Понарошку

Алекс резко дёрнул ногой, балансируя на другой, чтобы оторвать цепкий стебель растения с узкими листьями и мелкими белыми цветочками от новеньких и чистых камуфляжных брюк. Манёвр не удался: стебель-то оторвался, но теперь остался на штанине целиком. Более того, из клубка лианоподобной колючки вслед за ним выскочила сухая ветка и с громким шлепком ударила по лодыжке. Алекс оступился, и лес наполнился хрустом хвороста и палых листьев под подошвами его берцев. — Твою мать! — в сердцах прошептал Алекс, метнулся к ближайшему большому величественному дереву, прижался к стволу и замер, оглядываясь и пытаясь силой мысли умерить оглушительный стук пульса в висках. Вроде бы, никто не засёк: тишина, только верхушки вязов стонут под порывами колеблющего их ветра да где-то вдалеке щебечут птицы. Алекс поднял глаза и прищурился, глядя на сияющие зеленью и золотом кроны на фоне ясного неба, и голова закружилась от мерного раскачивания ветвей. Эх, пейнтбол после пятницы — идея, кажущаяся отличной только в эту самую пятницу, но не с утра. Во рту пересохло, пальцы дрожат, сердце пускается в пляс, стоит лишь ускорить шаг или услышать подозрительный пугающий звук, джемпер местами насквозь промок от пота, а защитная сбруя и маркер кажутся настолько тяжёлыми, что вообще непонятно, как это всё можно таскать на себе. А что самое отвратительное — соперники, выпившие не меньше, омерзительно свежи и бодры: даже вспоминать не хочется, как они гыгыкали и перешучивались, разбирая оружие. Кстати, кому в голову пришла идея играть в адский гибрид «top gun» и «партизанов»?.. Впрочем, один плюс в принципе «каждый сам за себя» всё же есть: можно зашкериться в кусты, и никто тебе не помешает, не потащит отвоёвывать флаг или что там ещё захватывают в игрушечных войнушках. Алекс в сотый раз за утро пожалел, что не взял фляжку с каким-нибудь бодрящим пойлом. В общем-то, можно было бы подставиться, «умереть» и спокойно двинуть в бар за игровой площадкой, но самолюбие не позволяло. Алекс разрывался между желаниями выйти из игры и выйти из игры победителем, и, вроде, по здравому размышлению, понимал, что второй вариант нереален, но… Не особенно понимая, зачем ему это нужно, Алекс огляделся в поисках тропы: хоть он и знал, что территория игровой зоны огорожена импровизированным забором, к тому же она не настолько велика, чтобы заблудиться, включилось усвоенное ещё в детстве правило — не сходи с тропы в лесу. Совсем недавно он шёл по просеке, только где она теперь? Наугад Алекс потопал к длинной узкой канаве, поросшей влажным мхом: и русло ручья сойдёт за тропу в её отсутствие. Хоть он старался ступать как можно более бесшумно и вообще слиться с природой, не забывая при этом поднимать ноги повыше, чтобы не испачкать ботинки в грязи, что-то его выдало: сбоку раздались шорох подлеска и резкий щелчок, и бок пронзило острой болью. Алекс только и успел, что вскинуть маркер и развернуться, даже не заметил толком, где находится его противник — и, видимо, благодаря этому движению шарик, попал не в спину или руку, а прямиком по печени, даже защитный жилет оказался бесполезен в амортизации удара. Уже ничего не соображая, Алекс рефлекторно провёл ладонью по боку, испачкав перчатку в ярко-алой краске, и тяжело рухнул на колени. Последним, что он услышал, был обеспокоенный возглас: «Эй, эй! Чувак, ты чего? Это же понарошку». *** Удушающий запах мокрой псины и ощущение тяжести на теле выдернули Алекса из темноты забытья прежде, чем проснулись все остальные органы чувств и гораздо раньше способности думать. Наверное, именно поэтому он сначала с хриплым стоном вдохнул ртом ту густую терпкую жижу, которая по какому-то недоразумению считалась здесь воздухом, закашлялся, снова вдохнул, дёрнул щекой, которую что-то назойливо щекотало, и лишь потом