Pantheon

Он знает, что Аой сейчас выкуривает сигарету за сигаретой, может представить, как дым его ментоловых сигарет взмывает вверх, вырываясь из поджатых губ, чтобы раскрасить потолок неосязаемыми не имеющими границ картинами. Он точно в бешенстве, злится на весь мир и желает поделиться своими чувствами в Твиттере, а то, что не может, выводит его из себя еще больше. Ведь лишь это ему и разрешено, тридцатилетнему мужчине со вспыльчивостью подростка и легкими мертвеца. - Это выходит из-под контроля, - говорит их менеджер осторожно, избегая взгляда Аоя и обращаясь напрямую к Урухе, потому что из двоих тот менее склонен потерять самообладание. - Из-за этого лейблу приходится следить за репутацией. Они ведь не хотят, чтобы показалось, будто компания поддерживает ЛГБТ сообщество. Рука Урухи уже вытянута в сторону, чтобы остановить движение прежде, чем оно сделано, предсказывая реакцию Аоя. Шепча «да успокойся ты уже» темноволосому, он поворачивается обратно к менеджеру, который уже отступил на шаг, и вежливо кланяется: - Мы понимаем и не создадим никаких проблем. Он пьет, снова. Он не скучал по чувству опьянения и предпочел бы и дальше обходиться без него, но это единственное, что заставляет забыть. И он тонет, в стенах спальни, которые, кажется, сделаны из динамиков, настолько громко играет музыка. Ведь это тоже единственное, что позволено в этот момент ему, в душе оставшемуся тем мятежным подростком, который однажды думал, что ему нечего терять. Но то было раньше, тогда, когда он не держал в своих руках всё. - Это не правильно, - Аой выдавливает сквозь сжатые зубы, сминая пачку Мальборо в кулаке, когда они смотрят в спину удаляющегося менеджера. - Они не могут указывать нам, что делать! Уруха лишь горько смеется, смотря своим убитым взглядом в глаза, подернутые ненавистью, напротив. - В контракте сказано обратное, Аой. Он понимает, что его телефон звонит лишь, когда песня в наушниках доходит до конца. Доставая устройство не подчиняющимися конечностями, он не успевает ответить на текущий вызов и видит, что это не первый раз, когда кто-то попытался дозвониться до него. На экране двадцать семь пропущенных звонков. Он выключает плеер, не поднимаясь с пола, и смотрит стеклянными глазами на эффекты эквалайзера, ожидая очередного звонка. И когда телефон звонит, он отвечает, не смотря на экран и не произнося ни слова, и улыбается, услышав голос на другом конце: - Что за хрень? Я звонил тебе без остановки! – голос Аоя хриплый от смертельных доз никотина и (возможно) разговоров с самим собой, а его раздражение ощутимо даже сквозь статику. – Ты что, спал? Ты вообще чем-либо занимаешься в выходные, кроме сна? Но настоящий вопрос здесь: «как ты вообще можешь спать после того, что произошло?» Он невнятно бормочет ответ, доползая до края кровати, но будучи слишком ленивым, чтобы подняться и по-настоящему лечь в нее, он лишь поворачивается и устраивает свою голову поверх покрывала, ставя телефон на громкоговоритель и не выпуская бутылку водки из рук, и отвечает заплетающимся языком, вкладывая в слова чувства, которые позволяет себе лишь по особым поводам. - Перестань думать про меня и займись чем-нибудь полезным, Аой, - дразнится он, отпивая из бутылки, и мужчина на другом конце провода просто не находит слов. Он хихикает, когда не слышит мгновенного ответа, и добавляет: - Бери пример со своего парня. Вот я занимаюсь полезными делами. На другом конце слышится вздох и звук зажигалки, вдох и выдох. - Черт возьми, ты пьешь, - констатирует Аой, успокоив злость. – Какого хера ты считаешь это полезным? И он хихикает снова, проводя свободной рукой по ковру под своими пальцами. - Дурак. Я пью и в то же время делаю нечто полезное, - шепчет он, словно рассказывает секрет, - хочет знать, что? Он может представить, как Аой закатывает глаза по одному лишь тону голоса. - Ну и что это? – тот спрашивает чрезвычайно