Давайте снова верить

Отец всегда говорил мне: «Возможно всё», поэтому я рос весьма наивным ребенком. Я верил во всех богов во Вселенной, но боялся лишь одного – Создателя. Я думал, что мне нравятся все цвета, существующие в мире – от стесняющегося белого до трепещущего красного, от хриплого зеленого до мудрого черного; мне становилось слишком тесно, когда какие-то цвета возносили, а над другими либо равнодушно помалкивали, либо пренебрегающе морщились. Все цвета по-своему прекрасны. Однажды в детстве я поймал малярийного комара. Мама рассказывала мне, что следует держаться от них на расстоянии, ведь их укус может передать болезнь, от которой невозможно излечиться. Но кто в детстве всерьез воспринимает предупреждения взрослых? Я держал его в дрожащих от волнения и радости руках, неся домой. Я занес его в зал и уложил на полотенце, которое послужило ему ночлегом, мягким, шелковым и с запахом маминых духов. Комар спокойно лежал. Кажется, в моих руках он сильно ослаб и не мог теперь летать. Он утратил свое волшебство. Я пел ему колыбельную, веря, что он засыпает, когда же на самом деле в его ядовитом тельце бесшумно прощалась жизнь. На следующее утро я проверил, проснулся ли он, но комар был уже мертв. Будучи ребенком, меня не покидало ощущение, что я живу в мире, полном чудес. Каждую ночь я закрывал глаза только после отцовских историй, которые были в тысячу раз интереснее сказок, рассказанных нам в детском саде. Он ведал мне миры, о которых не написано ни в одной книге, и показывал героев с храбрым сердцем, горячими словами и трепещущими душами. Иногда папа говорил мне о нашем, реальном мире, вот только в нем животные разговаривали, дети летали и учились магии у древних охранников леса, покрытых многовековой пылью. И я безоговорочно верил ему, даже хвастался перед друзьями забавными историями. У меня не было сомнений, что нет ничего невозможного. Я верил в лучшее даже тогда, когда мучился ночными кошмарами. Насколько я помню, кошмары снились мне каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Родители говорили, что я неспокойно сплю, постоянно двигаюсь, разговариваю, иногда плачу. Тревожные сны не сильно пошатнули мою уверенность в чуде, ведь днем всё было другим – светлым, теплым, радостным, я ощущал заботу и любовь, а это лучшее средство от страха. Когда мне было шесть, отец получил травму и стал калекой. Я не осознавал, что папа никогда не сможет нормально ходить, крепко держать в руках предметы и самостоятельно выходить на улицу. Я даже и не подумал, каким тяжелым бременем лягут на мамины плечи четыре ребенка с недееспособным мужем. С тех самых пор волшебство медленной струей ускользало от меня, и я не мог ничего поделать, ведь разве способны мы удержать шипучий ветер, дующий то с севера, то с юга? Холодный рассудок в юношестве окончательно победил и уничтожил, словно надоедливую муху, мою веру. Серьезным толчком к этому печальному событию послужила смерть любимой собаки. Наша связь была нечто большим, чем у детей, которым домашних животных покупают или дарят. Я нашел свою собаку, в то время она была маленьким бродячим щенком, который мог погибнуть в любой день от укусов взрослых псов по велению жестокой судьбы. Так как родители запрещали держать дома животных, я прятал Багиру на крыше. Она была черноглазой красавицей с длинными ресницами и короткой серой шерстью, а на спинке у нее проходила светло-коричневая полоска. Породой Багира не отличалась, она была смесью сибирской лайки и немецкой овчарки. Я кормил ее собственными лагерными обедами и домашней едой. Однажды я вынес всю жареную рыбу из дома. К счастью, родители подумали, что рыбу съели старшие братья, а не моя собака, о которой они тогда не подозревали. Спустя несколько лет я уехал из родительского дома в чужой город и поступил в колледж. Думаю, в те годы я просто существовал – не жил вовсе. Я был опьянен одной целью и на нее тратил все свое время. У меня