Злой Волк и Красная Шапочка

Как говорится, повадился кувшин по воду ходить — так ему и надо. Стайлз не понимал, что происходит и почему ноги сами приносят его в логово этого Хмурого Волка. И каждый раз, оказавшись перед дверью не очень-то гостеприимного хозяина, он судорожно пытался придумать достойное объяснение своего прибытия. Количество прибытий все множилось, а логичность объяснений с каждым разом скатывалась с головокружительной скоростью в никуда. Из причин его обивания порога дома Дерека самым адекватным было: — Э-м-м… я тут мимо проходил… ты не знаешь, где можно достать последний сборничек AC/DC? Ясно, не знаешь. Фантазии Стайлзу было не занимать, и язык, хоть и сбоивший в присутствии Дерека, выдавал иногда такие вещи, что подросток сам замирал, пытаясь понять, что это он только что такое ляпнул. Дерек поначалу стоял молча, нацепив свою любимую маску «кирпич строительный, силикатный», хмурил брови, иногда ронял фразу, тут же поворачиваясь и уходя в дом. Один раз даже решил проучить зарвавшегося подростка: втащил его за шкибот в дом и, прижав к стене, вдруг увидел, как румянец пятнами покрывает скулы парня, как тот опускает глаза, шумно выдыхая через соблазнительно приоткрытый рот, и как ерзает бедрами и мнется, явно испытывая смущение. Да что за хрень! Нет, ну надо же! У него стоит? Дерек обнаружил, что вид прижатого к стене и тяжело дышащего подростка очень даже возбуждает, и его член недвусмысленно заявил свое мнение по этому вопросу. Дерек тут же отдернул руки, пожал плечами, изобразив лицом «с кем не бывает», и поскорее убрался вглубь дома, предоставив мальчишке самому разбираться с растрепанной одеждой и уносить ноги подобру-поздорову. После этого случая он думал, что визиты вконец обнаглевшего подростка прекратятся. Убеждал себя, что даже рад этому, хотя объяснить, почему через каждые 10 минут его тело непостижимым образом оказывалось у окна и глаза всматривались в стену леса, выискивая знакомую фигурку, — не мог. И когда под вечер он все-таки увидел мелькнувшую среди елок красную худи, то, подавив довольную улыбку и приказав своему внутреннему волку заткнуться и не урчать счастливо, сердито свел брови и пошел заваривать чай. То, что он считал попыткой сказать «прости», было расценено Стилински белым флагом на крепости. И на следующее утро на пороге Дерека ждал сюрприз в стиле Красной Шапочки: переминающийся с ноги на ногу подросток в красном капюшоне с большим пакетом чего-то божественно пахнущего. — Вот, — он смущенно улыбнулся, суя волку пакет под нос. — Мама напекла? — попытался пошутить Дерек, чтобы разрядить обстановку. — У меня нет мамы. Это я в Старбаксе купил… пончики с джемом… клубничным, — уточнил он, мечтательно улыбаясь. Дерек трижды проклял свою судьбу и повел парня к столу. Они удобно расположились за утренним завтраком. Просто картина маслом «Идеальная семья», съязвил про себя Дерек, рассматривая парня поверх своей чашки. А тот расслабился и обрадованно затрещал, не забыв при этом засунуть огромный кусок пончика в свой рот. Дерек помнил, где-то прочитанные 3 правила счастливой жизни: не говори о прошлом, не говори о будущем и не говори с набитым ртом! Стайлз не знал про это правило. Он попытался продолжить говорить, Дерек зачарованно наблюдал, как огромный пончик растягивает его губы. А потом случилось то, что и должно было случиться: джем, выдавленный из пончика, нашел единственно свободный путь и потек наружу, пачкая подбородок Стайлза. А тот, наконец-то справившись и проглотив мешающий говорить пончик, смог внятно произнести вопрос, который мычал последние 2 минуты: — Дерек, слушай… м-м-м… а как у вас, волков, обстоят дела, ну с этим… с любовью? — и захлопал ресницами, подлец, взирая невинно, как только что получивший причастие семинарист. Семинарист с перепачканными клубничным джемом губами. Представили? Вот не надо было ему этого делать! Провоцировать Волка. Играться с огнем. Дерек улыбнулся своей самой многообещающей улыбкой: — Попробуй и узнаешь, — процитировал он строчку известной песенки, потянулся через стол, сгреб парня за грудки и дернул на себя, прижимаясь наконец-то к этим сладким губам, к этому неебически сексуальному рту, который мучил его столько времени и который давно уже надо было заткнуть самым лучшим способом.