***
Бывало ли у вас такое, чтобы опускались руки, а причин для жизни больше не оставалось? Моменты, когда человек усомняется в существовании счастья. Простого, настоящего счастья, способного окутать своим искрящимся теплом, доходящим до самой глубины, в минуты горя и отчаяния, когда душа жалобно воет, будто животное, готовое вот-вот умереть, а сердце что есть мочи стучится о стенки грудной клетки. А что случится, если счастье исчезнет? Просто возьмет и испарится, словно его никогда и не было? Да что же такое счастье? Именно эти печальные мысли занимали голову Кёнсу, стоящего на балконе маленькой квартирки и безнадежно глядящего вдаль. Тонкие пальцы нервно постукивали по сигарете, заставляя раствориться пепел в утреннем воздухе; губы медленно приоткрылись, выпуская ядовитый дым наружу, после чего парень протяжно стонет, переходя на отчаянный крик. Горячие соленые слезы без остановки скатывались по щекам, падая к босым ногам. На рассвете город услышит немой крик о помощи До Кёнсу.***
Тяжелые капли размеренно стучали еще не накрытой крышке гроба, действуя на нервы стоящего впереди всех молодого человека. Это уже знакомый нам До Кёнсу. Он старался не представлять, как будет прощаться со своей любовью, однако тот момент настал. Последние минуты, когда он еще мог посмотреть на него, на его удивительно красивое лицо, пожелтевшее от тяжелой болезни. В голове бешеной пляской мелькали воспоминания, заставляли страдать До, вновь переживать моменты счастья, которые он уже не сможет вернуть. Раз, два, три - служба кончена. До свидания... Одинокая женщина в черном тихонько потянула Кёнсу за руку за собой. Это мама умершего. Подавив порыв судорожных рыданий, женщина сказала немного сиплым от слез голосом: - Знаешь... Он до последнего вздоха любил тебя... Даже когда он был.. был при смерти, он вспоминал о тебе, - сглотнув тугой комок в горле, она продолжила, - сначала, я думала, что это ненадолго, но нет... я очень жалею, что не приняла его выбор. Как это глупо сейчас! Ведь его уже не вернешь... я не верю! За что? - не в силах идти, женщина повисла на хрупком теле парня, хрипя и рыдая, изо всех сил сопротивляясь реальности. Кёнсу невесомо коснулся затылка женщины и чуть приобнял ее, втайне вдыхая еще не забытый запах. Его запах. Едва сев за руль автомобиля, До зло сорвал ненавистный галстук с шеи и вжал педаль газа до предела, пытаясь затопить зияющую пустоту и боль порцией адреналина, и скрылся за горизонтом. " Чонин, почему ты оставил меня?"...***
Кёнсу беззвучно трясся, покрепче укутавшись в одеяло. Все силы покинули его, и он просто лежал, лежал и думал о Чонине. Жизнь без него казалась бессмысленной и пустой. До конкретно устал от этого, пытался уснуть, но сон все никак не шел... и тут он резко поднялся, отчего закружилась голова. Он вспомнил про альбом, который когда-то подарил ему Чонин. Кёнсу аккуратно поднялся с кровати, и укутанный в одеяло он прошел к небольшому комоду, где бережно хранился дорогой сердцу подарок. Поколебавшись, парень все-таки достал его и открыл на случайной странице. И зря. При виде фотографии сердце Кёнсу бешено зашлось и готовилось выпрыгнуть наружу, а в глазах стали появляться не понятно откуда вновь появившиеся слезы. До медленно и осторожно очерчивал контур лица своего мертвого парня, едва дотрагиваясь до фотографии, будто та была готова рассыпаться в его руках. Они оба счастливы. Но не сейчас. Не затянувшаяся рана в душе Кёнсу начала ныть, отчего становилось трудно дышать. Хватит. Он отложил альбом в сторону и выбрался на балкон, обдуваемый свежим, прохладным, ночным воздухом. Время лечит, все излечит... Сон украл Кёнсу лишь под утро, когда последние силы покинули измученное тело. Sufjan Stevens - Fourth of July***
Что может быть прекраснее утренней зари, что будит все живое, испускает жизнь? Может быть, только осознание того, что ты в безопасности, там, где тебя любят, ждут - в объятиях родного человека. Кёнсу решил для себя так же. Парень просыпается от легкого прикосновения руки. Он не решается открыть глаза, боясь спугнуть это мимолетное мгновение, почти что навсегда для него утерянное. Рука продолжала размеренно гладить взлохмаченную ото сна голову До, плавно проходясь по щекам, губам... Пальцы неизвестного остановились на губах, оставляя холодные следы прикосновений. Кёнсу открыл глаза и замер: рядом с ним лежит его Чонин, улыбающийся своей искренней, привычной До улыбкой. Такой родной, но такой далекий. И долго между этими двумя висела едва уловимая приятная тишина, но, не выдержав, Кёнсу крепко-крепко прижался к телу своего парня, чтобы наконец-то почувствовать его тепло, по которому так скучал. Он поднял свои большие, красные