***
— Здравствуй, Гиацо, — Аанг, улыбаясь, склонился в глубоком поклоне перед статуей. — Я вернулся. Сейчас в стране огня цветут сливы, это так красиво! Смотри, я даже начал говорить стихами, — мальчик весело рассмеялся. — Я вернулся сюда снова почти через год... прости, что задержался, но я и двух дней не проводил на одном месте! Постоянно путешествовал. Страна огня, царство земли, остров Киоши... просто голова кругом, у меня вся карта исчеркана вдоль и поперек, представляешь? Духи как с цепи сорвались. Были совершенно безумные дни: успокоил духа — и тут же на стройку города, со стройки — на открытие обновленного города, с открытия — снова в какую-то деревню, разрушенную духами, а потом — на совет фабрикантов! С ними столько проблем... они хотят строить свои фабрики по производству мирной продукции. Во время войны больше всего было военных заводов, а теперь постепенно поднимается другая отрасль... и им совершенно наплевать на духов! Они вырубают леса, разрушают их дома... а потом жалуются, что духи им мстят! Действительно, что это они, а! Зуко говорит, что поднимать другие, не военные отрасли, тоже необходимо, и я стараюсь ему помогать: нахожу для духов другие места, успокаиваю... уф... иногда прихожу вечером в лагерь и падаю замертво. Устаю страшно. Но ничего! Это же безумно интересно, да и Тоф нравится. А, я не сказал? — странная мимическая волна пробежала по его лицу: оно за пару мгновений сделалось сначала чуть обеспокоенным и виноватым, потом мальчик радостно улыбнулся, а затем улыбка вновь сделалась чуть виноватой. — Мы путешествуем с ней... она осталась с Аппой внизу, а я ушел к тебе. Она очень понимающая, Гиацо. Если я говорю, что хочу побыть один, она бьет меня по плечу и уходит, а потом — не обижается. С ней хорошо путешествовать. Она веселая и смелая, и надежный товарищ, и вообще... она классная. А Катара... — аватар смущенно потер ладонью затылок. — Она путешествовала со мной первые два месяца, а потом сказала, что хочет вернуться домой. Я ее туда и отвез, и больше мы почти не виделись. Честно говоря, я не знаю, что с ней делать. Я же люблю ее! — в звонком, возвысившемся голосе странно прозвучала неуверенная, вопросительная интонация. — Она очень добрая... нежная... и... ладно, — Аанг встряхнул головой и постарался изобразить беззаботную улыбку. — Я пойду. Я обещал Тоф нарвать персиков, здесь очень вкусные персики... — Аанг уже было развернулся и пошел прочь, но в последний момент вернулся, одним прыжком оказавшись возле статуи, словно она могла его слышать. — Знаешь, я хочу восстановить храмы воздуха! Найти карты, как здесь все было, засадить аллеи деревьями... персиками, сливами... и сделать здесь настоящий храм! Пусть сюда приходят те, кто ищет гармонии и спокойствия. Едят вкусные фрукты, дышат горным воздухом... помнишь, ты говорил, что очень важно дышать полной грудью, и это помогает чувствовать себя счастливым и целостным? Если они захотят — тут будет полно книг про культуру нашего народа. Я знаю, воздушные кочевники вымерли... — улыбка соскользнула с его губ, когда он говорил эти слова. — Но ведь наша культура не должна погибнуть. Если оставить все как есть, то храмы постепенно просто... сравняются с землей, от них ничего не останется. Я не хочу так. Хочу, чтобы здесь снова звучали голоса и смех... и они будут! Я обещаю.***
