Лучший друг

      Ван Рой протрезвел резко, словно вынырнув в реальность с большой глубины. Всё, произошедшее до этой секунды, вспоминалось обрывочно, как в тумане… Концерт. Море огней. Восторженные крики поклонников. Нельзя было столько пить перед выступлением, но… Повреждённая нога болела с самого утра, а просто взять и всё отменить Йохан не мог. Не мог даже не из-за своего нежелания подводить фанатов, те бы всё поняли и приняли. А вот сам Ван Рой ни на что бы не променял то ощущение, которое посещало его во время концертов, когда он весь отдавался музыке, буквально выбрасывая в зал свои чувства, эмоции и силы и принимая в ответ восторг поклонников и то незабываемое, каждый раз новое единение с миром, для описания которого до сих пор не придумали слов. Только в эти моменты Йохан жил по-настоящему. Поэтому он не отменил концерт. И не пожалел. Выступление прошло на высоте. А после Ян, заменивший на этом выступлении заболевшего Торбена, предложил посидеть где-нибудь, и они направились в ближайший паб. Начинали, кажется, с пива, а затем продолжили более крепкими напитками, причём почему-то уже в другом баре. А затем он пришёл в себя от шока…       Йохан испуганно посмотрел на нависшего над ним Яна, который как раз заканчивал привязывать к спинке кровати руки Ван Роя. Кажущиеся чёрными в полумраке комнаты глаза Лемкемпера странно поблескивали. Йохан попытался выдернуть руки из ремней, но ничего не получилось, тогда он попытался отпихнуть сессионного клавишника своей группы ногой и обнаружил, что ремни крепко зафиксировали его щиколотки.       – Какого хрена? – сквозь зубы прошипел Ван Рой.       – Что именно? – мягко улыбнулся Ян, слегка прищурив глаза.       – Ремни, – ещё раз попытался освободить руки Йохан.       – Ремни? – Лемкемпер искренне рассмеялся, и затем почти улёгся на связанного мужчину. – Это необходимая мера, чтобы ты прекратил себе вредить.       – Ты перебрал? – в шоке спросил Ван Рой, чувствуя, как дыхание клавишника обжигает его щёку. – Ты не в себе?       – Не-а, в себе, – покачал головой Ян, прижавшись щекой к щеке друга. – Это ты не в себе. Ты совсем не в себе.       – Это не я привязал себя к кровати, – усмехнулся Йохан, понемногу отходя от удивления. – Это выглядит слегка двусмысленно, ты не находишь?       – Ты не в себе, – зашептал ему Лемкемпер, будто не слыша, что ему только что сказали. – Ты бежишь на концерты полумёртвым, больным и… Думаешь, я не вижу, как тебе тяжело? Ты заливаешь боль водкой, лишь бы ничего не отменять. И не лечишься…       – Это не так! – попробовал возразить Ван Рой.       – Так! – наконец услышал его Ян, встав перед лежащим другом на колени, погладив того по больной ноге и невольно задержавшись на его бедре. – Разве я не вижу?       Йохан не придумал, что ответить, судорожно пытаясь сообразить, как ему вести себя с так внезапно сошедшим с ума другом. Лемкемпер тем временем задумчиво разглядывал распластанного на кровати мужчину, так и не убрав руку с его бедра. Концертная майка с короткими рукавами собралась на Йохане, слегка съехав набок и обтянув грудь и живот мужчины. Ян подумал, что его другу это доставляет неудобство, и, наклонившись, поправил тому майку, а затем задумчиво погладил пальцами линии вытатуированного на плечах Ван Роя узора. Всегда такой энергичный Йохан сейчас лежал и выжидающе смотрел на друга, и клавишнику неожиданно это понравилось.       – И что дальше? – спросил тем временем Ван Рой.       – Дальше? – будто очнулся Лемкемпер.       – Ага, – заставил себя улыбнуться Йохан. – Я же не могу пролежать тут связанным, пока не вылечусь.       – Почему? – не понял Ян. – Вполне можешь.       – Ты сошёл с ума, – фыркнул Ван Рой. – Придётся подождать, пока ты придёшь в себя и протрезвеешь.       Клавишник кивнул. Его привыкшие аккуратно касаться инструментов пальцы дотронулись до ставших более заметными из-за усмешки шрамов на щеке Йохана. Связанный мужчина сразу прекратил улыбаться и настороженно взглянул на друга. Ян мягко погладил Ван Роя по щеке, ощущая едва заметные выпуклости на том месте, где когда-то были ранки от порезов. Повинуясь непонятному порыву, Лемкемпер наклонился и коснулся шрамов губами. Это было интересно. И приятно. Шрамы под губами ощущались гораздо сильнее, как и начавшая пробиваться щетина.       – Ты охренел? – всем телом дёрнулся Йохан, выводя друга из своеобразного транса. – Ты что творишь?       – Я? Ничего… – Ян растерянно улёгся на связанного мужчину.       – Тогда встань с меня и развяжи ремни, – почти скомандовал Ван Рой.       – Ага… – кивнул клавишник и, не вставая с Йохана, потянулся к ремням, чувствуя, как дыхание друга обожгло его шею. – А хотя нет… После.       Лемкемпер взглянул Йохану в глаза, слегка безумно улыбнувшись, отчего вдруг стали заметнее морщинки вокруг глаз, а затем нежно коснулся губами губ попытавшегося возразить Ван Роя. Это прикосновение понравилось Яну, и он решил повторить поцелуй, сделав его на этот раз более страстным. Йохан что-то протестующее замычал, но Лемкемпер лишь воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй.       Ван Рой несколько раз дёрнулся, пытаясь сбросить с себя руки клавишника, пытающиеся задрать ему футболку. Казалось, Лемкемпер уже ничего не соображал, оставив губы Йохана, он снова начал целовать его щёки и нос, почему-то особое внимание уделяя шрамам, а затем переключился на шею и уши.       – Да прекрати уже! – резко дёрнулся Ван Рой, пытаясь увернуться от губ друга, отчего тот вместо нежного поцелуя в висок коснулся губами макушки с короткими и немного колючими волосами.       – Ни за что! – хрипло прошептал ему на ухо Ян, сопровождая свои слова лёгким прикусыванием мочки. – Теперь ты будешь знать, как не следить за своим здоровьем. И водку пить литрами.       – Кто ещё тут пьян! – возмутился Йохан, отворачиваясь. – Ты хоть соображаешь, что ты делаешь?       – Не совсем, – признался клавишник и потёрся щекой о щёку друга. – Но мне всё нравится. Так что заткнись и получай удовольствие.       Ян снова впился поцелуем в губы Ван Роя, ещё более страстно стараясь проникнуть языком между плотно сомкнутыми зубами, но ничего не получалось. Тогда Лемкемпер снова перешёл на щеки и шею, медленно прокладывая дорожку из поцелуев до самых ключиц. Там ему помешала задравшаяся и собравшаяся почти у шеи футболка, и Ян, задумавшись на пару секунд, резким движением поднял её вверх, оставив болтаться у самых ремней на запястьях, и жадно осмотрел распластавшегося на кровати мужчину. Клавишник мысленно немного удивился, почему раньше ему не приходило в голову вот так уложить кого-нибудь. Точнее не кого-нибудь. Именно Йохана. Пугающий на сцене, интересный и компанейский в жизни, сейчас Ван Рой выглядел беспомощным и невыразимо милым. Лемкемпер наклонился и слегка сжал зубами кожу на правой ключице друга, оставив едва заметный след укуса, а сам мягко коснулся губами шрамов на щеке и улыбнулся. Йохан не двигался, и Ян резко поцеловал левую ключицу, так, что кожа на этом месте сильно покраснела, а затем спустился к груди мужчины, прикусив сосок. Впрочем, это показалось Лемкемперу не очень-то интересным, и он сразу скользнул ниже, целуя кожу живота вдоль пояса джинсов. Ван Рой попытался вырваться, и Ян крепко ухватил его за бёдра, продолжая свои ласки губами. Кожа Йохана была грубее, чем у женщин, и совсем другая на вкус, но клавишнику это неожиданно понравилось. Он ухватил зубами ткань джинсов около пуговицы, чтобы расстегнуть их, вспомнив, как такой фокус проделывала одна из его подружек в юные годы, но либо у Яна не хватило опыта в этом деле, либо штаны стали шить по иным принципам, только они так и остались застёгнутыми.       Нахмурившийся и прикусивший губу Ван Рой почувствовал, что начал возбуждаться. Даже всё выпитое за день не помешало его члену налиться кровью и начать теснить ткань джинсов. Лемкемпер тут же почувствовал это и усмехнулся, отпустив бёдра друга и расстегнув ему штаны. Тёмная ткань боксеров тут же натянулась, и Ян, немного замешкавшись, стянул их вместе с джинсами вниз. Осмотрев тело лежащего мужчины и удивлённо заметив, что размеры полового органа Йохана почти идентичны его собственным, клавишник, поколебавшись, слегка провёл кончиками пальцев по возбуждённо стоящей плоти, словно по необычному музыкальному инструменту.       – Ты чего делаешь? – возмущённо закричал Ван Рой, вторя внутреннему голосу Лемкемпера. – Ты вообще рехнулся?       – Заткнись, пока я тебе рот не заклеил, – пробормотал Ян, даже точно не зная, к кому обращаясь: Йохану или собственному мозгу. – Ты всё равно ничего не изменишь.       Клавишник улыбнулся, взглянув на друга, и неровно упавшая на его лицо тень придала ему зверское выражение. Ван Рой нервно сглотнул, отчего его кадык ощутимо дёрнулся, и заметивший это Ян подался вперёд, поцеловав друга в губы. Член Йохана, прижатый к его голому животу тяжёлым телом Лемкемпера, казалось, ещё сильнее налился кровью. Ян наконец оторвался от его губ и поднялся на колени, стаскивая с себя футболку. В полумраке его мышцы выглядели ещё более рельефными, и это отчего-то пугало. Резко похолодевшие пальцы клавишника снова легли на разгорячённый пенис Ван Роя и решительно начали поглаживать его, постепенно ускоряясь. Йохан тяжело дышал, мысленно ругая себя за то, что происходящее, такое неправильное и немыслимое, всё же доставляет ему удовольствие.       Лемкемпер, встретившийся с растерянным взглядом друга, неожиданно наклонился и коснулся губами раскрасневшейся головки его члена. Вспоминая, что вытворяли его подружки, Ян обвёл языком головку и пощекотал отверстие уретры. Его ловкие пальцы продолжали поглаживать пенис Ван Роя, только более резко и грубо. Клавишник лёгкими касаниями языка прошёлся по всей возбуждённой плоти, а затем медленно взял в рот головку и часть члена. Он хотел заглотить его весь, но не получилось. Тогда Ян принялся делать поступательные движения головой, помогая себе правой рукой, а левой играя с яичками Йохана. Через пару минут Ван Рой не смог сдержать стон, и это будто подтолкнуло Лемкемпера. Клавишник скользнул ласкающей рукой за яички к заднему проходу и попытался ввести туда палец. Йохан весь сжался. От испуга и неожиданности его эрекция начала резко ослабляться, и Ян не мог этого не заметить. Он быстро убрал оттуда руку и с большим рвением принялся ласкать член друга губами и языком. Возбуждение вновь вернулось к Ван Рою, и заметивший это клавишник расстегнул свои собственные штаны, освобождая уже давно восставшую плоть. Несколько минут Лемкемпер ласкал и себя, и друга, а затем подался вперёд и поцеловал Йохана.       Члены мужчин соприкоснулись, и Ван Рой снова испуганно вздрогнул, но Ян, снова и снова обводящий языком линии шрамов, ничего не замечал. Йохан попытался отстраниться, и клавишник прижал друга к кровати всем телом, запустив между их животами руку и крепко обхватив пальцами оба свидетельства их возбуждения. Сначала медленно, затем быстрее, Лемкемпер принялся дрочить прижатые друг к другу члены, слегка покусывая шею Ван Роя. Йохан закрыл глаза, усилием воли отбросив все мысли, и постарался отдаться только ощущениям, неожиданно приятным и возбуждающим. Оба мужчины тяжело дышали, и, наконец, Ван Рой, не сумев сдержать стоны, кончил, забрызгав спермой и себя, и партнёра. Будто не заметивший этого Ян начал двигать рукой ещё быстрее, прижимая свой возбуждённый пенис к обмякшей плоти друга. Лишь через пару минут он кончил, вцепившись зубами в ключицу тяжело дышащего Ван Роя, и обессилено упал на Йохана.       Какое-то время они лежали молча. Наконец Ван Рой открыл глаза, сжал в кулаки затёкшие пальцы и попробовал пошевелиться. Клавишник никак не отреагировал на это.       – Ян! – позвал Йохан, вдруг заметив, что его друг засыпает прямо на нём. – Ян!       – Что? – будто не совсем понимая, где он находится, посмотрел на него Лемкемпер.       – Развяжи меня, – Ван Рой выразительно посмотрел на ремни.       Ян легко коснулся губами шрамов на щеке Йохана и прошептал:       – А до утра не подождёшь? А то спать охота…       – У меня руки затекли…       – Ну ладно, – потянулся к ремням Лемкемпер. – Только никуда не уходи до утра…