открыл глаза. Однако, толком он ничего не увидел: всё видимое пространство занимало нечто тёмное и шерстистое, щекотавшее его лицо кончиками спутанных косм и увлечённо сопевшее. Туловище, очевидно, было придавлено к влажной земле именно этим… чем бы оно ни было. Алекс со стоном оторвал отяжелевшие ватные руки от почвы и попытался спихнуть возлежавший на нём объект, почему-то по умолчанию считая, что это будет не сложнее, чем сбросить одеяло. Но он не преуспел в своём начинании, только растормошил неведомое существо. Ему в лицо с любопытством глянула тигриная морда с гротескно огромными выпирающими клыками. *** Казалось бы, что ещё может быть нужно, когда ты валяешься на шезлонге под широким зонтом, прикрывающим от жаркого солнца, ступни утопают в приятно жгучем песке, на столике под рукой — стакан коктейля со льдом, впереди и до самого горизонта — лениво перекатывающиеся волны величественного океана, и лёгкий ветерок время от времени приносит прохладные солёные брызги, примешивая к аромату разогретого кокосового масла, маревом накрывшему пляж, горький запах водорослей? Но нет же, надо было покинуть этот рай на земле, чтобы истекать потом, цепляться за все подряд прилавки и корзины и без того измочаленной рубашкой, отмахиваться от хватающих за руки нагло смеющихся торговцев, зорко смотреть под ноги, чтобы не вступить в скользкую дурно пахнущую лужу или в разбитый в кашу плод. «Официальной» версией повода для похода на рынок была покупка манго. Но, на самом деле, первая и главная причина этого сомнительного мероприятия оставалась всё та же скука: рай тоже приедается, и отнюдь не спустя вечность, достаточно нескольких дней. Поначалу вся компания искренне радовалась свежей идее, вовсю веселилась, тыча пальцами в экзотические фрукты, улыбаясь аборигенам и дразня обезьян, норовящих стащить хоть что-нибудь. Но вскоре зной навалился на плечи со всей силой, сандалии раскалились, слюна стала тягучей, как сгущённое молоко, но гораздо более мерзкой на вкус, а симпатичные туземцы незаметно превратились в назойливо домогающихся вонючих нищих, жадно глядящих в кошельки белых людей. Никто не признавался, что мысль сходить на рынок оказалась не такой уж хорошей, и Алекс тоже держался изо всех сил, стараясь не думать о полустерильной зоне отелей с белоснежными пляжами, увитыми гирляндами танцполами и уютными барами. Но, конечно же, всё это само лезло в голову, как назло. Впрочем, утешало то, что он был не одинок в своей слабости: на усеянных потом покрасневших лицах его приятелей ясно читались ровно те же мысли. Наверное, мальчишка с картонкой на верёвочке на груди, где было изображено подобие рекламы с прайс-листом, был чёртовым телепатом, иначе почему бы он додумался указывать на хижину под соломенной крышей, дававшей густую тень — именно то, чего сейчас хотелось больше всего. Ну, или он просто привык к тому, что обычно спрашивают прибитые тропической жарой туристы с облезшими носами и плечами. В любом случае, это сработало. — Давайте посмотрим, ребят! — предложил Алекс, не столько потому, что ему было действительно любопытно, что предлагают в той хижине. Все встрепенулись и загалдели, сворачивая из торгового ряда в сторону, куда манил паренёк с картонкой-рекламой. В полутьме навеса, от которой сразу заболели глаза, резкий запах чего-то околомедицинского перебивался ароматом благовоний. Впрочем, и зрение, и обоняние привыкли буквально за минуту, так что стало возможным разглядеть босого туземца возле самого входа, который, сноровисто орудуя ножом, уминал какой-то увесистый фрукт, стоящего на коленях парня, упирающегося ладонями в земляной пол, другого — нависающего над его спиной, несколько чаш рядом с этой парочкой и вообще непонятно зачем здесь находящуюся сморщенную бабушку в целой охапке ярких бус. Дым