Аанг изумленно замер, подходя к статуе наставника. Кажется, она стала... ниже? Обеспокоенный, юноша торопливо присел на корточки и осмотрел низ статуи, затем взобрался взглядом по знакомому сухощавому силуэту... в камне он казался значительно более громоздким, чем был Гиацо в жизни: Аанг помнил, как легко двигался этот старый, почти уже древний человек, какая юношеская гибкость была в его членах, как легко шелестело красивое светло-оранжевое одеяние. Камень не передавал ничего этого, но у Аанга по-прежнему оставалась память. Только что же с ним? Статуя в порядке, ее почти не повредило время, да и лучший скульптор царства земли по просьбе аватара обновил ее... Аанг со смехом хлопнул себя по лбу. Вот же дурак! Это он вырос... — Здравствуй, Гиацо! — рассмеявшись, произнес семнадцатилетний высокий юноша с выразительными темно-серыми глазами и привычно опустился на колени перед статуей учителя. — Прости, что долго не приходил. Столько всего произошло! Мы... расстались с Катарой. Я почти не жалею. Она хорошая девушка, добрая, нежная, сильная... но мы не подходим друг другу. Ей хочется сидеть дома, на одном месте, а мне — путешествовать. Мне и нужно путешествовать, я же аватар! — Аанг весело засмеялся. — Я боялся, что мы рассоримся, но наоборот, сделалось как-то легче. Теперь она живет на Южном Полюсе, кажется, у нее там даже есть парень. Я с ним общался: веселый, изобретательный, чем-то на вождя Хакоду похож, только намного моложе. Он переживал, что хочет подарить Катаре обручальное ожерелье, но не знает, примет ли она, ведь ожерелье матери для нее так важно... я посоветовал ему попробовать. Катара его не бросит только из-за этого. Она его очень любит, я вижу. Знаешь, Гиацо... Аанг огляделся, удостоверяясь, что никто не подслушивает беседу. Храм был восстановлен и постепенно заполнялся гостями (некоторые из них даже называли себя послушниками, чему Аанг очень радовался), неподалеку даже слышался тихий гомон человеческой речи, а с поля для аэробола, немного измененного, чтобы играть могли и непокорители воздуха, даже вопли, и рядом действительно могли затесаться любопытствующие. — Знаешь, я тоже волнуюсь... я... мы уже долго путешествуем с Тоф... четыре года, представляешь? И она... я так жалею, что раньше на нее внимания не обращал! Она веселая, смелая... и очень красивая! Ты бы ее видел. Она бы тебе обязательно понравилась. Если одеть ее в белое платье, то она будет похожа на фарфоровую куклу, такая нежная и светлая... но она настоящий друг! И... — легкий румянец окрасил загорелую от кочевой жизни кожу. — Я люблю ее. Я хочу, чтобы она была со мной всегда. Я понимаю, семнадцать лет — это не тот возраст, чтобы жениться, но ведь Зуко взял в жены Мэй в восемнадцать, а чем я хуже?! Они счастливы, — юноша тепло улыбнулся, искренне радуясь за друга. — Первые годы после войны были очень тяжелыми, генерал Айро даже изменил свое решение и переселился в страну огня — настолько все плохо было. Он до сих пор там живет, помогает Зуко. Они мало рассказывают о проблемах, но изменения я вижу и сам: страна огня преображается на глазах. Становится похожа на ту, в которой жил Кузон... знаешь, я нашел его могилу, — улыбка, тронувшая губы аватара, была мягкой и чуть печальной. — Оказывается, он был адмиралом. Помнишь, он всю жизнь мечтал о море? И вот — стал моряком. Даже какое-то важное изобретение сделал, представляешь? Оно всюду используется на кораблях в стране огня! Аанг замялся и тихо, глубоко вздохнул. — Мне грустно думать о том, что Кузон участвовал в войне, и играл там далеко не последнюю роль, но, наверное, глупо его обвинять, правда? Вся огненная нация была введена в заблуждение. Сейчас они потихоньку восстанавливаются. Я все чаще вижу красные паруса в портах царства земли. Торговцев из страны огня нет только в Ба Синг Се, но оно и понятно, — Аанг грустно усмехнулся. — Столица все-таки... да и вообще жуткий