, как оборвалась последняя тонкая ниточка, что питала меня силами Сердца. Похоже, ни одному из этих вариантов не суждено сбыться. Когда ты придёшь, меня здесь уже не будет. Прощай, мой король.