уплывал в просветы в соломе и тянулся к условному выходу, где столпилась компания. На одну из торчащих из пола балок опиралась ещё одна картонка, но с несколько более разборчивым английским текстом. — Так это тату-салон! — догадался один из туристов и засмеялся: то ли обрадовался тому, что он сообразил очевидное раньше остальных, то ли прочувствовал диссонанс между убогой хижиной возле рыночной площади и любым из виденных раньше, дома, заведений с блестящими чистотой столами, разнообразными кушетками, креслами и козлами и жужжащими машинками. Вот это уже интереснее. — О, чуваки, я хочу вот сюда… — Кошечку на пояснице себе сделай! — Мальчики, а это же временная татуировка? — Запомни, женщина: временных татуировок не бывает, только больно и навсегда! — А что, а где у них эскизы? — Этой иголкой, что ли, делают? Алекс внезапно понял, чего ему не хватало. Кроме того, это будет весело. И здесь довольно прохладно. И, конечно, на остаток отдыха и даже немного дольше он станет героем компании. Дождавшись, когда мастер закончит с уже имеющимся клиентом, Алекс стал перед ним на колени, подставляя спину. Тот критически оглядел туриста и несколько грубо схватил его за руку, развернув правым плечом к себе. Компания Алекса зааплодировала и заулюлюкала первому-смелому и начала располагаться вдоль соломенных стен, готовясь наблюдать редкое зрелище и наслаждаться отдыхом. Мастер покачал головой и произнёс что-то длинное и довольно эмоциональное на родном языке, попутно протирая смоченной в чём-то тряпицей длинную стальную иглу. — Он говорить, эта тату дать тебе огонь, когда ты будет умереть, — кратко и коряво перевёл тот, который ел фрукт. Алексу не стало более понятно: всё равно, что снова на незнакомом языке. — Что это значит? И, ну, я хотел бы… — переводчик поднял ладонь, останавливая его. — Мастер сам решать, что ты нужно, — строго сказал он. — Огонь нужно всем. Алекс захлопнул рот. Нужно, так нужно. Он когда-то то ли слышал, то ли читал, что в Азии и на островах татуировки делаются именно так — и это даже интереснее. — Ой, Алекс, он сказал, ты умрёшь. Жутко как-то… — повела плечами одна из девушек из компании. — А, так ты за меня волнуешься, детка? — подмигнул он в ответ. — Не бойся, это всего лишь понарошку. *** Тигр снова втянул воздух носом, повёл усами и смешно, совсем по-человечески, поморщился и чихнул. — Ты пахнешь чужим, — обиженно произнёс он и наконец-таки слез с Алекса. Тот почему-то сразу же оскорбился в ответ: — Почему это «чужим»? Я свой! Тигр скептически фыркнул и раздражённо махнул когтистой рукой-лапой. Алекс вдруг понял, что космы покрывают лишь морду и верхнюю часть плеч тигра, кончиками спускаясь к его лопаткам, но в остальном его тело совершенно человеческое, не считая некоторых мелких деталей. Совершенно нормальное человеческое тело, нагое, раскрашенное обширными татуировками, среднего роста и — Алекс отметил это с завистливым восторгом — весьма мускулистое. Он расхохотался, несколько натянуто и хрипло после обморока. — Дурак, — беззлобно сказал Алекс. — Эксгибиционист хренов. Дэн, ты, что ли? Снимай маску. — Он протянул руку и постучал костяшкой согнутого указательного пальца по одному из оскаленных клыков. Клык был скользким, гладким, и от него потянулась ниточка слюны. Тигр мотнул головой, уклоняясь от очередного касания. — Сам дурак. Сам же нас позвал, сам просил огня. — Нас? — эхом повторил Алекс, мозги которого, вопреки желанию владельца, напрочь отказывались осмысливать происходящее и предлагать очередное объяснение, а уж связно говорить — и подавно. На его плечи легли чьи-то холодные ладони. — Нас-нас, — утвердительно отозвался шёпот из-за спины. Алекс скосил глаза: пальцы на его плечах были тёмными, несколько сероватого оттенка, с длинными жёлтыми когтями. Тихо и медленно