Книги на Перекрестке

На притихший Минратос опускается ночь, и Дориан, обменявшись с Тревельяном новостями — и пожаловавшись на весьма утомительный день — крутит в пальцах медальон с кристаллом. — Если бы я был рядом — что бы ты сделал со мной? — лукаво спрашивает он. — Обнял и больше не отпускал, — отвечает Тревельян с неловким смешком, и от его слов Дориану хорошо и немного больно. — Скоро, аматус, — обещает он. — Поверь мне, я жду этого не меньше твоего... Venhedis, я научил тебя целоваться — научу и говорить грязные словечки. Скажи мне, чем ты занимался до того, как услышал мой чарующий голос? — Отвечал на письмо Блекволла. Помнишь бутылки Серых Стражей, которые мы находили по всему Тедасу? Он как раз думает подписать парочку. Дориан закатывает глаза, не в первый раз смиряясь с тем, как глух Тревельян к намекам. — Предлагаю тебе отложить в сторону перо. И устроиться поудобнее в кресле. Ты ведь сидишь в кресле? — Да, — осторожно отвечает Тревельян, словно почувствовав, что ему предлагают принять участие в игре, правил которой он не знает. Дориан опускает ресницы. — Если бы я был сейчас там, я бы опустился перед тобой на колени. — Знаешь, тут маловато пространства для такого маневра. Факт, что Тревельян далеко, как никогда огорчителен — хочется стукнуть его по макушке. — А ты представь, что его достаточно! Я апеллирую к твоему воображению, знаешь ли. — Хорошо, — соглашается Тревельян с некоторым недовольством. — Я представил, что стола не существует. Дориан снова прикрывает глаза и расслабленно откидывается на мягкую спинку софы. — Так вот, я бы опустился пред тобой на колени, огладил твои бедра... взялся за ремень. Ты все еще носишь ту дурацкую пряжку в виде герба Инквизиции? — Это подарок Кассандры. Знакомые интонации в голосе Тревельяна — вопрос с пряжкой поднимался уже не раз — заставляют улыбаться. — В общем, долой этот ужас. Раздвинешь для меня ноги? Дориан говорит это тем особенным тоном, от которого, он знает, у аматуса пресекается дыхание — и слышит, как Тревельян судорожно вздыхает. Отлично, нужный эффект достигнут. — Дориан... — смущенно тянет Тревельян. — Будем считать, что ты сказал "да". Тогда я припущу твои штаны, поглажу низ живота... — Моего? — уточняет Тревельян. Дориан делает глубокий вдох и медленно выдыхает. — Нет, Жозефины. Думаю, она как раз зайдет узнать, как у нас дела. Тревельян замолкает на пару секунд, а потом у него хватает наглости рассмеяться, и Дориан не может не присоединиться к нему. — Ладно, — признает он. — Дурацкая была идея. — Нет, — возражает Тревельян — не то из глупой вежливости, не то из упрямства. — Прости, я тебя сбил... Но я, кажется, понял, в чем... смысл. — Может, сам попробуешь? — ехидно интересуется Дориан. Тревельян молчит пару секунд, а потом говорит, слегка понизив голос, в который добавляется появившаяся вдруг волнительная хрипотца: — Мне нравится видеть тебя на коленях. Venhedis, это очень впечатляющее и обнадеживающее начало. Дориан слегка разводит ноги, устраиваясь поудобнее на широкой софе, обитой темно-красным бархатом. С тех пор, как он вернулся в Тевинтер, они с этой софой провели немало приятных минут наедине. — Какое порочащее образ Вестника Андрасте признание. — Хочу тебя поцеловать, — игнорирует шпильку Тревельян, кажется, всерьез взявшийся за дело. — И избавить от одежды, как можно быстрее. Создатель, ты такой красивый... Дориан прикусывает нижнюю губу. — Предлагаю тебе вообразить, что заваливаешь меня на стол, — выдыхает он. — Прямо сейчас. — Но я же представил, что тут нет стола, — возражает Тревельян. — Проклятье, я не должен был об этом вспоминать, да? — Именно. — Тогда я уложу тебя на ковер. Он мягкий, тебе будет удобно. Дориан улыбается от мысли, что Тревельян заботится даже о воображаемом любовнике; приподнявшее голову раздражение тает, как снег на солнце. — Удобно, как в самой лучшей постели, — ласково подтверждает он, и вдруг само вырывается искреннее: — Я хочу тебя. Тревельян резко выдыхает. — Я обхвачу твои запястья ладонью, заведу их тебе за голову и начну ласкать твои... — аматус делает крошечную паузу и заканчивает шепотом, — соски. Рука Дориана, начавшая было поглаживать пах через одежду, замирает, а потом соскальзывает на бедро. — Почему шепотом? Воображаемая Жозефина что, все еще не ушла? — Извини, — быстро говорит Тревельян. — Она ушла. — Слава Андрасте. — Прекрати, или я укушу тебя. — Мне не будет по-настоящему больно, аматус, — Дориан против воли улыбается. — Значит, ты недостаточно глубоко погрузился в фантазию. — Наверное, это вина Жозефины. Тревельян замолкает на мгновение, и Дориан взволнованно думает, что задел его за живое, но в следующий миг аматус заговаривает таким голосом, что тот посылает вниз по позвоночнику мурашки: — Ты лежишь подо мной совершенно обнаженный, и я голову теряю от мысли, что это ты. Дориан возвращает свою руку туда, где она была минутой раньше. — Честно говоря, — продолжает Тревельян — дыхание у него слегка сбивается. — Сейчас мне очень хочется перевернуть тебя на живот и приподнять на колени. — А мне хочется, чтобы ты трахнул меня, — быстро говорит Дориан и удивляется тому, как хрипло звучит его голос. — Как угодно, ты не представляешь, как я... как мне не хватает... Он торопливо расстегивает пряжку ремня, добирается до члена и крепко сжимает его в ладони, не сдержав тихого стона. — Ты что, трогаешь себя? — спрашивает Тревельян. — Да! — рявкает Дориан, возбужденный и с ума сходящий от того, как неловко все у них выходит. — Может быть, тебе стоит сделать то же самое? — Это тебе стоит убрать руку с члена, — говорит Тревельян. — Я хочу, чтобы твои пальцы оказались ниже. У тебя есть масло? Дыхание Создателя. Остаток ночи проходит очень приятно — масло у Дориана предусмотрительно припасено. Расплата настигает Дориана недели через две — Тревельян достигает таких высот в искусстве непристойных разговоров, что Дориан собственное имя забывает, теряясь в его голосе. Естественно, он ни в чем не раскаивается — до ближайшей встречи долгих три месяца.