город. Я слышал, царь Куэй постепенно его изменяет. Он как-то сказал мне, что сторонник бархатных революций. Конечно, можно все изменить одним махом, но... вот Зуко попробовал — и сколько у него проблем было! Мы всей командой у его кровати после покушений сидели! А Куэй все изменяет постепенно, и народ почти не сопротивляется. Главное, чтобы рядом опять кто-то вроде Лонг Фэнга не оказался... — Аанг встряхнул головой. — Ладно! Я совсем тебя политикой заболтал. Пожелай мне удачи, наставник, — Аанг склонился перед статуей в глубоком поклоне, но на губах его играла задорная полуулыбка. — Я сделаю предложение Тоф завтра вечером. Знаешь... — он снова хотел было уйти, но повернулся в последнюю секунду. — В царстве земли другие обычаи, не такие, как у нас... там к алтарю жениха и невесту провожают отцы. Я хотел бы, чтобы меня провожал ты. Может, рядом будет твой дух? — и взрослый парень вдруг улыбнулся мягкой улыбкой ребенка. — Я буду тебя ждать. Приходи на мою свадьбу, Гиацо.***
Последняя неделя выдалась тяжелой, долгой и хлопотной: пришлось встретиться со множеством неприятных людей, столкнуться с бандой разбойников, выдержать шквал ненависти от одного семейства в царстве земли... все это Аангу было не впервой, но все же он был рад приехать в Южный Храм, который теперь многие называли храмом аватара Аанга: за свежим горным воздухом, вкуснейшими спелыми персиками и очередной односторонней беседой. По-прежнему легкой, плавной походкой человека, привыкшего заниматься боевыми искусствами, он вошел на знакомую площадку, огороженную легким заборчиком со множеством завитушек, изображающих птиц и животных. Статуя давно уже была ему по плечо, да и сам наставник, наверное, тоже был бы маленьким и сухоньким по сравнению с ним. Аанга нельзя было назвать богатырем, но когда-то худенький, маленький мальчик вымахал в высокого, статного мужчину с по-юношески задорной улыбкой и глубоким, ласковым взглядом. Сейчас он коснулся знакомого, выученного до последней щербинки, каменного лица. — Здравствуй, Гиацо, — и склонился в по-прежнему глубоком, почтительном поклоне. — Рад вернуться сюда снова. Когда Тоф забеременела, мы долго не могли решить, где нам жить: до этого дома у нас фактически не было, мы кочевали из города в город, помогая всем, кого встретим, иногда нас приглашали к себе то Зуко с Катарой, то Сокка с Суюки... прости, мы так замотались, что я совсем забыл тебе сказать. Наверное, не слишком умно разговаривать со статуей спустя столько лет... — Аанг прикусил губу и упрямо скрестил руки на груди. — Но ты был мне как отец. Ты был моим отцом. И я хочу, чтобы ты и дальше оставался частью моей жизни... так вот, Зуко и Катара. Оказывается, у них с Мэй давно уже были разногласия в отношениях. Я не спрашивал, Зуко не любит делиться такими вещами, но однажды его прорвало. Мы проговорили всю ночь напролет, и выяснил много очень неприятных подробностей. Даже вспоминать их сейчас не хочется. Зуко было очень тяжело. Да еще и генерал Айро... — Аанг нахмурился, но тут же усилием воли заставил себя улыбнуться. С горечью. — Надеюсь, вы встретились в мире духов. Он был очень хорошим человеком. После его смерти Зуко места себе не находил, срывался на всех подряд. Однажды мы даже чуть не подрались: он вскипел из-за какой-то мелочи и напал на меня. Мэй не выдержала такого поведения и ушла. А мне, как назло, тоже нужно было улетать, один дух взбунтовался и утопил целую флотилию водного племени! Тогда и встретился с Катарой. Она уже давно была одна: рассталась с тем парнем, было еще несколько романов, но все неудачные... это мне Сокка рассказал. Я рассказал