***
Оставшись один, Кову вернулся на свой излюбленный уступ. Когда-то там любил отдыхать Скар, но лев не застал те времена и не зацикливался на этом. Ему было хорошо на этом месте - здесь на него никто не смотрел косо и не трогал его. А ещё здесь его не мучили воспоминания, связанные с Киарой и Рохо, как это было в общей пещере. Правда, когда он перебрался сюда спать, жители прайда зашептались. Они до сих пор не верили, что Кову не является сыном Скара, но лев не обращал на это внимание, и постепенно от него отстали. Завалившись на спину, Кову посмотрел на потолок и смог наконец предаться своим мыслям. Его шрам, пересекающий левый глаз, зажил. Теперь от него осталась лишь полоска шерсти, едва светлее основной шкуры. Лев хмыкнул. Какая ирония! Шрам зажил, но теперь он ещё больше напоминает Скара, чем раньше. Он стал угрюмым и молчаливым, предпочитал одиночество и замкнутость. Единственное общество, которое было ему приятно, было общество его племянников. После смерти Киары прошло совсем немного времени, и у Симбы с Налой вновь родился сын. Малыша назвали Копа, и он был очень похож на своего отца. И окрасом, который полностью повторял окрас Симбы, и характером. Копа Кову не нравился. В детстве он был слишком наглым и приставучим, а ещё хвастливым болтуном. Он просто проел тёмному льву мозги, рассказывая, каким он будет хорошим королём. Кову в ответ молчал и скрипел зубами, всячески увиливая от просьб или даже приказов посидеть с Копой. Сейчас этому комку шерсти было уже два с половиной года, но между ним и Кову ничего не поменялось. Оба не переваривали друг друга и старались поменьше сталкиваться. Кову много времени проводил на уступе и у могилы своих родных, а Копа учился, как быть королём. Вскоре он должен был занять трон, и тёмный лев гадал, что же будет дальше. Изгонит его Копа или нет? Наверно, оставит. Но нагрузит какой-то работой. А ведь Кову уже не молодой, ему пять лет. Хотя и старым его не назовёшь. Лев снова усмехнулся своим мыслям. А всего полгода назад у короля и королевы появился ещё один детёныш. И тоже мальчик. Львёнок, названный Малики, был на удивление сильно похож на Налу. Та же светлая шерсть, розовый нос, отсутствие перчаток на лапах и небесно-голубые глаза. Только на голове росла рыжая чёлка, как и кисточка хвоста была отцовская. Увидев малыша в первый раз, Кову неожиданно почувствовал прилив нежности. Малики был такой крохотный и беззащитный! Этого львёнка Кову любил. Принц был совсем не похож на своего старшего брата, нет. Он был похож на Киару. Такой же любопытный и любознательный, добрый и слегка наивный, Малики так напоминал свою старшую сестру, что все просто поражались этому сходству. А ещё он был единственным, кто чувствовал настроение и горе Кову. И лев был ему за это благодарен. Кроме Кову у Малики был ещё один лучший друг. Его звали Самавати и он был сыном Витани и льва Анги, одиночки, который теперь выполнял роль мажордома. Зазу был уже не молод, а его дети, наоборот, слишком малы для этого. Своего племянника Кову тоже любил. Львёнок совершенно не был похож на мать, чему тёмный лев несказанно радовался. Ещё одну Витани, пусть и в мужском виде, Кову бы не выдержал. Мальчики занимали почти всё его свободное время и не давали ему впасть в депрессию. С ними всегда было интересно и Кову даже иногда забывал, что его любимой и его дочки больше нет. Он тяжело перенёс это горе, и тогда никого не хотел видеть. Лишь Сараби, мудрая львица, иногда приходила к нему и говорила с ним. И лев ценил её поддержку. Но Сараби умерла вот уже как год, и единственным спасением Кову были племянники. Но львята не могли быть со