глубоко вдохнув он осторожно повернулся, предварительно зажмурившись. Ничего не происходило, если не считать сдавленное хихиканье в два голоса, и он решился открыть глаза, заранее решив не пугаться, чтобы он ни увидел. Пара выпученных жёлтых, с тёмно-кровавой радужкой, глазищ без век и ресниц смотрели на него в упор. Алекс резко выдохнул, но всё же сдержал возглас. Теперь над ним смеялись в голос. — Пойдём, вдова, он не наш, — разочарованно сказал тигр. — Он вообще не так пахнет. И он нас не знает. — Долго же ты его обнюхивал, — ухмыльнулось второе, ещё более клыкастое и устрашающее существо с, однако же, очень даже сексуальной женской фигурой, даром что с неестественно тёмной кожей, также покрытой татуировками и болезненного вида пятнами. — А по сторонам посмотреть не мог? Тигр досадливо охнул и ударил себя ладонью по лбу: только теперь он заметил непривычную северную чахлую зелень и совсем иное небо. Вторая гостья, вдова, если верить его прозвищу, расхохоталась. — То-то и оно. Эх, ты, животное… Тигр раздражённо рыкнул, но возражать не стал. — Но мы же не можем уйти, ты сам знаешь. Он просит огонь, значит, он наш, кем бы он ни был. Просто… Алекс стоял и наблюдал во все глаза, боясь пошевелиться. Существа словно забыли о нём, как ему подумалось на пару мгновений, но нет, вот, снова упоминают. Алекс отступил на шаг, поднимая руки, но снова почувствовал боль в правом богу и ухватился за него, обнимая ладонями. Существа обошли его кругом плавными танцевальными движениями, синхронно отвернулись и почти сразу же скользнули ближе к нему. Алекс опять упал было на колени, но был заботливо поставлен на ноги: нет, мол, времени на слабость, теперь ты в нашем танце и уже не можешь покинуть круг. Их фигуры действительно очерчивали кольца вокруг Алекса, от узкого до огромного, кружась в странной завораживающей пляске. Оранжевую тигриную гриву сменяли длинные смоляные патлы, и вместе они сливались в одну фигуру — рвано танцующую куклу, слепленную из грязи в позолоте. Мир вокруг этого мистического хоровода тоже не стоял на месте: он дрожал и расплывался, трясясь в конвульсиях под неслышную барабанную дробь. Колючки цепкого подлеска опадали на землю, из которой сразу же вылезали упругие змеи тропических лиан и обвивали древесные стволы, вытягивались и раскрывались листья веерных пальм и бананов, палая листва под ногами рассыпалась в крупный песок, который тут же взметался вихрем, обнажающим камни древней кладки и осколки многих черепов — животных, человеческих, птичьих… Тигр и вдова остановились в один момент и карикатурно поклонились друг другу, не обращая внимания на Алекса, застывшего между ними. — Теперь всё правильно. Можно начинать, — оба существа приблизились к нему и положили тяжёлые ладони на его плечи, то ли поддерживая, то ли перетягивая каждый к себе. Алекс почувствовал, что сейчас произойдёт что-то непоправимое, самое важное, что с ним когда-либо случалось. Он собрал всю свою смелость. — Нет! Нет, нет и нет! Неправильно! — затараторил он. Существа изумлённо замерли. — Ну… я… я не тот, кто вам нужен. Вы же сами сразу сказали. Так вот, я тоже, ну, подтверждаю: я не тот. — Но ты просил огня, — полувопросительно-полуутвердительно произнёс тигр. — Нет! — с жаром воскликнул Алекс. — Ничего я не просил. — Глупости, — оборвала вдова. Она рванула его за одежду с такой силой, что и джемпер, и лёгкий бронежилет треснули одновременно. Так же невозмутимо и уверенно вдова стащила их с Алекса, больно ткнула его в и без того ноющий бок и огладила подушечками когтистых пальцев правое плечо. — Ты в нижнем мире и ты носишь знак — какие ещё нужны доказательства? — прошептала она, почти касаясь лица Алекса длинным заострённым языком. Тот же оглядел себя, словно впервые. На плече проступали яркие витиеватые иероглифы, сплетающиеся