скучающим тоном, все еще выдыхая дым, судя по звукам, и Уруха кусает нижнюю губу, почти робея, потому что не признавался в этом столь долгое время. - Я скучаю по тебе. На другом конце слышится оглушающая тишина, которую разрывает фырканье, а после Аой смеется. Возможно, это не особенно радостный смех, но зато ничем не сдерживаемый, искренний и лишь ради этого стоило признаться. - Уруха, - Аой давит смех, и он может представить, как сияют от веселья темные глаза. Ради этого точно стоило признаться. – Вау, просто вау. Ты романтик, а мне стоит спаивать тебя почаще. Он закрывает глаза и отвечает, отпивая еще глоток водки и обжигая горло алкоголем. - Мне удалось улучшить твое настроение, правда ведь? – отвечает он со смешком в ответ на утвердительное бормотание на другом конце. Аой улыбается, он чувствует это так же явно, как водку, пропитывающую его тело все время разговора. - Мне плевать, что менеджмент говорил нам не делать, - звон ключей от машины на другом конце громкий и выдающий владельца. – Я сейчас же еду к тебе. Он мгновенно садится прямее, в его голосе предостережение: - Аой... – начинает он, но старший произносит лишь четыре слова, прежде чем бросает трубку. - Перестань все контролировать, Коё. .. Когда Уруха открывает дверь квартиры, он пристально смотрит на того, кто стоит на пороге. Стоп, разве не Аой должен был прийти? - Акира? Фигура в капюшоне в дверях усмехается, прежде чем поднимает голову, и под капюшоном оказывается совсем другое лицо. Сердце Урухи заходится в груди, а он мгновенно трезвеет, когда ловит взгляд напротив и видит столь знакомую ухмылку на губах. - Если уж ты думал, что это он, - низким голосом говорит Аой, суматошно вталкивая его внутрь квартиры и закрывая за ними дверь, - тогда остальные точно думали так же. И теперь уже Уруха смеется – не может сдержаться: - Так ты решил, что закосить под Рейту – это хорошая идея? – спрашивает он, неуспешно пытаясь заглушить смех, прижав руку ко рту. Аой снимает капюшон и куртку, одетую поверх простой рубашки, пожимает плечами, и его ухмылка сменяется на улыбку. - Ну, мне же не хочется, чтобы мой парень спился до смерти, просто потому что он... – Аой сокращает расстояние между ними, и его лицо так близко к лицу Урухи, когда их взгляды встречаются, что в своем опьянении Уруха хочет лишь одного – заняться с ним любовью прямо здесь и прямо сейчас, - он скучает по мне. Но он не набрасывается на ритм-гитариста, несмотря на то, что именно этого хочет его тело. Вместо этого он поднимает руки и касается щек Аоя своими ладонями, проводя огрубевшими пальцами по синякам под этими теплыми карими глазами, взгляд которых все тринадцать лет был наполнен лишь обожанием. - Что бы я делал без тебя? – спрашивает он мягко, нежно, прежде чем сократить расстояние между их ртами и подарить темноволосому мужчине напротив нежный поцелуй. И когда Аой говорит, он серьезен, а его голос приглушен медленно движущимися губами Урухи. - С тобой было бы все в полном порядке, - шепчет он, прежде чем отстраниться и забрать рукой пряди волос за ухо, - чего не скажешь обо мне без тебя. Уруха берет его за руку и ведет в спальню. - Как будто это случится, Юу, - шепчет он, с широкой улыбкой, прекрасной и смелой. - А теперь иди сюда и сделай так, чтобы я перестал по тебе скучать. Мир снаружи остается в неведении, когда они падают на простыни, разъединяя губы лишь ради чего-то настолько необходимого, как воздух. Несокрушимые в объятьях друг друга, отгороженные от Токио кремовыми стенами и толстыми занавесками, они вытесняют звуки снаружи горячими вздохами и тихими просьбами об еще немного большем. И на вершине, сжимая простыни в кулаках и задыхаясь от стонов, они могут лишь шептать безмолвные обещания, смотря друг другу в глаза и распадаясь на части от чего-то большего, чем простое желание плоти. Несмотря на то, что скажет мир, я всегда буду любить тебя.