ей о Зуко. Сначала она сомневалась, думала, что переезд в страну огня дастся ей тяжело, но я надавил на жалость, — с губ аватара сорвался смешок. — И она согласилась. В общем, через год они поженились. Теперь наследника воспитывают, Джинхая, чудо, а не мальчик! Копия Зуко в детстве, только смуглая. И Катара опять беременна... так вот, жилье, жилье! — Аанг весело рассмеялся, запрокинув голову назад. — Да что я все время в сторону-то ухожу! Когда Тоф была беременна, мы выбирали, где жить. Подумывали над Угольным Островом, но там всегда очень много людей. Омашу... мне тяжело бывать там после того, как Буми... — уголки его губ опустились было снова, но тут же приподнялись в кривоватой усмешке. — У вас там, в мире духов, веселая компания, Гиацо. В пай шо играете, наверное... она предлагала Ба Синг Се, но я вообще не люблю большие города. В итоге построили небольшой домик в красивом месте. Там холм, на нем раскидистое дерево, и всегда солнечно и тепло. Я учу Буми-младшего магии воздуха... ох, Гиацо, я был так счастлив, когда он впервые подпрыгнул на десять метров! Думал — уже все, точно покорителем земли будет, он же внешне — копия Тоф. Но нет. Я собираюсь подарить ему планер на двенадцатый день рождения, он будет в июле. Он уже извел меня этим: подари планер, ну пожалуйста, ну папа, ну подари планер! Тоф пообещала, что заткнет ему рот каменной пробкой, если еще раз услышит про планер, — со смехом добавил мужчина. — А дочка, Ло Сэн — покорительница земли. Ей шикарно удается магия металла, Тоф даже в шутку завидует. Сокровище, а не ребенок, — нежная улыбка тронула губы аватара. — Тоф переживала, что я буду меньше любить Ло, потому что она не маг воздуха, но иногда мне кажется, что я люблю ее даже больше Буми. Она похожа на Тоф в детстве, может, потому и люблю, — мужчина весело рассмеялся. — С виду — такая хрупкая, нежная девочка, а характер — кремень, из меня веревки вьет! Да они оба из меня веревки вьют: и сын, и дочь. В прошлом году мы катались на почтовых горках Омашу — Джинхай обзавидовался, ему-то Катара не разрешает, ясное дело. Мы с Тоф подумали об одном и том же — и вечером похитили его из комнаты. Он так визжал, что перебудил, наверное, всю округу, и наутро мы все получили нагоняй от Катары, — снова прозвучал веселый смех: рассказывая о семье, Аанг словно светился изнутри, глаза его, обычно темные и серьезные, весело горели, совсем как в детстве. — Она совсем не меняется со временем, все такая же нежная и заботливая. Но только попробуйте увильнуть от ее заботы! — смеясь, Аанг погрозил статуе кулаком, но затем улыбка соскользнула с его лица, чтобы больше не возвращаться. — Знаешь... сейчас захотел сказать: «ты же ее знаешь», но потом вспомнил... — что-то больно сжалось в его груди. — Мне так жаль, что ты не знаешь их всех, Гиацо. Ты был бы прекрасным дедушкой. Тоф так и не стала нормально общаться со своими родителями. Они приняли ее, но взаимопонимания так и не достигли. И нашим детям некого называть дедушками. Только Буми, пока еще жив был... я же говорил ему: береги здоровье, тебе уже даже не сотня! Он шутил, что еще на свадьбе у моих детей джигу-дрыгу спляшет... — голос мужчины дрогнул, но тут же выправился. — Не хочу об этом говорить. Все хорошо, Гиацо, — Аанг тепло улыбнулся, глядя в каменные глаза. — Трудно, тяжело, выматывающе, иногда просто выть хочется! Но потом я обнимаю Тоф... пишу письмо Сокке или Зуко... прихожу сюда. И все снова делается хорошо. Надеюсь, у тебя там все тоже хорошо, — Аанг ласково улыбнулся. — Присматривай там за Аппой, ладно? Ты же знаешь, он такой беззащитный... пойду, положу ему