Книги на Перекрестке

Один сапог у Алистера в руках, а второй, вероятно, был похищен армией Корифея не иначе как для того, чтобы король Ферелдена вернулся в Денерим босым на одну ногу. «С целью дискредитировать власть», — сообщает внутренний голос с интонациями Аноры. «Потому что он злобный засранец» — поправляет его Алистер и бросает все силы на поиски сапога. Действовать приходится тихо и осторожно, потому что на кровати под расшитым церковными сюжетами пологом спит владелец комнаты, и Алистер намерен трусливо сбежать, не вдаваясь в объяснения, а этот маневр не пройдет, если Инквизитор проснется. Алистер, наверное, слишком громко думает, с ним бывает такая беда, и Тревельян хмурится во сне. Алистер замирает, удары собственного сердца заглушают прочие звуки. Инквизитор лениво переворачивается набок. Алистер выдыхает и снова оглядывает комнату на предмет наличия сапога, и, слава Андрасте (пусть ее Вестник безмятежно спит дальше), тот обнаруживается на столе, посреди бумаг, каждая из которых, несомненно, имеет какое-то отношение к судьбе мира. Воодушевленный сверх меры, Алистер крадется к вожделенному сапогу, а потом — к не менее вожделенной двери. Когда до счастья остается всего каких-то три шага, его догоняет хриплое: «Куда-то собрались, Ваше Величество?» *** Тревельян сразу показался ему похожим на Кусланда — тот же твердый взгляд, решительные жесты и желание взять на себя ответственность за целый мир. Они бы точно друг с другом не поладили, сразу решил Алистер. У них, пожалуй, даже носы были одинаковые. А еще — с ними обоими Алистер мгновенно чувствовал себя бестолковым мальчишкой, лишенным и привилегий, и обязательств. Совместные приключения никогда не заводили Алистера и Кусланда в одну постель; сперва было не до этого, а потом на горизонте нарисовался Зевран, любовь всей жизни и все такое, после чего Кусланд, надо заметить, стал куда более приятным в общении парнем. Алистера, говоря откровенно, мучало неясное любопытство, почти ничего общего не имевшее с вожделением; все, связанное с сексом, в юности казалось волнующим и будоражащим, но дальше несмелых фантазий о поцелуях он ни разу не заходил. Но главное: Кусланд никогда не считался с Алистером как с королем, даже после того, как тот надел корону — и это было здорово. Алистер очень скучал по тому, чтобы к нему обращались не как к равному даже — как к подчиненному. Не было ничего удивительного в том, что Тревельян, признававший над собой лишь главенство Создателя (да и то, похоже, с некоторой неохотой), мгновенно вызвал у Алистера однозначную приязнь. В Редклиффе Алистер вел себя по-королевски, заслужил одобрительный взгляд Аноры, но тут же все испортил, когда Тревельян, усмехнувшись, сказал: — Коль скоро с магами мы разобрались, и делить нам больше нечего, у меня к вам предложение. Не желаете поохотиться на венатори, Ваше Величество? Я слышал, вы хорошо знаете, за какой конец держать меч. И Алистер, конечно же, с поспешной благодарностью принял приглашение под осуждающее молчание Аноры. Следующая пара дней была лучшей за десять лет. Они мокли под дождем, дрались с венатори, мертвецами, демонами и гигантскими пауками, пили жутко пахнущее, но удивительно быстро согревающее пойло, Алистер едва не получил стрелу в горло — едва успел увернуться, и та попала в плечо, застряв в доспехе — и, выслушав от Тревельяна краткий душевный выговор, полный нецензурной брани, Алистер впервые за долгое время почувствовал — он счастлив. Разумеется, когда Инквизитор предложил задержаться в Скайхолде на небольшую пирушку, Алистер согласился, не раздумывая. Когда Инквизитор привел его в свои покои, — весьма впечатляющие, надо сказать, особенно понравился Алистеру балкон с видом на горы — угостил сладким антиванским вином, а потом принялся целовать, Алистер не нашел ни одной причины воспротивиться происходящему. За свою жизнь он успел побывать любовником лишь двух женщин, и обе хотели от него одного и того же — ребенка. Тревельян, по счастью, точно не имел подобных намерений — и явно знал, что делать в постели с мужчиной. Алистер прикрыл глаза и с удовольствием забыл о Ферелдене. *** Алистер возвращается в Денерим, проведя в Скайхолде еще две недели. Он то и дело оглядывается на замок; за эти две недели (и еще пару дней, что были до) он приобрел массу новых знакомых, ввязался в несколько бессмысленных авантюр, пару раз с душой подрался и пару раз от души напился. Помимо этого — он нашел друга. Больше, чем друга. Осознавать это странно, немного боязно — но упоительно. Осознавать, что наедине с Алистером Тревельян становится совсем другим, открыто рассуждает о политике, утомленно трет переносицу, громко смеется — и того слаще. Алистер, конечно, заверил его, что, по крайней мере, в поддержке Ферелдена Инквизиция может не сомневаться. Сказал (и роль выпитого вина в том, что у него возникла эта мысль, была не так уж велика), что сам явится с мечом, если потребуется. Тревельян жарко, благодарно поцеловал его — а потом, когда Алистер уже задремывал на его постели, а сам Инквизитор писал кому-то очередные бесконечные письма — прямо и без обиняков заметил, что Ее Величество может не одобрить подобные планы. Алистер сонно заверил, что с Анорой он как-нибудь справится. Алистер возвращается в Денерим, готовый сдержать слово.