Goodbye

Ветер завывал, просачиваясь в комнату сквозь щели в старых окнах. Курт лежал с закрытыми глазами, позволяя себе раствориться в теплых объятиях любимого мужчины. Возможно, в последний раз.       /Let's go into bed/       /And turn down the light/ Блейн выводил непонятные узоры на его спине, иногда чуть приподнимая майку, чтобы коснуться прохладной молочной кожи. Голые ветки деревьев с редкими листьями тихо стучали в окно. Из груди Курта вырвался сдавленный всхлип, больше похожий на предсмертный крик подстреленной птицы. Блейн подвинулся к парню ближе, целуя его в лоб, и везде, куда мог достать.       /Fold out your hands/       /Give me a sign/       /Lay down next to me/ С ресниц Курта сорвались первые слезы. Он молча, не издавая ни звука, мял серую футболку на груди Блейна. Серую, как их будущая жизнь. - Я вернусь, солнце, - шепотом сказал Блейн в макушку парня. - Я вернусь, нужно будет только немного подождать. Курт всхлипнул еще раз, так же сдавленно, с отголосками глубокой боли. - Двад-двадцать лет! - хрипло воскликнул он, не сильно ударяя Андерсона кулаком в грудь - у него, у них, просто не было сил. - Люди в Азкабане за это время сходят с ума!..       /Don't listen when I scream/       /Bury your thoughts and fall asleep/       /Find out... I was just a bad dream/ - Я не сойду с ума, - Блейн обхватил ладонями лицо своей первой и единственной любви, надеясь запомнить его и беречь в памяти, возможно, еще целую вечность и двадцать лет. - Я не виновен, помнишь? Я буду думать о тебе все время и не сойду с ума. Там больше нету дементоров, никто не заставит забыть тебя. Я вернусь, - он коснулся губами губ Курта. - Только дождись меня. Их сердца были переполнены горечью, и большой, бескрайней любовью к друг другу. Эти чувства они не забудут не через двадцать лет, не через сто. Эти чувства были такими сильными, что их почти трясло.       /Let the bed sheet/       /Soak up my tears/       /And watch the only way out disappear/ Курт смотрел на Блейна своими большими преданными глазами, за которыми скрывалась вселенная. Блейн не хотел моргать, чтобы не прерывать их зрительный контакт. - Они разрешили видеть тебя лишь раз в полгода, - голос Хаммела дрожал не хуже старых окон. Солнце медленно поднималось, освещая послевоенную Англию лучами свободы. Красная полоса у горизонта становилась все светлее и светлее. В комнату ворвались первые утренние лучи. В ней тонули тихие признания любви и шелест простыней.       /Kiss me goodbye/ Часы с отвалившейся кукушкой, которые так никто и не починил, били слишком громко, мешая думать. Блейн ближе пододвинулся к Курту, прижимаясь к нему так, что касался его носа своим. - Давай же, поцелуй меня на удачу, - попросил он. Курт издал смешок, все же болезненный и надорванный. Блейн говорил так перед игрой в квиддич, перед битвой. Эти воспоминания приносили так много боли и нежности одновременно. Курт положил руку на щеку Блейна, немного покрывшуюся щетиной, и коснулся губами его губ. Этот поцелуй не был на удачу. Этот поцелуй был прощальным, хоть никто так и не осмелился произнести это вслух.       /For we were never, nowhere, never/       /We were never, nowhere, never/       /Goodbye/ И если им и было предназначено звездами расстаться сейчас, и возможно, навсегда, они когда-то принадлежали друг другу. И через много-много времени эти воспоминания будут греть их. Они оставят в них частичку счастья. И может быть, через много-много лет, они встретятся вновь, когда их волосы уже начнут белеть, а на лице уже будут появляться морщины. Но существовало так много "может" и "возможно".       /We were never, nowhere never/       /Goodbye/ А сейчас Курт отпустит любовь всей своей жизни, и будет надеяться, что их "может быть" когда-нибудь наступит.       /Goodbye/