львом каждую минуту. У них были свои семьи, и если днём одиночество не чувствовалось так сильно, то по ночам, лёжа один на своём уступе, Кову готов был выть от боли. Тоска, отступавшая под лучами солнца, с наступлением темноты наваливалась вновь, причём с ещё большей силой. Льву снились кошмары, он заходился в беззвучном крике. Сердце разрывалось от боли, а слёзы катились из глаз и падали на холодный каменный пол. Для него стало чем-то вроде традиции подниматься в середине ночи и идти на могилу к Киаре и Рохо. Только там Кову мог чувствовать себя спокойно и спать без кошмаров. Ему казалось, что жена и дочь охраняют его сон. Ему было хорошо, все тревоги словно отступали, предоставляя место лёгкости и тишине. Кову и сам не заметил, как, обуреваемый не слишком радостными мыслями, задремал.***
Проснулся Кову уже под вечер, когда солнце начинало клониться к горизонту. Дневная жара потихоньку спадала, уступая место вечерней прохладе. Лев встал и с наслаждением потянулся, чувствуя, как мышцы наливаются силой. Он широко зевнул и убрал лапой прядь гривы, спадающей на лицо и мешающей обзору. Дикое желание пить заставило Кову спуститься вниз и идти к водопою. Охотницы возвращались на Скалу, таща добычу; он видел их краем глаза, но не обратил должного внимания. Над головой вспорхнула стайка птиц и перелетела на соседнее дерево; надо же, а он и не заметил, как подошёл к восточной границе. На восточной границе саванна плавно перетекала в джунгли. Здесь и находилась Юпенди - страна любви, в которую Кову заглянул с Киарой будучи ещё совсем молодым... От этого воспоминания защемило сердце, но лев удивился, не ощутив привычной боли, что заставляла скулить и впиваться когтями в каменные своды уступа. Кову мог бы пойти к водопою, что располагался ближе к Скале Предков. Туда было всего пять минут ходьбы, но вода, находившаяся весь день под палящим солнцем, почти всегда была тёплой. А лев нуждался в том, что буквально заморозит его изнутри. Да и ловить на себе косые взгляды он не слишком желал. Утолив жажду(вода из водопада, как рассчитывал Кову, и вправду была ледяной) лев прилёг на траву и задумчиво уставился в небо. Звёзд ещё не было, хотя уже и был закат. Ему нравилось наблюдать за небом по вечерам, когда его яркие переливы пылали над головой, а первые звёзды появлялись вдали. Очень много тёплых воспоминаний, связанных с Киарой, ассоциировались у Кову с закатом. Как они смотрели на заходящее солнце в первый день после свадьбы, и мечтали о том, как будут жить долго и счастливо. Мудро править и растить замечательных детишек. Лев хотел дочку, тогда как львица мечтала о сыне. Но одно они знали точно - кто бы у них не родился, они всегда будут любить его больше жизни о оберегать. А ведь теперь у него нет ничего... Кову вытер одинокую слезу и положил голову на лапы. Сгущались сумерки, но возвращаться не хотелось. Хотя, если он не придёт сейчас, племянники начнут волноваться и разнервируют своих родителей. А уж этого лев точно не хотел. Он поднялся на лапы, широко зевнул и уже было направился к Скале, когда сбоку мелькнула чёрная тень. Инстинкты сработали быстрее, чем Кову успел что либо подумать. Он бросился на эту тень и прижал к земле, заблокировав задние и передние лапы, чтобы чужак не мог вырваться. А уж в том, что это чужак, лев был уверен на сто процентов. Свой бы подошёл и поздоровался, а не попытался убежать. Благо, тренировки Зиры не прошли даром, и реакция у темногривого была молниеносная. Кову тряхнул головой и медленно перевёл взгляд на того, кого поймал. И застыл от изумления. Под ним, скалясь и рыча, извивалась рыжая львица с зелёными глазами.