персиков на могилу. До встречи, Гиацо! Иногда Аанг глупо, по-детски надеялся, что Аппа будет жить вечно. Может, его коснулась энергия аватара, пока они были в айсберге, или... да что угодно! Аппа не мог умереть! Но время не пощадило даже его самого надежного, самого верного друга. Он был похоронен здесь же, в Южном Храме Воздуха, и на его могиле никогда не переводились его любимые свежие персики. Аанг рассказывал своим детям сказку, что по ночам сюда прилетает огромный белоснежный дух и забирает персики, а после улетает на небо, чтобы поделиться ими с прекрасным духом луны по имени Юи, которая раньше была не менее прекрасной принцессой... и иногда ему тоже хотелось верить в придуманную им же сказку, но он знал, что персики, скорее всего, воруют дети, для которых память об его друге не так уж и священна. Мужчина не сердился на них: в конце концов, он сам когда-то был ребенком, но все же иногда становилось больно.***
Ночь была тиха и прекрасна. Ласково мерцали звезды, и тихий лунный свет, как подол шелкового платья из тех, что носят смуглые огненные принцессы, скользил по темной листве раскидистых деревьев, облизывал пушистые бока фруктов... мягко касался темного камня древней статуи, стоящей здесь вот уже почти два века... Легкий порыв ветра — и полупрозрачный, сияющий, точно луна, силуэт отделился от темного камня. Монах Гиацо, один из сильнейших магов воздуха своего времени, с легкой улыбкой огляделся по сторонам. Это был не тот храм воздуха, который он помнил, но он был жив — и это главное. — Молодец, мой мальчик, — прошептали сухие, старческие губы. Тихо зашелестела одежда: он взошел по лестнице, пошел по широким коридорам, безошибочно тронул нужную дверь... Старик, похожий на него, как две капли воды — только лицо было жестче, а телосложение крепче — тихо спал в кровати, измученный долгой болезнью. — Малыш... — тихонько окликнул Гиацо, касаясь его плеча. — Малыш, вставай. Поднимайся, Аанг. Нам пора. Старик не открыл глаз, но вместо этого с кровати легко спрыгнул худенький мальчик с мудрыми глазами и задорной, солнечной улыбкой на бледном лице. — Гиацо? — он удивленно потер глаз кулаком. — Ты... — Нам пора, малыш, — ласково повторил старый мастер. — Пойдем. Мальчик тринадцати лет попросил его подождать жестким жестом взрослого. Легкий порыв воздуха перенес его обратно на кровать, и он склонился над сухонькой старушкой, прижимающейся во сне к старику, еще не зная, что следующую ночь она проведет в одиночестве. — Прости меня, Тоф, — прошептал Аанг, проводя прозрачными пальцами по ее щеке. — Я знаю, тебе будет одиноко... но у тебя остаются Буми, Ло Сэн, и много-много дел впереди. Не спеши за мной, хорошо? Я буду очень рад тебя видеть, но... не скоро. Пожалуйста. Старушка тихонько вздохнула и, нахмурившись сквозь сон, сильнее сжала сухонькими пальцами ткань одежды своего мужа. — Аанг? — ласково, но настойчиво повторил наставник. — Иду. И ночь была по-прежнему прекрасна и тиха, а все тело наполняла незнакомая, почти уже позабытая сила и легкость. Аанг с наслаждением вдохнул в себя аромат спелых персиков и ночной свежести. Ему всегда нравилось летать по ночам. А теперь настало время его последнего полета. Аппа поприветствовал его тихим, радостным ревом, который больше никто не слышал, и Аанг счастливо рассмеялся, зарываясь пальцами в белоснежный мех. Легкий порыв ветра — и мальчик, бывший стариком, оказался между его рогов рядом со своим наставником. В последний раз он посмотрел в окно, где виднелась оставленная им супружеская кровать, окинул взглядом восстановленный храм аватара... и глубоко вздохнул. — Аппа, хип-хип!