глаза на Чонина и тихим шепотом произнес: - Я так скучал по тебе... Где ты был? Не уходи больше, - он прижался ухом к груди Кима: тук-тук-тук... спокойно билось его сердце, будто он и не оставлял несчастного парня. - Ты же знаешь, я всегда был рядом, - Чонин склонился к пухлым губам Кёнсу и невесомо коснулся их своими, даря нежный поцелуй и заставляя израненное сердце До сжаться. - И всегда буду. Мы всегда будем вместе. Боязнь снова потерять свое счастье подтолкнула Кёнсу стереть почти прозрачную границу между ним и Чонином: До поцеловал его, прося большего; внутри парня бушевала самая настоящая буря чувств: радость, страх, еще не забытая тоска. Ким углубил поцелуй, впуская язык в рот парня, лаская его; он нежно покусывал мягкие губы своего любимого, слабо посасывал и вновь переплетал их языки друг с другом в танце, известном только им двоим. Кёнсу запустил ладошку в волосы Чонина, притягивая его ближе к себе. Ким аккуратно уложил парня на кровать и медленно расстегивал белоснежную рубашку, что так и не была снята со вчерашнего дня. Когда та была отброшена в далекий угол комнаты, Чонин начал изучать до боли знакомое молочное тело Кёнсу, заставляя того жмуриться и приглушенно стонать от будоражащих все его нутро прикосновений ледяных рук. До раздвинул ноги и позволил Чонину поудобнее расположиться на нем. Нависая над возбужденным Кёнсу, Чонин медленно стянул белые шелковые штаны и принялся за брюки До. Парой уверенных движений пряжка открылась, а брюки улетели в том же направлении, что и рубашка. Накрыв холодной рукой эрегированный орган Кёнсу, тот протяжно застонал, подаваясь ближе и ближе. Ким склонился к горячей шее любовника и покрыл ту страстными поцелуями, ласково покусывая и оставляя красные метки на белой коже. - Я люблю тебя. Прошу, не бросай меня, - произнес Кёнсу осевшим от сильного возбуждения голосом и настойчиво потребовал поцелуй от Чонина, не менее возбужденного. - Ты мое все... - прошептал тот в губы До. Окончательно избавившись от ненужных предметов одежды, Ким спустился к паху Кёнсу, накрывая его рукой и проводя дорожку из поцелуев по внутренней части бедра. Кёнсу метался, изнемогал, он хотел большего, он хотел быть рядом с Чонином, быть единым целым и никогда-никогда не разделяться. Но внезапно Чонин отстранился и вместо него осталась пустота. Однако в ту же минуту, когда Кёнсу еще даже не успел открыть глаза, тот вернулся и медленно вошел в До, выбив из того глухой стон. Войдя до самого основания, Ким накрыл тело возлюбленного своим и сцепил руки в замок, вытягивая их и не разрывая поцелуя. Он сделал пару осторожных движений и нащупал тот заветный комок нервов, отчего Кёнсу громко вскрикнул. Набирался темп - усиливался блаженный крик До. Оба были счастливы, позабыв обо всем, что их касается и нет, оградившись от мыслей, дав волю чувствам. Их сердца бились в унисон, поцелуи не прервались, изредка заглушая стоны, а чьи - разобрать было невозможно. Они стали одним, и ничто не могло разлучить их в тот момент. - Я люблю тебя, - выдохнули они в момент разрядки; невероятное ощущение целостности наполнило Кёнсу, когда Чонин излился в него. До почувствовал, как силы постепенно покидают его, и, перебравшись к Чонину поудобнее, заснул у него на груди под все так же спокойное биение сердца. Так вот оно счастье?..***
Яркие солнечные лучи пробирались в комнату мирно спящего До Кёнсу. Именно они и разбудили парня, все так же лежащего на собранной кровати. Резкий свет слепил глаза, и До прикрыл их рукой. Из-за увиденного его сердце пробило пару коротких ударов и ухнуло вниз: в комнате все было так же, как и вчера: все вещи были на месте, никаких следов пребывания Чонина нет, одежда все так же на Кёнсу. Парень резко вскочил и упал, ушибившись плечом о край кровати. Не обращая внимания на боль, он исследовал всю комнату на предмет пребывания Чонина, но того, казалось, и не было. Да и как? Он мертв. Кёнсу опустился на колени, закрывая руками опухшее от долгих рыданий лицо, но внезапная идея посетила его голову. До немедленно поднялся и рванул на маленький балкон. На первый взгляд, ничего не изменилось, но от пытливого взгляда парня ничто не укрылось: неприметный кусок бумаги лежал под пепельницей, не дававшей тому улететь. Отставив ее на край стола, дрожащими руками он взял листок: Кенсу, я буду защищать тебя отсюда, буду всегда рядом с тобой, ты веришь мне? Ты помнишь мое обещание? Однажды мы вновь встретимся - ты и я. Не забывай, я люблю тебя. Навсегда твой, Ким Чонин. Горячие капли падали на несчастный кусок бумаги, размазывая написанные слова. Кёнсу поднял глаза к небу и, глубоко вдохнув, произнес уже более спокойным голосом: - Прощай, мой Ким Чонин.