Притяжение

      Джозеф надевает медленным, паршиво-прекрасным движением свои перчатки перед уходом с работы. Что-то негромко говорит, так серьёзно и настойчиво. Любой бы засмотрелся на него. И Кастелланос не исключение. Ода сам чувствует это на себе. Скользящий цепкий взгляд, он будто раздевает, неспешно и ласково, касаясь обнажённых запястий и предплечий.       — Себастьян. — Окликает он детектива, когда эта пытка становится невыносимой. Кастелланос медленно опускает взгляд светло-карих глаз обратно к документам, и можно расслышать его почти разочарованный вздох.       Это продолжается больше нескольких месяцев. Сразу после того, как Джозеф застал своего напарника за глотанием странных таблеток. Себ лишь отмахнулся. «Блокаторы».       Так Джозеф узнал, что его старший товарищ и давний предмет воздыханий – омега.       Сам же он, будучи альфой, посетовал на то, что не смог понять этого раньше. Возможно, у него был бы шанс ещё до их с Майрой свадьбы.       Такая позиция бесила Себастьяна. Он сказал, что Джозефу всё равно ничего не светит, и послал достаточно далеко, чтобы обозначить это. С тех самых пор между ними лежит огромная граница. Работа работой, отношения отношениями.       Ода правда пытался. Но всё это вело только к драке до первой крови. Однажды они подрались прямо в кабинете Себастьяна, за чем их поймала Джули. Но сколько бы они ни открещивались, их неумолимо тянуло друг к другу.       Когда одна из драк переросла в череду страстных поцелуев, Себастьян хорошенько приложил Джозефа головой о стену. «Чёртово животное. Не приближайся ко мне!».       Пятый день альфа не приближался к нему. Пятый день он говорил с ним на расстоянии минимум двух метров. Из-за блокаторов естественного запаха омеги не чувствовалось, но иногда этот запах исходил от одежды или волос Себастьяна. Сейчас же Джозеф не мог его чувствовать совсем.       Себастьян же, напротив, страдал от противоположного.       У Джозефа была хреновая манера касаться чужих, а если быть точнее, его вещей обнажёнными ладонями. Мягкими мазками оставался и его аромат. Детектив был уверен, где-нибудь у шеи или ниже пояса идеально отглаженных брюк он гораздо сильнее.       Именно эти мысли занимали его голову, и когда они на полицейском внедорожнике поехали на очередное происшествие. Со всеми формальностями было покончено, и теперь они стояли одни, едва ли не в глухом лесу, на пустой ночной трассе, где свет исходил лишь изнутри машины и от фар. Себастьян выдохнул терпкий сигаретный дым и почувствовал бедром прохладу капота машины. Где-то за лесом только забрезжил рассвет.       — Так и будешь молчать как в кино? — Небрежно спросил он у напарника, который, в свою очередь, только фыркнул.       — А мне есть что сказать, прости? – Джозеф расстегнул куртку, видимо, ему было жарко. На улице стояла середина осени. — Ты доходчиво послал меня.       Его рука украдкой касается ладони Себастьяна, лежащей без дела на капоте. Он косит взглядом на альфу и слегка поводит плечами. Прямой и строгий, этот мужчина сводил с ума любого. И здесь он снова не стал исключением.       Кастелланос затянулся ещё раз и, выбросив сигарету, так и не успел выдохнуть прогорклый дым — чужие руки настойчиво ухватили его за лёгкий плащ, и губы накрыли его, онемевшие, холодные.       Целовался Джозеф совершенно особенно. Его влажные глубокие поцелуи моментально подчиняли и возбуждали, делали хозяином положения именно его. Но стоило Себастьяну ответить — и вся их сдержанность полетела к чертям.       Ода, впившись пальцами обнажённой руки в жёсткие волосы напарника, заставил его запрокинуть голову и обнажить шею. Тот с шипением поддавался, прогибаясь под расстёгивающей ворот рубашки ладонью. Особенно ему понравился укус где-то у основания шеи.       Скользнувшим между бёдер мужчины коленом он почувствовал возбуждение. Запах его усилился, Себ хватал его так, словно через десять минут забудет навсегда.       Плащ и куртка остались под ногами, на гравии у дороги. Джозеф был груб, но медлителен. Он не стал раздевать своего любовника, но подразнил его вдоволь. Рубашка слегка скатилась с плеч, оставляя на шее слабо завязанный галстук. Себастьяну было уже глубоко параллельно, что его хотят вот так бесцеремонно, на капоте машины. Он только послушно опирался руками о машину и выгибал спину, ощущая прижимающиеся к его ягодицам бедра. И чёртов твёрдый член, который хотелось обласкать.       Во рту невольно стало слишком влажно, как и между ног.       Альфа кусал его шею, плечи, особо вцепляясь в загривок, вдыхая постепенно проявляющийся запах омеги. Себастьян поймал себя на хриплом стоне и тут же стыдливо опустил голову, чувствуя скользящие под рубашкой ладони, которые гладили грудь, живот, опускались ниже…       Брюки и бельё также оказались лишь недолговечным препятствием. Кастелланос со стыдом ощутил, как его рассматривают сверху донизу. Но забыл об этом тут же, стоило горячему твёрдому члену лечь прямо между его ягодиц и слегка двинуться, надавливая головкой на вход.       Всё происходило слишком медленно, как казалось. Тела на холодном воздухе лишь сильнее разгорячились и после первого же глубокого толчка внутрь достигли максимума своей температуры. Себастьян не сдержал стон в голос и грязной ругани.       Это было так чертовски правильно — трахаться со своим другом на пригородной дороге, на капоте полицейского внедорожника, без защиты. Когда чужой крупный член тяжело двигается внутри, и слышны ленивые шлепки бёдер о бедра. Напополам с их дыханием и стонами.       Себ царапал капот короткими ногтями, стараясь продлить одуряющее чувство наполненности, даже двигаясь в унисон. Властная белая ладонь легко сжала его горло, контролируя тяжёлое надрывное дыхание. Толчки стали совсем быстрыми, резкими и тяжёлыми. Джозеф с силой втрахивал омегу в капот, рыча что-то несвязное, совершенно звериное.       Кастелланос кончил раньше, трясясь всем телом от прошивающего оргазма и наверняка не сдерживая очень громкого стона. Джозеф же успел отстраниться и после быстрых движений ладонью кончить на землю под ногами, утыкаясь носом между лопаток любовнику.       Себастьян снова выругался, не чувствуя сил выпрямиться и одеться. Джозеф помог ему, не торопясь, однако, поворачивать к себе.       Когда же детектив соизволил обернуться, Ода уже поправлял сбившийся галстук и старательно прятал взгляд где-то на земле. Себ усмехнулся, ударив его легко по рукам и, потянув этот чёртов всегда идеальный галстук на себя, снова поцеловал ошарашенного альфу в губы, с тихим хмыканьем отмечая, что теперь они пропахли друг другом. Даже на губах Джозефа остался сигаретный дым, делающий поцелуй горьким.       Когда они смогли оторваться друг от друга, рассвет уже освещал розовыми лучами половину неба. Всё, что смог сказать Себастьян: «К тебе или ко мне?».       Джозеф усмехнулся, обнимая коллегу крепче, и выдохнул ему на ухо, легко кусая мочку: «Ко мне».       Как же этот ублюдок любит всё контролировать…