не было друзей, увлечений, интересов – ничего. Каждое утро, просыпаясь, мною овладевали лишь мысли об учебе, ведь я хотел, чтобы отец признал меня своим лучшим ребенком (глупо, правда?). Моей мечтой было, чтобы папа каким-нибудь праздничным вечером рассказывал всем, как он гордится мной, ведь раньше он хвалился лишь старшей сестрой и братьями, а я всегда оставался в тени его рассказов. Да, он любил меня, но не был мною горд. После всех этих нелепых попыток вырасти в глазах родителей я успокоился в плане учебы и стал приводить в порядок отношения с людьми. Первые друзья в этом несчастном городе, а затем и первая любовь – игривая, нежная, струящаяся искрами счастья, но в то же время самая трагичная, боль от которой не забыть. Не знаю, в какой момент я полюбил ее, но одним весенним днем я осознал, что не смогу без нее жить. Чудом для меня стала возможность целовать ее пальцы, щеки и губы. Она была необычайной – такой, о которых пишут в книжках, той девочкой, которая боится грозы и ночью крадется к вам под одеяло, которая прекрасно рисует, обожает запах марципан и слишком сильно привязывается к людям. К сожалению, все имеет свойство заканчиваться. Я ненавижу мир за это непостоянство. Под конец наших отношений мы стали часто ссорится, вскипать по любому поводу. То, что раньше не имело для нас значения, теперь ударяло нас, задевая гордость. Может быть, так проходит любовь. Мы плохо расстались, наговорили друг другу много обидных слов, но так, наверное, и должно было быть. После нее я не верил в чудеса. Разве мог я надеяться на что-то хорошее, если единственное, что меня согревало, исчезло? На летних каникулах я вернулся к родителям. В первые дни ощущение счастья не покидало меня. Я гулял по знакомым улицам и мне казалось, что здесь ничего не изменилось. Запах листвы напоминал мне то беззаботное время, когда чудом являлся лишь взмах крыльев бабочек и птиц. Чудом были друзья, с которыми мы играли, и небо, и солнце, и все вокруг. Я был счастлив еще и потому, что после прогулок меня ждали родители: мама готовила что-нибудь вкусненькое, а после разговоров с отцом я всегда оставался в хорошем настроении. Папа не потерял своего энтузиазма и продолжал твердить: «Возможно всё», жить с осознанием такой простой истины намного легче. Спустя несколько дней чувство эйфории отпустило меня. Я взглянул на родителей с чистым, не ослепленным детством взором. Мой старик на весь дом заявлял, что нужно подождать совсем немного, и он снова сможет ходить. Слышать подобные слова грустно, ведь папа инвалид, и каждый день может стать для него последним… Он знает это, но все равно говорит о прекрасном будущем, в котором он здоров… Это не глупость, а глубокое отчаяние. От мамы больше не веет запахом духов. От нее пахнет сеном и тяжелой работой. Мама та женщина, которая за свою жизнь не узнала, что такое отдых, ведь всё время провела в заботах и горе. У нее неблагодарные дети, в том числе и я. Ее муж инвалид. Почему судьба так несправедлива с ней? Я не могу понять Бога, в которого она верит, не могу простить Его за это. Недавно у меня появился человек, который не дает мне угаснуть. Благодаря ему слова отца снова наполняются смыслом, а на лице матери я вновь замечаю улыбки. Этот человек дает мне надежду на то, что хорошее еще не закончилось. Думаю, пора заканчивать перебирать страницы прошлого, выясняя какие-то истины. Я всего лишь восемнадцатилетний парень, который ищет чуда. Вспоминая свое прошлое, я понял, что чудо есть везде, просто мы иногда бываем слишком грустны, чтобы принять его. Чудо заключается не в браке, а в любви. Не в Рае, а в вере на спасение. Чудо не в результате твоего пути, а в процессе. Чудо в нашей жизни, в движении, в дыхании. Чудо стало настолько простым и открытым, что мы перестали его замечать, ведь люди теперь обращают внимание лишь на дорогое и необычное. Но теперь, зная истину, ты, читатель, ведь сможешь стать счастливым, правда?