Кит

Свет из окна бил по больной голове Хоинга, увеличивая желание сдохнуть до бесконечных размеров. Голова раскалывалась, шея по каким-то непонятным причинам ныла, плечо горит, а сил хватает только на то, чтобы рукой прошарить пустое пространство кровати в том месте, где должен сопеть Митч. — Дтска… Дет… Бля. Детка? — очень слабым голосом шипит Скотт в сторону, предположительно, двери, но ответа не получает. Настораживает. — Митч… Да бля. Ми-и-итч? — говорит чуть громче, и собственный голос противно расплывается в голове. Где, нахуй, ходит Грасси? — Открой глаза, а то надорвешься, — спокойно отвечает парень, похоже, находясь прямо в этой комнате. Точнее, в проеме двери. — Милый, мне так плохо. Принеси водички? — Водички? Может, все же сбегать за джином? — Очень оригинально. Обязательно сучиться? Неужели, — Скотт жмурится от головной боли, — тебе так тяжело принести попить? — Это я сучусь? Охереть. Нет, охереть! Сходи нахуй, Хоинг. Судя по звукам, парень выскочил и хлопнул дверью. Блядь, нашел время. Хоингу все же пришлось поднять свое тело, чтобы оценить масштабы комнатного конца света, но в спальне, на удивление, было тепло и чисто, не считая его одежды, не донесенной ночью до шкафа, — это воодушевляет. Может, не все так плохо. Скотт натянул на себя первый попавшийся кусок ткани, молясь про себя, чтобы это была не майка Митча, но, к радости, это оказалась его пижама, и встал, покачиваясь дошел до шкафа и задержал взгляд на своем отражении. Еб его. Лицо подпухло, волосы растрепались, делая его похожим на фунчозу*, резинка (!) трусов надорвана на бедре. Самое херовое ждало выше — живот, каждый кубик пресса на нем, ребра, ключицы и теперь понятно почему ноющая шея были покрыты пятнами засосов, на груди и выше тазобедренных косточек красовались вмятины от зубов. — Пиздец, — прошипел Скотт собственному отражению. Зато ясно, что с Митчем. — Бусинка, бля, где ты? Почему я выгляжу, как шлюха с трассы? — Потому что ты пропил мозги и совесть, Железный Дровосек. — Но не любовь к тебе. — Скотт нашел парня на кухне, отвернутого к окну, тихо подошел к раковине и налил себе воды в чистую мисочку, потому что чашку не нашел в этом хламе. — Да что ты, блядь. Браво! — Тише, тише, не кричи. Я же был пьян, тем более, что тут такого… — Я тоже был пьян, но смотри, чист, как Дева Мария! —Неба ради, не кричи, у меня голова раскалывается… Ну ты же не играл с нами, а мы играли, вот оно и… — По три, сука, засоса на твоем теле с каждой пришедшей девушки или гея, или бисексуала, или любого, кто не против. Я к тебе не прикасался и не горю желанием, поверь. — Да брось, детка, они просто так развлекались, можно сказать, издевались. — Та стриптизерша, которая тебя поцеловала, да, да, в губы поцеловала, — уточнил Митч, отвечая на немой шок парня, — она тоже издевалась? — Кара? — Откуда мне, нахуй, знать, как ее зовут, я не запомнил имена всех, кто пытался меня напоить или изнасиловать вчерашним вечером. — Что? Тебя кто-то тронул? — Не успели. Я ушел еще в начале вашей игры, пока она не превратилась в оргию. Ради Бога, помойся, я не могу с тобой разговаривать, пока ты не примешь душ! — К тебе точно никто не прикасался? — А к тебе? — воскликнул Митч и выскочил в гостиную. — Митч… — Иди в душ. Потом поговорим. — Хорошо, мам. — Хоинг! — Все, иду, хорошо, только не ори. Скотт уныло поплелся в душ, спотыкаясь. Последнее, что он видел на кухне, — это Митч, слишком резко открывший кран и психующий от брызг. Прохладный душ немного прочистил голову и сделал Хоинга похожим на хомо сапиенса, хотя от тошноты и головной боли помог мало. Но хоть Митчи перестанет злиться, если, конечно, не станет разглядывать торс парня. — Скотт, что ты бу… Ебать, они тебя и сзади искусали? — А стучаться ты не пробовал? Митч вспылил и со всей силы пнул дверь ногой. — Извините, Ваше Сиятельство, могу я поинтересоваться, подавать мне завтрак сейчас, или Вам его предоставят с сотней распутниц часам к трем? — Митч, если ты не успокоишься сейчас, то я затащу тебя в эту самую ванну. — А что, Ваше Величество не может потереть себе спинку? Это должны делать зубами его рабыни, судя по… — Господи, да прекрати ты! Я сейчас выйду, и поговорим, все. Он выключил воду и вылез, обматываясь полотенцем, наблюдая за Митчем через отражение. — Я просто зашел узнать, что ты будешь на завтрак, хотя уже обед. — Я не голоден. — Да похуй мне, если ты не поешь, то будешь болеть весь день, а мне нужна помощь в разгребании дерьма, оставшегося после ночи. — Ну… Не знаю, буду то же, что и ты. Грасси закатил глаза и выскочил, скрывая возбуждение. Вообще-то, мокрый Хоинг с кучей отметин, пусть и чужих, но небрежно раскинутых по всему телу, смотрится более чем сексуально. Нет, нельзя хотеть Скотта, Митч ведь злится! Брюнет тяжело выдохнул и достал остатки макарон с сыром из холодильника, раскладывая их на противень для запеканки. Когда Скотт вошел в кухню, Митч стоял напротив духовки и смотрел в окошко под плитой. Хоинг сел на стул рядом и поднял на парня глаза. — От того, что ты будешь гипнотизировать взглядом духовку, еда быстрее не приготовится. Давай