Отвратительная расцветка!

      — И чем же вам не угодило кресло?       Джон присел на край больничной койки и задумчиво посмотрел на Шерлока, чей взгляд блуждал по его одеянию: пожарной куртке, накинутой на крепкие плечи, с порванными карманами, белой мятой майке, натянутой на голое тело. Грязные ботинки в забавных шуршащих зеленых бахилах и пыльные штаны ярко-рыжего цвета, будто крашенные под палящими лучами солнца в Чикаго, занимали, пожалуй, первое место в его списке вещей, на которых стоит задержаться взглядом. Подобное внимание нервировало Джона, он бы предпочел, чтобы на него смотрели чуть с меньшим энтузиазмом.       — О, — протянул Шерлок, откидываясь на твердую спинку, — у него была отвратительная расцветка!       Джон поджал губы, его брови дернулись, образовывая домик, лицо приняло выражение жуткой усталости и задумчивости, смешанной с недюжим раздражением.       — Прошу вас, — Шерлок брезгливо махнул рукой и отвернулся с таким видом, словно бежевая стена больничной палаты была единственным лучиком света в его бесконечно мрачной и тусклой жизни, а этот пожарный, взявшийся ни с того ни с сего в любимейшем месте его пребывания, пытается лучик потушить, как сделал это с квартирой на Бейкер-стрит.       — Что именно? — мужчина перехватил собственное запястье, будто удерживая руку. Ему впервые приходилось общаться с человеком подобного склада, это вызывало определенные сложности.       — Перестаньте думать, — он цокнул языком и протянул руку к прикроватному поручню, — вам не идет.       Джон напрягся и чем дольше смотрел на этого наглеца, тем больше краснел, постепенно превращаясь в уголек от того самого цветастого кресла. Сложности грозили вырваться за любые приемлемые рамки.       — Вы понимаете, что вам грозит срок за поджог? — он пытался говорить холодно, но напряженный и сердитый взгляд выдавал бурлящую лаву в груди.       — Не докажете, — отрезал Шерлок, пробегая пальцами по поручню, словно они были маленькими ножками человечка. — Я просто не потушил сигарету, вот всё и загорелось, — он взметнул руки вверх. — Вот незадача!       Если бы возможно было сжать запястье чуть сильнее, Джон непременно сделал это, но собственная рука достигла предела, и он был вынужден выпустить её, разжав пальцы и уставившись на пациента, по которому грезила психиатрическая лечебница, как взбешенный бык, на рога которого бросили красную тряпку.       — Выглядите так, будто сильно хотите в туалет. Вправо, прямо до поворота, а потом налево. Я интересовался, — он устремил взгляд на венку, пульсирующую на шее у Джона. — Знаете, не стоит терпеть, если очень хочется. Вредно.       Ватсон сосредоточенно потер ладонями лицо, стараясь восстановить равновесие на этом невероятно крутом выступе.       — Вы не хотите идти на контакт, — сухо констатировал он, взяв себя в руки. Обычно он не психовал так, но, верно, роль сыграла загруженность рабочего дня — ни продыху.       — Думаете? — кучерявые волосы Шерлока были опалены, как и брови, а ресниц и вовсе будто не бывало. И все равно, даже в больничной рубашке в розовый горошек, он выглядел намного серьезнее людей, отмеряющих свою жизнь тысячами долларов, что они тратят на костюмы. Но так же неадекватно, как и, наверно, всегда — Джон не был знаком с этим человеком лично, но что-то подсказывало ему, что он в любой ситуации выглядит так, будто в этот самый момент складывает пазл из десятков тысяч деталей или решает сложную математическую задачу.       — Да, — уловив иронию, но пренебрегая ею, ответил Джон.       — И зачем? Я же просил!       Со стоном, полным разочарования, Шерлок разлегся в кровати, окончательно вытягивая ноги и складывая руки на груди. И это было смешно: он, будто ребенок, действительно обиделся на мыслительный процесс Джона. Тот не выдержал и прыснул, рассматривая оголенную пятку, вылезшую из-под одеяла. Она была розовой, а кожа казалась непривычно нежной для мужской, и Ватсон, лелея своё любопытство, протянул руку к пятке и пощекотал её.       Шерлок дернулся и резко притянул ноги к себе.       Джон ухмыльнулся, когда увидел это растерянное выражение лица и услышал шепот «Просто защитная реакция, механизм», и встал, повернувшись к двери.       — Знаете, а ведь это я вынес вас из квартиры, — он понятия не имел, зачем произнес столь очевидный факт, но ему вдруг невероятно сильно захотелось подчеркнуть собственную значимость в жизни этого человека.       — Знаю, — сухо ответил Холмс, выпрямляясь. — Блестяще! Вы даже не представляете, какую невероятную услугу оказали обществу.       Джон засмеялся, негодование улетучилось само собой, он не обернулся, потому что и без того знал, этот мужчина в больничной койке опять рассматривает его бахилы — зеленые, как расцветка того самого кресла.