в один узор. Он поднял глаза. — Время выбора, малыш, — дружелюбно и с некоторым сожалением пояснил тигр. — Ты должен определиться, кто осветит твой путь туда, ниже, своим факелом. — Но я даже не знаю, кто вы, — жалобно промямлил Алекс. — Хранители, — пожала плечами вдова, — проводники, и ты всегда знал это. Алекс открыл было рот, но понял: да, он знал. Дело не в татуировке и не в этом странном иллюзорном месте, не в завораживающем танце и не в оглушающей боли — дело в нём самом. — Малыш вспомнил, — улыбнулся тигр, и ладони на плечах Алекса сжались крепче, словно их владельцы пытались разорвать его пополам. Баронг-охотник, Чёрная Мать Рангда — они всегда были рядом с ним, как и за спиной каждого, кто решает хоть что-либо, и значимость решения не важна. Даже ближе, чем рядом: он всегда носил их внутри, только не знал их имён и не представлял о силах, которые прячутся где-то на окраинах памяти. Баронг и Рангда танцуют и схлёстываются в битве, они постоянно в движении, но всегда ожидают, накапливают силы для очередной схватки. Кто-то думает, что выбор между ними очевиден, кто-то не сомневаясь присоединяется к невидимым войскам той или иной стороны. Алекс оглядел трепещущие влажные джунгли и развалины храма, потом перевёл взгляд на собственные пальцы — пальцы куклы-марионетки, слепленной из глины с позолотой. — Я выбрал, — сказал он тихо, но твёрдо. В тот же момент танец возобновился, но теперь освещённый языками живого пламени. У Алекса перехватило дыхание от жара и внезапно нахлынувших запахов, резких, как палёная шкура и разлагающаяся плоть, и мир потемнел окончательно. *** В этом магазинчике витрины были оформлены точно так же, как в любой другой ювелирной лавке: отдельно золото, отдельно серебро, а в дальнем углу — бижутерия. Браслеты, цепочки, кольца, серьги — все товары аккуратно разложены по категориям, то ли из-за чьего-то маниакального пристрастия к порядку, то ли ради удобства покупателей. На полочке, возле которой остановились Алекс и его подруга, находились подвески и кулоны. Не то чтобы они выбирали что-то конкретное, да и вообще не были нацелены на покупки, просто тихо хихикали. Скучающий продавец не мешал им, разгадывая кроссворд рядом с кассовым аппаратом. — Глянь, вон там, звезда Давида, а рядом — полумесяц. А что, политически актуально! Девушка прыснула в кулак. — Да ладно, а что рядом с крестами — это, типа, неактуально? — Кресты… ну, кресты. Их вообще навалом… О, а это что? Подскажите, эта вот подвеска, пентаграмма, она из чего? — Фу, ты же не сатанист, чтобы это носить, зачем вообще спрашиваешь? — Брось, почему бы и нет. Забавно же. Это так… понарошку. *** Свежий воздух оказался чересчур свежим — Алекс содрогнулся от холода. — О, очнулся! Он открыл глаза, приподнялся на локтях и огляделся, стараясь не замечать шум в голове и расплывающийся пейзаж. Лес, шумящий зелёными с золотом кронами где-то в вышине, рекламные баннеры пейнтбольного клуба ниже, а ещё ниже — обеспокоенные лица. — Что со мной случилось? — пересохший язык ворочался с большим трудом. — Обморок, принцесса ты! — расхохотался один из приятелей, но не обидно, а с заметным облегчением. — Хм… — Алекс потёр лоб. Краем взгляда он скользнул по ноющему боку — на нём расплывался здоровенный синяк. Ему стало стыдно: надо же, всего-то попали шариком, а он уже в обмороке. Кто-то со стороны протянул ему бутылку с минералкой, и Алекс автоматически принял её. — Пей-пей, давай. У тебя обезвоживание. Ну… после вчерашнего, видимо, я прав? — человек с минералкой. — И так расширенная печень, в боку, наверное, кололо, а когда в тебя выстрелили, тогда и вырубился. Нормально, в общем. До свадьбы заживёт. Алекс кивнул. «Надо будет к врачу сходить, а то мало ли что», — рассеянно размышлял он, теребя цепочку с кулоном-пентаграммой.