поговорим? — По-моему, мы уже поговорили. — А по-моему, нет. Почему ты злишься? Грасси кинул на Скотта взгляд, обдумывая ответ. Нельзя же просто сказать, что он ревнует своего Хоинга к каким-то там шмарам и ему обидно, что они оставили тут свои автографы на территории, принадлежавшей Митчу. Но говорить, что он не зол, — глупо. — Потому что моего парня обсосали какие-то даже не знакомые мне люди. Пока все это не исчезнет, даже не подходи ко мне. — Ты же понимаешь, что я это сделал потому, что был пьян и просто хотел угодить людям, от которых ухожу. Ради тебя. Я с тобой. — Нельзя угодить всем сразу. — Тебя звали сто раз, но ты вел себя, как монашка, и сидел в углу. Некоторые вообще не верили, что мы встречаемся, пока я не поцеловал тебя. Действительно, все было так. Митч помнил, что пьяная толпа решила, что все это — маскарад и на самом деле Скотт лжет, и они вообще просто соседи, тогда он прямо при всех зажал Митча у стены и глубоко поцеловал, просовывая руку в задний карман его джинс. — Чуть не трахнул на виду у всех, блядь! — Ну прости, я не особенно отдавал себе отчет в действиях. Серьезно, прости, я не думал, что это тебя заденет. — По сравнению с игрой это меня и не задело. — Ты вообще пил, принцесса? Что-то я не припомню, чтобы ты буйствовал, да и сейчас выглядишь прекрасно. Как и всегда. Бля, что за магия вообще, почему ты такой охуенный? — Когда я почувствовал, что начинаю терять контроль, то положил стакан. А когда увидел, как эта корпорация монстров обосновалась у тебя на коленях… — Ну Митч, это было случайно. — Она поцеловала тебя. У меня на глазах поцеловала. Хоинг, блядь, в губы поцеловала! Она! — Тебя так мучает факт, что это была девушка? — Меня так мучает факт, что она поцеловала тебя! Ты, сука, мой! — Успокойся, Бусинка, это просто по пьяни клюнула не со зла. Уверен, она целилась в щеку. — Да хоть в пятку, почему я не допускаю такого по отношению ко мне? — Не допускаешь? Грасси, не смеши, мы начали встречаться после того, как я фактически чуть не изнасиловал тебя в клубе, полном народа. На глазах почти всех, кто вчера был у нас. — Если бы я не любил тебя, то хоть бухим, хоть трезвым, ты бы ко мне даже не прикоснулся. Если я не чувствую ничего к человеку, то не позволяю себя трогать. А ты что-то чувствуешь к ней? — Нет, ровно как и к трем десяткам тех, кто поставил на мне засосы до нее. Мне плевать, кто что творит с моим телом, потому что это не трогает мою душу. Зато ты ее рвешь. — Ну заебись, я еще и виноват. — Нет, милый, ты не виноват. Просто… Я же говорил, не нужно так предвзято относиться к девочкам из клуба. Поверь, они не шлюхи и не от хорошей жизни зарабатывают стриптизом. У Кары все тяжело на самом деле, я не один год был для нее другом и всегда во всем ей помогал, поэтому у нее ко мне очень теплые чувства. Да, она выпила и расслабилась, может, позволила себе больше, чем можно на самом деле, но поверь, это было не серьезно ни у меня, ни у нее. — Это нет повод вести себя, как шлюха. — Митч, не говори так. Не все люди выросли в любящей и понимающей семье, и никто в здравом уме не пойдет работать в клуб, когда есть масса других возможностей заработать на нормальной работе. У многих было тяжелое детство. — В смысле? — Ну, посмотри на меня. Рос без матери, скотина-отец зарабатывал на моих спортивных достижениях, а потом выгнал из дому, когда узнал, что я гей. Я так и не смог окончить колледж, потому что мне не предоставили общежитие. А до практики я просто не доучился. Джо вырос в детском доме, его семья отказалась от него, как только он родился, он их даже не знает, и все попытки найти их оказались тщетны. Крис расплачивается за грехи брата-наркомана, чьи друзья его и подставили, из-за судимости он не может найти более достойную работу, хотя на самом деле у него неплохие мозги. Кара… Она выросла в борделе. Ее мать — шлюха — продала девственность Кары в четырнадцать лет. Все, чему ее учили с детства, — женщина может заработать только своим телом. Понимаешь? И так почти с каждым в штате клуба. Митч побледнел. — Но… прости, я не знал, что у вас все так плохо, я просто… Черт. Прости. — Все нормально, они же нас не слышали. Не нужно никого жалеть, это раздражает. Просто пойми, что мы привыкли к тому, что можем позволить себе расслабиться. Ты можешь не понимать этого, но все присутствующие вчера на самом деле тебя принимают и уважают, потому что ты со мной. Потому что ты делаешь меня счастливым. — Ты меня тоже. — Митч положил руку на щеку Хоинга. Митч чувствовал себя распоследним дерьмом. Как он мог так говорить о людях, которые на самом деле того не заслуживают? Конечно, это не оправдывает засосов на теле Скотта, но Митч, сталкивающийся с осуждением и предрассудками всю жизнь, разве он имеет моральное право говорить что-то о людях, которых не знает? Скотт усадил его себе на колени, упершись носом между ключиц парня. — Я знаю. Поедим и разгребем этот бардак? — Да, конечно. Какого хера мы постоянно ссоримся? — О, потому что ты истеричный подросток. — Мудак. — Грасси усмехнулся в блондинистую макушку. Ссоры, блядь, напрягают.